Саша не возражал против подготовки и не только к проповеди. Он готовился к каждому прожитому дню, изучая в Слове, как нужно поступать. Но он не смел противиться, если Бог что-то неожиданно менял. Саша безоговорочно признавал власть Бога над собой каждую минуту. А это невольно вызывало конфликт, так как иногда Саше приходилось противостоять людям, отстаивая то, во что он верил.
******
После разговора с женой Саша некоторое время молчал, затем вновь возмутился.
– Почему мама такая упрямая!
– Пап, а ты подумал, прежде чем звонить ей? – ответил сын. – Ты уверен, что это твое? Ведь мама права – ты всегда ищешь чего-то нового. Я согласен с мамой, что через несколько лет ты снова захочешь куда-нибудь ехать.
Саша задумался на мгновение, затем возразил:
– Не через несколько лет, а через несколько месяцев, я же должен посещать церкви по поселкам. Здесь братьев много, а там в некоторых поселках даже вечерю некому совершить.
– Мне кажется, ты сам себе ответил, – усмехнулся Толик. – Церкви нужен тот, кто постоянно будет жить на одном месте, и нести все проблемы, которые возникают здесь. -Наша мама, золотая прямо, – вновь улыбнулся сын. – Моя жена сейчас отпустила меня в эту поездку с тобой, но предупредила, что это в последний раз. А мама соглашается видеть тебя как ясно солнышко два-три раза в год. Она же тоже женщина и хочет, чтобы ее муж был рядышком. Ведь все эти годы вы работали с утра до ночи и почти не видели друг друга из-за толп людей, которые проходят через наш дом. Мама имеет право сказать тебе, что хотела бы видеть тебя постоянно дома. Но она молчит, и сама все везет! Ты лучше скажи ей спасибо за все. А ты еще пытаешься забрать ее пространство, увезти ее от друзей, от всех нас, детей, кто уже женился или замужем, от внуков. Ты же всех нас не можешь взять с собой. А мама просто хочет видеть внуков, хотя бы иногда.
Саша задумался и вдруг понял, что жизнь, которую он сейчас имеет – именно то, что нужно, к чему он призван. Мужчина вспомнил, какая тоска сжимала сердце, когда он вынужден был заниматься долго размеренным, монотонным трудом больше года, когда не имел возможности съездить куда-нибудь. Вспомнил также, как радовался, когда ему сообщили, что каждый работник железной дороги имеет право на две поездки в год бесплатно с женой и ребенком, или с двумя детьми – одна поездка по всему Советскому Союзу, вторая по Казахстану. А сотрудники пионерского лагеря, который он обслуживает как электрик, тоже считаются железнодорожниками.
– Ты как ребенок радуешься, – рассмеялась тогда Вера.
Она отказалась ездить с ним, потому что не могла оставить семью, но мужа и детей согласилась отпускать и, Саша все годы брал детей по двое. У детей очередь была на несколько лет вперед расписана.
Теперь, вспомнив все, Саша вынужден был согласиться, что попытался получить от жены слишком много. Согласился он также с тем, что пресвитерское служение – не его место.
– Да, наверное, ты прав, – улыбнулся Саша через время. – У меня кровь, наверное, цыганская, хотя в роду цыган вроде бы не было. Я не могу долго жить на одном месте.
Предложение было вежливо отклонено, и Саша с сыном и его другом и будущим зятем семьи уехали дальше.
Ландшафт менялся вместе с погодой, словно путники из поздней весны ехали в зиму. Зеленые лужайки за окнами вагона давно сменились оттаявшей землей, но вот уже чаще и чаще встречаются участки, покрытые снегом.
– Да уж, – улыбнулся Андрей, глядя за окно. – На Севере в апреле не сажают картошку и в мае помидоры.
– Здесь помидоры не сажают никогда, – покачал головой Саша. – Скоро последняя железнодорожная станция.
– А дальше? – не понял Толик.
– Дальше на вездеходах или на самолете, – ответил за Сашу попутчик.
Саша всегда брал билеты на плацкартные поезда. Это было и дешевле и предоставляло больше возможности для дорожных бесед. Ведь попутчики в купе не всегда хотели говорить о Боге. А Саша не любил навязываться. Он старался не «переборщить», ведь в отношении между Богом и человеком все так тонко и ранимо! И все же, увлекаясь, Саша иногда «перебарщивал». Как сказал детям Саши один из новых знакомых.
– Такое впечатление, что я попросил попить, а мне преподнесли целое ведро! Хотя, все равно интересно, – добавил он.
Плацкартный вагон давал возможность быстро знакомиться с попутчиками из других купе и если в своем купе Саша не видел в людях интереса к вести о Боге, он уходил к тем, кто желал говорить о Нем.
Последняя стация находилась в небольшом, по мнению Андрея, поселке, где у отца также нашлись друзья, которые с радостью их встретили. Беседа затянулась за полночь, а на следующее утро чуть рассвело, в дом пришли те, кто желал побеседовать с Сашей. Толик не выдержал такого режима и остался в постели до восьми утра. Когда он вышел в комнату, где собрались гости, желавшие слышать о Боге, Толик не сразу смог пройти на улицу. Комната была заполнена людьми. Многие сидели на полу, слушая его отца, и поэтому им пришлось встать, чтобы пропустить Андрея и Толика. Молодому мужчине стало неловко от того, что его больной отец оказался крепче и выносливее сына.
