К концу месяца я практически выздоровела. Заказала переговоры с Егором и загадала – если они пройдут на позитивной ноте, то возьму билет домой и там буду лечиться, а если нет, то поеду в Пятигорск. Как всегда, на переговорном пункте пришлось ждать больше часа. Волновалась. Выступил на лбу пот, может быть, просто от слабости. Наконец, меня пригласили в кабину. Я заказала пять минут. Первый начал Егор:
– Мама, привет! Как ты там?
– Уже лучше, насморк прошёл, лицо нормальное. Как у вас? Ты помогаешь папе?
– По возможности. Дел очень много. Готовлюсь к походу, делаем с ребятами байдарку. В школе нужно к новому году смонтировать аппаратуру. И в студии занимаюсь.
– Так ты опять поздно приходишь?
– Ну, я стараюсь приходить раньше, но времени не хватает.
– Так когда же ты папе помогаешь?
– В выходной хожу за продуктами, он мне список даёт.
– Понятно, ничего не изменилось. А как у тебя с девушкой? Мне папа сказал, что она намного старше тебя…
– Да какая разница! – сын начал повышать голос. – Мы любим друг друга! Она без меня жить не может, а я без неё.
– Мальчик мой, не кричи на меня. Послушай, тебе всего пятнадцать лет! А девочке уже замуж пора! Я не понимаю, куда её родители смотрят?
– Они ко мне хорошо относятся. Мам, приедешь, я тебя познакомлю. Она знаешь какая классная!
– Но у тебя же была в студии другая девочка, твоя ровесница. Вы расстались?
– Да то была детская влюблённость. А теперь у меня всё серьёзно!
– Егор, как может быть серьёзно в твои годы? Ты о чём? С папой говорил на эту тему?
– Говорил. Папа сказал, что он особо не одобряет, но и вмешиваться не будет.
– Ну да, папа, как всегда, от проблемы устранился.
– Мам, только не надо на папу наезжать! Я всё решил, я уже взрослый, и буду встречаться, с кем хочу!
– Ладно, если всё так и продолжается, мне лучше подлечиться тут. Пожалуйста, к моему приезду урегулируй свои отношения с девушкой, чтобы домой возвращаться хотя бы к одиннадцати.
– Я тебе этого не обещаю!
– Егор, как так… – и нас разъединили.
Я вышла из кабинки, я зажмурилась, чтобы здесь, на людях, не расплакаться. А выйдя на улицу, дала волю слезам. Я отчётливо поняла, что дома меня ждут новые испытания, и решила их отодвинуть.
« 30 ноября 1989 года. Ст. Зеленодольская.
Вчера приехала в родные пенаты, остановилась у Лены с Сергеем. Когда я позвонила в двери их новой квартиры, у моих друзей потерялся дар речи. Лена кинулась меня обнимать и приговаривала:
– Машенька! Ты ли это? Какими судьбами? Ты же говорила, что в ближайшие десять лет сюда не выберешься!
– Ох, Лена, многое мы говорим, да не многое сбывается! Так и будем стоять на пороге?
– Проходи, конечно, раздевайся. Сейчас ужинать будем.
Все наши с Сашей друзья и знакомые восприняли мой приезд как приятную неожиданность. В один голос говорят, что я не изменилась, всё такая же красивая. Бальзам на мою истерзанную душу! Я так рада окунуться в прошлое! Уже съездила в Научный, встретилась с Сашиными сотрудниками, у которых когда-то были в гостях, с соседкой по первой квартире. В посёлке много внешних изменений, там построили настоящую школу и два новых дома, а вот атмосфера осталась прежней. Те же склоки, подсиживания, перемывание костей, подхалимаж – всё осталось. Люди смирились, ведь квартиры по-прежнему у них ведомственные. Я отчётливо поняла, что возвратиться я бы сюда не хотела! Детей, конечно, я не узнала, все сверстники Егора и Алёнки тоже стали угловатыми подростками. Я зашла в бывшую амбулаторию и попросила по дружбе сделать мне курортную карту. Не отказали. Так что дня через два поеду на курорт. Поеду опять с тяжёлым сердцем. В первый день я заказала переговоры с мужем, и он сообщил, что с Егором он крупно поссорился и не разговаривает. Алёнка соскучилась и ждёт маму. Нина Даниловна телеграмму, что она добралась до дому, не дала, а к тому же оставила в тумбочке деньги за билет. Мол, от нас ей ничего не нужно! Как же всё достало! Я сказала мужу, чтобы не давил на жалость, мне нужно подлечиться, иначе я загремлю в психушку с такими проблемами.
