Хроники Та Кемет

– А как же ты, Тахути? – удивился я.

– Меня тогда в Городе Солнца не было. Я отлучился по делам в Ун. Конечно же, окажись я рядом, я бы мигом вылечил беднягу Ра, – хмыкнул бог мудрости. – По счастью, Исет оставалась в столице. «Отец мой божественный, не змей ли ужалил тебя? – придя во дворец правителя, спросила она. – Не один ли из твоих детей поднял на тебя руку? Воистину он будет повержен моими чарами, я заставлю его отступить!» Ра, не в силах уже изъясняться, молча кивнул, подтверждая версию догадливой богини. «Я излечу тебя, повелитель солнца, – продолжила Исет, – но для этого ты должен сообщить мне свое тайное имя, ибо все, даже люди, живут, когда их имена произносятся другими». «Знай же, что я – создатель неба и земли, сотворивший горы и все находящееся на ней, я – начавший ход времени. Я – Хепри утром, Ра – в полдень и Атум – вечером», – прошептал прародитель богов.

– Однако это ему не помогло, – хитро сощурившись, заявил Тахути. – Яд не выходил и Ра не чувствовал себя лучше. Его жизнь висела на волоске, а он решил обмануть Исет и не сообщил ей своего тайного, сокровенного имени, в котором заключалось его могущество. В такие моменты могуществом можно бы и поступиться. Но не зря же Исет обучалась у меня столько лет магии! – Бог мудрости гордо надул щеки. – Разумеется, она прекрасно все поняла. «Не было твоего имени в том, что ты мне говорил, – провозгласила она, обращаясь к Ра. – Скажи мне его и выйдет яд из тебя, а иначе – умрешь!» Яд жег Ра все нестерпимее и больнее, и его пламя, казалось, было сильнее, чем пламя солнца. Старик понял, что у него нет другого выхода, кроме как открыть Исет свое тайное имя. Бог солнца приказал всем остальным богам убираться восвояси и, запершись с богиней наедине, открыл ей свое сокровенное имя. Замечу, он не произнес его устами, а передал Исет из сердца в сердце. Что, по моему мнению, абсолютно правильно, поскольку и у стен, как известно, бывают уши. А так тайного имени Ра до сих пор никто не знает, кроме Исет.

Я согласно покачал головой.

– Так вот… как только бог солнца выдал врачевательнице свое имя, та снова взялась за дело: «Вытекай, злой яд, выходи из Ра! Я – Исет! Я творю, я заставляю яд упасть на землю, ибо он побежден!» В общем, через пару минут Ра был исцелен. Все как рукой сняло. А Исет, узнав сокровенное имя бога солнца, обрела с тех пор великую силу и может исцелять любые болезни, – завершил свое повествование Владыка Истины.

Пока я вспоминал эту занимательную историю, которая уже стала одной из глав Книги Бога, Тахути успел раздать имена всем присутствующим. Впрочем, этим дело не кончилось.

– Здесь начинается жизнь, которую каждому из вас надлежит прожить во благо великого и всемогущего бога Ра, – гулким эхом разнесся голос Тахути. – Дети солнца, слушайте заповеди, которые вы не должны нарушать:

– не чините зла!

– не крадите!

– не завидуйте!

– не лицемерьте!

– не лгите!

– не угрожайте!

– не оскорбляйте!

– не поднимайте руку на слабого…

Таких заповедей у Тахути набралось больше сорока. Запомнить их все я не смог, а записать постеснялся. Кстати, помимо вышеперечисленных, там было еще несколько, на мой взгляд, очень полезных: «не ворчите!», «не шумите!», «не болтайте попусту!». Но были и довольно странные наставления, например: «не съедайте свое сердце!32» или «не ловите рыбу на наживку из той же рыбы! 33».

Когда напутственные слова бога мудрости иссякли, явились служители и принесли для людей одежду, ибо до той поры они маячили пред нами в чем мать родила… если, конечно, так можно выразиться. Доставили царский наряд и для самого бога солнца, который уже приобрел вид того величавого мужа, которого я имел честь лицезреть во время проноса по площади на носилках.

– Да живет бог Ра, ликующий на небосклоне! – воскликнул первый из сотворенных.

Ему вторила новоявленная сестричка.

