Ведьма: Рожденная заново. Книга 2

Глава 1

Осенняя луна настойчиво стучала в окно квартиры изгнанника. Каин Вуд с трудом разлепил глаза. Как он умудрился заснуть так надолго? Катя по-прежнему лежала на кровати, но ее щеки порозовели, а грудь ровно вздымалась. Девушка дышала и была жива. Изгнанник с облегчением выдохнул. Видимо, кризис миновал. Лобанов мирно посапывал у основания кровати, но Каин растолкал его.

– Подъем, целитель. Ночь на дворе.

Тот протер глаза и непонимающе заморгал, затем поднялся и оценивающе посмотрел на Вуда.

– Ты слишком хорошо выглядишь для того, кто потерял литр крови и кучу нервов, – сказал он, – мне нужно с тобой кое-что обсудить. Вопрос моей награды…

– Я сказал, что заплачу тебе, – раздраженно процедил изгнанник и подошел к девушке, касаясь пальцами ее ладони.

Каждый раз, когда он видел Катю, внутри просыпалось навязчивое желание постоянно касаться, чувствовать ее. Это сильно раздражало и он, как мог, скрывал сложные для себя эмоции за маской безразличия. Девушка мирно спала, но ее вид оставлял желать лучшего. Нужно было обеспечить ей комфортное выздоровление, для начала хотя бы помыть. Но Лобанов все не унимался.

– Каин, мне не нужны деньги. У меня своя клиника, благодаря тебе я смог многого добиться и благодарен за это. Но я хочу знать правду.

Вуд поднял бровь и вопросительно глянул на профессора.

– Какую именно правду, Лобанов? Она у каждого своя.

– Не надо заговаривать мне зубы, юноша.

Каин сначала не поверил такой наглости, но убедился, что врач серьезен и решил дослушать до конца. Лобанов же замолчал, обдумывая дальнейшие слова.

– Почему она исцеляется? Скорость регенерации ее тканей во много раз превышает человеческую. А ты потерял литр крови и через несколько часов уже здоров. Я врач и не верю в бога, но не могу игнорировать подобную… ситуацию.

С каждым словом профессор все больше нервничал. Сначала он теребил рукав халата, затем стал то и дело трогать лицо. Врач сильно рисковал, ведь Вуд мог не понять любопытства и оборвать его жизнь прямо в этой комнате. Но Лобанов чувствовал, что нужен этому человеку. Каин молчал. Спустя пару минут мучительной для профессора тишины, изгнанник ответил:

– Я подумаю над твоими словами. Однако правда стоит куда дороже, чем ты думаешь. Давай заключим сделку: ты ставишь девушку на ноги, а я кое-что тебе поведаю.

Лобанов согласно кивнул. Что ж, это лучше, чем ничего. Он стал собирать вещи, раскладывать по контейнерам инструменты, снял и убрал в портфель свой халат.

– Мне нужно выспаться, иначе я вряд ли смогу дальше работать, – сказал он, – тебе бы тоже не помешало отдохнуть подольше. Девочка в норме. Ночью был сильный жар, но кризис прошел, я сбил температуру. Единственное, нужно ее помыть и переодеть. Может я все-таки вызову медсестру?

– Я сам, – сказал Каин, – езжай.

Он не хотел, чтобы его щеночка касались чужие люди. Они и так уже напортачили. Когда профессор уехал, Каин направился в душ. Он чувствовал себя на удивление хорошо, несмотря на сильную кровопотерю. Главное, что смог помочь ведьме. Сняв потные вещи, Вуд брезгливо швырнул их в пустующий таз для белья, затем оглядел себя в зеркало. Руны больше не беспокоили изгнанника. Он не меньше часа стоял под прохладной водой, пытаясь смыть смрад привязанности. Но чем больше думал об этом, тем сильнее желание обладать ведьмой сковывало, словно крепкая стальная цепь.

Выйдя из ванной, Каин надел джинсы и футболку, затем взял пустой таз, налил туда теплой воды и кинул чистое полотенце. Убрав окровавленный шерстяной плед, мужчина затолкал его в стиральную машину. Все это время девушка оставалась в порванном черном платье, а запачканные кровью слипшиеся светлые волосы растрепались на подушке. Каин аккуратно приподнял легкое тельце и расстегнул платье. Внутри снова боролись противоречивые чувства, но он пока подавлял растущее желание. Еле касаясь пальцами ее кожи, стащил неприятную жесткую ткань и выкинул одежду в мусорное ведро. Легким движением мужчина аккуратно расстегнул бюстгальтер, затем быстро стянул с нее трусики.

До этого совершенно не ощущал никакой похоти, даже наоборот. Он словно спасал маленького щенка из-под колес несущегося автомобиля. Тело и мозг были предельно напряжены. Сейчас же, когда он смог позволить себе расслабиться, внутри появилось желание овладеть ведьмой. Каин как мог сопротивлялся ему, протирая влажным полотенцем худенькие ручки, затем плечи, ключицы. Дойдя до груди, изгнанник громко выдохнул. Как ни странно, но ему потребовалась вся сила воли, чтобы совладать с собой и продолжить.

«Ты же хочешь ее. Почему бы не позволить себе утолить голод?»

Вкрадчивый голос теперь постоянно был рядом, Вуд чувствовал его так же ярко, как раньше. Но он не животное, поэтому девушке ничего не грозит. По крайней мере пока.

«Она все равно будет принадлежать тебе. Чего тянуть? Такой нежный бутончик. Сорви его и растопчи.»

– Заткнись, – прорычал Каин, быстрыми четкими движениями обмывая грудь Кати.

Опускаясь вниз, он начинал терять контроль. А голос все не унимался:

«Ты изменился, хозяин. Стал трусливым, нерешительным. Перед тобой беззащитное, принадлежащее тебе женское тело, а ты не можешь овладеть им. Жалкий.»

Изгнанник проигнорировал эту провокацию, потому что прекрасно понимал, что тень права, однако набрасываться на раненую женщину без сознания он считал ниже своего достоинства. Куда более возбуждающим и волнующим находил постепенное порабощение, овладение душой ведьмы, которую потом можно разбить вдребезги. Что может быть слаще, чем использовать ее силу против Пантеона? Улыбка тронула лицо Каина. Тень мыслила примитивно, но это даже забавляло. Когда мокрое полотенце коснулось внутренней части бедра девушки, она застонала и сжала ноги.

– Молодец, щеночек, – прошептал он, – никого к себе не подпускай, даже меня.

После того, как изгнанник закончил мыть тело девушки, он удовлетворенно хмыкнул. Глубоко в душе мужчина чувствовал, что теперь ведьма принадлежит лишь ему одному. Ни волхвы, ни странное существо внутри патриарха, ни нежить больше никогда не коснутся ее. Убрав волосы с лица Кати, вгляделся в безмятежное лицо, затем провел рукой по скулам, щеке, подбородку. Красивая, со стальным стержнем внутри, но почему такая скованная и закрытая?

– Почему же меня так к тебе тянет, щеночек? – спросил он у спящей девушки.

Достав из шкафа мягкое покрывало, Каин накрыл ее, затем довольно потер ладони. Дело сделано, нужно продумать дальнейшие действия. Он планировать получить Катю, но немного позже, когда разберется с силами, поработившими патриарха. Они точно не имеют отношения к Нави, изгнанник бы знал. Но тогда что это такое? Одна ли тень или их много? Внутри него поселилось знакомое, давно утерянное чувство.

***

Мухорт появился под утро с усталым, но довольным лицом.

– Как прошло? – спросил он, осматривая безмятежное лицо ведьмы.

– Нормально, – сказал Каин, – ты достал труп?

– Обижаешь, – улыбнулся колдун, – пришлось изрядно вспотеть, но это было даже интересно. Не каждый день нужно искать мертвое тело тощей блондинки.

– Надеюсь, сработано чисто. Тело в морге? – спросил Вуд, выходя на небольшой балкончик и закуривая.

– Да, – сказал колдун, – теперь дело за малым.

Каин хитро улыбнулся, затем достал свой смартфон. Ему всегда удавалось волшебным образом достучаться до высокопоставленных лиц, при этом не оставляя следов. Слишком много информации было, слишком много фактов, выставляющих сильнейших людей страны не в очень хорошем свете. Разговор с прокурором был коротким, ведь Каин умел убеждать даже самых несговорчивых.

– Вы же не хотите, чтобы в вашу отчетность закралась досадная ошибка, – сурово проговорил изгнанник, – висяки никто не любит, не правда ли? И пропавшее тело точно вызовет вопросы у общественности.

– …

– Конечно, лишь эта маленькая незначительная деталь и пока мы в расчете.

Закончив разговор, мужчины вернулись в спальню и принялись размышлять над дальнейшими действиями.

– Для начала ее нужно одеть, – сказал Мухорт, протягивая руку к лицу спящей ведьмы.

