Корил ли себя Темный?
Несомненно. В заточении у него было достаточно времени, чтобы сложить два плюс два и выяснить, кто стоял за всем этим. Он слишком долго закрывал глаза на интриги, сплетаемые за его спиной собственным братом, и поплатился за это.
* * *
Свинцовая гладь воды отражала небесную хмурь. Противно моросило: косо, мелко, заставляя щуриться и кривить лица. На причале нахохлившись сидели чайки, поджидая первые лодки с уловом: рыбаки приплывали почти сразу же после рассвета. Время от времени одна-другая сварливо вскрикивала, то ли жалуясь на погоду, то ли призывая кары небесные на головы запаздывавших кормильцев. Соленый воздух пропитался вонью снулой рыбы, отхожего места и чего-то еще, не менее противного.
Несмотря на рань, по пирсу уже вовсю сновали моряки: перетаскивали какие-то тюки, катили бочки, ругались. Ровин недовольно ворчал, громко топая по сходням на палубу «Святой Элены». Давешние пьянчуги отказались плыть и послали Иатэн… Нет, к счастью, не в места, о которых приличным дамам не стоило бы слышать, а всего лишь к капитану другого корабля, шедшего в Локкеньен через Каттан следующим утром.
– Ну, чего ты ворчишь? Неужели дождя испугался? – ухмыльнулась рыжая.
– Был бы то дождь… А так… – досадливо махнул рукой ост. – Сплошное издевательство. Будто кто в лицо плюется.
– А вы плюньте в ответ, – загоготал Йозеф, довольный собственной шуткой, и помог нимее, не расстававшейся со своим платочком, пропитанным пахучим маслом, перебраться на борт корабля.
Выглядел он помятым, поминутно зевал и посматривал по сторонам с опаской. Парень вызвался проводить Ари в каюту, а остальные задержались на палубе, наблюдая за слаженной работой матросов.
– Жаль, что Темный отказался… – посетовала Аэнис, облокотившись о борт и разглядывая покосившиеся, выбеленные солью дома, приткнувшиеся у самого причала.
Они жались друг к дружке, словно замерзшие воробьи. Наверняка, убери один – так они все повалились бы.
– Да-а-а… – согласно протянула Иатэн. – Вот уж кто действительно знает Адову Пустошь лучше всех нас, вместе взятых.
– Обойдемся и без него, – буркнул Ровин.
– Ты никак ревнуешь? – хитро сощурившись, посмотрела на него рыжая.
– Да какое там! – возмутился бородач. – Я же не этот… какой-то…
– Да ладно, ладно, я просто пошутила, – рассмеялась гельд, а потом внезапно посерьезнела: – Но ты и в самом деле как-то… с неприязнью к нему относишься что ли.
Ост нахмурился, сплюнул в воду, но ничего не ответил на это. Матросы закончили погрузку, отвязали швартовы и стали убирать сходни.
– Вы с ним знакомы? – поинтересовалась Аэнис.
Ровин отрицательно мотнул головой, и после недолгого молчания все-таки сдался:
– След у него был… На запястьях.
– Какой еще след?
– От кандалов, – нехотя признался бородач.
Аэнис умолкла, старательно припоминая встречу с Высшим в малейших подробностях, как вдруг рыжая захихикала.
Спутники удивленно на нее посмотрели, а она закатила глаза вверх:
– Я, несомненно, хороша собою, но что вы на меня уставились? Не туда глядите!
И, чтоб они уж точно не промахнулись, указала рукой чуть севернее причала.
Там, мастерски балансируя, перепрыгивал с крыши на крышу шестой Ходок, стремительно приближаясь к «Святой Элене». А за ним неслись четверо… Нет, пятеро противников с клинками наголо и недвусмысленными намерениями, отставая на какой-то десяток саженей. Вот его темно-серый, почти черный, плащ снова взметнулся вверх, словно крылья огромной птицы, и Темный, скатившись по краю черепицы, сиганул вниз.
Корабль, скрипя нутром и покачиваясь, отчаливал, с каждой секундой все больше удаляясь от берега. Аэнис напряженно наблюдала за тем, как Темный несется к ним во весь опор, гадая, успеет ли он. В этот момент она и сама не знала, чего желает больше.
