Хмарь. Солдат удачи

Пролог.

Блажен, кто посетил сей мир

В его минуты роковые.

Ф. И. Тютчев

Очнувшись, я с трудом открыл один глаз. Второй не открывался, несмотря на мои усилия. Вокруг стояла непроницаемая темнота. Меня тошнило. Острая боль пульсировала, охватывая все тело. Густая, вязкая кровь, текущая по лицу, вызвала страх. Я машинально попытался ощупать голову. Цела ли она? Обследовать раненую голову помешал шлем скафандра. Проведя перчаткой по поверхности шлема, я обнаружил глубокую вмятину с левой стороны головы. «Лишь бы мое серое вещество не вытекло», – неожиданно мелькнула странная мысль(1).

Я попробовал пошевелиться и сразу пожалел об этом. Ужасная боль взорвалась в теле и, когда стало невыносимо терпеть, я зашептал:

– Мама, мама, мне плохо. Мама, помоги мне, мама.

Аптечка, встроенная в скафандр, наконец-то заметила огромное количество адреналина в крови и впрыснула обезболивающий наркотический состав. Сознание плавно унеслось в мир грез, где я летал среди облаков и даже выше, любуясь сверкающими белоснежными пуховыми перинами, взбитыми добросовестной хозяйкой так, что вокруг разлетелись пух и перья. Вдруг начался настоящий звездопад из цветных искр, и мою душу переполнили радость и восторг. Вокруг меня закружился красный огонек. Я немного поиграл с ним в догонялки. Огонек, нет, уже маленькая звезда, сменив цвет на небесно-голубой, помчалась вдаль, как бы призывая меня следовать за собой. Продираясь через чудесные видения за путеводной звездой, я обнаружил скрытую в тумане дверь, за порогом которой пришел в чувство.

Прислушавшись к ощущениям, понял, что меня бережно волокут по шероховатому полу тоннеля. Разлепив правый глаз, попытался повернуть голову, что бы рассмотреть хоть что-нибудь. Все расплывалось. Пришлось немного напрячь зрение, чтобы увидеть неяркий луч фонаря. Он желтым пятном пробивался сквозь пыльную взвесь, осторожно двигаясь по стене, иногда выхватывая из мрака тоннеля покрытые сероватыми потёками стены и потолок.

Дикая смесь, бродившая в крови, мешала сосредоточиться. Кто я? Где я? Прошлое вспыхнуло в мозгу калейдоскопом картинок. Эмоции захлестнули меня. Вот я восторгаюсь полету на парашютном крыле. Вот мы всей семьей плывем на лодке, сопротивляясь течению быстрой реки. Вот я радуюсь людям, прилетевшим с других планет. Радуюсь не каким-нибудь зелёным гуманоидам, а именно землянам, похищенным с нашей Земли и вернувшимся обратно. Радость и мечты охватили весь мир. Все ждали чуда, помощи. Но халявы не случилось…

– Ничего личного, только бизнес, – говорили мафиози Америки.

Да, бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Лишь России было сделано предложение, от которого нельзя было отказаться. Наши огромные территории и низкая плотность населения очень им понравились. Они арендовали огромные земельные участки на девяносто девять лет. Взамен мы получили технологии по увеличению качества медицинского обслуживания. Ещё случилась маленькая двухнедельная война: для устрашения землян были нанесены удары по всем крупным городам нашей планеты. ПВО Москвы смогло отразить лишь 82% ракет. Среди жертв этого ужасного удара были и мои родственники. В нашей семье пострадали мой брат, его жена и дочь. Нужно было срочно спасать им жизнь.

Проанализировав множество способов, я решил завербоваться в наемный отряд, где по условию контракта родственники наемников могли со скидкой или в кредит получить внеочередное медицинское обслуживание. В связи с тем, что сумма кредита на лечение не должна превышать величину страховки жизни наемника, в отряде появился мой отец. Вдвоем мы смогли перекрыть кредит страховыми выплатами.

Однако против моего плана выступило законодательство России. Гражданам моей родины в возрасте до сорока лет было запрещено эмигрировать с планеты. Но лазейки всё таки были…

Глава 1. Проверка на прочность

Прощай, отчий край,

Ты нас вспоминай,

Прощай, милый взгляд,

Не все из нас придут назад

«Прощание Славянки»

Автор текста (слов): Лазарев В.

