Двести женихов и одна свадьба

– Кэролайн, отсос. Мэри – расширитель, – отдавала четкие приказы, игнорируя виконта. У пациента – внутреннее кровотечение, а у меня нет крови для переливания и почти закончился физраствор. Без моей помощи он погибнет.

– Крис, ты не понимаешь! Она спасла четырнадцать человек!

– И убила троих! Не вы ли говорили, что даже за одну жизнь стоит бороться?

Увы, но дверь совсем не отсекала звуки.

– Хирургия не всесильна, сэр Кристиан, – ответила спокойно, пытаясь обнаружить источник крови. – Нашла! Мэри, зажим. Придержи расширитель.

– Но, я… я не могу.

– А у меня нет третьей руки – держи! – женщина замешкалась. – Он истекает кровью!

Хирург проверяется стрессом. Если ты способен принимать верные решения под давлением, собраться, когда нет сил и молниеносно делать выводы – ты годишься для этой работы. Я не вечна, к тому же – скоро вернусь на Землю, если не спалят на костре. Мне будет спокойней, если мое место кто-нибудь займет.

Мэри собралась с силами и взяла расширитель. Пока Кристиан и Энтони ругались в коридоре, я объясняла Мэри особенности процедуры. Операция оказалась не сложной, но неотложной. Зашивала Кэролайн, у нее к этому талант.

– Это все? – спросила, не чувствуя ног от усталости.

Ринар довольно улыбался и крепко меня обнял.

– Вы молодец, леди Джулия. Это колоссальный опыт и огромная честь работать в вашей команде.

– Ну, я еще повоюю, – пообещала, глядя сквозь стекло на сэра Кристиана, который был готов размазать меня как паштет по хлебу.

– Ко мне в кабинет. Живо! – приказал сэр Кристиан.

– Прямо в таком виде? Крис, остынь… Приведите себя в порядок хотя бы. Все закончилось и закончилось хорошо, – вступился лекарь.

Я на минутку присела на стул в углу операционной – ноги гудели, перед глазами рассыпались черные мушки. Глаза закрыла только на мгновенье. Последнее что помню – тепло руки Энтони, и я моментально провалилась в сон. Так всегда после сложного рабочего дня.

Пробуждение не порадовало.

Во-первых, меня разбудил не Сэд, а голодный желудок. И не то, чтобы он громко урчал, он сжирал меня заживо, словно я спала несколько дней.

Во-вторых, с тумбочки незнакомой комнаты на меня взирала Мора.

В-третьих, собственно, незнакомая комната не предвещала ничего хорошего.

– Где я? – обратилась к богине, принимая сидячее положение. Голова обиженно налилась болью, и я плюхнулась обратно на подушки.

Переспала. Нет бы разбудил кто! Совсем перевелись добрые люди.

– Я тебе не справочник, – ответила Мора, расхаживая по тумбочке птичьими лапками. – Мы посовещались, и я решила, что с меня хватит.

– Ты прости, но я сейчас очень плохо соображаю, – растирала виски, но избавиться от жгучей боли это не помогало.

– Мы расстаемся, – решительно объявила богиня.

Я даже виски оставила в покое и глаза открыла, хоть яркий солнечный свет пытался их выжечь.

– Это с чего вдруг?

– Я, по-твоему, совсем что ли сволочь? – обиженно спросила богиня. – То, что ты сделала три дня назад было…

– Всего лишь моя рабо… три дня назад? – мои брови поползли вверх.

Кто о чем думает, а доктор о земном: куда я, прости господи, все это время писала?

Запустила руку под одеяло и вздохнула с облегчением – сухо.

– Но не надейся, я буду наведываться время от времени!

– Хотела бы сказать, что буду скучать, но это вряд ли, – я усмехнулась, понимая, что все-таки буду скучать. – Мора, спасибо.

