Они требовали оружия для защиты республики.
Хираль, по моему совету, таки санкционировал раздачу оружия республиканцам.
Под давлением масс правительство Хираля приняло решение вооружить народ Мадрида.
Попытка военных положить конец правлению «левых» привела к немедленному контрудару со стороны профсоюзов и социалистических партий, которые только и ждали повода для драки – несмотря на предупредительные призывы из-за границы…
Они обеспечили мобилизацию общества и позднее добились раздачи оружия народу.
В Мадриде и Барселоне некоторое количество оружия у левых было они ждали только повода для развертывания революционных действий.
Первые же сведения о выступлении военных включили организационную машину НКТ на полную мощность.
Из «заначек» вынимали столько оружия, сколько было, но его не хватало.
Сразу же после путча 17 июля Гарсия Оливер прислал мне послание, где говорилось: «в Барселоне мы только и делаем, что считаем и пересчитываем ружья, пистолеты и патроны, которыми мы располагали… но их мало и больше нет».
Я ответил коротко: «Оружие нужно брать силой»
В ночь на 18 июля отряды НКТ стали захватывать оружие на военных складах и брать под контроль улицы Барселоны.
Но тут против них выступила каталонская национальная гвардия. Дело чуть не дошло до сражения между анархистами и каталонскими республиканцами. Но мятеж правых примирил их.
Утром 19 июля мятежники вышли из казарм и двинулись в центр Барселоны. С севера двигалась колонна из казарм Педраблес, с юга из казарм Атарасанас. Солдатам объяснили, что в Барселоне начался мятеж анархистов.
Северная колонна дошла до площади Каталунья и заняла телефонную станцию.
Анархисты бросились штурмовать её, и выбили мятежников.
После того, как факт военного мятежа стал очевиден, Женералитат прекратил сопротивление анархо-синдикалистам.
Извечный их враг национальная гвардия перешла на сторону отрядов НКТ. Фактически анархо-синдикалисты возглавили сопротивление перевороту в Каталонии и Арагоне.
В своём послании мне Дуррути заявил: «Нет времени на разговоры. Мы должны действовать. Мы не хотим становиться жертвами фашизма из-за паралича политиков. С этого момента НКТ и ФАИ будут направлять борьбу».
Все эти сведения, что стекались ко мне из разных источников, я тут же передавал в Центр.
Там сильно заволновались, узнав о мятеже анархистов… испугавшись его больше чем мятежа генералов.
Я вынужден был откровенно ответить: «Думаю, что если бы анархисты не выступили на улицу, то в эту хозяевами Испании могли бы стать фашисты».
В течение нескольких часов рабочие Барселоны были вооружены.
Это событие имело большое значение, так как решительным образом изменило соотношение сил в Каталонии.
Но в Сарагосе рабочие не смогли захватить оружие, и этот оплот анархизма перешел под контроль мятежников.
В Барселоне анархисты и республиканцы теснили мятежников.
С мест пришло сообщение: «Офицеры, командовавшие мятежом в Барселоне, были неспособны что-либо поделать с революционной неортодоксальностью своих противников… второе артиллерийское подразделение, например, было окружено колонной вооруженных рабочих, которые наступали с ружьями, поднятыми вверх, и «энергичными словечками», призывали солдат не стрелять. Затем они убедили войска повернуть оружие против своих офицеров».
В эти дни именно Барселона стала центром борьбы.
Туда прибыл один из вождей заговора генерал Годед. Он обосновался в порту близ казарм Атарасанас.
Но он ничего не мог поделать – рабочие напирали со всех сторон.
Северная колонна была разбита. Порт был взят, Годеда схватили и заставили его выступить по радио.
Генерал униженно просил своих товарищей по мятежу прекратить борьбу и сдаться республике.
После этого выступления Годеда расстреляли.
Некоторое время пулеметчики мятежников поливали огнем подступы к казармам. Но к ночи 20 июля все было кончено.
При штурме казарм погиб знаменитый анархист, соратник Дуррути – Франсиско Аскасо.
Всего погибло около 500 человек.
Центральные улицы города были завалены трупами, но в Барселоне был праздник. Улицы Барселоны перешли в руки вооруженных рабочих, в большинстве своем членов НКТ.
Вечером 20 июля из Барселоны пришло сообщение: «День завершался славно, в блеске огней, в революционном опьянении ото дня народного триумфа… Буквы НКТ и ФАИ начертаны на всех стенах, на каждом здании, на всех дверях, домах и автомобилях, на всем… Это тот момент, когда власть по настоящему попала в руки масс. Мы в НКТ не думали делать революцию в это время, мы просто защищали себя, защищали рабочий класс».
Анархо-синдикалисты еще не воспринимали происходящее как социальную революцию, но уже взяли в свои руки реальную власть.
Там, где рабочие уже 17–18 июля получили оружие, силы мятежников встретили энергичное сопротивление.
Обобщив всю информацию первых дней мятежа, я отправил в Москву послание следующего содержания: «В целом первые дни борьбы против фашистского мятежа стали для НКТ (анархистов) героическим периодом. В условиях полного развала госаппарата и абсолютной беспомощности всех политических партий, кроме КПИ, местные организации НКТ, обладавшие известным опытом вооружённой уличной борьбы и способностью к самостоятельным инициативным действиям, смогли сравнительно эффективно противостоять локальным выступлениям фашистов, а также осуществить первоначальные задачи революции».
В Валенсии докеры-анархисты вывели массы рабочих на центральные площади и стали требовать оружие. Очаги мятежа были задавлены в зародыше.
В Толедо вооруженное население загнало мятежников в замок Алькасар. «Красная» Астурия была отрезана мятежом от Мадрида. Власть в этом регионе перешла к губернатору Томасу – одному из вождей восстания 1934 года и многопартийному комитету.
В правительстве… несмотря на свою беспомощность… пытались преуменьшить значение народного восстания, о котором я им рассказывал, как о примере социальной революции.
Мне там было сказано: «Да, конечно, в городах массы немедленно занимали улицы, бросались против мятежников и играли очень яркую роль. Но за этим красочным и призывным образом скрывается тот факт, что рядом с этими импровизированными дружинами, не имевшими специальных навыков и не знакомыми с тактикой боя, сражались хорошо подготовленные офицеры, отряды и службы безопасности гражданская и штурмовая гвардия и авиация. Победа над мятежниками там, где она имела место, была обусловлена прежде всего действиями этих подразделений, хотя и не стоит пренебрегать вспомогательной и моральной ролью масс».
Я вынужден был согласиться с этим доводом. Действительно… Республиканские «асальто», конечно, не имели бы шансов остановить армию самостоятельно…
– Но вооруженные массы не просто сыграли «моральную роль», они обеспечили моральный перелом и численный перевес, который удержал часть гвардейцев и войск от присоединения к мятежу, – сказал я.
– Кстати, в Гранаде, где такого давления не было, «асальто» выступили против Республики, – вставил я шпильку чиновнику и добавил:
– Что касается навыков городского боя, то у «асальто» их столько же, сколько и у боевиков левых организаций, которые стали авангардом милиции. Так что факт остается фактом – июльские сражения в Мадриде и Барселоне выиграла милиция при поддержке военных, оставшихся верными Республике. А не наоборот…
Тем временем события нарастали со скоростью снежного кома…
Я метался по всему Северу Испании, где особенно непонятной мне была обстановка…
