Дом пепла

Он умрет.

Вздрогнув, Мэтт замотал головой, как будто ожидал увидеть скорбного призрака, нашептывающего гадости. Окружающие дома сохраняли тишину, на крыльце, кроме них двоих, никого. Недалеко продолжала надрываться лаем собака да ровно гудели цикады.

Что за чертовщина? Глюки бывают слуховые?

Мэтт не был уверен, что правда что-то слышал. Он мог задуматься, и ему показалось.

– Агата сказала, для местных он вроде беспринципного чернорабочего.

– А?

Мэтт не сразу понял, о чем говорит Даниэль. Точнее, совсем не понял, старательно отмахиваясь от бившегося в костях «он умрет».

Даниэль выпрямился и повернулся, чтобы посмотреть на Мэтта. Как будто почувствовал что-то такое и хотел установить зрительный контакт. Это и правда помогло, Мэтт вспомнил, где он сейчас, и что перед ним Даниэль, с которым всё в порядке. Мертв только тот тип в доме.

– Бо Амброуз, – терпеливо пояснил Даниэль. – Агата говорила, он средненький хунган, больше воспринимает вуду как способ заработка. Проводит ритуалы для приезжих, берет прилично денег и даже показывает неплохой результат. Звезд с неба не хватает, местные к нему ходят редко. Но за деньги он возьмется за что угодно.

– Взялся. В прошедшем времени. Он мертв.

Мэтт тут же пожалел о своих словах, заметив, как Даниэль стиснул зубы. Он наверняка старался забыть о виде трупа, специально шел по фактам, которые приземляли и заставляли думать о насущном. А Мэтт вот так жестко выбил почву из-под ног.

Даниэль на мгновение зажмурился, стиснул кулаки, бледный, будто старающийся не рассыпаться на кусочки. Когда он открыл глаза, голос звучал ровно. Так ровно, как может звучать в тот момент, когда очень стараешься:

– Бо Амброуз выполнял магические задачи за деньги и не гнушался никакими заказами. Он умер тоже от магии. Вряд ли своей.

– Кто-то заметает следы?

Идея явно заинтересовала Даниэля и отвлекла от собственных мыслей. Мэтту тоже показалась логичной:

– Действительно, всё указывает на это. Амброуз проводит ритуал, после которого Бен в болоте с перерезанным горлом. И почти сразу же за этим сам Амброуз умирает от колдовства. Кто-то заметает следы, но следы чего?

– Убийства Бена? Тогда Амброуз лишнее звено. Если кто-то насылал проклятие, то сразу бы на Бена.

– Может, с Беном что-то пошло не по плану. Может, его не собирались убивать и смерть стала случайной. Но за Бо Амброузом кто-то стоял и не хотел, чтобы его нашли.

– Мэтт, перестань смотреть процедуралы.

– Да послушай! Что-то здесь явно нечисто и обернулось уже двумя трупами.

У Мэтта перехватило дыхание, потому что на этот раз он хоть и не услышал, но отчетливо ощутил это «он умрет». В конце концов, у Даниэля уже было плохое предчувствие. Возможно, двумя мертвецами дело не ограничится.

– Мы даже не уверены, что Амброуз причастен к смерти Бена, – сказал Даниэль.

– Он мог быть свидетелем. Он знал, что произошло. Даже если не сам убил Бена.

– Предлагаешь спросить у него?

Мэтт хотел рассмеяться, но потом понял, что Даниэль это всерьез. Он же как раз недавно проводил ритуал, где пытались связаться с мертвецом. Над свежим трупом провернуть такое легко.

Наверное, это сразу дало бы ответы на многие вопросы. Но Мэтт не был уверен, что готов сейчас встречаться с какими-то призраками и тем более требовать у них ответа. Кто знает, не потонет ли он при этом в глюках. Да и Даниэль не выглядел как человек, который жаждал возвращаться к мертвецу. Он, конечно, совершит ритуал, если нужно, но это отразится на самом Даниэле. Он и сейчас смотрел серьезно, но бледность никуда не исчезла, а руки он стискивал вместе, чтобы не видно было, как они дрожат.