Егорка получил мои письма, которые я писала ещё в Солнечногорске. Он нехотя их прочёл, и сказал Саше, что мать опять со своими нотациями. Ладно, пусть так. Всё равно буду писать, ведь вода и камень точит. Алёнушке тоже напишу, попрошу прощения, что уехала, и постараюсь объяснить, что мама дома нужна здоровая.
Зашла я в Зеленодольске к своей «приёмной маме» – тёте Оле. Она постарела, но глаза всё те же, излучают доброту и особый свет. Она встретила меня с объятиями, посадила, угостила и внимательно выслушала. Мой рассказ о свекрови вызвал у неё негодование – как можно матери поступать так со своим сыном? Она осудила Нину Даниловну и попросила меня не расстраиваться по этому поводу. Хорошо, что я сама уже отпустила мысли о свекрови, никакой злости и ненависти не чувствую, снова мне её жалко – человек уже пожилой, со своими привычками, мыслями, устоявшимися взглядами на всё. Зачем на неё обижаться? Только себя разрушать? Конечно, до её приезда я надеялась, что она как-то оценит мои старания, моё невмешательство в её стремлении подкупить внуков, мои порывы найти ей жильё – всё оказалось напрасно! Нет, не буду больше о ней. Пусть живёт счастливо, но без меня. Сейчас вопрос вопросов – как наладить взаимопонимание с сыном? Как не потерять его? Как достучаться до глубин его сердца, которое ожесточается всё больше и больше? Будет ли толк от моей поездки?»
Почти перед самым отъездом в Пятигорск я случайно встретилась с Аланом. На его лице – испуг, радость и печаль одновременно! Так не бывает? Бывает. Он не удержался и обнял меня:
– Маша! Машенька! Какими судьбами? – потом отстранился, посмотрел внимательно. – А ты не изменилась! Всё те же каштановые волосы, те же глаза, но очень грустные. У тебя что-то случилось?
От его участливого голоса на душе стало теплее, но захотелось плакать.
– Алан, а у тебя есть время поговорить?
– Конечно! Я как раз в школу иду, нужно подготовиться к лабораторным работам, пойдём со мной, там и поговорим.
– А в школе сейчас много знакомых? Мне ни с кем не хочется встречаться.
– Нет, Маша, там только сторож. Ты же знаешь, что женщины после работы скорее домой бегут, у всех семьи, дети…
– А у тебя второй ребёнок появился? Ты же так хотел наследника!
– Нет, не появился. Всевышний нам с Мирой детей больше не дал, – с грустью ответил Алан.
Мы вошли в школу. Капитального ремонта со дня моего увольнения тут так и не было, стены всё также покрашены до половины в зелёный цвет масляной краской, а верх – побелкой. В коридоре в рекреации на самом видном месте до сих пор красуется плакат: «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить!» В лабораторке у Алана тоже ничего не изменилось, разве что появился уголок с маленьким столиком, где стоял электрический чайник.
– Да, будто и десяти лет не прошло! – я выглянула во двор. – И вид всё такой же.
– А что должно поменяться? На образование денег не дают, зарплаты маленькие, все стараются больше набрать часов. К вечеру с ног все валятся. Ты же помнишь, как тяжело было шесть уроков простоять у доски?
– Конечно, помню. Давно это было…
– Так, что-то мы не о том, снимай дублёнку, я сейчас чай поставлю и поговорим. Не нравятся мне твои грустные глаза!
Мы проговорили с Аланом часа два. Он внимательно выслушал историю со свекровью, посочувствовал, что у нас нет взаимопонимания с сыном, а также пожалел Алёнку.
– Не понимаю, Маша, как муж тебя в таком состоянии отпустил?
– Алан, я тебе самое главное не сказала – я просто уехала тайно от всех. Да, не смотри на меня своими большими карими глазами! Наверное, так нужно было. Хотя понимаю, что от проблем сына и семьи никуда не скроешься…
– Что, мой талисман не справился с задачей? Не сделал вашу семью счастливой?
– А ты верил в его силу? Ты знаешь, должна тебе признаться, его Алёнка уронила, он раскололся на две части, цветок отдельно, а стебель с листиками тоже… У меня тогда что-то ёкнуло – не к добру! И правда, как-то после этого беды посыпались одна за одной… – тут я не выдержала и заплакала.
– Машенька, девочка моя, не плачь! – Алан вынул носовой платок и начал вытирать мне слёзы. – Как бы мне хотелось, чтобы ты была счастлива! Не знаю, чем я могу помочь… Знаешь, что? Я тут от скуки занялся чеканкой и по памяти сделал твой портрет в шлеме. Мне всегда казалось, что ты в прошлой жизни была воительница. Наверное, сходство не стопроцентное, но я делал его в надежде, что всё же встречусь с тобой когда-нибудь и подарю его тебе. Он медный, не разобьётся! Пусть она, воительница, в шлеме и доспехах, защитит тебя от бед!
– Спасибо тебе, Алан! И выслушал, и чаем напоил, и подарок, оказывается, приготовил. А что посоветуешь с сыном делать? У тебя такой большой педагогический опыт!
– Маша, а ты разве не знаешь статистику, что почти у всех педагогов со своими детьми нет согласия? Мы в школе выкладываемся по полной, а дома хотим отдохнуть. Дети предоставлены сами себе.
– У тебя с Кариной тоже проблемы? Она ведь младше Алёнки, не должны ещё быть.
– Нет, с Кариной всё хорошо. Мира дома сидит, бабушки, как и раньше, души в ней не чают. Так что всё хорошо. А с сыном – попробуй стать на его место! Задай себе вопросы и честно ответь на них. Например, есть ли у него основания считать тебя добрым и отзывчивым человеком? Нравится ли ему, как ты с ним разговариваешь? Если ты при разговоре чувствуешь обиду и злость, что он чувствует по отношению к тебе? Каких тем ты избегаешь в разговоре с ним? Хотела бы ты, чтобы тебя в его возрасте воспитывали так же? Чувствует ли он себя в семье одиноким и непонятым? И, наконец, чувствует ли он, что ты сильно любишь его?
– Алан, да ты прямо Сухомлинский! Хорошие вопросы. Я подумаю над ними на лечении. Спасибо тебе за всё, нужно идти собирать вещи. Я завтра семичасовым автобусом уезжаю.
– Я приду тебя провожу и отдам тебе подарок.
– А Мира как? Не спросит, куда ты в такую рань?
– Маша, – улыбнулся он своей очаровательной улыбкой, – ты забыла, что наши женщины не задают таких вопросов. Давай я тебя сейчас провожу до выхода из школы, а сам всё же подготовлю лабораторную работу. Не обижайся, что до дому Лены не доведу. У нас тут спокойно.
– Что ты, какие обиды! Ты так мне помог! На душе легче стало.
«5 декабря 1989 года. Железноводск.
Второй день на курорте. Приехав в Пятигорск и увидев толпу людей у курортного бюро, я опешила. Не ожидала, что в начале декабря столько желающих подлечиться. В очереди мне сказали, что все санатории переполнены, а курсовку легче взять в Железноводске. Наверное, всё складывалось в мою пользу, ведь именно там у Вероники живёт подруга, которая сможет мне помочь с устройством на лечение, она сама работала в санатории. Конечно, посетила меня и мысль вернуться домой. Но я свою семью уже настроила, что почти до нового года меня не будет, а тут, нежданно, заявлюсь… Пусть отдохнут от меня, я же тоже не подарок, не идеал.
Татьяна, подруга сестры, встретила меня хорошо. Предложила не искать ничего, поселиться у неё, а она попробует меня устроить на лечение и питание в свой санаторий «Бештау». Всё получилось! Теперь двадцать один день я точно никуда не поеду, путёвку оплатила. Поселила она меня вместе с женщиной, которая уже три дня отдыхала тут, в небольшой, но чистенькой комнате. Со временем с Таней я подружилась, узнала ещё одну грустную историю одинокой женщины. Муж её бросил с двумя детьми и уехал на Север. От него – ни писем, ни денег. Вскоре Татьяна влюбилась в женатого человека, врача из своего санатория. Эти отношения длятся уже одиннадцать лет! Они тайно встречаются в разных местах, чтобы никто не узнал. Он говорит, что любит только её, но жену с дочкой бросить не может. В то же время за Таней ухаживает вдовец, предлагает ей выйти замуж. Он обеспечен и, в принципе, неплохой человек. Да только Таня его не любит! Да, вот он, сюжет для рассказа или романа. Я начинаю оживать, и у меня появляются мысли написать какую-нибудь интересную статью.
Ах, какое утром было яркое солнце! Я на него пристально смотрела, когда ходила пить минеральную воду. Из-за гор медленно выползал огненный шар, такой, как я наблюдала когда-то в Зеленодольске. Зрелище завораживающее! Только потом у меня долго болели глаза. Но это мелочи. Всё мне тут нравится – свежий воздух, кругом горы и люди. Вроде бы не одинока, но в то же время до меня никому нет дела. Мне сейчас не хочется лишних разговоров, каких-то ненужных мимолётных дружеских отношений, я приехала лечиться!
Приходится много ходить. Дует пронзительный ветер, в городе стало неуютно. А как бы хорошо приехать сюда летом! Взять бы дочку, подлечить ей желудок. Как она без меня? Все свои силы и помыслы мы в последнее время направили на Егора, девочку забросили, потом полностью положились на бабушку. И что? Егор, как говорят все мои старшие подруги, Арина и тётя Оля, отрезанный ломоть, он всё равно рано или поздно уйдёт из семьи. А с дочерью нужно заниматься! Наверное, по приезде запишусь в изостудию, начну с ней вместе рисовать. Потом будем вслух читать стихи, обсуждать прочитанные книги, чаще нужно посещать кино, театр и выставки. Нужно поддержать её увлечение марками, рассматривать её альбомы, спрашивать, какую серию она хочет приобрести. Мне, как матери, времени с ней нужно проводить больше, беседовать о жизни, о дружбе и любви. Девочку нужно научить готовить, шить и вязать. Вот какая программа выстроилась у меня по отношению к Алёнке. Что ждёт меня с Егором, я не представляю… Не буду пока думать об этом!»
Дни в Железноводске пролетали быстро. За день нужно было посетить кучу процедур, три раза сходить к источнику, попасть к врачу и вовремя – в столовую. По вечерам часто ходила с Таней в кино и даже выбрались однажды в театр. Съездили с ней на выходные на рынок в Пятигорск. Как живём в такой великой стране, я не знаю. В магазинах пусто, а на рынке всё есть. Только цены тут такие, что наших с Сашей денег не хватит, чтобы, к примеру, купить мне самое модное платье. Хорошо, что за тряпками я не гонюсь. Обуть бы детишек, всё остальное себе и детям сошью сама. А вот с обувью дело – дрянь! В детском магазине на подростков ничего нет, а во взрослых отделах и модели не для них, и цены кусаются. К тому же без примерки брать страшно – не подойдут, куда я их дену? Магазин будет далеко, а на рынке торговать я не умею. Всё же решила Алёнке купить туфли-лодочки, а вот Егор остался на зиму без обуви. Да что я всё нянчусь с подростком, который уже выбрал для себя взрослую жизнь? Пусть вместе с подругой ищут обувь в Белгороде. Самостоятельным хочет быть? Пусть будет!