Полтора года назад по земному времени. Земля, Москва, Главное управление Генерального штаба Вооружённых сил Российской Федерации.

Кабинет начальника управления 13-Х (внеземные операции).

За небольшим столиком в уютном уголке расположились двое тридцатилетних мужчин. Один был худощав и жилист, другой выглядел квадратным крепышом.

На столике стояла литровая бутылка коньяка двенадцатилетней выдержки. Ее янтарная жидкость была разлита в тюльпанообразные бокалы на толстой ножке. Худощавый вращал бокал вокруг своей оси и наблюдал, как ведут себя «ножки» стекающей жидкости на внутренней поверхности стенки. Коньяк стекал медленно, «ножки» были ровные и к тому же имели капельки – «слезки».

– Ну как тебе быть снова молодым? – задал вопрос крепыш.

– Так же как и тебе, Валентин. Хорошо быть снова здоровым. О чем хотел поговорить?

– Володя, объясни мне свой выбор. Из всех ты выбрал этих двоих. Да они даже краткосрочные курсы не прошли. Они же смертники.

– Ты не прав, мой друг. У этих Потрошителей могут выжить только ничем не примечательные солдаты удачи, такие как эти отец и сын. Новички, которые не проходили обучение по программе спецназа ГРУ, будут мало приметны. Основная опасность им, как ни странно, грозит от шпионов наших западных партнеров. Они тоже заинтересованы в этой «чудо-вакцине» и не любят конкурентов. Пиндосы все ещё не поняли, что мы в одной лодке. Зависть застит глаза. Они считают, что мы получили слишком много.

– Надеюсь, что это не единственная группа?

– Да, яйца в одну корзину класть нельзя. Я уже внедрил группу при предыдущей вербовке. Кстати, сведения о попытке договориться с наблюдателями об уничтожении России верны?

– Да, их наглость и хамство не знают границ.

– Может Запад ещё и высокотехнологичное оружие у наблюдателей пытался купить?

– И это правда. Вот только, если Совет контролеров обнаружит на территории малоразвитых государств вооружение стран Содружества более высокого уровня развития и выяснит кто его поставляет… Многие хитромудрые головы полетят в пустоту добывать минералы на астероидах. Конечно, наблюдатели поставили Западу оружие. Все высокого качества, на Земле такого не произвести. Но все вооружение не выше первого уровня развития: мечи, ножи, арбалеты и многое другое холодное оружие. Все в соответствии с запретом для планет не принятых в Содружество и находящихся в карантине.

– Что, на каждого хитреца-ещё хитрее найдётся?

– Да, они стребовали оплату с пиндосов вперед. По нашей стране ракетный удар в соответствии с договором они произвели. Чтобы их не обвинил Совет контролеров в коррупционных делишках, наблюдатели нанесли удар по всем крупным городам Земли. Мотивировав тем, что мы не хотим жить мирно между собой. Только у Запада городов-миллионщиков больше, а ПРО у нас лучше.

– Намного?

– Пиндосы смогли сбить только 18% ракет наблюдателей, ЕС – 15%, Китай – 30%, а Индия – всего 10%. Сами себя перехитрили. Наблюдатели и носороги во многом похожи. Характеры у них противоречивые. Они, то смирные и спокойные, то вдруг становятся яростными и воинственными. Вероятно, их мощь, внушающая страх, да и своего рода близорукость дают возможность ощущать себя в полной безопасности. Вот пиндосы и ощутили в полной мере их могущество и беспредел. Неприятно, когда носорог по тебе потопчется. Теперь сидят молча, как побитая моська, и зализывают раны.

– Чего себе не хочешь, то и другим не твори.

– Нет такого преступления, на которое Запад не пошел бы ради увеличения прибыли. С приходом инопланетян и внедрением нейросетей, люди перестанут самостоятельно лечить, преподавать и строить. Придется сократить практически полностью врачей, хирургов и терапевтов, их заменят медкапсулы. Учителя тоже будут не нужны. Обучение и воспитание будет только для детей до двенадцати лет. То же касается фермеров, которых заменят на универсальные автоматизированные комбайны. Водители,? грузчики и представители прочих профессий также останутся не удел. Так зачем Западу люди?

– Ты куда речь готовишь?

– Пред Верховной палатой Федерального собрания РФ выступать буду.