Глава 4
Ужин, впрочем, как и обед, был скудным: пресные лепешки, сыр да вяленное мясо с бочковыми крепенькими солеными огурчиками. Нимеида есть отказалась, сославшись на плохое самочувствие, и осталась в своей каюте. Аэнис еще днем, пожалев бедняжку, отнесла ей мятного настоя, но, судя по всему, он ей слабо помогал. Остальные же собрались на палубе, устроившись кто где: девушки облюбовали приземистый ящик со щетками, ост уселся на бухту каната, Йозеф – на перевернутое кверху дном ведро. Темный, видимо, предпочел отужинать у себя.
– Что ж она… м-м-м… не ест-то ничего? – промычал с набитым ртом Ровин.
– Похоже, дитя лесов плохо переносит морскую качку, – пожав плечами, предположила Иатэн – ей как раз аппетита было не занимать.
– Так и вчера… цедила только из кружки своей, – возразил ост. – Она ж эдак растеряет все свои… э-э-э…
Он неуклюже обрисовал в воздухе фигуристый силуэт.
– Прелести, – подсказал Йозеф.
– Ага… эти самые… прелести.
– Ничего… Ей не помешает, – фыркнула гельд.
– Что? Завидуете, госпожа Иатэн? – заржал человек.
Обе – и рыжая, и Аэнис – отличались мальчишеской худощавостью и особо выраженных женских форм не имели. Только стройность гельд была другого рода: подтянутая и гибкая, словно вся слепленная из мышц и сухожилий, она напоминала дикую кошку, готовую в любой момент атаковать.
– Чего же завидовать той, чью душу за сись… прелестями, я хотела сказать, никто и рассмотреть не сможет?
Светлая улыбнулась краешком губ. Ей нравилась Иатэн. Порой она была слишком взбалмошна, сумасбродна и остра на язык, но ее прямота и оптимизм притягивали. Неутомимая и целеустремленная, рыжая отлично подходила на роль негласного командира их маленького отряда.
После ужина все разошлись по каютам. Аэнис досталось жить с гельд, а Ровин делил квадратные метры с Йозефом. Последнего это раздражало: там и так было тесно, а неповоротливый ост то и дело задевал парня. Ко всему прочему выяснилось, что здоровяк храпит. Да что там храпит… Казалось, он все это время прятал где-то в своем огромном носу волынку, и вот сейчас, на ночь глядя, решил на ней заиграть. Из противоположного угла булькало, хрипело и постанывало. Йозеф засунул голову под подушку, но это совсем не помогало: перья в ней давно свалялись. Иногда бородач замолкал ненадолго, тогда несчастный пытался уснуть, но стоило только приблизиться к этому блаженному состоянию, как ост особенно громко всхрапывал и начинал по новой.
Совсем уж отчаявшись, парень выполз на палубу. Голова до сих пор гудела после вчерашней гулянки. Ему с легкостью удалось одурачить того простофилю в игорном доме и хорошенько повеселиться за его счет. Сейчас бы тоже не помешала кружечка-другая винца. Милленского, например… Хотя Лемойское тоже ничего так. Йозеф облизнул губы и неуверенно двинулся по палубе в поисках хоть какого-то сносного места, чтобы немного вздремнуть.
Было темно, и он не сразу заметил ту сладенькую цыпочку… Как же ее? Ах, да, Ари. Она стояла у бортика, пошатываясь от слабости и не обратила на парня никакого внимания. Он ухмыльнулся: кажется, в каюте фифочка жила одна.
– Чего такая очаровательная леди скучает в одиночестве?
Нимеида смерила его неприязненным взглядом и ничего на это не ответила. Так смотрят на надоедливую мелкую собачонку, тявкающую на всякого мимо проходящего и норовящую цапнуть за штанину. Йозефа, бывшего и так не в благостном расположении духа, это еще больше разозлило.
– Ну, не молчите же, поговорите со мной, – попросил он. – Я же вижу, что вам не хватает галантного кавалера.
– Это вы о себе? – бровки Ари взлетели вверх.
Парня раздражало, что ему приходится расшаркиваться перед этой дурой вместо того, чтобы приятно проводить время в ее постели. Он наигранно огляделся вокруг и, сально улыбнувшись, подвинулся ближе:
– А вы здесь видите кого-то еще?
