– Да, решительности тебе явно не хватало, – Соня положила голову к нему на плечо.
– Что, прости?
– Говорю: ничего, наверстаем!
– Всё никак не мог поверить своему счастью, пытался убежать…
– Снимай кроссовки, ты прибежал, – улыбнулась она.
Это позабавило Артёма, и он крепко обнял её.
– Эти звёзды… Этот космос… Эта ты…
***
Течение времени было невозможно отследить в камере без окон, а для Артёма оно и вовсе приобрело свой собственный шаг и всюду обрывки, обрывки, обрывки реальности, пробивающие сумеречное сознание Артёма: вот он неподвижно сидит в камере. Темнота. Дверь открылась. Лицо Гриши, окружённое конвоем. Потом опять темнота. Он потеряно уставился в боковое стекло. До ушей обрывками фраз долетает рассказ:
– … Я чуть с ума не… часов ждал…. Уже не знал… Хорошо, что вы целы, а то… Виновные уже понесли наказа… Врач сказал… Если шок не пройдёт до завтра… – взволнованно делился эмоциями Гриша.
Гриша сам на себя не был похож, от его сдержанности не осталось и следа. Сейчас он говорил звонко, с присущей радостью в голосе и сожалением во взгляде. Он охотно жестикулировал и улыбался. Гриша больше не был обычным водителем – теперь он был другом, вот только Артём в упор этого не замечал.
Вскоре Артём оказался на пороге своего дома. Голова неприятно гудела, а в пустых глазах отражалась взбешённая девушка, мечущаяся из стороны в сторону.
– Да как ты вообще мог додуматься!?… Всё залило водой!… Приехали пожарные… Ты вообще меня слушаешь!? – загорелась она и, не получив никакого ответа, ударила его по лицу.
Она была довольно вспыльчивой, а её поступки, порой, были весьма резкими и носили спонтанный характер. Отсутствие у неё критического мышления, а, иногда, и здравого смысла, делали жизнь с ней богатую на сюрпризы. Странно, но крепкая пощёчина почему-то привела Артёма в чувства.
– Очнись, придурок! Это каким надо быть идиотом, чтобы свои дурацкие картинки в интернете под сигнализацию ставить! Зачем!?! Их ведь даже украсть невозможно!
"Ну нихрена себе преображение! – в изумлении подумал он, глядя на свою девушку. – Ещё утром ты была похожа на что-то просроченное с лапшой вместо волос, которыми помыли подвал. А к вечеру, удивительно, уже почти человеком стала… если бы не этот галдёж".
– Да чего ты так завелась? Захотел и поставил, – потирая щёку, мутно ответил он.
– Да из-за тебя и твоих тупых выходок нас милиция три часа опрашивала!.. Господи, мы пока объяснили, что такое NFT… – она утомлённо заслонила лицо рукой.
– Нелегко тебе пришлось, – иронично ответил Артём, направившись к минибару.
– Я вообще-то с тобой разговариваю! Ты куда пошёл? – она поспешила вслед за ним.
– Ты купила новый холодильник? – достав бутылку с виски, удивился он.
– Нет, он просто чистый, – в смятении ответила она, теребя свои угольные волосы.
– Звучит, как реклама…
"Хм, а ведь это идеальный момент, чтобы сломать четвёртую стену, будь я в фильме. Хотя кого я обманываю? Моя жизнь слишком однообразна, скучна и неестественна для широкого зрителя – ни один режиссёр за неё не возьмётся!" – подумал Артём, держась за больную голову. Ему почему-то показалось, что происходящее вокруг обрело откровенно дурацкий и совершенно нелогичный характер и что весь мир вокруг – всего лишь плод чего-то больного воображения.
– Тем не менее ребята из клининга постарались на славу, респект им за это! – он опрокинул бутылку, наполняя свой и желудок жгучей водой с едва уловимым ароматом дуба.
– Завадский, ты совсем обнаглел!? – её светлые глаза молнией бегали по его битому, но довольному лицу.
– Сонечка, – скривившись от крепкого анальгетика, произнёс Артём, – а почему так официально? Даже в момент нашей первой встречи ты не позволяла себе таких формальностей, хотя-я… – задумался он, – до формальностей там так и не дошло: ты сразу перешла к делу.
– Ты просто невыносим! Мало того, что ты шлялся непонятно где, так ещё и шутки свои идиотские шутишь! Такое ощущение, что я с клоуном встречаюсь! – ядовито прошипела она, ткнув в него своим дорогим маникюром.
Артёма это задело.
– Послушай, дорогая, ты разграничивай, что ты несёшь. А, во-вторых, тебя не смущает, что я весь побитый вернулся?