– Представляешь, Владимир, они требуют снять запрет на эмиграцию.

– Избранники «народные»! Неужели не поймут, что сейчас важно сберечь людей.

– Мы выявили и скоро посадим несколько человек, получивших взятки от внеземных корпораций.

– Бог тебе в помощь. Хватит о работе, а то коньяк прокиснет.

– Ну что, за удачу!

– Поднимем эту чашу за бойцов наших.

– Поднимем эту чашу за удачу на тропе боевой, чтоб ворон да не по нам каркал.

Земля, Томская область, межпланетный космопорт.

Никому не верилось, что космопорт, этот величественный колосс, был младенцем менее полутора земных лет от роду. Его построили на севере Томской области за каких-то два месяца. Репортеры и туристы со всех стран мира слетались посмотреть на инопланетные технологии. Они с восторгом наблюдали, как роботы под руководством инженеров создавали здание из стекла, бетона, металла, цветных пластмасс и местных пород дерева. Архитектура космопорта была принципиально новой для землян. Журналисты описывали ее восторженными словами. Космопорт был чудесный, открытый и полный воздуха, с изящными арками, искрящимися фонтанами и зелеными парковыми зонами. Все это вызывало уважение к архитектуре инопланетян. Особенно поражал воображение орбитальный лифт, который сияющей голубой иглой рассекал прозрачный небосвод.

В огромном зале космопорта среди снующих людей прощались молодой высокий мужчина и моложавая интересная женщина, одетая в платье цвета кофе с молоком.

– Мама, не переживай, там не опасней чем у нас на Земле, да и мы с папой будем вдвоем.

Мама нахмурилась и строго взглянула на меня:

– Не ври мне, я посмотрела в галонете: в этом наемном отряде выживаемость всего 10%.

– Ну, мама, ты же понимаешь, выхода не было. Андрей и Настя не выжили бы без этой операции. Хорошо Олечку без очереди пропустили.

Мама заплакала, я её обнял и прижал к себе.

– Мама, я тебя люблю, не беспокойся о нас. У меня высокий IQ, и мне сказали, что могут на техническую должность назначить, – даже не моргнув, соврал я.

– Ну и где твоя Анна? Она придет тебя провожать? – тихо проговорила мама.

Горло перехватило. Все же я обиделся на теперь уже бывшую мою девушку.

Мы встречались около года. Чувства? Да нет, скорей влюбленность.

– Мы поссорились. Она сказала, что пять лет это много. Да и тебе она не нравилась.

Мама грустно посмотрела на меня.

– Мы с отцом внука хотели, а то одни внучки. А нравиться, это тебе она должна. Если ты любишь, то мы потерпим, – вздохнула она, вытирая платочком слезы.

Подошёл отец и поправил мамины волосы, которые выбились из под платка.

– Всё, любовь моя, пора прощаться. Молись за нас. Там "покупатель" слишком грозный. В дезертиры хочет нас записать.

Мама враз стала серьезнее и перекрестила меня трижды, вдавливая пальцы в мое тело. Затем обняла отца и также перекрестила его. Напоследок вложила в руки мне и отцу нательные иконки Божьей Матери.

– Носите и не снимайте, – сказала она. – Мы вас все ждем дома. Возвращайтесь быстрее, – мама отвернулась и тихо заплакала.

Мы подошли к турникету, поднесли к считывающему устройству проездные документы и проследовали в следующий зал, где увидели молодого мужчину в форме космической пехоты. Рядом с ним стояла группа разномастно одетой молодежи с рюкзаками и мучила его вопросами. Синхронный автопереводчик с трудом справлялся с множеством вопросов. Трудность была в том, что вопросы задавались на нескольких языках Земли.

Отец повернулся ко мне и сказал:

– Похоже, русских кроме нас с тобой нет. Зато получится как в анекдоте. Ты кто? Русский. А зачем сразу пугать?!

И засмеялся над своей шуткой.

Он у меня любит поговорить. Сам рассказывает анекдоты и сам смеется.

Разжевывает мне все, даже если я против.

Я сначала обижался, возмущался, а потом привык.

– Молчун ты у меня, – постоянно говорит отец мне.

Действительно, зачем так много говорить, когда и так все всем понятно.

