– Rolls-Royce Phantom? – вопросительно поднял бровь длинный.
– Представь себе.
– Ну и где он?
– Да здесь, недалеко, – Артём бросил указательный взгляд во двор справа от офиса, – возле мусорок стоит.
– Возле дома припарковал? – лысый хлопнул по плечу своего напарника.
– Дурак, что ли? – возмущённо скривился Артём. – У меня одна только комната стоит дороже, чем этот квартал…
– Да? – полюбопытствовал длинный. – И где же находится это чудо?
– На Карла Маркса стоит, – гордо ответил он, – под номером сто семьдесят три.
– Так это же приют для бездомных, – расплывшись в улыбке протараторил лысый. – Я по новостям слышал, что его никак отстроить не могут.
– Не верите, да? Ну ничего, сейчас я своему водителю позвоню!
Артём сунул руку в карман и застыл в напряжении: карманы были пусты. "Фак! Должно быть, выронил, когда упал с той чёртовой лестницы!"
– Что, телефон потерял? – иронично покачал головой лысый.
– Ты главное не переживай, – подхватил первый, – они, – он кивнул за спину Артёма, – помогут тебе найти и телефон, и машину, и даже домой проведут.
Артём обернулся: к нему уверенным шагом направлялись трое похожих друг на друга молодых парня в милицейской форме. Худые со светлыми лицами они шли жёстко в ногу и смотрели на него крайне недовольно, с раздражением. Старший по званию шёл впереди, он же и говорил.
– Эй, вагабунд синерылый! – металлическим голосом крикнул он. – Ты на солнце перегрелся? Ты куда лезешь? Иди обратно в мусорку забейся и сиди там до конца жизни, иначе мы этот момент ускорим! – он сверкнул глазами.
"Ну ладно, черпаки малолетние, сегодня вам это сойдёт с рук, но я всё равно доберусь до каждого из вас. Ох, и в каком всё-таки мерзком свете вы выставляете нашу милицию… вас за это расстрелять мало будет! Властью наделили, а мозгов не дали, ну ничего, сейчас я это поправлю!" – он не сводил глаз с приближающейся троицы.
– Вынужден извиниться перед вами, господа, – повернувшись, почтительно обратился Артём к охранникам. – Оказывается, вам есть куда деградировать…
– Гражданин, пройдёмте с нами, – донеслось со спины.
Артём почувствовал, как кто-то схватил его за руку. Он резко дёрнулся, вырвался и повернулся.
– Ещё раз тронешь – до конца жизни будешь сортиры за курсантами мыть!
– Чё ты сказал!? – опешил тот, переглянувшись с коллегами.
– О Боже! – иронично развёл руками Артём, – Как ты вообще медкомиссию проходишь? Ты же слабоумный!
У полицейского на лице проступили острые, как перец, скулы.
– Сопротивление сотруднику, стало быть, – оскалился он, обнажив дубинку.
– И оскорбление, – с каменным лицом добавил другой.
– Жаль, никого с трёхзначным айкью нет поблизости, – он задорно бросил взгляд на поражённых его бесстрашию, заинтригованных охранников, – а то…
Не успел он договорить, как его сложило пополам от удара в живот. Из лёгких словно выжали последний пузырёк воздуха. Дубинка со свистом ударила в колено и в голову. У него зазвенело в ушах, а в глазах пробежали искорки. Артём прильнул к горячему асфальту. Тяжёлые сапоги стучали по спине и рёбрам. Каждая секунда длилась целую вечность. Но вот его подняли, скрутили за руки и повели к машине.
2
– Эй, дружище… очнись! Очнись, слышишь?.. Друг… – чей-то грубый, слегка хрипловатый, но весьма взволнованный и звонкий голос начал прорезать мрак, возвращая Артёма в сознание.
Артём болезненно открыл глаза, и вспышка яркого света ненадолго ослепила его. Он лежал на бетонном полу в узкой закрытой комнате, примерно пять на два метра. Его трепал взрослый мужчина с короткой стрижкой и пожелтевшими от табака зубами. Он был весь в синяках и ссадинах, но с добрым лицом. Артём приподнялся, облокотившись о какой-то серо-зелёный ящик, занимающий треть помещения.