Иногда ловлю себя на мысли, что я сейчас нахожусь в какой-то параллельной жизни, что ничего плохого у меня не произошло, что всё идёт размеренно, как у всех счастливых семей. И дома меня ждёт заботливый муж, любящие дети, свой дом, где есть всё для полноценной жизни. Неужели не реальна такая картина? Так и будет, если я подлечу нервы и научусь себя сдерживаться. А на первое место поставлю любовь! К своим близким и к себе. Или наоборот?
«16 декабря 1989 года. Железноводск.
Вот уже и суббота. Осталось лечиться чуть больше недели. Писем от детей я не получила ни одного. Понятно, что Егору некогда, а Алёнка, скорее всего, обижена на меня. Саша пишет, что втянулся в такую жизнь, но не рад ей. Ждёт меня, как избавление от тоски и одиночества, с Егором почти не разговаривает. Да и не видит его. Он не дожидается его с гулянки или с секции, ложится спать, и в отличие от меня, засыпает. На работе какие-то неприятности, он просто не выдерживает физически. Утром они не видятся, потому что Саша рано уезжает. Алёнка встаёт и провожает папу на работу, умеет сготовить кашу и яичницу. Чем питается Егор, он не знает. Письма мужа не доставляют мне радости. Начинает ныть сердце. Что меня ждёт дома?
Перед сном разговаривали с Ниной, соседкой по комнате. Я недавно набросала черновик статьи об отношениях невестки и свекрови и прочла ей. Она согласилась с тем, что только, если невестка и свекровь принадлежат к одному социальному слою, а также будут стараться наладить отношения, то не придётся делить сына. Разговор снова выбил меня из колеи. Долго не могла заснуть даже с таблеткой тазепама, сильнодействующим лекарством, которое мне назначил невропатолог. Мысли о доме выбросить из головы не удаётся… Чувствую себя виноватой и правой одновременно. Домой хочется и не хочется. Может быть, своим отъездом я запустила бумеранг, который вернётся и ударит прямо в сердце?»
Вчера стояла солнечная погода. Почти весной повеяло. Я распустила волосы, повязала лёгкий шарфик, расстегнула дублёнку. Почувствовала лёгкость и прилив сил. Наверное, лечение всё же помогает! С улыбкой пошла по аллейке к источнику. Вдруг слышу:
– Девушка, остановитесь!
От неожиданности я остановилась и повернула голову. Ко мне быстрым шагом шёл мужчина в модном пальто, тоже без головного убора. Когда он со мной поравнялся, я мельком разглядела лицо – высокий лоб, тёмно-русые волосы, посеребрённые на висках сединой, серые глаза и густые брови. Симпатичный.
– Простите, меня, пожалуйста. Я давно наблюдаю за вами, но всё не решался подойти. Такая красивая женщина, а гуляет по аллеям одна! Вам не страшно?
– А чего здесь, на курорте, можно бояться? – я удивлённо посмотрела на незнакомца.
– А Вы разве не знаете, что горцы до сих пор девушек воруют?
– Мне это не грозит. Я давно и прочно замужем.
– Неужели? А я думал, вам лет двадцать пять! Как жалко! Хотел за вами поухаживать, в кино пригласить…
– Почему и не сходить в кино? – я решила немного пококетничать. – В кино мне муж ходить не запрещал.
– Вот как? Меня, кстати, Николай зовут. Так что он вам ещё не запрещал? И почему одну отпустил на курорт?
– Николай, меня зовут Мария. А вы, я смотрю, очень любопытны. Сразу сообщу – мужу никогда не изменяла и не собираюсь. А иметь мужчин в друзьях муж мне никогда не запрещал. Он всю жизнь мне доверял и доверяет.
– Машенька! Дайте свою руку, я поцелую её! Я не встречал ещё на курорте ни одной женщины, которая бы не изменяла мужу. Вы – сокровище! Таких не бывает! Я буду вашим рыцарем на оставшиеся дни. Можно?
– Всё будет зависеть от вашего поведения. Если грань не переступите, то будем ходить вместе на источник, можем в кино пару раз сходить. Вы в каком санатории?