– Да живет он во веки веков, Хепри-Ра-Атум, живой и великий, владыка всего, что оберегает диск солнца!

– Ра, ты достигаешь пределов. Когда ты пред людьми – все в движении, – подхватил третий стоящий. – Ты засыпаешь – и земля во мраке, наподобие застигнутого смертью.

И снова, и снова слышались слова восхваления Ра.

– Ты разгоняешь мрак, и, ликуя, поднимаются люди на ноги. Ты разбудил их – они омывают тела и берут одежду свою.

– Руки их подняты к тебе – они прославляют тебя и трудятся они, выполняя работы.

– Скот радуется на лугах, деревья и травы зеленеют, птицы вылетают из гнезд, крылья их славят тебя.

– Все животные прыгают на ногах своих, все крылатое летает на крыльях своих, все оживают, когда озаряешь ты их сиянием.

– Рыбы в реке резвятся пред ликом твоим, ты проникаешь вглубь моря, ты созидаешь жемчужину в раковине.

– О, сколь многочисленно творимое тобою и скрытое от мира людей, бог величайший, нет подобного тебе!

Я так заслушался всеми этими дифирамбами, что не заметил, как Тахути отчаянно машет мне от двери крыльями.

– Полно нам тут околачиваться, – бросил он. – Мы свое дело сделали.

Чтобы не таскаться по залам, мы вылетели на улицу через окно.

– Вот выходит, как у вас дети рождаются, – поделился я изумлением, подлетев ближе к Тахути.

– Люди рождаются и сами по себе, естественным способом, – утешил меня бог мудрости. – Но пока еще их очень мало и приходится заполнять пробелы.

– Правильно я делал, что не верил, будто человечество произошло от обезьян.

– От обезьян! – Тахути едва не ушел в штопор. – Это кто же такое измыслил?

– Дарвин.

– Демон?

– Да нет вроде, – пожал я плечами.

– Люди произошли от богов, чем, безусловно, должны гордиться, – высокопарно изрек Тахути.

– А обезьяны?

– Обезьяны тоже… В конце концов, даже богам не все удается с первого раза.

Пару минут мы летели молча, поскольку я переваривал информацию, полученную от бога мудрости.

– Тахути, я не успел усвоить все твои заповеди, – признался я. – Не стоит ли тебе сократить их число, как ты думаешь?

– Сократить? – бог вскинул брови.

– Ну, примерно до десяти.

– Хм… как говорится, краткость – сестра мудрости… – начал размышлять Владыка Истины.

– А у нас у писателей… то есть у писцов, говорят, что краткость – сестра публикации.

– Тоже неплохо сказано.

– Послушай, Тахути, а вот у меня ведь нет тайного имени, – обратился я к богу мудрости, вспомнив, как он раздавал всем имена.

– Точно, нет, – подтвердил Дважды Великий.

– Как же мне быть? У всех есть, а у меня нет, – огорчился я. – Может быть, ты мне его дашь? Как тем, во дворце Ра…

– Просто удивительно, как это некоторые не понимают своего собственного преимущества, – съехидничал Тахути. – Нет – и слава богу.

– Какое же здесь преимущество? – спросил я.

– По скромному моему разумению, когда человек чем-то отличается от других, это уже преимущество, – изъяснился бог мудрости. – А кроме того, если нет у тебя сокровенного имени, то никто и не получит над тобой тайной власти.

На этом наша дискуссия о тайных именах была завершена, потому что Тахути мощно взмахнул крыльями и унесся далеко вперед. Я немного почесал затылок и пустился вслед за ним.

Глава II

Наконец наступил первый из пяти дней, лежащих «за пределами года» – день рождения Усира. Едва лишь взошло солнце, как все, кто жил во дворце Тахути, нарядились в новые одежды, надушились ароматными маслами, а потом вдруг разом исчезли, словно по волшебству. Мне вообще-то не очень нравятся многолюдные сборища, поэтому я никуда особенно не собирался, но когда я совершал непривычно ранее плавание в бассейне (всеобщая суматоха разбудила меня ни свет ни заря), за мной зашла Табуба и пригласила отправиться в город. Выглядела она сногсшибательно. Я даже не сразу ее узнал, подумав, что к Тахути прилетела какая-то богиня. На девушке было традиционное открывающее грудь платье из золоченой материи и сандалии из мягкой светлой кожи. Шею украшало кольцевое ожерелье из золотых пластин, в волосах сияла ослепительная диадема. По рукам вились тончайшей работы браслеты, а багряно-алые крылья горели, по-моему, самым настоящим пламенем.