– Пап, ты лекарство выпил? – напомнил он.
– Нет, еще некогда было, – ответил Саша, его лицо было бледно, и сын понял, что отец постеснялся попросить у хозяев утром завтрак и даже воды не взял, чтобы выпить таблетку.
Сердце молодого мужчины сжалось: «Как я мог проспать так долго! – укорил себя Толик и пошел на кухню к хозяйке. Он объяснил ситуацию, понимая, что не в каждом доме найдется пища для такого количества людей. Но и отец не станет есть один, зная, что его ждут. Но хозяйка предложила простой вариант:
– У одного из наших верующих с собой гитара. Он может разучить с новенькими одну – две песни, а твой папа пока покушает – предложила она – ведь все, кто пришел сюда, уже завтракали.
– Да, это прекрасная идея! – обрадовался Толик. – Я как раз принесу папины таблетки.
Он осторожно вернулся в комнату и взял необходимое. За это время хозяйка подозвала музыканта, рассказала ему свой простой план, и он достал гитару. Наклонившись к Саше, парень тихо сказал ему:
– Вас Лида, хозяйка, просила подойти к ней, – затем обратился ко всем присутствующим. – Давайте споем одну хорошую песню. Те, кто еще не знают ее, можете взять листочки со словами, – он раздал переписанные от руки листки бумаги.
Присутствующие запели, а Саша, войдя на кухню, поинтересовался причиной приглашения.
– Брат Саша, Вам необходимо поесть, – коротко и тоном, не терпящим возражений, сообщила хозяйка.
– Но я не могу один. Все остальные голодные, – начал было Саша, но хозяйка возразила.
– Все остальные уже позавтракали, перед тем как идти к нам, они рядом живут, а Вы еще не завтракали. Пока они поют, вы с Андреем и Толиком покушайте. Вам сегодня еще в дорогу после полудня.
Саша не решился противиться, боль в желудке давно сообщала ему, что пора принимать таблетки и есть, но он как скромный гость стеснялся попросить. Саша не думал о том, правильно ли поступает по отношению к себе, и к ближним, проявляя скромность даже тогда, когда это влияло на его здоровье.
В бытовых мелочах он поступал так как подсказывало ему чувство правды. Нередко эта правда была лишь плодом культуры и воспитания, но все же основой большинства поступков была любовь к ближнему, с годами и практикой впитавшееся в рефлексы, простые шаблоны поведения. В мелочах Саша, как и многие христиане, воспитанные в христианских семьях, не давал себе отчета в том, что его поведение продиктовано Богом, он просто знал, что так надо поступать.
Хотя нередко встречались шаблоны, которые через время стоило пересмотреть и то, что было верным в юности, в зрелые годы, когда приходят болезни и слабость, нуждалось в пересмотре. Но, увлеченный стремлением рассказать о Боге как можно большему числу людей, Саша не оставлял себе времени на пересмотр частных случаев своей жизни, зная, что любящий и прощающий Бог не осудит его за мелкие оплошности и принимает таким как есть. Тем более, что в данном случае, если и пострадал кто-то, то не ближний, а Саша сам.
Глава 3
Это редкость – человек,
понимающий чужую боль.
Л. Толстой.
Эта поездка оказалась последней. Еще до возвращения Саши, врач, получив результаты анализов, грустно покачал головой.
– Жаль, довольно молодой еще…
Но Саша, как всегда, не думал о себе, оставив врачам самим рассматривать результаты анализов. Он ехал из города в город, из поселка в поселок, проповедуя о Христе, укрепляя тех, кто уже нашел мир с Богом. Да, он чувствовал, что на земле его жизнь заканчивается, и времени осталось не так уж много, хотя точно не мог сказать – сколько?
Вернувшись домой, по настоянию врача, Саша вновь сдал анализы – результат был неутешительным. Видя, что лечащий врач мнется, не зная, как и что лучше сказать больному, Саша спокойно сказал:
– Вы не бойтесь говорить мне правду, я знаю, что серьезно болен и смерти не боюсь. Просто мне хотелось бы знать, сколько времени мне осталось?
– У вас быстро развивающаяся форма рака и, судя по тому, как он развивается, вам осталось максимум три-четыре месяца, – сообщая диагноз, врач внимательно смотрел на больного, боясь, что заверения о готовности к смерти окажутся фикцией, и тот запаникует. Но Саша остался спокоен, лишь немного погрустнел:
– Значит, я не успею еще раз проехать по Северу? – тихо спросил он, словно не к врачу обращаясь, а к кому-то другому, в пространство.
– Вам сейчас нужен полный покой, строгий режим и нужно постоянно принимать лекарства, иначе боль станет невыносимой, – предупредил врач. – О любых поездках нужно забыть.
Но Саше трудно было перестроиться так быстро, он как локомотив, нуждался в длинном пути торможения. Встав с кушетки, на которой сидел, слушая свой приговор, Саша вернулся домой и, вздохнув, спросил у Веры:
