На вокзале меня встретили Александр и Алёнка. Душа ушла в пятки – что-то с Егором случилось…
– Машенька! Как мы рады, что наконец-то ты вернулась! – Саша одной рукой забрал у меня сумку, а другой обнял. Алёнка подошла и, вручив мне букет роз, чмокнула в щёку:
– Мамочка! Я так скучала по тебе!
– Я тоже, доченька! А где Егор?
– Он просил извиниться, у него соревнования, он не мог подвести команду.
– А… Я уже испугалась. Когда дома будет?
– Обещал к вечеру, – ответил Саша. – Если снова не задержится. Давайте пока оставим тему, нас такси ждёт.
С замиранием сердца входила в родной подъезд. Да, там давно никто не убирал, вполне возможно, что настала наша очередь. Поднялись на третий этаж. Из двери своей квартиры выглянула Арина:
– Маша! С приездом! Подлечилась?
– Да, всё нормально, скоро зайду, расскажу, – и я догнала Сашу, который уже открыл квартиру.
– Вот я и дома! Ура! Я смотрю, вы постарались, полы вымыты, – я повесила дублёнку, разулась и прошла на кухню. – И кухня чистая! Алёнушка, твоя работа?
– Мы с папой вместе наводили порядок. И ужин приготовили – картошку с мясом.
– Какие молодцы! А Егор не участвовал?
– Мам, когда ему! Он у нас дома почти не живёт, то секция, то байдарку делает, то с Валей встречается…
– Так её Валентина зовут? Имя мужское, наверное, характер соответствующий. Вы с ней уже знакомы? – спросила я, глядя на Сашу.
– Нет, Егор не хочет нас знакомить. Маша, приводи себя в порядок, не будем пока о сыне. Иначе снова всё начнётся, – и муж горестно вздохнул. Он похудел, щёки ввалились, глаза уставшие и безрадостные. Господи, до чего же нас жизнь довела! Нужно что-то менять! Срочно!
Поужинали мы без Егора. С Алёнкой потом помыли посуду, убрали её в шкаф. Саша ушёл на диван, мы после окончания работы тоже подсели к нему с двух сторон. Установилась тревожная тишина.
– Ой, что это я! Совсем забыла о подарках! Сейчас я буду вас радовать! – я принесла из спальни сумку и начала её распаковывать.
– Алёнушка, меряй! – я подала дочери коробку с туфлями на небольшом каблучке.
– Это мне? Какие красивые! И цвет необычный, тёмно-синий. А какие модные! Лодочки!
– Так меряй скорее, я всё боялась, что с размером не угадаю. – Алёнка начала надевать туфли на зимние колготки.
– Девочка моя! Сними колготки, надень капроновые чулки или подследники.
– А… Сейчас!
Туфли оказались впору. Я так за дочку была рада! И за себя тоже. Мужу я привезла галстук, кассеты с записью бардов и любимую халву. Здесь в городе давно её не было.
– Мам, а Егору что ты купила?
– Хотела найти ботинки, но там тоже ничего хорошего нет. Кооперативные очень дорого. Так что привезла ему тёплый свитер из настоящей овечьей шерсти, ему для похода пригодится. И кассеты с современной музыкой для дискотек.
– Я думаю, он особо обрадуется кассетам, как раз к новому году ему поручили в школе вести дискотеку.
– Господи, как я по вас соскучилась! – я обняла мужа и дочку. – Вы на меня не сердитесь?
– Мам, если честно, я сначала не могла понять, почему ты уехала. Потом папа всё про бабушку рассказал… Я думала, она искренне ко мне привязалась, а теперь понимаю, что нет. Она только себя любит и деда! Думаете, я ничего не помню из той поездки? Помню!
– Алёнушка, не нужно про бабушку. Она такая, какая есть. И она у тебя одна. Лучше покажи мне свой альбом с марками. Что-то новое появилось?
– Пойдём в мою комнату! – Алёнка взяла меня за руку.
– Пойдём, моя хорошая! Пусть папа отдохнёт, устал за время моего отсутствия.
Мы с дочерью смотрели марки, а я всё время прислушивалась, не подошёл ли Егор к двери. Весь шум на площадке в квартире был хорошо слышен. Мы с дочкой просидели до половины десятого ночи, но сын так и не появился. Алёнка начала зевать, я её отправила в ванную, а сама перестелила ей постель. Когда она вернулась, я её крепко обняла:
– Девочка моя! Прости меня! Я знаю, что тебе нелегко было. Но я должна была подлечиться, ты же помнишь, какие скандалы у нас с Егором были. И, судя по сегодняшнему дню, ничего тут не изменилось.
– Мамочка, ты только не расстраивайся! Я тебя так люблю!
– Я тебя тоже, солнышко моё! Спи, спокойной ночи!
Уложив дочку, я пошла в спальню. Это была самая дальняя комната от входа в квартиру. Если закрыть две двери, то не будет слышно, когда сын вернётся. Я не могла лечь спать, не дождавшись его после такой долгой разлуки, поэтому двери оставила открытыми. Как бы я не успокаивала себя, что он любит меня и скучал в разлуке, меня обидело то, что в день приезда он, как и до отъезда, задерживается где-то допоздна. Телефона у нас не было, да и кому можно позвонить ночью! В милицию, что ли? Мы лежали с Сашей обнявшись и прислушивались. Потом муж уснул. Егорка пришёл в половине двенадцатого. Я накинула халат и вышла в коридор. Сын уже снимал куртку.
– Здравствуй, Егор! Дай я тебя обниму! Господи, кожа да кости! Ты хоть где-нибудь перекусил? – я старалась не заплакать и не повысить голос, хотя это давалось мне с трудом.
– Мам, прости меня! Я правда не мог тебя встретить и прийти раньше! Я ничего не успеваю!
– Ладно, в первый день прощаю. Иди поешь, а завтра поговорим, – я потрепала его по отросшим волнистым волосам и ушла в спальню. Жалость к нему и себе, горечь и отчаяние уже с первого вечера поселились в моей душе прочно и основательно.
Новый 1990 год мы встречали втроём – я, Саша и Алёнка. Сын в категорической форме заявил, что они большой компанией, где будет Валентина, поедут к какому-то другу в соседний город. Он не отпрашивался, не извинялся, он просто так решил! Разве можно было пятнадцатилетнего подростка (или уже юношу?) силой удержать дома? Конечно, нет! Мы приняли к сведению и отпустили…
Начались зимние каникулы. Егор вроде бы хотел жить с нами мирно, выполнять принятые договорённости о своих обязанностях в семье, но попав под влияние Валентины, всё чаще и дольше пропадал у неё…
Глава 2
Белая ворона
Ах, если бы можно было всё повернуть назад! Теперь, прожив большую часть отмерянного Богом времени, отчётливо понимаю, что исправить потом ничего нельзя! К нашему великому сожалению. Когда в отношениях с сыном и его девушкой были допущены все ошибки, которые только можно было совершить отчаявшимся родителям, только тогда, как насмешка над моими педагогическими знаниями, мне попалась книга какого-то американского психолога, где он на вопрос, что нужно делать родителям, если их ребёнок влюбился, ответил одним словом:
– Ни-че-го!!
Дальнейшее моё повествование можно читать как исповедь матери, которая из любви к сыну хотела оградить его от величайшей ошибки в его жизни, основываясь на своей природной интуиции или дара, но потерпела не только поражение, но и чуть не потеряла семью и здоровье.
Егор у нас вырос парнем видным – рост больше ста восьмидесяти, стройный, если не сказать, что, по материнским меркам, худой, густые тёмно-русые волнистые волосы до плеч, мода тогда была такая, нос прямой, волевой подбородок, густые брови и такие же зелёные, как у меня, глаза. Все знакомые утверждали, что он похож на маму. Где-то начиная с седьмого класса в него начали влюбляться девочки, но он имел какую-то предрасположенность обращать внимание на женщин более старшего возраста. Он впервые влюбился в молодую учительницу биологии, но она оказалась замужем, и его влюблённость осталась как поклонение женщине-идеалу. В то время сын ещё делился со мной своими переживаниями и мыслями, а также спрашивал совета, что делать. Я ему объясняла, что так в жизни бывает, находила книги, где описывались подобные ситуации. Он читал, размышлял и, чтобы быть ближе к объекту своего обожания, просто подружился с той учительницей, помогая ей на уроках и в школе. Я, побывав на родительском собрании, тоже познакомилась с Татьяной Николаевной, которая была их классным руководителем, и поняла, что в данной ситуации влюблённость пойдёт Егору на пользу. Пусть воспитывает в себе рыцарское отношение к женщине. Всё закончилось вполне благополучно, у него до выпускного были с той учительницей дружеские и доверительные отношения. С Валентиной оказалось всё сложно… Ну очень сложно!