Отец подошёл к человеку в военной форме с непонятными для землян знаками различия. Посмотрел в сопроводительный лист и на различительные шевроны на рукаве и доложил как российский военнослужащий:

– Господин сержант, команда А-7442 прибыла для прохождения службы. Старший команды Василий Обоскалов.

Сержант кивнул и молча направился в зал орбитального лифта. Броуновское движение толпы упорядочилось и потекло за ним.

Отец повернулся и послал воздушный поцелуй маме, которая смотрела нам вслед и махала рукой.

Мы быстрым шагом догнали свою команду, которая направлялась к терминалу OL. Рутинная проверка документов прошла быстро. Мы погрузились в обычный автобус, и нас повезли к орбитальному лифту.

Я смотрел, как по боковому стеклу автобуса били мелкие дождевые капли, превращаясь в прозрачные змейки, и стекали наискось вниз. Мне казалось, что Земля грустит и плачет мелким дождем, прощаясь с нами. Моё настроение полностью соответствовало хмурой погоде за окном. Тяжёлые грозовые тучи заполнили всё небо. Подгоняемые ветром, они сердито надвигались на силовое поле лифта, затем суетливо толкались, огибали его и, сверкая молниями, уносились вдаль.

Отец посмотрел на меня и произнес:

– Я мечтал в детстве побывать в космосе. Что ж, мечта идиота сбылась.

Отец даже в свои зрелые годы оставался неисправимым романтиком и пытался привить вкус к приключениям своим детям.

– О, смотри, хороший знак! – вскрикнул он.

Яркий солнечный луч пробился сквозь серую хмарь и, весело отразившись от зеркальных окон космопорта, на секунду ослепил своим блеском. Причудливая россыпь радужных бликов на стеклах оживила хмурый день. Я улыбнулся, и в моём сердце зародилась надежда.

– Я вернусь, мы ненадолго, – мысленно пообещал я себе.

Моя рука крепко сжала нательную икону, душа успокоилась, а тоска как черный ворон взмахнула крыльями и умчалась прочь.

Подъем на орбитальном лифте впечатлил всех. Большая кабина на тридцать человек и панорамный обзор с прозрачными стенами позволили оценить красоту нашей планеты.

Мы смогли увидеть зелень лесов и синие озера Земли с огромной высоты. При подъеме почти не ощущалось ускорение: система антигравитации компенсировала перегрузки, а золотистые светофильтры спасли нас от жесткого излучения Солнца.

Наше перемещение на орбиту Земли прошло штатно и без происшествий. Группу в полном составе погрузили в шатл, который и доставил нас на космический корабль. Сопровождающий сержант, молча, передал нас и наши документы офицеру и вернулся назад. После переклички офицер повел нас по лабиринту корабля только ему ведомым путем.

– Не дай Бог его фамилия Сусанин, – негромко сказал отец. – Заведет и бросит. А мы «на ихнем ни бельмеса, ни гу-гу», как пел Владимир Высоцкий. Как будем выбираться?

Через десять минут мы вошли в просторный зал. Вся команда устроилась перед большим экраном, на котором крутился рекламный ролик о том, как легко и быстро можно изучить язык Содружества.

Субтитры на русском и других языках Земли разъясняли, что обучать языку Содружества будут с помощью гипнопрограммы во время перелета. Обучению «общему языку» подлежат все выходцы (дикие) с планет не входящих в Содружество.

Новичков набралось около тысячи человек. Всех нас разбили по взводам и назначили сержантов. Разместили каждый взвод в отдельном помещении, где можно было во время разгона корабля отдыхать в удобных креслах.

Корабль наемников с новобранцами пересек границу Солнечной системы почти незаметно. О произошедшем событии мы могли догадаться лишь по едва заметной вибрации, которую издавал корабль при разгоне. После трех часов разгона был совершен гиперпрыжок. Для нас он был первый.

После прыжка нас повзводно отвели в специальное помещение, где каждому выдали шлем типа горшка или кастрюли в проводах. Затем усадили в кресло, шлем на голове несколько раз пискнул, загудел. И, о чудо! После двух часов отключки, а потом мучительной головной боли, мы смогли разговаривать на общем стандартном языке Содружества. Практические занятия помогли избавиться и от акцента.