– Табуба, ты потрясающе красива! – не в силах сдержать восторга, произнес я.

Девушка-тень снисходительно улыбнулась, после чего я и получил предложение, составить ей компанию.

Я тоже решил прибарахлиться, дабы не выделяться на фоне всеобщей пышности. Проведя экстренную ревизию своего гардероба, я обнаружил там длиннополое желто-зеленое одеяние. Его яркие цвета должны были, на мой взгляд, соответствовать атмосфере праздника. Не забыл я прихватить и подаренные Тахути крылья.

Мы выбрались на верхний ярус дворца и, оттолкнувшись от крыши, легко взмыли в воздух. Почти сразу же до наших ушей донеслись обрывки музыки, звуки трещоток и многоголосое пение. То, что открылось вскоре нашему взору, представляло собой грандиозное, величественное зрелище, стихийное и упорядоченное одновременно. Дорога Царей была похожа на переполненную реку, куда впадают многочисленные ручейки, льющиеся из прилегающих улиц и переулков. Поскольку весь поток неукротимо стремился к пристани, туда же полетели и мы с Табубой.

Широкий каменный причал был уже практически заполнен народом. Мы опустились у самой кромки воды, где еще было немного места, и стали ждать, что будет дальше.

Некоторое время ничего захватывающего не происходило, поэтому я бегло осмотрелся по сторонам и пришел к выводу, что меня окружают в основном люди, теней было очень мало. Возможно, большинство из них было занято во дворцах богов приготовлениями к предстоящим торжествам.

Проведя полмесяца в Та Кемет, я научился безошибочно распознавать теней, хотя внешне они ничем не отличались от людей. Это было нечто мимолетное, подобные ощущения обычно трудно описать словами. По-моему, именно так мы выделяем в толпе иностранцев, даже если у них такой же цвет кожи, как у нас, и они одеты, примерно как мы. В чем-то ином они все равно не те…

Я вынужден был отвлечься от своих мыслей, потому что неожиданно по толпе пронесся ропот, и взоры всех собравшихся обратились в сторону воды. Я заметил, как вдали появилась внушительная ладья, идущая под белоснежным парусом.

– Это судно плывет из Города Усира34, – пояснила Табуба. – У каждого бога есть город, покровителем которого он является.

– У Тахути тоже есть личный город?

– Великий Лунный Город Ун35.

Пока шел этот разговор, ладья успела продвинуться к берегу, где ее ждали с явным нетерпением. Народ начал расступаться, освобождая проход процессии, что спускалась к воде. Во главе ее шла та, в которой невозможно было не узнать богиню.

– Исет? – замирая от торжественности момента, прошептал я.

– Да, – подтвердила Табуба.

В следующее мгновение я понял, почему древние изображали небожителей без одежд. Да потому что они так ходили! Богиня любви была обнаженной. Единственной частью туалета несравненной Исет был диковинный головной убор в виде желто-зеленого коршуна. Казалось, он принял голову Исет за кусочек неба, ведь у богини любви были синие волосы.

Льющаяся отовсюду музыка приобрела характер ясной мелодии, разноголосый хор слился в единый ритм и зазвучал гимн.

Ладья Усира причалила, и под возгласы ликования бог сошел на берег. Он был одет в весьма элегантный хитон из тончайшей зеленой материи. Однако спереди торчал неприлично массивный золотой бант. «Усир! Анх уджа сенеб!» – завопила толпа, что в переводе на мой прежний язык означало: «Усир! Да живет он, да здравствует и да благоденствует!» Именинник поднял высоко верх правую руку. Поскольку мы с Табубой стояли совсем рядом, при первом взгляде на него я едва не вздрогнул. У меня вдруг возникло ощущение, что где-то я уже видел этого высокого зеленоглазого красавца. Я тряхнул головой, отгоняя подобные мысли. Разве мог я когда-либо прежде встречаться с богом? Конечно же, нет! Я подумал, что у Усира, наверное, просто такая располагающая внешность, что кажется, будто давно с ним знаком.