Однажды я зашла в комнату сына и дочери, разгороженную пополам книжными шкафами, и увидела за стеклом фото девушки – маленькое треугольное лицо, светлые и довольно редкие волосы и какая-то печальная улыбка. Я вытащила фотографию, перевернула и прочла: «Егорке от белой вороны».
Я возненавидела её сразу! Как может эта невзрачная девушка двадцати трёх лет встречаться с моим красавцем сыном, которому только пятнадцать? Она в своём уме? И чем она его приворожила?
В этот вечер я дождалась Егора не просто лёжа в кровати и прислушиваясь к каждому шороху, а вышла на кухню. Он пришёл опять после двенадцати, уставший и, как говорят, на взводе.
– Сынок! Долго так будет продолжаться? Твоя «белая ворона» разве не понимает элементарных вещей, что тебе нужно окончить школу, что у тебя есть семья, которая о тебе беспокоится, что родители не могут спать, пока ты не придёшь домой? Неужели обязательно ходить на свидание каждый день?
– Мам, а зачем ты вытаскивала фотографию? Кто тебя просил? – сын сразу перешёл на крик. – Я же не лажу по твоим шкафам? И хватит меня контролировать! Мне шестнадцатый год! И только нам с ней решать, сколько раз в неделю встречаться!
– Ладно, не кричи на меня. Что за моду взял повышать на маму голос? Видно, по-хорошему она не понимает. Может быть, приведёшь её на этой неделе сюда и все вместе поговорим?
– Она с вами не хочет знакомиться! Давай оставим разговор, я устал.
– А мы с отцом не устали? А сестру не нужно пожалеть? Почему ты вырос таким эгоистом? Егор, прошу тебя, приди хотя бы раз после восьми, нам с папой нужно серьёзно с тобой поговорить.
– Хорошо, постараюсь.
Я хотела обнять сына, но он увернулся. Меня колотила мелкая дрожь. Я ушла в спальню, муж спросил:
– Как он? Снова взвинченный?
– Да. Как всегда. Ладно, спи, я тоже постараюсь уснуть.
«21 января 1990 года. Белгород.
И этот воскресный день, четвёртый по счёту, Егор провёл в обществе Валентины. На той неделе мы с Сашей дали ему время, чтобы он как-то урегулировал свои многочисленные дела и свидания. Он, вроде старался, но почему-то каждый день приходил за полночь, а вчера и вовсе побил рекорд – прибыл во втором часу. Спать я не могу, пока не услышу, что он пришёл. А какая мать может уснуть, когда её подросток уезжает на другой конец города, а возвращается ночью пешком? Фонари уже не горят, а в подворотнях кого только нельзя встретить! Время-то у нас какое! То там кого-то ограбили, то убили или избили. Егор ничего не боится, и нас призывает успокоиться.
Сегодня с утра без завтрака он снова уходит к Валентине. Я возмутилась, что он за неделю не выполнил ни одного своего обещания, что в комнате не убрано, постель не застелена, сам неухоженный, а уж когда он делает уроки, мы и вовсе не представляем! Ведь был уговор, что он будет вовремя приходить, а в воскресенье мы не будем препятствовать его уходу. И что? Он хорошо запомнил вторую часть договора, про первую не помнит. Он так решил! Разговаривать с нами он начал в высокомерном тоне, мол, мы его не понимаем, не даём ему полной свободы, а он хочет сам распределять своё время и решать, куда ходить и с кем дружить. Он с яростью каждый день отвоёвывает себе свободу от родителей, от семьи, в которой вырос! Конечно, понятен его максимализм, но почему у сына нет элементарной жалости и сострадания к родителям? Не доходит до «взрослого» человека простая мысль: мы хотим, чтобы он приходил вовремя не потому, что это наша прихоть или испытание нашей родительской власти, мы просто на физическом уровне не можем каждый день дожидаться его, а уснуть не можем из-за беспокойства за его жизнь. К сожалению, поймёт он это только, когда сам станет родителем. А пока мы с мужем не видим выхода из затянувшегося конфликта. Мы не высыпаемся, оба осунулись, раздражаемся, читаем литературу по воспитанию, а толку? Кого воспитывать, если он дома не живёт? Муж как-то разозлился и предложил:
– Раз он не хочет выполнять ни одного нашего требования, пусть живёт самостоятельно. Стирает своё бельё, следит за одеждой и обувью, готовит, убирает, а то ведь без напоминания даже вымыться не может! Да, хорошо решать свои проблемы за родительский счёт!
– Саша, как ты себе всё это представляешь?