– Как, вы меня ни разу не видели? В вашем, в «Бештау».
– Я не живу в санатории, я там лечусь и хожу в столовую. Снимаю квартиру.
– И так бывает? Простите, нам, северянам, этого не понять. Мы только по путёвкам ездим.
– А вы откуда приехали?
– Из Норильска. Слышали о таком?
– Конечно, слышала. Чем вы там занимаетесь?
– Секрет! Неужели вам, молодой и красивой женщине, интересна моя работа? Давайте поговорим, например, о музыке. Вы любите музыку?
– Люблю. Только её нужно слушать, а не говорить о ней. Биографий наших выдающихся музыкантов я не знаю, в музыкальной школе не училась, а самой изучать было некогда. Так что я с удовольствием послушаю, если вы что-то интересное расскажите…
Николай оказался интересным собеседником, а к тому же весёлым и добрым. Он чем-то напоминал Алана, только старше нас на восемь лет. Капелька по капельке, но он всё же за неделю, которую посвятил мне, расспросил о семье, детях, вынужденном бегстве:
– Машенька, не вините себя! Что должно было случиться, то и случилось. Действительно, приближаясь к двадцатилетию совместной жизни, многие пары попадают в кризис. Многие разбегаются. У меня так и произошло. Нет, не буду вас утомлять своей историй, она типична. Мне кажется, у вас с мужем ещё всё наладится. А вот с сыном… Юношеская любовь, максимализм, стремление к самостоятельности, игнорирование родительских советов, влияние друзей – комплекс проблем, с которыми будет трудно разобраться. Нужно для него найти взрослого мужчину из числа ваших друзей, может, кто-то увлечёт его взрослой идеей или работой… Подумайте в этом направлении.
– Спасибо, Николай. Идея хорошая. Возьмём на вооружение.
– Мне бы хотелось помочь вам, Машенька! И узнать потом, как у вас дела.
– Нет, не нужно. Как вы поможете? Письмами? А что дети мои скажут, случайно увидев письмо из Норильска? Знаете, у меня есть теория о планетах. Так вот, за эту неделю ко мне приблизилась незнакомая мне планета по имени Николай, обогрела своим теплом, а потом полетела дальше по своей орбите. И никогда эти планеты больше не пересекутся!
– Как жалко, Машенька! Вы такая милая, такая беззащитная и такая сейчас одинокая!
– Нет, я сильная! Я много уже в своей жизни перенесла, думаю, что по возвращении домой справлюсь и с тем, что мне судьба уготовила. Спасибо вам за всё! Я рано утром завтра уезжаю. Простимся сейчас, не нужно меня провожать.
– Как скажете, Мария-искусница! Можно на прощание вас обнять?
Я сама обняла Николая, а потом, чтобы не расстраиваться, всё же привыкаешь к человеку за такой период времени, я повернулась и очень быстрым шагом пошла на квартиру. Татьяна ждала меня на прощальный ужин.
Когда я собирала вещи, хозяйка увидела чеканку с моим профилем:
– А это чей портрет? Чем-то на тебя похож!
– Это я в прошлой жизни! Воительница! В этой жизни тоже всё время воевать приходится. К сожалению.
– Маша, а откуда он у тебя?
– Давай я вещи соберу, а за столом расскажу. Хорошо? Ты пока накрывай. Я там торт и виноград купила.
Я собрала сумку, переоделась в спортивный костюм, в котором собиралась ехать, и пошла на кухню, где меня ожидали Таня и Нина. На столе была бутылка сухого белого вина, салат из капусты, тарелка с картошкой, селёдка, сардельки и нарезка колбасы. Всё, что, могли купить. Первую мы выпили за знакомство, вторую за хороший отдых, а третью за мой отъезд. Тане не терпелось услышать историю появления чеканки. Я начала со знакомства с Аланом в школе, где мы с ним работали, потом про то, как я его пригласила в гости, поведала о его женитьбе на девушке, подобранной для него родителями… А потом вспомнила слова, которые он тихонько сказал мне на своей свадьбе…
– Маша! Так в жизни не бывает! – Нина даже прослезилась. – Это прямо как в романе! Ты не помнишь, в каком?