Божественные супруги остановились друг против друга в центре пристани.

– Хвала тебе, о Усир, повелитель благоденствия, – произнесла Исет. – Благодаря тебе мир расцветает пышной зеленью и ликует. Сила твоя огромна и не знает границ.

– Приветствую тебя, чья суть в любви и таинстве, – ответствовал Усир. – Лик твой прекрасен, тело твое – из блистающего металла, голова твоя – как небесная лазурь, и вокруг тебя – бирюзовое сияние.

Исет встала чуть позади Усира, и оба подняли руки, отдавая дань уважения окружающим их почитателям, затем бог и богиня двинулись в сторону проспекта, ведущего к дворцу Ра. Служительницы Исет, облаченные в белые калазирисы, проворно забежали вперед шествия и принялись бросать перед идущими лепестки роз.

Глава III

Из состояния оцепенения меня вывел шорох крыльев. Табуба взмахнула ими, собираясь взлететь.

– Тахути ждет нас, – сообщила она.

– Но как ты об этом узнала? – изумился я.

– Властелин прислал мне зов.

– А что это тако… – договорить я не успел.

Меня схватили за руку, в ушах пронзительно свистнул ветер, и в сей же миг я оказался во дворце бога мудрости.

Вообще-то, я и раньше верил в телепортацию, но чтобы так вот…

– Это магия, Ани, – разрушила мою догадку девушка-тень.

– Ребята, есть возможность оторваться, – потирая руки, радостно произнес Тахути, совершенно не обратив внимания на мой ошарашенный вид и выпученные глаза. – Сегодня во дворце Ра будет пир в честь дня рождения Усира. Соберется масса богов, но и служителям вход не заказан. Мы с Маат решили взять вас с собой.

– Это честь для нас, – с поклоном ответила Табуба.

– Так значит, мы увидим всех великих богов? – начиная трепетать, уточнил я.

– Увидишь, увидишь, – повел крылом Тахути (он, как и мы, видимо только что откуда-то вернулся).

Приготовления были недолгими. Не прошло и четверти часа, как мы все вчетвером – Тахути, Маат, Табуба и я – уже парили над городом, держа курс на Изначальный Холм Бен-Бен.

Служители у входа в главный зал дворца Ра вышколено опустились на одно колено и склонили головы перед Тахути и Маат. Ворота распахнулись, и я увидел воистину царственное по размерам помещение, стены которого были декорированы цветными изразцами и росписями. Сверкающие яркими красками, они изображали то густые нильские заросли с кружащими над ними птицами, то жеманящихся дам царского гарема, а то и самого Ра, гордо восседающего в золотой колеснице. В зал выходило множество дверей. Дверные проемы были обрамлены объемными голубыми иероглифами, прославляющими бога солнца. Пол был покрыт великолепной мозаикой, в центре которой пестрел пруд с цветущими лотосами и плавающими в воде рыбами. Вокруг водоема поднимались стебли высокого тростника, откуда с шумом выпархивали дикие утки, встревоженные шагами идущих. Если бы мне не доводилось лицезреть подобные изображений раньше, я бы неимоверно поразился, но как справедливо заметил бог мудрости, я уже пообтерся в Древнем Египте и спокойно любовался окружающими меня причудами.

Зал был полон гостей. У меня прямо-таки закружилась голова при виде многочисленных богов и богинь. Кое-кого из приглашенных я смог узнать самостоятельно, прежде чем мне рассказала о них Табуба. Таковыми были Хапи, который невозмутимо расхаживал по залу вместе со своей женой Нехбет, а также Харвер, стоящий у окна с мрачным видом.

– Ах, этот новый гимн в мою честь такая прелесть, – донесся до меня голос Нехбет, беседовавшей с какой-то богиней. – Правда, милый?

Она посмотрела на Хапи взглядом кобры, готовящейся к прыжку.

– Да, пупсик, – быстро выпалил тот.

– Верховные божества носят корону «Шути», – приблизившись ко мне, шепнула Табуба.