– У меня на работе есть сотрудник, мы с ним не то, чтобы друзья, но в хороших отношениях. Так вот, он возглавляет общественную дружину по соблюдению порядка в районе института. Студентам там даже платят какие-то деньги. Я поговорю с ним, чтобы Егора взял к себе.
– Идея хорошая, поговори. А у меня созрела мысль написать статью на тему: «Отцы, дети и любовь».
– Пиши, тебе нужно чем-то заниматься. Кстати, статью о свекрови читали у меня на работе и очень хвалили. Так что – дерзай! Раз пока постоянной работы нет, пиши на разные темы. Ты сможешь о науке написать?
– Если ты поможешь, то, конечно!
– У нас там проблема возникла, нужно в прессе осветить. Тогда я скажу ректору, что ты согласна?
– Конечно, скажи! Заодно я познакомлюсь с Андреем, о котором ты упомянул.
С идеей устроиться на работу, чтобы иметь свои деньги, Егор согласился. И даже поблагодарил отца. А вот когда я ему сказала, что буду писать статью о подростковой любви, он взорвался:
– Пиши! Но если ты там упомянешь мою девушку, то считай, у меня нет матери!
– Господи, ты что такое говоришь? Я ведь собираюсь писать на обобщённую тему, а не о тебе лично!
Но он уже хлопнул дверью и ушёл снова до ночи.
Караул! Помогите вернуть блудного сына! Кто поможет, кому кричать? Пустота и одиночество не покинули меня…»
Говорят, чтобы отвлечься от своих проблем, нужно с головой окунуться в любимое дело. У меня же после санатория постоянной работы не было, статьи мне заказывали периодически, или я сама предлагала темы. С Алёнкой времени я проводила столько, сколько она сама хотела. Она училась уже в шестом классе и три раза в неделю посещала художественную школу. Я предложила ей начать вместе выполнять её домашние задания по изо, но она улыбнулась и с детской непосредственностью ответила:
– Мамочка, я уже четвёртый год учусь, а ты нигде живописи не училась! Как ты рисовать собираешься?
– Ты и будешь моим преподавателем!
– Хочешь, попробуем. Но я как-то не уверена, что в твоём возрасте можно начинать! – Алёнка тоже приближалась к опасному для нас, родителей, подростковому периоду. Утешало только одно – девочка привязана к дому, и к тому же, видя, как брат нас достал со своей непутёвой любовью, старалась компенсировать его отсутствие. Мы с ней начали не только рисовать, мы вместе ходили в гости, в кино, кафе и по магазинам, стремительно пустеющим. Пока за дочь я была спокойна. Если вспоминать о друзьях и знакомых, то в тот сложный период жизни у меня были три подруги, с которыми можно было обсуждать сложившуюся ситуацию с сыном. Все они говорили, что мне нужно узнать адрес «белой вороны» и сходить поговорить с её родителями. Я пока боялась этого шага – что может вытворить Егорка после такого вмешательства?
Прошёл январь. Ситуация в доме не поменялась даже после того, как сын пошёл на вечерние дежурства по городу. Она даже ухудшилась! Ко всему прочему, сын начал нам нагло врать. Говорил, что идёт на дежурство, а сам отправлялся к Валентине или в туристический клуб. Андрей не смог найти подход к Егору, не стал для него авторитетом и другом. А мы так надеялись на это!
И всё же в начале февраля случилось и приятное для меня событие. Муж увидел в газете объявление, что в одном из училищ города срочно нужен преподаватель по английскому языку. Я тут же спустилась к Арине и позвонила по предложенному телефону. Ура! Меня пригласили на собеседование. Завуч посмотрела мои документы, узнала, почему я не работала по специальности, спросила, справлюсь ли я после долгого перерыва, и сказала, что преподаватель им нужен срочно, с завтрашнего дня. Предыдущая молодая выпускница педагогического института ушла в декретный отпуск.
Вот так неожиданно я нашла себе работу. Два пункта меня смущали – далеко от дома и в том районе, где жила Валентина. Первый я отмела сразу – сколько уже можно искать работу по признаку близости от дома? Дети почти взрослые, муж целыми днями на работе, какая теперь мне разница, что далеко ездить? Главное, чтобы работа приносила удовлетворение. Правда, в последнее время я всё же думала, что после некого испытательного срока мне предложат должность корреспондента в одной из областных газет, но судьба решила всё за меня. Я снова – педагог! Не хочу ничего загадывать, ныряю в работу, как в омут! А с Валентиной, надеюсь, встретиться мне не придётся, тем более, что пока лично я с ней не знакома. Узнать же человека по фото на улице – вряд ли возможно.
