– Я из детдома, – ответил Пустовалов, заводя мотор.
– О чем и речь. – Вздохнул полковник. – Только такие и пролезают. Причем с обеих сторон, что интересно.
– А вы с какой стороны лезете?
– Все шутишь, Саша, а я ведь тебя и твоих продажных ментов закрыть могу надолго.
Полковник почесал лоб и глянул на плоский хромированный блок, прикрученный к боковой стойке, на котором Пустовалов щелкал тумблерами.
– А это что?
– Конструкторские доработки.
– Думаешь, я совсем тупой? Я про руку. Покажи.
Пустовалов развернул ладонь. Два резких параллельных шрама пересекали кисть по пальцам и нижней части ладони.
– От чего?
– Ножовочное полотно.
– Ручное? По металлу?
Пустовалов кивнул и прищурился от чего огромные глаза его стали сплошь черными.
Полковник покачал головой.
– Гнилые вы люди, что ни говори. Я девять лет прослужил в отделе техконтроля. Не бывает ручного полотна такой ширины. Колись, отчего это. В чужую берлогу залез?
Пустовалов приподнял уголок рта – он уже понял, что полковник Басуров больше не сможет сидеть молча.
– Послушайте, по поводу Ясина…
– Я к нему по вашим уголовным кличкам обращаться не буду! – Разозлился Басуров, обнажая волнение.
– Это имя, но он не обижается, если его называть Яковом.
«Еще не поздно», мелькнула мысль в голове Пустовалова.
На этот раз он серьезно посмотрел на Басурова. На пятой секунде полковник сдался.
– Ну. – Произнес он вполголоса. – Чего нам опасаться?
Пустовалову очень хотелось соврать, но, увы – от этого стало бы только хуже.
Упругая загорелая кожа натянулась, обнажив ряд ровных зубов и ямочки на щеках Пустовалова.
Басуров вымученно усмехнулся.
– А ведь это просто бизнес. Товар – деньги. Деньги – товар. Вин-вин, как говорится.
Пустовалов покачал головой.
– «Просто бизнес» это продавать чебуреки или менять бабушкам смесители. Посмотрите на это иначе. Как на профессию со своими побочными явлениями.
– Послушай, я не вчера родился, – полковник заерзал в кресле, – я не это хотел от тебя услышать.
– Вы знаете, зачем вы здесь. Просто делайте, что должны и будете в шоколаде. Вы же этого хотели.
Полковник молчал. Его вытянутый профиль оттенял тусклый свет фонаря за окном. Наконец, он вздохнул, повернулся и, глядя в бардачок, сказал:
– Да пошли они все.
– Так-то лучше.
Где-то вдали пронзительно завыла сирена. Черный «БМВ Х5» мощно тронулся, пересек дорожку кошачьих следов, повернул и через тридцать метров уперся в высоченные автоматические ворота с небольшим кирпичным КПП.
Пустовалов повернул голову. В свете фонаря его бронзовое лицо в обрамлении темных волнистых волос выглядело особенно мужественным. Басуров устало смотрел на него, не отрывая затылка от подголовника.
– Слушай, насчет этой… Проблемы.
– Я не знаю. – Быстро сказал Пустовалов и просигналил.
– Поверь, мне так будет проще.
– Я и в самом деле, не знаю, – простодушно повторил Пустовалов, оглядывая верхнюю кромку ворот, увенчанную рядом шипов из тонкой арматуры.
Пустовалов посмотрел налево. Бетонный забор за КПП уходил во тьму перелеска, густая колючая проволока плотно клубилась над ним. Над воротами он заметил две камеры: одна была направлена на въезд, вторая на вход в КПП.
Пустовалов снова пожалел, что не нашел время изучить карту местности. Он слишком торопился последнее время.
– Я дам условный знак, когда сам пойму.
– Условный знак?
– Ну да, скажу, например… Например, «первый снег».
– Первый снег?
– Первый снег – это кодовая фраза. Идет?
– Ребенок, – неожиданно сказал Басуров, глядя в окно.
– Что?
– Твоя ладонь. – Басуров повернул голову, посмотрел на Пустовалова. – Ты был ребенком.
Пустовалов опустил взгляд на правую ладонь с двойным шрамом и сжал ее в кулак.