– Коснёшься, убью, – спокойно сказал изгнанник, но этого хватило, чтобы колдун одернул руку.

Каин стал рыться в шкафу. Он редко приезжал в эту квартиру, здесь были лишь самые необходимые вещи: комплект одежды для отдыха и один костюм. Мужчина достал рубашку и сурово взглянул на соратника.

– Выйди вон.

Когда Мухорт скрылся за дверью, Каин аккуратно одел девушку. Она тяжело задышала, словно почувствовав его прикосновение. По телу Вуда пробежала новая искра возбуждения, но он снова ее погасил. Еще не время. Руки Кати стали холоднее, изгнанник поспешил накрыть ее, затем вышел за колдуном.

– Каин, – сказал тот, – посмотри.

Широкий плазменный телевизор был включен, Мухорт напряженно смотрел на выступавшего по центральному телевидению патриарха. Каин взял пульт и добавил звук.

«… и мы бесконечно сожалеем об этой утрате. Верующие всего мира скорбят вместе с нами. Нападение на храм божий стало доселе невиданной, жестокой трагедией. Но мы призываем верующих не бояться террористов, а показать им, что мы способны объединиться перед лицом даже самой страшной угрозы. Ходите в храмы, молитесь за души погибших. К сожалению, эта трагедия, унесшая жизни пятидесяти трех невинных людей, явилась следствием свободы, которую мы дали сторонним религиозным организациям. „Славянское братство“ – неоязыческая секта, взявшая на себя ответственность за этот ужасный теракт, должна ответить перед законом за свои действия. Мы призываем всех, кто связан с этими людьми, связаться с полицией и предотвратить дальнейшие разрушения православных храмов…»

Дальше Каин Вуд не слушал, ведь в голове стремительно складывались кусочки паззла. Так вот, зачем все это было сделано, старый черт решил убить одним выстрелом двух зайцев. Братство и так было вне закона, а теперь их и вовсе обвиняют в терроризме. Но Каина это не волновало, внутри поднималась волна ненависти к старому патриарху. Конечно, Вуд понимал, что этот человек больше не принадлежит себе, что им управляет чудовищная разрушительная сущность, но остановить гнев уже не мог.

– Мы им не поможем? – спросил Мухорт, – всех переловят, пересажают или того хуже. Ты это допустишь?

– Меня это не касается, – отрезал изгнанник, – пусть волхвы сами спасают свои шкуры. У меня и так дел по горло. Плюс, засветиться в этом деле… сомнительная выгода.

– Но там не только волхвы, – сказал колдун в задумчивости, – простые люди, которые искренне верят в то, что боги вернутся. Их жизни будут сломаны.

– Они и так сломаны. Думаешь, Ратибор и его компашка могли дать им что-то, кроме бесполезной надежды на светлое будущее? Мухорт, с каких пор тебе интересна судьба простых людей?

– Неинтересна, просто столько жизней будет загублено, а чего ради?

– Как и всегда. Ради тех, кто сильнее. – сказал Каин.

Мухорт лишь хмыкнул. Давненько изгнанник не видел своего друга таким озадаченным. Несмотря на презрение, испытываемое к обычным людям, сейчас колдуну явно было жаль их. Каину претили компромиссы, но нужно что-то делать. Мужчина вздохнул:

– Если обратятся ко мне, я помогу. Но только в этом случае.

– Ладно, договорились, – вздохнул колдун, – Лобанов хорошо сработал?

– Да, но он отказался от оплаты, – серьезно произнес изгнанник, – захотел получить кое-какую информацию обо мне и Кате. В том числе, почему она так быстро выздоравливает.

– Это и для меня странно, – отозвался колдун, – ведьмы, конечно, всегда были сильнее обычных людей, но эта… меня поражает ее воля к жизни. Выжить в таком взрыве. Ее словно кто-то оберегает.

– О чем ты? – Каин внимательно взглянул на Мухорта.

Тот смотрел в пустоту перед собой, формулируя мысль.

– С начала времен каждая ведьма служила лишь своему богу. Ну, как служила… скорее была, своего рода, представителем, а за это получала некоторые привилегии.

– Ближе к делу, – начинал раздражаться изгнанник.

– И я вот думаю, может быть все эти перемены… из-за него? Кому еще может быть так нужна ее жизнь?

Каин скривился. Ему не нравилось направление, в котором мыслит его соратник.

– Сейчас это неважно, – резко оборвал колдуна, – обсудим этот вопрос потом.