На работе долго ко мне присматривались, но за месяц приняли в свой почти женский коллектив. Наверное потому, что выглядела я практически как все – без причёски, лицо уставшее, а одежда вся в классическом стиле, либо костюмы, либо юбки с блузами. Ничего нового за последний год я себе не шила. Какое настроение может быть у женщины в том состоянии, в котором я находилась? Тут не до моды, хватало бы сил на подготовку уроков и их проведение. Иногда приходила, ложилась на диван и просто проваливалась в сон, тревожный, со сновидениями. Однажды Алёнка, вернувшись из художественной школы, очень за меня испугалась – я кричала во сне. Она подбежала, села на диван и гладила меня по голове:
– Мама! Мамочка! Всё хорошо! Ты дома! Никто не уехал!
– Почему ты так говоришь? – я посмотрела не дочь, ничего не понимая.
– Когда я вошла, ты кричала: « Не уезжай! Прошу, не уезжай!»
– Ничего не помню… А, снова видела поезд, Егор куда-то уехал, а я осталась на перроне.
– Мам, если честно, лучше бы он куда-то в другой город поехал учиться! Никому от него никакой жизни дома нет! Думаешь, я не переживаю за вас с папой, что он с вами так поступает? Я не понимаю, почему он стал таким жестоким! Или у него «крыша поехала» на почве любви? Я их как-то вместе видела – что он в ней нашёл? Чем-то на бабушку похожа – маленькая и не очень симпатичная. Наверное, ему льстит, что на него обратила внимание женщина постарше! Или гормоны играют!
– Алёнка, ты и такие слова знаешь? Да, скоро и от твоего подросткового возраста нам с папой достанется!
– Мамочка! Не переживай! Я не буду так гулять, как Егор! Я не хочу потерять родителей… Неужели он не понимает, что делает? Или любовь – это болезнь?
– Девочка моя! Спасибо тебе за поддержку! А с его любовью или страстью мы с папой уже не знаем, что делать. На работе я подружилась с одной женщиной, Ольгой Петровной, она математичка, и я как-то не выдержала, рассказала нашу историю с сыном. Она считает, что его нужно отправить к психологу. У него развилась психологическая зависимость от этой «белой вороны». Кстати, ты не знаешь, почему она себя так называет?
– Егор сказал, что Валентина не признаёт общепринятые нормы поведения в обществе, считает, что её никто понять не может, поэтому из толпы она выделяется. Считает себя талантливой, сочиняет песни под гитару и неплохо рисует.
– Может, этим она его и покорила? – я смотрела на дочку, но лица её не видела. У меня часто перед глазами была пелена. И только усилием воли я заставляла себя всматриваться в этот жестокий мир.
– Всё, Алёнушка, я встаю, а ты переоденься и приходи на кухню. Что-нибудь приготовим.
Не успела я встать, в дверь позвонили.
– Я открою! – крикнула я дочери. На пороге стояла Арина с тарелкой блинчиков.
– Арина! Я так рада, что ты зашла. Проходи на кухню, я хотя бы волосы приведу в порядок.
Причесавшись, я пришла на кухню.
– Маша, ты что-то совсем перестала заходить ко мне, вот я и решила вас проведать. Выглядишь ты плохо, круги под глазами, щёки ввалились. Что у вас тут, есть какие-то изменения?
– Да, есть! Я на работу устроилась в училище, времени на переживания стало меньше…
– Но с Егором как-то наладили отношения?
Я вздохнула:
– Нет, он всё так же каждый день, в буквальном смысле этого слова, пропадает у этой великовозрастной девицы! Я её не видела, но все её поступки говорят не в её пользу. Я её просто ненавижу! Арина, что мне делать? Коллега по работе советует показать его психологу. А как его туда уговорить сходить? Он из школы приходит, наскоро что-то перекусывает и до ночи его нет.
– Мария, я вам с Александром очень сочувствую. Попробуй, сходи в свою поликлинику, сначала сама побеседуй, а потом как-нибудь уговори сходить и Егора. Нужно же мальчика спасать! Как бы он в больницу не угодил от нервного истощения! Спит мало, худющий, ест как-попало, да ещё любовь не по годам себе нашёл… Или придумал. Мы же не можем влезть в его душу. Жалко, что муж у тебя слишком интеллигентный, сходил бы в деканат, где она учится, пусть бы её за аморальное поведение отчислили из института! – Арина тоже кипела от праведного гнева.