– Нет, – сказал Мэтт. – Лучше еще процедуралы посмотрю. Выясним и без мертвецов. К тому же призраки врут. Амброуз наплетет что угодно, ненадежный свидетель.

Вообще-то призраки охотно рассказывали о своих убийцах и вряд ли Бо Амброуз пошел бы на попятную. Но призраки действительно врали точно так же, как и люди. Даниэля это удовлетворило, он расслабился и кивнул.

– Ты хорошо знал Бена? – спросил Мэтт. – Нет, я понимаю, плохое предчувствие и всё такое… но вдруг всё связано именно с ним?

– Ты мне не веришь?

Голос Даниэля прозвучал странно, и Мэтт покачал головой:

– В нашей семье предчувствия точнее прогноза погоды. Но я о том, что мы можем искать не там. Ты хорошо знал Бена?

– Не очень.

– Вы же с самой семинарии знакомы.

– Бен со всеми был знаком. А мы больше сдружились из-за нелюбви к Кристоферу Янгу.

– Он доставал Бена?

– Не считал его таким милым, как все остальные. Но ты прав, стоит узнать больше о Бене.

– И убраться отсюда, – добавил Мэтт. – Я рад, что рядом с тобой не вижу призраков, но готов поспорить, он где-то тут. У меня одновременно мороз по коже и пот по спине. Поехали отсюда, а?

Даниэль усмехнулся и поднялся. Они оба, кажется, старались идти неторопливо, а не бежать со всех ног, и Мэтт мог поспорить, Даниэль прикидывает, кому позвонить, чтобы сообщить о смерти Амброуза, но не называть себя. С точки зрения Мэтта, проще оставить труп и сделать вид, что их здесь не было, мертвецам плевать, когда их найдут. Но Даниэль бы такое не позволил.

Проходя мимо кривой таблички, написанной от руки, Мэтт кивнул в ее сторону:

– А почему так?

– Что?

– Никаких продаж после заката.

– Потому что в дом за амулетом может прийти не человек.

– А кто? Бродячий дух?

– Дьявол.

Уилл Беннетт и Джесси Крейн снова стояли перед квартирой Даниэля Эша.

– Можно было позвонить, – заметила Джесси.

– Пропустить выражения лица?

– Эмоции к делу не пришьешь.

– Зато они могут многое рассказать нам. Показать, в каком направлении копать.

Джесси не была согласна, но предпочитала держать сомнения при себе. То ли ей всё равно, то ли она благоразумно не хотела спорить со старшим коллегой. То ли в глубине души признавала, что он всё же прав.

По правде говоря, Уиллу плевать. Он считал себя хорошим детективом и выполнял свою работу так старательно, как умел. Конечно, они не приехали сообщать ничего принципиально важного, но ему хотелось видеть лицо Даниэля, когда он поймет, что им известно.

Ужина, который приготовила Клара, хотелось больше, тем более в воскресенье, но Уилл Беннетт знал, что сможет взять лишний отгул позже, когда найдет убийцу Бенджамина Тайлера.

Если в первый раз Даниэль Эш открыл дверь быстро, то в этот раз не торопился. И на пороге стоял совсем не он.

Вместо холодной вежливости незнакомец перешел в наступление:

– Вы кто?

– Детективы Уилл Беннетт и Джессика Крейн. Мы ищем Даниэля Эша. А вы?..

– Его брат.

– Мэттью Эш, я полагаю.

– Да. Мэтт. Что вам нужно?

– Поговорить.

Мэтт повел головой, как будто хотел украдкой оглянуться, и, кажется, прикрыл дверь чуть больше.

– Сейчас не лучший момент.

Уилл нахмурился, а Джесси собралась что-то сказать, но в этот момент где-то вне зоны видимости раздался голос:

– Мэтт? Кто это?

Несколько мгновений Мэтт еще медлил, потом распахнул дверь, приглашая войти. Уилл знал, что Даниэль живет один, а квартира Мэтта находится в менее роскошном районе, но отметил, что здесь он распоряжался как дома.

Похоже, Мэтт часто бывал у брата.

– Мэтт, невежливо держать гостей на пороге. Добрый вечер, детективы. Чем могу помочь?

Почти с удивлением Уилл отметил, что Даниэль разговаривает с ними по-разному. Буквально пара фраз, конечно, но интонации сильно отличались: к брату он обращался тепло, доверительно, перед детективами же представала идеальная маска холодной вежливости.

Мэтт проворчал что-то себе под нос, Даниэль бросил на него короткий взгляд, и на его губах мелькнула улыбка. Потом он снова посмотрел на детективов спокойно и невозмутимо.

Он выглядел болезненно-бледным и помятым, словно его только подняли с постели. У Уилла мелькнула мысль, что, возможно, Мэтт не хотел их пускать, потому что по-своему защищал брата. Глупо, конечно, с детективами стоит сотрудничать, вот Даниэль явно это понимал.

Братья могли бы казаться слишком разными, но Уилл умел подмечать детали. Внешне похожего телосложения и роста, оба темноволосые и темноглазые, видимо, фамильные черты. Как и узкие лица, тонкий нос. Манеры Мэтта казались резкими, движения хаотичными, Даниэль же двигался плавно, будто хищник со скупыми жестами.

Мэтт плюхнулся в кресло, потирая пластырь на лбу, не предложив сесть детективам и скрестив руки на груди. Даниэль прислонился к спинке дивана, но точно так же скрестил руки и даже поджал губы.

Уилл не сомневался, если бы понаблюдал за братьями подольше, наверняка заметил много общего.

Пока он подмечал детали, Джесси снова вела разговор:

– Как я понимаю, мистер Эш, вы и Бенджамин Тайлер познакомились в Теологической семинарии Ковингтона?

– Именно так.

– Вы оба покинули ее примерно в одно время и обучались в университете Лойолы.

– На разных факультетах. Тогда мы мало общались.

– Но сохраняли контакт. Как часто вы виделись в последнее время?

– Иногда встречались в баре в пятницу вечером. Раз в несколько месяцев, наверное.

– В последний раз вы видели мистера Тайлера в день его смерти. А до этого?

Уилл Беннетт уловил, как Даниэль едва заметно нахмурился. Не напрягся, но нахмурился. Видимо, понял, что они выяснили.

– За неделю до этого, – ровно сказал Даниэль.

– Какой был характер той встречи?

– Личный.

– Вы виделись не в баре. А где?

– Дома у Бена. Потом ушли.

– Куда именно и что вы делали?

– На Марселевый перекресток. Я провел для него ритуал.

Мэтт зашевелился в кресле, подался вперед, и на его лице читалось удивление. Ага, отметил про себя Уилл, значит, брат ему по какой-то причине не рассказал. Любопытно.

– То есть, – продолжала Джесси, – вы встречались с мистером Тайлером за неделю до его смерти, провели вуду-ритуал. Когда он захотел повторить, вы, как утверждаете, отказались.

– Именно.

– Почему же?

– Бен сказал, что хочет помириться со своей девушкой. Я не использую вуду для подобных дел. Я отказал ему.

– И он нашел кого-то другого, кто ритуал всё-таки провел. И мистера Тайлера на нем убили.

Даниэль неопределенно пожал плечами. Видимо, решил играть в сотрудничество с полицией, но без четких утверждений. Уилл не сомневался, что он прикинул, что им и так, скорее всего, всё это известно, а значит, нет смысла недоговаривать.

Что ж, сосед Бена утверждает, что видел, как Даниэль заходил в квартиру именно неделю назад. Если повезет, смогут даже найти какие-нибудь записи с камер. Правда, бесполезно: если Даниэль провел один ритуал, это не значит, что соврал насчет второго. Он мог отказать Бену, а тот пошел искать нового колдуна, и при таком раскладе легко было притвориться, чтобы убить.

Если, конечно, это предумышленное убийство, а не случайное.

И если Даниэль Эш говорит правду и его не было в тот вечер с Беном Тайлером.

– Спасибо, мистер Эш, – сказала Джесси. – Если у нас появятся еще вопросы, мы свяжемся с вами.

– Что за ритуал? – подал голос Уилл.

Даниэль перевел взгляд на него и, казалось, оценивал. Что мог понимать в этом детектив, если задал вопрос, о котором Джесси не подумала. На самом деле Уилл куда меньше разбирался в вуду, чем хотел показать, но Даниэлю Эшу об этом знать необязательно.

– Несколько вопросов лоа, – сказал Даниэль. – Личного характера.

Что значило, он не расскажет подробностей. Уилл мог попробовать надавить, но подозревал, что с Даниэлем будет не так легко, а пока не возникло острой нужды. Бена Тайлера убили обычным ножом, перерезав горло. В этом не замешана магия.

Хотя пущенная на перекрестке кровь не давала Уиллу покоя. Но его личные заморочки не имеют отношения к делу.

Мэтт захлопнул дверь за детективами и обернулся к Даниэлю, продолжавшему облокачиваться на спинку дивана.

– Какого черта ты не сказал? – прошипел Мэтт. – Ты проводил ритуал для Бена! За неделю до его смерти!

Даниэль отвел взгляд:

– Я… это не казалось важным. Я не собираюсь становиться кем-то вроде Бо Амброуза. Но это был Бен, он попросил о помощи.

– Я очень рад, что ты такой отзывчивый, – едко сказал Мэтт. – Почему молчал?

– Не хотел впутывать. Не думал, что тебе интересно.

– То есть я просто так к Амброузу тащился, потому что мне неинтересно?

– Мэтт, я…

– Ты не сказал! Даже сегодня, у этого Амброуза. Я узнаю от полиции. От сраной полиции!

– Прости.

– И что хотел этот придурок, Бен? Зачем понадобился ритуал?

Даниэль молчал, и внутри Мэтта всё клокотало. Страхи сегодняшнего дня, нервозность от призраков – оно всё превратилось в чистый гнев. Как будто что-то принципиально изменилось, если б Даниэль рассказал о ритуале.

– Остальное было именно так, как я говорил, – уклончиво ответил Даниэль. – Бен снова просил ритуал, говорил, что из-за девушки.

– Дан, я тебя сейчас ударю. Что он хотел в первый раз?

– Спрашивал о смерти. Он хотел узнать о смерти. Хотел… наслать проклятие на Кристофера Янга. Когда на Марселевом перекрестке он всё выложил, я отказался. Такой магией я не занимаюсь. Поэтому отказал во второй раз, подозревал, что девушка лишь предлог.

Внутри Мэтта кипела ярость, которая ничуть не стала меньше оттого, что он всё узнал.

– Ты не сказал мне о чертовой просьбе Бена.

– Бен моя проблема, а не твоя.

– Что еще ты от меня скрываешь?

Даниэль как будто отшатнулся, вцепился ладонями в спинку дивана. Он казался растерянным.

– Ничего. Мэтт, я никогда от тебя ничего не скрывал…

– Твоя проблема, говоришь? Вот и разбирайся сам. К черту всё это!

Развернувшись, Мэтт вышел из квартиры, старательно не смотря на Даниэля и не отказав себе в удовольствии громко и раздраженно хлопнуть дверью.

6. Магнолии на костях

Садовый квартал выглядел осколком старого мира.

Того, где юг расчерчивали плантации хлопка с трудящимися чернокожими рабами. Днем всё заполнял стрекот цикад, вечером над полями разносились дикие барабанные ритмы для танцев, призывавших лоа.

Предки Эшей владели землей, жили в большом доме с колоннами, который утопал в душном колониальном мареве.

Насколько Мэтт знал семейную историю, плантацию Эши потеряли довольно быстро. Зато сколотили дело по продаже алкоголя, так что теперь большая часть бурбона на юге шла с их пепельным значком.

Ну, может, не большая. Но значительная.

Кристофер Янг происходил из подобной семьи, у них до сих пор имелись полусгнившие останки былого величия где-то за городом, которыми они ужасно гордились. У Эшей только фамильный особняк, купленный в тот момент, когда они распрощались с плантаторскими мечтами.

Добротный старый дом. Каждое поколение Эшей чуть переделывало его, добавляло собственный след, порой незаметный, иногда весомый. Прабабка, например, пристроила мансарду. Бабушка создала в ней настоящую оранжерею, которую сейчас пыталась возродить Ли. Отец и дядя, когда еще был жив, обустроили чердак. Тетя организовала оружейную витрину, а мать переделала кухню, наполнив ее современной техникой.

Мэтт рисовал висельников на обоях на втором этаже и считал, что этого вклада достаточно.

Отец любил говорить, что однажды дом перейдет к его сыновьям, они тоже поселятся здесь, но Мэтт с трудом это представлял. Сегодня же остальные предпочитали квартиры или дома в городе, а в семейном особняке жили родители и дед.

Именно к нему пришел Мэтт.

Садовый квартал он терпеть не мог. Выщербленный асфальт, неторопливое марево и свисающий с дубов испанский мох. В отличие от шумного центра, здесь царила умиротворенная атмосфера, хотя периодически встречались группки туристов с гидами – вот именно они и раздражали.

Мэтт обошел одну и постарался как можно незаметнее открыть кованые ворота и нырнуть внутрь. У их дома имелся высокий забор с зеленью. Раскидистые магнолии бурно цвели, наполняя воздух сладковатым ароматом и маскируя особняк от любопытных туристических взглядов. Мэтт ворчал, что не любит их сладковатый аромат, но на самом деле он всегда ассоциировался с домом. Вдохнув полной грудью, Мэтт направился к дому.

Он стоял в глубине территории, скрытый ветвями и листвой, одетый в собственную магию. Мэтт знал то ли легенду, то ли правду, что глава семейства обязательно вплетает свои чары в ткань дома. Режет жертвенную курицу, чтобы окропить стены, призывает лоа или вычерчивает символы. Добавляет частичку себя и собственную подпись.

Впрочем, Мэтт не сомневался, что дом точно каким-то образом охраняется. В нем не случалось пожаров, сюда не пробирались грабители или горящие энтузиазмом туристы. Наверное, если бы «Катрина» снесла Новый Орлеан с лица земли, особняк Эшей продолжал бы стоять невредимым. К счастью, ураган почти не затронул Садовый квартал, и он остался ровно таким, каким Мэтт помнил с детства. Даже поломанные деревья уже восстановились в прежнем величии.

А еще сюда не заходили сторонние призраки. Дом-крепость, который служил убежищем. Духи здесь обитали местные: Мэтт особенно любил в детстве слушать рассказы конфедерата с пробитой головой, своего сколько-то «пра» деда.

На крыльце отец подвесил диван-качели, они до сих пор притаились в глубине рядом с круглым напольным фонарем.

Маленьким Даниэль обожал эти качели, мог целый день с них не слезать, обычно что-то читая. Мэтт устраивался рядом, прямо на полу, рисовал, а вечерами любовался фонарем. Его и Ли обожала, но она доросла до крыльца, когда оба брата почти перестали на нем появляться.

Поднимаясь по ступенькам, усыпанным лепестками магнолий, Мэтт вспомнил, как детьми они с Даном стащили штаны отца, которые предназначались для какой-то благотворительной организации. Это Даниэль предложил вместе залезть в них: штанины были большими, и оба брата отлично в них помещались.

Они передвигались таким образом по дому, выпрыгнули на крыльцо и вот тут-то и завалились. Мэтт рухнул прямо на Даниэля, а тот радостно хохотал. Почти так же широко он ухмылялся, когда лет шесть назад вешал на входную дверь рождественское украшение – внушительный венок с черной хвоей и черепами.

Мэтт подумал, что уже очень давно не видел брата открыто улыбающимся.

Он попытался позвонить сегодня Даниэлю. Мэтт остыл довольно быстро, но всё равно злился на брата. На улице маячили однозначные призраки, но дома Мэтт заварил травы, и они отогнали видения. Некстати вспомнилось, что о призраке бабушки Мэтт тоже Даниэлю не рассказывал. Да и наверняка много о чем еще.

В конце концов, Даниэль не обязан отчитываться. Вот если бы он скрыл, что убил Бена или что-то в этом духе – другое дело.

В общем, уже сегодня Мэтт позвонил брату, но трубку тот не взял. Ничего удивительного в этом не было, они оба частенько пренебрегали звонками. Тогда Мэтт набрал сообщение, где попытался неуклюже узнать, что тот делает вечером. Оно осталось непрочитанным, а последний раз в сети Дан был в шесть утра.

Что значило, у него, скорее всего, какие-то дела. Возможно, с отцом в компании, будний день всё-таки. Мэтт же отработал его в субботу, поэтому промаялся немного и решил нанести визит деду.

Внутри особняка властвовали сумрак и прохлада. Ничего магического: система климат-контроля и тяжелые шторы, которые редко раззанавешивали.

Мэтт замер на пороге, будто принюхивающийся пес – или позволяющий дому распознать себя. В семейный особняк Мэтт не заходил давно, так давно, что тот мог и забыть его… правда, вряд ли для мест существовало понятие времени. Дом знал его. Мэтт – часть семьи.

В темной прихожей висели плащ матери и пальто отца, а на другой стороне – огромное резное зеркало в старинной раме. Рассказывали, будто оно стояло еще на плантации, которая когда-то принадлежала Эшам. Однажды Мэтт заметил Даниэля, вглядывающегося в зеркало.

– Ты там лоа видишь?

– Не-а. Представляю зазеркальный мир. Смотри! Если долго вглядываться, можно заметить, что твой двойник копирует действия, чтобы ты ни о чем не догадался.

Даниэль любил рассказывать истории, которые придумывал тут же, на ходу. Он явно унаследовал что-то от бабушки. Та говорила, что зеркала ведут на другую сторону, поэтому завесила их тканью, когда умер дядя Майкл.

Мэтту тогда исполнилось девять, он многого не понимал, почти не помнил похорон. Зато в памяти отлично сохранился вечер после, когда дом наводнили люди в черном, ели невкусную еду и вспоминали дядю.

И дед, и бабушка казались потрясенными этой смертью. Отца таким же потерянным Мэтт видел потом лишь однажды, когда Даниэль попал в аварию. Тетя Вивьен молчала и предпочитала отсиживаться в углу. Амелия занималась маленькой Ли. Мэтт до сих пор не знал, почему смерть дяди так подействовала на всю семью, но единственной, кто сохранял спокойствие, кроме детей, осталась мать. Именно она всё организовала.

А пришедшими занимался Даниэль. Беседовал с ними весь день, ненавязчиво выпроводил после. Ему было всего четырнадцать.

Где-то в комнатах особняка играл джаз, а это значило, мать дома. Мэтт не очень хотел с ней встречаться, буквально прокрался через гостиную и поднялся по лестнице, переступив через третью ступеньку, которая поскрипывала. На втором этаже располагались спальни, и Мэтт направился к дедушкиной.

Старый дом не бывал тих. Поскрипывал паркет, тикали часы, на крыше раздавались шорохи. Гостиную заполняла массивная старинная мебель, стены прятались за деревянными панелями и обоями с цветами. От черного хода слышался перелив колокольчиков, подвешенных у двери.

В доме царило ощущение сырости, духота как будто не проникала внутрь. Словно где-то в глубине встроенных шкафов притаилась болотная вода. Пахло густым деревом, а еще черным чаем, ладаном и бурбоном. И над всем этим витал, вплетаясь, тонкий сладковатый аромат цветущих магнолий. Мэтт с удивлением подумал, что всё это плотно ассоциируется с домом и распадается на отдельных родных.

Запах ладана нес с собой Даниэль, прибавив к нему кофе. Черный чай сопровождал мать, а бурбон – отца, хотя сам он почти не пил. Тонкая вуаль сладкого апельсина – это Ли, а суховатая нота пороха – тетя Вивьен. Когда-то бабушка пахла розмарином, и аромат трав напитывал дома, но сейчас он исчез, испарился, въелся в потолочные балки.

На втором этаже царил медицинский запах – из комнаты деда.

Мэтт тихонько постучал, но вошел, не дожидаясь разрешения. К счастью, Бернард не спал: сидел на кровати и читал газету.

Бабка Корделия сумела провести семейную компанию через время сухого закона и Великой депрессии. Бернард не растерял состояние, сохранил его и приумножил. Мэтт помнил деда грозным и суровым, но после смерти бабушки он сильно сдал. Постепенно отошел от дел, а два года назад его разбил удар. После этого он редко выходил из дома и даже из комнаты.

Стены пропитывал запах лекарств и вездесущих магнолий, чьи ветви царапались в окно. Огромная кровать с резными столбиками занимала большую часть пространства, рядом с ней притаилась напольная лампа с тканевым абажуром. В стороне – комод, расписанный гирляндами бутонов, да шкаф.

Бернард Эш смерил внука взглядом из-под кустистых бровей, и его губы не тронула улыбка. Худой, болезненный Бернард всё равно вызывал трепет.

– Ну? Что ты опять натворил?

– Почему натворил? – опешил Мэтт.

– Ты просто так не приходишь. Значит, что-то напортачил или нужен совет.

Мэтт уселся на стул, подумав, что он, наверное, та еще бесчувственная скотина. Он и правда не приходил к деду без повода.

– Что ты знаешь о проклятиях?

– Что это дерьмовая штука, – хмыкнул Бернард. – Энергии забирают много, а толку чуть.

– Не работают?

– Еще как работают. Но это подло, наслать проклятие. Никакого удовольствия. Еще и откат огребешь.

Дед тоже умел разговаривать с лоа напрямую, поэтому именно он в какой-то момент решительно взялся за воспитание Даниэля.

– А мы, Эши, защищены от таких штук?

Мэтт пытался спросить как будто бы невзначай, но Бернард прищурился, подозревая, что вопрос не праздный. Рассказывать подробности Мэтт не хотел, дед бы точно посчитал его параноиком. Но и забыть шепот «он умрет» никак не мог. А Даниэль своим рассказом о Бене как раз напомнил, что существуют еще и проклятия.

Мэтт почти ничего о них не знал, поэтому решил спросить у человека, который осведомлен о тайнах и колдовстве больше, чем кто бы то ни было.

К удивлению Мэтта, Бернард не стал ни хмыкать, ни расспрашивать:

– Никто не защищен от проклятия. Но если эту штуку сделал Даниэль, можешь спать спокойно.

Бернард кивком указал на грудь Мэтта, где выделялся мешочек гри-гри.

– Амулеты Дана мощные, – согласился Мэтт, пряча гри-гри под футболку.

– Потому что делает их очень редко. И не заряжает на всякие глупости вроде удачи. Он преуспел в защите.