То, что она называла короной, представляло собой головной убор, состоящий из одного или двух высоких перьев небесно-голубого цвета. Впервые я наблюдал такое украшение на богине Маат, когда та встречала нас с Тахути после прибытия из моего времени. Из присутствующих в зале подобными регалиями обладали Шу, Тефнут, Геб и Нут. Бог ветра оказался абсолютно лысым, зато его божественная супруга Тефнут имела роскошные золотистые локоны, свисавшие едва ли не до земли. Геб чем-то напоминал слегка глуповатого и крикливого гуся, того самого, что был вышит шелком на его богатом золотом переднике36. Нут, хотя и была загадочно красива, но в целом производила впечатление некой озабоченной особы, потому что стоило Гебу ненароком кинуть на нее взор, он сразу услышал: «Хватит пялиться на мои ноги!»

По залу разнесся торжественный звук труб. Присутствующие мгновенно затихли. Двери, ведущие из покоев Ра, распахнулись, и моему взору открылась процессия, во главе которой двигались уже знакомые мне носилки, рядом с которыми шли улыбающиеся Усир и Исет. Последняя, кстати, ничуть свой туалет не изменила и по-прежнему представала пред людьми, тенями и богами в чарующей до умопомрачения наготе. «И как только Усир решается выпускать ее в таком виде на улицу, вот что удивительно», – мелькнуло у меня в голове.

Бог солнца величественно взошел на трон. Собравшиеся чинно поклонились.

– Я тот, кто воссуществовал как Хепри, – гулко возгласил Ра. – Не было еще ни неба, ни суши. Не сыскал я себе места, на которое я мог бы встать. Я размыслил их в своем сердце, задумал перед лицом своим. И создал все образы, будучи единым. И не было другого, кто творил со мною. Я соединился с моим кулаком, совокупился с моей рукой, упало семя в мой собственный рот. И я выплюнул Шу, изрыгнул Тефнут. И пролил я слезы. И возникли люди.

В ответ на эту речь пред Ра предстал бог мудрости.

– Привет тебе, Хепри-Ра-Атум, породивший сам себя, тот, кто воссиял на Холме Бен-Бен. Да живешь ты миллионы лет!

– Да живешь ты миллионы лет! – хором повторили все остальные.

Тут, откуда ни возьмись, появилась девушка в одеянии из синей кисеи и дюжина музыкантов, которых вела за собой богиня со странным золотым украшением на голове37.

– Сейчас будет петь Раннаи, любимая певица бога Ра, – подсказала Табуба.

Как и следовало ожидать, в дальнейшем мне довелось выслушать очередной хвалебный гимн. На этот раз в честь бога солнца.

Музыка смолкла, и в зале воцарилась вежливая тишина.

– Но сегодня же не мой праздник, что вы, ей богу, – с деланной скромностью произнес Ра.

Раннаи учла вышестоящую критику и не замедлила пропеть маленькую песенку.

Ра махнул рукой, встал с трона и изрек следующий спич: «Слава тебе, Усир! Пищу и яства получаем мы благодаря тебе. Растут растения по твоей воле, и родит тебе поле пшеницу. Боги и все, кто пришел сюда, пусть восхваляют тебя».

Поднялся обычный праздничный шум. Все наперебой поздравляли Усира. Поздравили его, конечно, и мы с Табубой. После некоторой паузы почтенное собрание начало плавно перетекать в соседний зал, где был накрыт стол, казавшийся бесконечным.

На подносах аппетитно дымилось жаркое, тушеное мясо, гуси, которые, наверное, только что были сняты с вертелов. Повсюду стояли кувшины с вином, пивом и сладкими ликерами. Так же было множество всяких приправ, овощей, зелени, ну и, разумеется, фруктов и ягод.

Гости, не спеша, расселись в деревянные кресла, спинки которых были инкрустированы золотом и бирюзой. Подле пирующих тут же засуетились прелестницы-служительницы, одетые лишь в ожерелья и пояски. Они накладывали гостям пищу, раздавали цветы и благовония.

Я не выявил в рассадке приглашенных какой-либо иерархии. Если она и была, то являлась столь сложной, что я не сумел в ней разобраться. Ра сидел ближе к левому краю стола. Подле него расположились Тахути и Маат. Усир и Исет устроились почти что в центре. Харвер – вдалеке от всех. Другие боги, люди и тени распределились вперемежку.