Богиня глянула на меня птичьими головами и, кивнув, растворилась в воздухе. Это что значит, неудачам конец? Очень и очень странно.

Попробовала сесть – тело болезненно протестовало. Голова гудела, в глазах троилось, в ушах стоял звон… А, нет, звон настоящий. В комнату вошли молодые девушки с железным горшком, тазом и кувшинами. Смутно начинаю догадываться, почему постель сухая, а я вкусно пахну фиалками, а не трехдневной собой.

– О, леди Ортингтон, вы очнулись?!

Полагаю, падать на подушки и притворяться спящей поздно.

– Очнулась. И это, – кивнула на горшок, – мне больше не понадобится.

Вопреки расхожему мнению, облегчить человека в беспамятстве – та еще задача! Да и вообще не самая приятная, хоть и нужная, работа. Помню свою первую неделю в больнице. Я была почетным утконосом! Утки за пациентами выносила…

– Где моя одежда? – я припомнила события недавних дней и поправилась: – Полагаю, от нее мало что осталось, но все же лучше, чем ничего…

– Сэр Ортингтон, как вас раздели, так сразу и забрали. Возвращать не велели.

Уставилась на девиц, разом потеряв единиц двадцать IQ.

– Сэр Ортингтон, простите, что сделал?

Для убедительности заглянула под одеяло. Не только сухая, но еще и в ночной сорочке на голое тело. Панталоны-то зачем было снимать? И бюстье? Нет, за это спасибо, конечно – три дня в тугом бюстике то еще испытание, но как посмел-то?! На Тэйле это не то что не принято, за это под венец попасть можно!

– Леди, все же знают, – хихикнула рыжая, самая молоденькая. – Вы хоть и спите в разных спальнях, но настоящую любовь не скроешь.

Вот что я люблю, так это людей резать! Вазэктомию никогда не практиковала, надо бы научиться.

– Любовь, значит, – повторила, прикидывая варианты. – Найдется что-нибудь на замену моему платью? Что угодно? Хотя бы и наряд прислуги?

– Чтобы вы могли сбежать от разговора? – раздался от двери голос виконта.

Девицы, отвесив его беспощадной милости поклоны, похватали утварь и освободили помещение от своего присутствия. Мы остались один на один с сэром Кристианом, который пожирал меня взглядом. Не сексуально – гастрономически!

– Вы когда ели последний раз?

Виконт плохо выглядел. Под глазами залегли синяки, на лбу – испарина, грудь вздымалась от тяжелого и частого дыхания, а сам он, бледный как простыня, облокотился о дверной косяк, чтобы не было заметно, как дрожат его руки. Храбрился, но даже самый сильный мужчина не в силах противостоять болезни.

– Сэр Кристиан! – возмутилась, выскальзывая из кровати в одной сорочке на голое тело. – Скажите, что вы были у лекаря?

Попробовала взять руки его милости, но тот одернул их и отшатнулся.

– Был. Энтони в темнице.

– Что?! Мне казалось, вы друзья…

Руки виконта утратили значимость. Как и в целом его дурное состояние.

– Это не дает права нарушать закон!

– Вы с ума сошли? Не отвечайте, вопрос риторический!

Сэр Ортингтон качнулся. Неуверенно оттолкнулся от дверного косяка и, схватив меня в охапку, прижал к себе, чтобы впиться губами в мои губы. Яростным натиском он ворвался в мой рот, блуждал ладонями по моей спине, прижимая к своему раскаленному телу. Точно сошел с ума.

Попробовала его оттолкнуть, но железная хватка не дала отстраниться. Тогда укусила виконта за губу и вскрикнула:

– Вы животное!

– Ненавижу вас! – хладнокровно произнес он, рассматривая мое лицо. На его губе проступила капелька крови, но его милость игнорировал этот факт.

– Зачем тогда целовали?

– Первобытный инстинкт, – усмехнулся он и провел пальцами по моему лицу. – Вас хочет мое тело и не хочет – разум.

– Сногсшибательная прямолинейность! – фыркнула, едва не упав под весом виконта. Он еле стоял на ногах и все больше опирался на меня, обжигая жаром. – Лучше лягте и заткнитесь, иначе воткну вам кляп или налью капель, от которых вы проснетесь дней через пять с мучительной головной болью.

Помогла его милости добраться до кровати и сняла с него обувь.

– Разве леди должна… произносить такие слова? – проговорил он, тщетно цепляясь за обрывки сознания.

– Леди ничего и никому не должна. Спите.

Сэр Кристиан, конечно, не собака, но команду выполнил моментально. И трех секунд не прошло, как он затих.

Идеально! Раздобуду одежду и сбегу.

Проверила шкафы, тумбочки, даже в ванной комнате – ни намека на одежду. Виконт словно предполагал, что я могу воспользоваться ситуацией и исчезнуть. В моем распоряжении максимум простыня, и та под пылающим сэром Ортингтоном.

Сорочка – тоже одежда. Уже решилась бежать в ней, но замерла возле зеркала. Кудри рассыпались по плечам, на щеках – румянец, губы – пылают от гневного, но горячего поцелуя, а тонкий шелк ночной рубашки облегает фигуру и струится до пола. Если бы не разрезы по бокам до середины бедра, было бы сносно для прогулок по домашнему крылу.

Ладно, бежать! А там разберемся.

И только ногу занесла за порог спальни, как виконт застонал.

Обернулась.

Он бредил. Метался на подушках, вздрагивал, что-то вскрикивал, звал каких-то Элиссон и Джину. Жена и дочь? Ему стремительно становилось хуже. Лицо побледнело, волосы свились кольцами от пота, дыхание стало частым и поверхностным.

– Не могу поверить, Маша! – взвыла, возвращаясь к его милости.

Не то чтобы меня клятва Гиппократа держала, я особо не дорожу обещаниями давно умершему мужику, но сэр Кристиан все же человек. Почти. И мне его по-человечески жалко. Тоже почти.

Кто не погибнет от шальной пули и вражеской сабли, того повалит синегнойная палочка. Причем эта с виду безобидная зараза способна на кровожадные убийства, а кто-то не только к лекарям не зашел, но и сам раны не обработал как следует!

Виконт таял на глазах. На Земле я бы для начала поставила литическую смесь чтобы сбить температуру, но на Тэйле с этим справляются целители. Сейчас жалею что не попросила Суорена, жениха сто шестнадцать, разработать супрастин, анальгин и папаверин. Он гениальный алхимик. Смог синтезировать антибиотики, смог бы и литичку.

Как некстати целители в опале! Пришлось действовать по старинке: раздеть сэра Кристина. Вообще. Совсем. Новорожденным и этого бывает достаточно, но у меня не пять, а все девяносто пять килограмм мускул, которые следует поместить в прохладную воду. Задачка оказалась не из легких, но я справилась. Ледяную воду нельзя – будет спазм сосудов, возможно повреждение внутренних органов, поэтому вода чуть прохладная.

Виконт лежал, откинув голову на бортик ванны. Боевой маг, будущий граф, просто сильный и независимый мужчина сейчас полностью в моей власти. А я… Забыла все обиды. Смотрела на его лицо, искривленное болью и жаром, и не помнила, что мы с ним не поделили. Да это и неважно. Главное, выходить его. Но без лекарей и антибиотиков с заражением крови не справится даже самый гениальный доктор.

Взялась за мочалку и тщательно вспенила мыло. На груди и животе его милости несколько глубоких царапин. Должно быть, порезался о камни, когда спасал людей, и не придал значения. Без ухода раны инфицировались и загнили. Осторожно промыла их, удалила грязь, оценила масштаб катастрофы: придется рассекать, очищать, дезинфицировать и зашивать.

– Вам бы не помешала толика благоразумия! – посетовала, закончив омывать рану и остановилась взглядом на запястье виконта: артефакт правды! Что, если я его, скажем, сниму и, допустим, спрячу у себя? Разбирать завалы – дело такое! Мог ведь упасть ненароком, затеряться, испортиться…

Во мне боролись два начала. Темное подначивало избавиться от артефакта, а светлое убеждало, что это нехорошо, да и вообще – вызовет подозрения. Виконт не глуп. Он пришел в мою комнату с браслетом. Здесь и расследовать нечего.

Забыла об артефакте и убрала мочалку.

Его милость спал беспокойно. Коснулась твердой и горячей груди виконта, чтобы прослушать сердце. Оно колотилось в мою ладонь с бешенной скоростью – тахикардия. Бережно провела ладонью по гладкой коже, словно касание способно исцелить, спустилась ниже – к бугоркам… Опомнилась, когда пальцы коснулась воды.

– Что ты творишь, Маша? Оставь человека в покое…

Дурная привычка – разговаривать с собой, когда волнуюсь. Хотела подняться, но виконт перехватил мою ладонь и притянул к губам:

– Не уходи…

– Я здесь, ваша милость. Уберу мочалку и переложу вас в кровать.

– Элиссон, у меня плохое предчувствие. Останьтесь дома…

Сердце болезненно сжалось. От высокой температуры случается бред и больные часто переживают не лучшие периоды жизни. Вновь пережить потерю любимых – невообразимая жестокость. Я улыбнулась, хоть помутненный взгляд сэра Кристиана вряд ли что-то разбирал. Ласково погладила его по щеке и произнесла:

– Хорошо, дорогой. Мы останемся дома. Мы всегда будем рядом.

Виконт с облегчением кивнул и, снова откинув голову на бортик, забылся спокойным сном. Аккуратно освободила свою ладонь из его крепких пальцев и спустила воду. Кажется, я попала…

Жар немного спал, но это временная мера. Я выиграла от силы полчаса, не больше. Навскидку у сэра Кристиана заражение крови. Раны промыла, но это его не спасет.

Пришлось раздеться, чтобы не намочить единственную сорочку, когда пойду в поисках помощи. Какое счастье, что пациент в глубоком забытье и никогда не вспомнит этот непристойный факт моей биографии. Крепко обняла виконта за подмышки и попыталась приподнять. Первый раз, второй, а на третий поскользнулась и рухнула на него прямо в ванну.

– Ох, сэр Кристиан! Вы окончательно угробите мою репутацию!

А еще мою психику. Я все же здоровая женщина и ничто мирское мне не чуждо, хоть мужчина и в отключке.

Решила сменить тактику и зайти с другой стороны – насухо вытерла пациента. Дело пошло на лад. Крепко обняла сэра Кристиана и потащила в спальню.

– Если появится пара синяков – вы уж без обид, – предупредила, когда безвольно болтающаяся рука его милости треснулась о дверной косяк.

Худо-бедно уложила его на кровать и снова неуклюже рухнула сверху, да так, что уперлась носом… пусть будет в пупок.

– Сэр Кристиан, вы просили… Оу! Ай… Э-э… Простите!!! – стражник залился густой краской и громко хлопнул дверью. Я даже понять ничего не успела.

Твою ж!

Что-то подсказывало, утренние газеты порадуют острым сюжетом. Надеюсь, я к тому времени буду уже далеко от дворца. Сбегать, конечно, не планирую – дала зарок, если все когда-нибудь вскроется, встречу ситуацию с гордо поднятой головой. Жизнь в бегах не для меня. Если решат, что из меня получится красивенький костер – так тому и быть. Неунывающая Джулия Ортингтон до конца верит в счастливый финал. И, если мне гореть, то так, чтобы все до конца жизни запомнили! Хотя, с такой биографией захочешь – не забудешь! Но, когда сэр Кристиан обо всем узнает, я предпочту находиться подальше от него. Мало ли под горячую руку попаду.

Слезла с его милости, вытерлась и надела сухую сорочку, поверх накинула камзол сэра Кристиана. Смотрелся как полупальто, довольно стильно, а главное – прикрывал от любопытных зевак все стратегически важные части моего тела.

Распахнула окна, оставила на лбу виконта влажное полотенце и, с гордо поднятой головой, двинулась на поиски приключений. Я хотела сказать лекарей, но чую, поиски обернутся тем еще приключением.

В гостиной написала записку для Клифорда. Если я спала три дня (с чего бы это, кстати?), то аппарат для очистки и переливания крови должен быть готов. Если подтвердится сепсис, спасти виконта в условиях Тэйлы сможет только переливание. А я – универсальный донор. Лишь бы у него резус-фактор оказался положительным…

На выходе из покоев дежурили стражники. Стоило мне ступить босой ногой в коридор (тапочек и тех не оставили!), как перед моим лицом скрестились копья.

– Это как понимать, господа?

– Сэр Кристиан не велели выпускать вас из комнаты без особого распоряжения! – отрапортовал молоденький стражник с белоснежным пушком над верхней губой. Он смотрелся так забавно, как первое оперение у цыпленка. Пока юноша говорил, заливаясь краской, я все смотрела, как шевелятся волосики над его губой.

– Как вы знаете, сэр Кристиан, – я закусила губу и вздохнула, – несколько занят, чтобы лично давать вам особые распоряжения. Или хотите вернуться в спальню и уточнить, могу ли я сходить за стаканом воды и вещами, нужными ему для работы?

Навскидку, придется притащить целый чемодан и, раз уж возле комнаты дежурит стража, надо обойтись без досмотра. В личные вещи виконта они нос сунуть не посмеют.

– Никак нет, леди! И… прошу прощения, что ворвался. Виконт велел немедленно доложить, если придут новости из особого управления. Они пришли.

Особое управление – департамент по делам мятежников и попаданцев. После первого вторжения землян такое было создано и до сих пор работает.

– Я могу передать.

Стражник ухмыльнулся и, вытянувшись по струнке, ответил:

– Прошу прощения, леди, но велели лично в руки.

– Как знаете.

Надеюсь, это связано со взрывом, а не со мной…

– Будьте так любезны, отправьте эту записку сэру Торнелу. Дело не терпит промедленья. От вашей исполнительности, в буквальном смысле, зависит жизнь сэра Ортингтона.

Стражники переглянулись. Второй, что постарше, кивнул, и молодой побежал выполнять поручение.

– Любезный, где у вас темница? – спросила с обворожительной улыбкой.

– Так вы же… воды хотели попить, – растерялся он.

Сразу видно, что старший стражник. Ростом выше, в плечах – шире, возрастом – солидней, а на лице вселенская безнадега. Будешь тут оптимистом, когда целыми днями смотришь на кончик своего носа и изредка проходящих мимо обитателей четвертого этажа, то есть графа и виконта.

– Вы это… позвоните в колокольчик, вам все принесут, – смущенно произнес мужчина, поглядывая на мои босые ноги и намекая явно не на воду.

Понятно. Здесь я помощи не дождусь. Глянула направо, налево и решила, что приличной леди налево ходить не пристало. Правильно решила! Вышла в небольшой холл и застала горничных. Они обмахивали метелкой каменную статую голозадого мужчины и щебетали, не замечая меня.

– Представляешь, какое у нее было лицо? – хихикнула светленькая, показывая что-то руками. – Вот такая куча и прямо на столе виконта!

Девушки расхохотались, но спохватились и, прикрыв рты ладошками, тихонько хихикали.

– Хорошо сэр Ортингтон не увидел! Айша убрать успела!

– И кто только отважился?

– Простите, дамы.

Девушки взвизгнули, вздрогнули и пороняли метелки.

– Леди Джулия! – они синхронно склонились в книксенах и схватили рабочие инструменты. – Уже уходим.

– Нет, постойте. О чем вы сейчас говорили?

Девчонки испуганно переглянулись, но не сдержались и снова захихикали. Предчувствие не обмануло. Оказалось, пока я спала, Эрик от души отомстил сэру Кристиану. И столу сэра Кристиана отомстил тоже. Тому столу, на котором лежали сарсонские рукописи! Кстати, о древних манускриптах – возможных ключах домой!

– Любезные, не поделитесь одеждой?

Моя репутация все гибла и гибла. Горничные не решались, пока я не призналась, что костюм горничной нужен для ролевых игр с сэром Кристианом.

– Сюрприз, понимаете? – поиграла бровями, изображая смущенную невинность.

– Раз хозяин шалить изволит, на доброе дело не жалко! – произнесла светленькая, кивая в сторону дверей.

Мы поменялись одеждой, и я взяла с девушек зарок, что они никому не расскажут. Горничные охотно обещали и даже клятвенно заверяли, что ни-ни, но и без смеха Моры ясно, что завтрашний выпуск газет будет посвящен нашей с сэром Кристианом разнообразной личной жизни. Отсутствующей личной жизни, но люди охотнее верят газетам, чем правде!

– А, чуть не забыла! – спохватилась, пока девушки не ушли. – У кого ключ от кабинета сэра Кристиана?

Горничные переглянулись. Ладно, дальше дна падать некуда.

– Шалить изволим там! Но, чтобы получился сюрприз, я должна быть внутри, вы понимаете?

В общем, ключ от кабинета сэра Кристиана я получила. А еще метелку и тряпку, для большей достоверности. Мне даже подсказали потайные ходы прислуги, чтобы, скажем так, войти в роль. Горничных отбирают явно не по умственному критерию.

В кабинете виконта я планировала найти сарсонские рукописи и понять, помогут ли они вернуться домой. Займет минут пять, не больше.

Забавно, как костюм меняет видимость человека. Леди, особенно с моей славой, заметят издалека. Но горничную, даже если она наступит вам на ногу, в упор не разглядят. Прислуга – это серые мыши замка. Все знают, что они есть, но никто их не видит и не слышит. Или делают вид, что не видят и не слышат. Темно-синее льняное платье в пол украшено только белым воротничком и небольшим фартуком с рюшками. В нем разные кармашки для ключей, тряпочек, мочалок, еще какой-то непонятной ерунды. Засунула вещи обратно и остановилась у зеркала. Поправила наспех заплетенную косу, подвязала туже кипенно-белый чепчик и нырнула в потайной ход.

Чтобы прислуга не мельтешила по коридорам, для них (а еще для бесстыжих хозяев, которым есть что скрывать) создали такие вот потайные ходы. Узкие, не освещенные, с небольшими окошечками в разные коридоры, чтобы можно было понять, где находишься, если вдруг заблудишься. Я вообще клаустрофобией не страдаю, но ощущения не из приятных. В проход шириной чуть меньше метра протиснется только очень смелая и худенькая горничная. Наверное, конкретно в этом замке для господ имеются другие ходы.

Осторожно спустилась по ступенькам, свернула направо и вышла аккурат у кабинета сэра Кристиана. Туда-сюда сновали посетители, проплывали с важным видом, задрав подбородки, и на меня не смотрели. Опустив голову, просеменила к двери, повернула ключик и скрылась внутри.

Вот она – святая святых сэра Кристиана. Пустой кабинет пах виконтом – тонкий, едва уловим аромат хвои, кедра и чего-то цитрусового. Приятный, в меру терпкий, и запоминающийся, прямо как его милость. Один раз встретишь – потом всю жизнь не забудешь. А попробуешь понять, что в нем особенного – словами объяснить не сможешь. Я, конечно же, про аромат. Только про него.

Пересекла кабинет и бегло просмотрела бумаги на столе. Мужчинам не свойственно соблюдать порядок, но у виконта бумажка лежала к бумажке. Идеальная немецкая пунктуальность! А еще обыкновенная житейская подлость – сарсонских рукописей не было. Ни на столе, ни в столе, ни на книжных полках – нигде. Манускрипт не маленький, так просто не проглядишь. Возможно, сейф?

Непонятно зачем, я стала отодвигать картины и искать сейф. Ну, найду его, и что дальше?

Дверная ручка шевельнулась. Я сиганула под стол и замерла в тот момент, когда двери распахнулись. Кто-то остановился на пороге. Двери тихонько закрылись. Шаг, второй, третий… Я сжалась в комочек и не дышала. Еще один вор? Или кто-то увидел, как я сюда захожу и решил проверить?

Зашелестела ткань, что-то звякнуло, а потом зажурчало. Вода? Да что там творится? У виконта ни единого цветка, здесь нечего поливать! В коридоре раздался чей-то голос, быстрые шаги приближались.

Снова что-то звякнуло и, когда дверь открылась опять, незадачливый вор шмыгнул под стол.

Я зажала рот жениху номер двадцать три, глядя на него такими же огромными глазами, как и он на меня. Приложила палец к губам, чтобы не шумел и немного подвинулась, хоть под столом и для одного было тесно.

– Джулия?! – прошептал Жорж одними губами, когда я убрала руку.

– Ты отпустил усы? – показала жестом и беззвучно усмехнулась.

Кто-то закрыл дверь и вошел. Ну, знаете, это уже сказкой Теремок попахивает. Только места под столом для еще одного бывшего жениха уже не найдется.

Тишина. Шаг, другой. Снова тишина. Что-то скрипнуло, отодвинулось.

– Да что же это такое! – громыхнул мужской голос.

Жорж повел носом, собираясь чихнуть. Я сделала страшные глаза и провела пальцем по шее.

– Не смей! – произнесла беззвучно и зажала Жоржу нос.

– Сначала нагадили, прямо на стол, теперь напрудили в кресло! Что дальше?! Это… это беспутство! – воскликнул, кажется, дворецкий семьи Ортингтонов.

Быстрые шаги направились в сторону дверей и раздался оглушительный чих.

Я зажмурилась и замерла. Жорж замер тоже, а потом чихнул снова. Три раза. От души так чихнул, зычно, сочно, басовито.

Взвизгнула, когда перед лицом показалась голова дворецкого. Точно – Мигель Ротинбер, управляющий графским замком.

– Леди Джулия?! – седые брови взмыли вверх. Он перевел взгляд на Жоржа, а тот… чихнул еще раз и злополучные усики с одной стороны отклеились. Гневно дернула за край, и щетина осталась у меня в руках. Тоже мне, конспиратор недоделанный! – Э-э, а вы кто?

– Жорж Страве… ве… ачхи! Велли! – бывший жених вытер нос ладонью и протянул руку. – Стыдно не знать величайшего музыканта столицы!

Дворецкий брезгливо глянул на руку, протянутую из-под стола и распрямился. Мы неуклюже вылезли и привели себя в порядок.

– Простите, леди Ортингтон, – последние слова дворецкий проговорил по слогам, окидывая меня внимательным взглядом. Точнее, не меня, а наряд горничной. – Чем вы здесь занимались? Да еще и в таком костюме?

Мысли лихорадочно метались в голове в поисках выхода.

– Мы… – Жорж тоже пытался придумать логичное объяснение. Но, если я еще могла как-то выкрутиться, то его поступок никакой логике не поддавался. Это надо было додуматься вообще!

– Это вы напрудили на обивку кресла и анталийский ковер ручной работы прошлого века? – строго спросил дворецкий с замашками дознавателя.