– А мне плевать, с какой лестницы ты опять бухущий свалился, – Соня истерически кружила перед его лицом, словно в движении он понимал её лучше. – Типичный Артём Завадский – пьёт и валяется!
– Удивительно, что, дура, это запомнила.
– Всё! – махнув рукой прямо перед его носом, гневно отрезала она. – Больше слышать ничего не хочу! Поговорю с тобой завтра, когда протрезвеешь, – после этих слов она гордо повернулась и пошла в сторону двери.
– Ты куда?
– К подруге, – грубо выпалила Соня. – Ночью не жди, – злобно крикнула она, показательно хлопнув дверью.
Он остался один во всём доме, и это натолкнуло его на мысль: "Мда, ещё ночью здесь было куча веселых и незнакомых лиц, а теперь снова пусто. От такого контраста и застрелится можно! Одиночество после пьянок – бич современного общества. Обязательно хочется вернуться обратно в шумную компанию – вот так мы и ходим по кругу. Так, кажется, сам Будда говорил…"
– Так выпьем же за друзей! – крикнул он в пустоту и опрокинул стакан.
Артём допил воски и, любуясь идеальной чистотой и порядком, побрёл спать на второй этаж. Поднявшись по незамысловатой лестнице из красного дерева, Артём зашёл в свою просторную спальню, обнеженную тёплым светом тлеющих ламп.
Он был пьян, но даже в таком состоянии тяжёлые мысли не давали ему покоя. Ему вспомнились слова Серёги, произнесённые с несвойственным для тюрьмы теплом. "Наш. Кто это «наш»? И почему он посчитал меня своим? Оттого, что я был в рванье или оттого, что я морально разложился не меньше его?"
Затем он вспомнил избиение полицейского и ему опять стало плохо, во рту появился привкус рвоты.
– Ай, твою мать! – крикнул Артём, споткнувшись о бледно-жёлтое полотенце с полукруглым капюшоном в виде радостного ананаса. – Чтоб ты здо… а, это ты, Жёлтый – разглядев полотенце, виновато произнёс Артём, – извини меня, – он упал на колени перед ним. – Толь-й-ко ты меня понимаешь, и никто другой!.. А знаешь, ложись-ка ты сегодня со мной, – Артём, одним резвым взмахом скинул одеяло с кровати. – Вот так, ты ляжешь слева, а я рядом.
Он заботливо уложил Жёлтого головой-капюшоном на мягкую подушку, а сам, скрутился рядом. Что-то ему мешало. Подушка стала определённо жёстче и неудобней обычного, ещё и свет глаза мозолил. Артём не стал это долго терпеть и швырнул подушкой в выключатель. Свет погас.
"Другое дело – обрадовался он. – Странно, что с первого раза".
– Спокойной ночи, Жёлтый, – едва шевеля губами, пробормотал он.
3
После долгой бессонной ночи Артём проснулся только ближе к обеду, причём проснулся уставшим. Утро выдалось ленивым, нерасторопным, впрочем, как и любое другое утро Артёма. Солнце стояло высоко, но в комнате не было жарко. Артём подолгу не вылезал с кровати штудируя соцсети, лениво переваливаясь с бока на бок. Вдруг он обнаружил под собой Жёлтого, который, проведя всего одну ночь с Артёмом, выглядел хуже, чем если бы об него вытирали ноги.
– Добро утро, Жёлтый, – заспанным голосом прохрипел Артём.
Затем он неторопливо поднялся с кровати и, потирая глаза, спустился вниз. Сегодня Артём был настроен крайне решительно, тем более, когда вопрос стоял о наследстве в целое состояние! Эти деньги нужны были ему по той простой причине, что собственные счета не могли похвастать внушительным запасом.
Артём первым же делом направился в ванную, чтобы как следует поправить свой внешний вид, а на нём буквально не было лица, ввиду последних событий. Пурпурный синяк над глазом, царапины, пересекающие нос и у виска – с таким набором он и сам выглядел, как синяк.
Около часа ему потребовалось, чтобы проститься с образом грязного маргинала. Это было крайне нелегко, ему даже пришлось воспользоваться средствами по уходу за собой с Сониной полки, благо она этого не видела. Дыша чистотой и свежестью, Артём любовался результатом перед зеркалом: "ну, – приблизившись к зеркалу пришло ему в голову, – зубы я, конечно, не отбелил, но, по крайней мере, я их почистил". С этой мыслью он пошёл одеваться, и вскоре уже красовался перед зеркалом, укомплектованный чёрными дорогими туфлями, такими же чёрными и дорогими брюками и, разумеется, белой рубашкой, сшитой на заказ. Он едва ли не лишился рук, завязывая галстук, поэтому решил обойтись без него.