– По-моему, «Гранатовый браслет» Александра Куприна… Там некий Желтков влюбился в замужнюю женщину, княгиню, и украл из кассы деньги, чтобы подарить ей браслет. Приеду, перечитаю. Такая любовь бывает одна на тысячу! Эх, девчонки, что мы знаем о любви? Это такая загадка! – я после вина немного расслабилась и начала философствовать. – Вот, у моего сына тоже великая любовь! А почему я не радуюсь и не восхищаюсь, как в том романе? Потому что считаю, что рано ему влюбляться! Но кто это сказал, что рано? Это мой материнский эгоизм говорит! Ничего мы о любви не знаем! – я помотала головой, подтверждая свои слова.
– Маша, ну почему ты так категорична? У меня разве нет любви? – возразила Татьяна. – Есть! Он меня любит, хоть и женат. А, пусть идёт как идёт! Надоело ждать лучшей доли! Хорошего любовника тоже тяжело найти!
– Девчонки! Вы счастливые! А у меня никакой любви нет! И не было! По залёту родила сына, одна теперь воспитываю. И не до любви мне! Тут бы денег хватало, чтобы мальчишку одеть, обуть и накормить. Спасибо маме, что помогает! Вот кого ценить и благодарить нужно! Мама, это святое! И любовь у неё бескорыстная!
– Нина, я бы поспорила с тобой, но не хочу. Впервые за последние деньки расслабилась. Грустные мысли улетучились Пусть и ненадолго! Мне нужно было давно по стопочке каждый день выпивать! Но нельзя, наследственность плохая…
– Не будем грустить, девчата! Я рада, что у меня жили такие замечательные женщины! Сейчас принесу заначку, по стопочке коньяка выпьем за женскую дружбу!
Мы выпили, а потом ещё долго болтали на всякие темы, смеялись, вспоминая анекдоты, пытались петь, но в конце-концов в двенадцатом часу я сказала, что нужно ложиться, иначе просплю электричку и опоздаю на поезд.
«25 декабря 1989 г, поезд до Белгорода.
Никогда раньше не возвращалась домой в такой растерянности. Всегда скучала, считала часы и минуты до встречи с мужем и детьми, а сейчас внутри поселилась тревога и страх. Вчера перед сном произносила фразу, которую нам советовали на занятиях по аутотренингу:
– Всё у нас хорошо, а будет ещё лучше!
Я верила в неё, только сегодня снова сомнения закрались в душу. Наверное, всю свою сознательную жизнь человек в чём-то сомневается, в чём-то разочаровывается, сто раз начинает жизнь с понедельника или с нуля. Нам тоже на восемнадцатом году совместной жизни придётся начинать всё заново. Только бы никто из домочадцев не держал на меня зла! Я так боюсь упрёков, непонимания, нового витка выяснения отношений с сыном! Как их избежать? Перевоспитать его уже невозможно, слишком поздно. Результат у нас получился, мне так кажется, не совсем хороший. Но есть у него и что-то положительное – не состоит в дурной компании, я надеюсь на это, не пьёт, пока не курит, девчонок не меняет как перчатки. Да, в том состоянии влюблённости или страсти, в котором он сейчас находится, он даже не пытается понять мир самых близких ему людей – отца и матери. Он ничем не хочет поступиться или пожертвовать ради спокойствия и здоровья своих родителей и сестры. Если ему нужно каждый день до поздней ночи уходить из дому, то ни наши запреты, ни уговоры, ни слёзы матери его не остановят… Понимаю теперь, что нужно было жёстче воспитывать, особенно отцу, только поздно кусать локти. Купила книжку Сухомлинского, читаю сейчас, пытаясь разобраться в сложностях подросткового возраста. Хватит ли у меня сил переломить ситуацию и принять любовь своего сына? Я попытаюсь. Я буду стараться сделать всё, чтобы сохранить семью и мир в ней.»