После сдачи зачета владения общим языком стран Содружества нас ознакомили с кодексом наёмников. Оказалось, что по закону Содружества наёмник обязан прочитать кодекс на общем языке и поставить подпись. Только после этого мы становились официально наемниками со всеми правами и обязанностями. Обязанности наемника были просты: подчинятся и исполнять приказы командиров в рамках кодекса. Взамен наёмникам полагалось полное довольствие, а также денежные выплаты согласно тарифной сетке. Кроме того, наёмникам полагались боевые выплаты за участие в боевых действиях и разовые выплаты за трофеи в размере двадцати пяти процентов. Наемник даже был вправе расторгнуть контракт в одностороннем порядке, однако с выплатой штрафа, размер которого поражал своими масштабами и был неподъёмен для подавляющего большинства. Кредиты за лечение родственников погашались из зарплаты, но не более пятидесяти процентов.

Во время отдыха нам показывали «фильм-сказку» о том, как нам повезло служить в их великолепной и богатой организации – ЧВКН «Потрошители» (Частная Военная Компания Наемников). Их девиз: «Мы соблюдаем сами и заставим других чтить законы Содружества даже в диких мирах». Молодой и накачанный воин эмоционально хвастался большими заработками и элегантными подружками из высшего общества, мечтающими женить его на себе. Из его объяснений было понятно, что наемный отряд выполняет заказы по защите интересов стран Содружества в диких мирах (недавно открытые или не развитые миры). Солдатский и сержантский состав ЧВКН набирается исключительно из диких. Из летального вооружения разрешено пользоваться лишь легким стрелковым вооружением и штурмовыми дронами для обороны объектов. Меня впечатлила демонстрация так называемого «легкого стрелкового вооружения». Наша тяжелая техника на Земле не перенесла бы и одного попадания из него. После окончания контракта любой из нас мог стать гражданином одной из стран Содружества. В фильме подробно показали красивую и богатую жизнь граждан Содружества и радостную встречу после окончания контракта.

По окончании просмотра дежурный офицер объявил, что дальнейшее обучение курсантов будет проводиться на космической учебной станции, куда мы вскоре и прилетим.

Сам полёт занял по времени почти три дня. По окончании которого, землян ждала новая и обещающая стать опасной жизнь.

Перед выходом с корабля нам выдали форму наемников с нашивками курсантов и маленькое денежное довольствие в кредитах. Перемещение с корабля на учебную станцию провели через транспортный шлюз, так как корабль, несмотря на его громадные размеры, был заведен внутрь станции. Нашему взводу определили сектор 4 «В» и разместили в кубриках по 8 человек.

Сами кубрики оказалась совсем небольшого размера, где-то три на четыре метра. Мебели было немного: стол, шкаф и восемь спальных мест. При этом стол и спальные места можно было сложить и убрать в специальные ниши в стене с помощью планшета. В каждом кубрике присутствовал санузел, в который входили душ и туалет, мало чем отличающиеся от земных по виду.

Мой отец попал в женский кубрик. Он попробовал перевестись ко мне, мотивируя тем, что не хочет жить в кубрике с бабами. Ему не разрешили: «У нас нет женщин, здесь одни курсанты!». Желающих обменяться с ним было много.

– Все люди как люди, а меня в бабский коллектив, – возмущался он.

После того как всех прогнали через медицинские капсулы, где нам сделали инъекцию для увеличения физических возможностей организма, никто уже не задумывался о девушках. Химия выключила все наши сексуальные желания. Девушкам повезло меньше: мужчин вокруг много, а «толку» мало.

Сержант успокоил, что к концу учебки это пройдет и добавил:

– В начале обучения вас будут мучить изнуряющими тренировками, повысят выносливость, а потом нарастят массу. И будете как медведи: быстрые, сильные, но тупые.

Я хмыкнул и сразу подумал:

– Сам ты тупой. Наши российские медведи совсем не тупые, а умные, ловкие, малопредсказуемые и отходчивые звери, о которых говорят, что они «себе на уме». Не случайно символом России является медведь.

С первых дней от новобранцев требовали полное и беспрекословное подчинение нижестоящих вышестоящим. После введения инъекции это было возведено в абсолют. Препарат оказывал сильное психологическое воздействие на курсантов, подчиняя их чужой воле, превращая в покорных кукол, не знающих сомнений и готовых выполнить любой приказ.

Даже то, что контрактный год ЧВКН в полтора раза больше календарного года Земли никого из новичков не возмутило.

