– Ну что, за удачу!
– Поднимем эту чашу за бойцов наших.
– Поднимем эту чашу за удачу на тропе боевой, чтоб ворон да не по нам каркал.
Земля, Томская область, межпланетный космопорт.
Никому не верилось, что космопорт, этот величественный колосс, был младенцем менее полутора земных лет от роду. Его построили на севере Томской области за каких-то два месяца. Репортеры и туристы со всех стран мира слетались посмотреть на инопланетные технологии. Они с восторгом наблюдали, как роботы под руководством инженеров создавали здание из стекла, бетона, металла, цветных пластмасс и местных пород дерева. Архитектура космопорта была принципиально новой для землян. Журналисты описывали ее восторженными словами. Космопорт был чудесный, открытый и полный воздуха, с изящными арками, искрящимися фонтанами и зелеными парковыми зонами. Все это вызывало уважение к архитектуре инопланетян. Особенно поражал воображение орбитальный лифт, который сияющей голубой иглой рассекал прозрачный небосвод.
В огромном зале космопорта среди снующих людей прощались молодой высокий мужчина и моложавая интересная женщина, одетая в платье цвета кофе с молоком.
– Мама, не переживай, там не опасней чем у нас на Земле, да и мы с папой будем вдвоем.
Мама нахмурилась и строго взглянула на меня:
– Не ври мне, я посмотрела в галонете: в этом наемном отряде выживаемость всего 10%.
– Ну, мама, ты же понимаешь, выхода не было. Андрей и Настя не выжили бы без этой операции. Хорошо Олечку без очереди пропустили.
Мама заплакала, я её обнял и прижал к себе.
– Мама, я тебя люблю, не беспокойся о нас. У меня высокий IQ, и мне сказали, что могут на техническую должность назначить, – даже не моргнув, соврал я.
– Ну и где твоя Анна? Она придет тебя провожать? – тихо проговорила мама.
Горло перехватило. Все же я обиделся на теперь уже бывшую мою девушку.
Мы встречались около года. Чувства? Да нет, скорей влюбленность.
– Мы поссорились. Она сказала, что пять лет это много. Да и тебе она не нравилась.
Мама грустно посмотрела на меня.
– Мы с отцом внука хотели, а то одни внучки. А нравиться, это тебе она должна. Если ты любишь, то мы потерпим, – вздохнула она, вытирая платочком слезы.
Подошёл отец и поправил мамины волосы, которые выбились из под платка.
– Всё, любовь моя, пора прощаться. Молись за нас. Там "покупатель" слишком грозный. В дезертиры хочет нас записать.
Мама враз стала серьезнее и перекрестила меня трижды, вдавливая пальцы в мое тело. Затем обняла отца и также перекрестила его. Напоследок вложила в руки мне и отцу нательные иконки Божьей Матери.
– Носите и не снимайте, – сказала она. – Мы вас все ждем дома. Возвращайтесь быстрее, – мама отвернулась и тихо заплакала.
Мы подошли к турникету, поднесли к считывающему устройству проездные документы и проследовали в следующий зал, где увидели молодого мужчину в форме космической пехоты. Рядом с ним стояла группа разномастно одетой молодежи с рюкзаками и мучила его вопросами. Синхронный автопереводчик с трудом справлялся с множеством вопросов. Трудность была в том, что вопросы задавались на нескольких языках Земли.
Отец повернулся ко мне и сказал:
– Похоже, русских кроме нас с тобой нет. Зато получится как в анекдоте. Ты кто? Русский. А зачем сразу пугать?!
И засмеялся над своей шуткой.
Он у меня любит поговорить. Сам рассказывает анекдоты и сам смеется.
Разжевывает мне все, даже если я против.
Я сначала обижался, возмущался, а потом привык.
– Молчун ты у меня, – постоянно говорит отец мне.
Действительно, зачем так много говорить, когда и так все всем понятно.
Отец подошёл к человеку в военной форме с непонятными для землян знаками различия. Посмотрел в сопроводительный лист и на различительные шевроны на рукаве и доложил как российский военнослужащий:
– Господин сержант, команда А-7442 прибыла для прохождения службы. Старший команды Василий Обоскалов.
Сержант кивнул и молча направился в зал орбитального лифта. Броуновское движение толпы упорядочилось и потекло за ним.
Отец повернулся и послал воздушный поцелуй маме, которая смотрела нам вслед и махала рукой.
Мы быстрым шагом догнали свою команду, которая направлялась к терминалу OL. Рутинная проверка документов прошла быстро. Мы погрузились в обычный автобус, и нас повезли к орбитальному лифту.
Я смотрел, как по боковому стеклу автобуса били мелкие дождевые капли, превращаясь в прозрачные змейки, и стекали наискось вниз. Мне казалось, что Земля грустит и плачет мелким дождем, прощаясь с нами. Моё настроение полностью соответствовало хмурой погоде за окном. Тяжёлые грозовые тучи заполнили всё небо. Подгоняемые ветром, они сердито надвигались на силовое поле лифта, затем суетливо толкались, огибали его и, сверкая молниями, уносились вдаль.
Отец посмотрел на меня и произнес:
– Я мечтал в детстве побывать в космосе. Что ж, мечта идиота сбылась.
Отец даже в свои зрелые годы оставался неисправимым романтиком и пытался привить вкус к приключениям своим детям.
– О, смотри, хороший знак! – вскрикнул он.
Яркий солнечный луч пробился сквозь серую хмарь и, весело отразившись от зеркальных окон космопорта, на секунду ослепил своим блеском. Причудливая россыпь радужных бликов на стеклах оживила хмурый день. Я улыбнулся, и в моём сердце зародилась надежда.
– Я вернусь, мы ненадолго, – мысленно пообещал я себе.
Моя рука крепко сжала нательную икону, душа успокоилась, а тоска как черный ворон взмахнула крыльями и умчалась прочь.
Подъем на орбитальном лифте впечатлил всех. Большая кабина на тридцать человек и панорамный обзор с прозрачными стенами позволили оценить красоту нашей планеты.
Мы смогли увидеть зелень лесов и синие озера Земли с огромной высоты. При подъеме почти не ощущалось ускорение: система антигравитации компенсировала перегрузки, а золотистые светофильтры спасли нас от жесткого излучения Солнца.
Наше перемещение на орбиту Земли прошло штатно и без происшествий. Группу в полном составе погрузили в шатл, который и доставил нас на космический корабль. Сопровождающий сержант, молча, передал нас и наши документы офицеру и вернулся назад. После переклички офицер повел нас по лабиринту корабля только ему ведомым путем.
– Не дай Бог его фамилия Сусанин, – негромко сказал отец. – Заведет и бросит. А мы «на ихнем ни бельмеса, ни гу-гу», как пел Владимир Высоцкий. Как будем выбираться?
Через десять минут мы вошли в просторный зал. Вся команда устроилась перед большим экраном, на котором крутился рекламный ролик о том, как легко и быстро можно изучить язык Содружества.
Субтитры на русском и других языках Земли разъясняли, что обучать языку Содружества будут с помощью гипнопрограммы во время перелета. Обучению «общему языку» подлежат все выходцы (дикие) с планет не входящих в Содружество.