Рядом со мной втиснулся худощавый седобородый старик в светлой мантии, который представился как «руководитель мастеров магии в Доме Жизни». Домами Жизни в Та Кемет именовались учреждения, которые, пожалуй, можно сравнить с современными научными академиями. В недрах их стен заседали мудрецы и ученые, хранились книги, а также шел процесс обучения неофитов необходимым для жизни познаниям, основой которых служило волшебство. Звали моего нового знакомого Ахтой. Он не производил впечатления большого любителя пирушек, поскольку был погружен в себя и мало обращал внимание на происходящее.

Куда более занимательной представлялась мне личность, сидящая напротив. Это была никто иная, как Небетхет, жена бога пустынь Сетха. По счастью, сам он на празднике не присутствовал, и все знали почему. Сетх, именуемый Страшным Ликом, с детства не любил своего брата, красавчика Усира.

Небетхет была одета в вызывающе откровенное трико из черной лоснящейся кожи, запястья и грудь украшали необычные для Черной Земли ожерелья из платины. Ее волосы отдавали в тон крыла ворона, в ее глазах цвета прозрачного льда таилась дремлющая жестокость. Я хотел было узнать у Табубы, что ей известно о характере непреступной богини, но тут из-за стола поднялась Исет, и все смолкли.

– Знатный, могучий, прекрасный, сладостноликий Усир, молю я Ра с его восхода и до его заката, чтобы он ниспослал тебе благополучия, и я могла обнимать красоту твою. Две руки мои да будут ласкать тебя, – произнесла богиня любви.

– Хвала Усиру! Хвала Ун Неферу38! – Геб высоко поднял кубок с вином.

Я заметил, как вскинула голову Небетхет, как взглянула в глаза имениннику, а тот лишь быстро кивнул и отвел взор. Все вокруг зашумели. Хвала и поздравления Усиру неслись со всех сторон. А я не переставал краем глаза следить за богиней в черном. «Постойте, так ведь каждый египтолог скажет, что она влюблена в Усира!» – вспомнилось мне.

В зале между тем заиграла музыка, а из-за колонн выбежали настоль диковинные существа, что от удивления я даже перестал есть. Это были два покрытых мохнатой рыжей шерстью кривоногих карлика с длинными хвостами и женщина-лилипут с непропорционально огромной головой. Лицо лилипутки скрывалось под маской, изображающей львицу. Что до ее приятелей, то они обладали такими рожами, что никакие маски им были и не нужны. Вся эта троица была голой, если не считать шутовской короны на голове у одного из карапузов. Кстати, другой малыш держал в руках два разукрашенных деревянных кинжала.

Я немедленно решил навести справки у Табубы. Выяснилось, что причудливых уродцев звали Аха и Хит, а их подружку – Бэсит39. Они тоже считались божествами, причем очень любимыми в народе. Почет у народных масс малютки заслужили благодаря тому, что умели отгонять своими плясками всякую нечисть, а также змей, скорпионов и прочих гадов.

Корча гримасы и ужимки, местные клоуны с гамом понеслись по залу, чем немало развеселили публику. А еще они потешно прыгали и кувыркались. Даже погруженная в свою неразделенную печаль Небетхет, кажется, развеселилась, глядя них.

Но пришло время для очередного развлечения – на сцену пригласили борцов. Сразу же началось весьма захватывающее состязание. С виду это напоминало некую смесь греко-римской борьбы и восточных единоборств. Атлеты были обнаженными, так что теперь я точно уверен, что традиция участвовать в спортивных состязаниях голышом, родилась вовсе не в Греции, как утверждают историки.

– Ты за кого болеешь? – мне пришлось прокричать свой вопрос Табубе, потому что вовсю голосили сторонники состязающихся.

– Болею? Но я здорова, – девушка кинула на меня ошеломленный взгляд.

– Да нет, я имею в виду… ну, кого бы тебе хотелось увидеть победителем?

Табуба пожала плечами.

– Какая разница? Но вообще-то, я в силах угадать.

– Можешь угадать? – тут уж настала моя пора изумляться. – Но как?

– Этот боец сильнее, – она указала на одного из дерущихся.

– Да с чего ты взяла?

– Предчувствие.

– Предчувствие?

– Тени замечают предначертанное.

– Ну, а что там у меня предначертано?.. – пробормотал я, сраженный таким заявлением.

Слова Табубы оказались неожиданными.

– Я знаю, что нравлюсь тебе, Ани. Но для этого не нужно быть тенью. У тебя все на лице написано.