Ещё два с половиной года в отряде наемников – легко! Зато какую огромную пользу мы принесем братству.

Мы были готовы идти на любые жертвы, чтобы сделать жизнь начальства лучше. Курсанты со щенячьей радостью подчинялись сержантам. Мне кажется, если бы приказали прыгнуть в пропасть, мы бы ещё и дрались за право прыгнуть первым. Наши старания понравиться сержантам и офицерам вызывали конфликты во взводе, из-за этого часто происходили ссоры, иногда переходящие в драки. Несколько раз я сам испытывал спонтанную агрессию к курсантам взвода. Мое здравомыслие медленно умирало. Я ощущал себя Гераклом способным на подвиги для ЧВКН. Единственное, что иногда вызывало тревогу, это невозможность даже сосредоточиться на одной мысли: они разбегались в моей голове как тараканы от большого тапка.

Отец подошёл ко мне через семь дней после введения инъекции и задал вопрос:

– Ты справился с психокоррекцией? Кого ты больше любишь: сержанта или маму?

– Сержант – лидер, кто мы без него? Да я жизнь готов отдать! – пронеслась мысль. Гнев охватил меня, и я нанес удар рукой в голову отца.

Отец был готов к этому и, сделав уклон в сторону, перехватил мой кулак, провел прием захвата и, прижав к полу, заорал в ухо:

– Рядовой! Семьсот семьдесят два умножить на триста двенадцать!

– Отвечать! Я не понял, почему молчим! Упал, отжался.

Он заставлял меня отжиматься и решать в уме математические задачи.

А я как послушный зайчонок не мог отказаться от выполнения приказа.

– Дважды два?

– Четыре,– ответил я.

Сознание плавало в какой-то вязкой жиже. Ощутив неправильность происходящего, я перестал отжиматься.

Присев рядом, он с жалостью посмотрел на меня:

– Сын, я как старший приказываю вспоминать о доме. Это гипноз. У нас на Земле его применяют сектанты. Нам нужно делать вид, что ничего не изменилось. Они должны быть уверены в нас, тогда есть шанс вернуться домой.

Отец приложил палец к губам и зашептал:

– Мои знакомые в медицинском центре советуют коктейль спортивного питания №5 не пить. Туда добавляют психотропные лекарственные средства, усиливающие гипновоздействие.

Отец вздохнул, ободряюще похлопал меня по плечу и сердечно сказал:

– Напиши матери, беспокоится очень.

Он резко развернулся и ушел, а я задумавшись простоял ещё несколько минут.

После отказа от коктейля и психологической встряски, устроенной отцом, мой разум сумел воспротивиться скрытому рабству. Я ещё какое-то время не мог рассуждать ясно, но уже начинал осознавать происходящее вокруг. Рассудок протестовал против совершаемой несправедливости. С огромным трудом уговаривал себя смотреть на старших со щенячьей преданностью. Хуже всего было выполнять их дебильные приказы. Я был свидетелем, когда сержант приказал курсанту взлететь и достать до потолка. Растопырив широко руки, курсант подпрыгнул высоко вверх, и старательно замахал руками. На его лице отображалась глупая улыбка, не сходящая даже при его падениях. Курсант повторял прыжки до тех пор, пока сержанту и его хохочущим друзьям не надоело. Наказав курсанта за невыполнение приказа, они пошли искать другие развлечения. Отец, увидев мой душевный порыв помочь парню, крепко придержал меня за плечо рукой и прошептал в ухо:

– Ему не поможешь и нам навредишь.

Стоит отметить, курсантов, не способных сопротивляться приказам, становилось меньше с каждым днем. Организм перемалывал психотропные вещества и начинал выполнять программу введенной инъекции. Менялся я, отец, наши сослуживцы. Особенно для меня было заметно, как преображается отец в свои 62 года. У него начали происходить резкие изменения в поведении. Характер стал жестче. Повысилась энергичность и импульсивность. Отец всегда находился в движении, он не был способен стоять на месте, во время разговора мог неожиданно подпрыгнуть до потолка или начать отжиматься. Отец стал чрезмерно демонстративен и активен в общении, появилась излишняя самоуверенность и торопливость. Так же он менялся и внешне: увеличился мышечный каркас тела, исчез жир. Стало понятно почему при наборе новобранцев не было ограничения по возрасту.