– Очнулся! – радостно выдохнул он. – Я уж думал: не очнёшься… – он помог Артёму забраться на ящик. – Ты вырубился, когда они тебя сюда забросили! – экспрессивно замельтешил незнакомец с голубыми глазами. – Ты лоб разбил, а тебя перемотал твоим поясом, – поймав на себе смущённый взгляд Артёма, он пояснил: – Ну… чтобы кровь остановить.
Высокий потолок, грязные стены, толстая металлическая дверь, помятая книзу с небольшими отверстиями и невыносимая духота! Казалось, что их заперли в духовке. Вытяжка в стене была полностью забита пылью, паутиной и мусором. Воздух продирался сюда только из трещин под вытяжкой.
– Спасибо… – прокряхтел Артём, корчась от боли, которая посетила его с опозданием. Теперь каждое полусокращение случайной мышцы давало о себе знать.
– Ах! – хлопнув себя по макушке, сокамерник протянул ему руку. – Серёгой звать.
– Артём, – ответил он, пожав Серёге руку.
– Чего это они тебя так, Артём? – наклонился к нему Серёга, озираясь на дверь. – Тоже политический?
– Н-нет, с утра не был, – превозмогая боль, Артём сел на деревянный ящик.
– А ты всё шутишь… – задорно улыбнулся Серёга, опустившись, напротив. – Молодец, это хорошо, – он задумчиво покачал головой. – Только ты это… над этими не шути, – он кивнул в сторону двери, – если здоровье хочешь сохранить.
– А над ними и без меня природа пошутила, – потихоньку приходя в себя, ответил Артём.
– Это точно, – заведя руки за голову, откинулся на стену Серёга. – Зачастую, они ничем, кроме дубинок больше не обладают, поэтому всегда делай вид, что ты тупее и слабее их, чтобы эти шавки не комплексовали, кхе-кхе! – громко раскашлялся он, ударяя себя в грудь.
– Эй! – в тяжёлую, отделяющую от свободы, дверь несколько раз что-то показательно врезалось, издав оглушительный грохот. – А-ну заткнулись там! – пригрозил чей-то лающий голос.
– Пошёл… кхе-кхе… в жо… кхе-кхе…пу! – еле разборчиво ответил ему Серёга. – Да ты не древь, – обратился он к Артёму, – это табак.
– Да поровну, – страдальчески сморщился Артём. – Ты мне лучше скажи, сколько я здесь нахожусь.
– О брат, кто ж тебе это скажет: тут ни часов, ни окон… Ты знаешь, – устремив уставшие глаза в слегка покачивающуюся лампу, излучавшую холодный белый свет, прошептал он, – а ведь я уже соскучился по солнцу, что согревает свободой…
– Да ладно тебе, – пренебрежительно нахмурился Артём, – мы уже совсем скоро отсюда выйдем, вот увидишь.
– Не знаю, как ты, Тёма, – железно ответил он, – но я отсюда уже не выйду.
– Чего ты такой пессимистичный, как снег перед весной? Тебя тоже за драку сюда притащили?
– Ха, если бы, – безжизненно ухмыльнулся он. – За репост взяли, представляешь? Точнее, за комментарий… ну да не суть, тьфу! Пока они там документы оформляют, меня сюда определили… за то, что «буйный». Мда-а-а, – тяжело выдохнул Серёга, – всё по заветам дедушки Овертона и его окон…
– Чё за дед? Какие окна?
– Что будет, если я скажу тебе, что уже через условных лет пять, государство решит расстреливать стариков? – радостный возможностью выговориться, перебил его Серёга, – Ты явно подумаешь, что я спятил – а вот и нет! Сначала в СМИ все будут кричать: "Как же так? Убивать стариков нельзя! Мы осуждаем это!" – так называемые разговоры о разговорах, для того, чтобы показать, что они на твоей стороне.