– Нет, он, во-первых, не пойдёт, а во-вторых, мы тем самым потеряем сына навсегда. Он нам такого поступка не простит!
– Да, какая-то безвыходная ситуация. У меня, правда, со старшим тоже не очень хорошие отношения, но он хотя бы уже взрослый! А у вас – ребёнок! Конечно, выглядит он чуть старше своих лет, высокий, развитый, но по уму – младенец ещё! Почему же так произошло, где вы упустили?
– Арина, я даже не представляю, как и в чём мы упустили в воспитании. Всё для них делали, чтобы наши дети ни в чём не нуждались! Попросил мопед, мы ему купили. И что? Он даже не смог обеспечить безопасность хранения! Поставил в подвал, там его и украли. Мы не сильно ругали, бывает, мол. Теперь вот к лету просит байдарку. Как отказать в нашей ситуации? Опять разозлится и скажет, что мы его совсем не любим, раз не поддерживаем его увлечение. Придётся покупать, хотя он своим поведением не заслуживает. А Алёнка как переживает! Жалко дочку.
– Вы о чём? – спросила вошедшая Алёна.
– Да всё о вас, о детях. Наверное, есть родители, которые проще относятся к воспитанию, а мы всё за вас с Егором переживаем! Ладно, давайте чай пить с блинчиками, тётя Арина напекла.
– Ура! Блинчики! Мама давно не готовила, ей теперь совсем некогда, то в училище, то в редакции, то на интервью, то готовится к урокам.
– Да, маме твоей нелегко сейчас, ты уж её поддерживай! И ко мне заходите, а то больше месяца никто не заглядывал!
– Хорошо, Арина, будем приходить.
Где-то через неделю после этого разговора я всё же решила сходить в поликлинику. Конечно, если бы я пришла через регистратуру, не думаю, что отнеслись бы ко мне с сочувствием и пониманием. Я сначала зашла к главному врачу, у кого в прошлом году брала интервью. Звали его Игорь Андреевич, он был ещё не старый мужчина лет сорока пяти, приятный в общении, эрудированный и, как мне показалось, грамотный специалист. К моему удивлению, он меня узнал и даже вспомнил, как зовут:
– Мария Ивановна! Проходите, присаживайтесь! Какими судьбами? Ещё интервью?
– Нет, я по личному вопросу. У меня с сыном не всё в порядке. Нужно показать психотерапевту. Чтобы человек был неравнодушный, выслушал сначала меня, потом с ним отдельно побеседовал.
– Никаких проблем! Сейчас всё устроим, – затем он включил громкую связь и обратился к секретарше:
– Ниночка, пригласи ко мне Ларину!
– Игорь Андреевич, надо же какое совпадение, моя девичья фамилия такая же. Это знак!
– Вот и хорошо. Если ещё нужна будет какая-то помощь, обращайтесь!
– Спасибо, Игорь Андреевич!
Минут через пять в кабинет вошла высокая светловолосая женщина примерно моего возраста, с короткой стрижкой и очень выразительными глазами, про которые можно сказать, что смотрят прямо в душу. Главный врач представил меня и попросил оказать содействие на самом высоком профессиональном уровне. А если бы я пришла с улицы? Всё же наш город отличается тем, что без знакомства, блата или протекции решать вопросы на любом уровне очень сложно! Психотерапевт, имени и отчества уже не помню, да это и неважно в моём рассказе, отвела меня в свой кабинет, предложила кофе и слушала мой эмоциональный монолог в течение двух часов, задавая наводящие вопросы. Успокоила, дала некоторые рекомендации и талон на приём через три дня.
Эпопея с психотерапевтом не дала результата. Мы с Сашей уговорили Егора сходить к ней хотя бы ради нас, он согласился, только в назначенный день врача на месте не оказалось – она заболела. Потом и вовсе он забыл о том, что дал нам честное слово, что сходит.
Между тем время шло, а в семье ничего не менялось. Создалось такое впечатление, что сына нам подменили, он дома физически находиться не мог, его выворачивало и тянуло в дом Валентины. Было бы ему хотя бы восемнадцать, я бы сама пошла к ней свататься, чтобы только прекратить каждодневную муку, медленное умирание. Сколько может прожить человек без сна? Если посадить его в камеру и капать на голову воду, то подопытный погибает на третий день. Мы живём в такой ситуации, когда нам не дают уснуть, с лета прошлого года, с момента знакомства Егора с Валентиной в тур клубе.