Лобанов появился ближе к ночи. Профессор притащил с собой мобильную инфузионную станцию, капельницы, растворы, прочее оборудование и установил всё это рядом с кроватью.

– Ей нужны витамины, я сейчас поставлю капельницу. Меня должен кто-то заменять, когда я сплю или уезжаю за лекарствами. И еще взял с собой на всякий случай сухое питание, если она в течение пары дней не очнется. Каин, будь добр, заполни свой холодильник. Нужны фрукты, овощи, каши, мясо, обязательно питьевая вода. И еще… я взял пару пеленок, нужно подложить под больную и обязательно два-три комплекта свежего постельного белья.

Мухорт подошел ближе и обошел профессора, пристально рассматривая.

– Какое рвение, Лобанов. Ты со всеми пациентами так усерден?

– Мухорт, – сказал Вуд, – успокойся.

Но колдун не унимался:

– Нет, ну а что? В попытках прикоснуться к чему-то запретному, наш пассивный профессор вдруг оживился. Где гарантия, что он…

– Мухорт, – жестче повторил Каин, – тебе скучно?

Тот примирительно поднял руки и отошел. Однако Лобанов по-прежнему ощущал на себе едкий взгляд колдуна.

– Ева тебе поможет, – сказал Вуд профессору, – а мне пока нужно решить пару важных вопросов. Я вернусь ближе к вечеру. Если она очнется, сразу звони.

– Мелюзге это не понравится, – усмехнулся колдун, – она не захочет ухаживать за больной ведьмой.

– Это ее проблемы. Позвони ей, только пусть соблюдает осторожность и проверит, нет ли хвоста.

Мухорт поклонился, чем сильно удивил Лобанова.

– Я всё сделаю.

Глава 2

Прямой сильный удар пришелся прямо Александру в челюсть. И так измотанный волхв отлетел к стене и рухнул на пыльный пол. Разъяренный Ратибор подошел к нему и с силой схватил за рубашку.

– Ты хоть что-то нормально можешь сделать?!

С этими словами он швырнул Алекса в противоположную стену.

– Погоди! – пыталась остановить его Радога, но Веслав схватил ее за руку.

– Мало того, что ты потерял ведьму, так еще и навел на нас изгнанника. Она ведь была единственным способом избавиться от него. А теперь мы, как на ладони.

– Чего ты так переживаешь, верховный волхв, – Алекс поднялся на ноги, выплевывая кровь, – она же для вас лишь инструмент? Не человек, а средство избавления от всех бед. Найдете другой.

– Она и есть инструмент, – процедил Ратибор, подходя к Александру и снова начиная его избивать.

Белый волхв не сопротивлялся, лишь периодически отхаркивал кровь. Радога отвернулась и вышла из давно заброшенного здания, ставшего им приютом на последнюю неделю, а Веслав лишь качал головой.

– Может хватит? – рыжий схватил верховного волхва за руку, но тот вырвал ее, продолжая неистово лупить Александра.

– Давай, – шептал Алекс, – покажи всем свое настоящее лицо.

Остальные волхвы лишь отводили взгляд. Синие глаза Александра сверкали гневом, однако он не поднимал руку на главу Совета. Мужчина завалился на спину, с улыбкой вытирая лицо рукавом. Ему было все равно, внутри зияла пустота. Катя мертва, больше нет смысла ни в чем, что происходило вокруг. Он поднялся, чувствуя, как знак на запястье становится прохладным, почти ледяным. Сжав руку в кулак, Александр поднес ее к губам и слегка коснулся. Разорванная плоть неприятно саднила, внутри белого волхва горела ярость и ненависть к себе, к Совету и ко всему миру.

– Вы так циничны, – произнес, еле стоя на ногах, – снаружи такие правильные. Волхвы. А внутри никчемные и жалкие.

Он плюнул под ноги верховному волхву. Александр был не таким крупным, как Ратибор, но молодость давала ему преимущество. Тот двинулся на него, в надежде снова утопить в пыли и ржавых листьях, покрывающих гнилой пол, но Алекс увернулся и нанес удар сзади. Его противник споткнулся о торчащую доску и рухнул вниз. Веслав присвистнул, но не вмешался.

– Погань, – продолжал Александр, – что сказали бы боги, увидев, как вы сидите в этой помойке, пока стервятники пируют на костях наших братьев и сестер? Ты винишь меня в ее смерти? Вашей вины не меньше.

С этими словами белый волхв вышел на холодный воздух и сел на крыльцо. Вечерело, небо становилось болезненно-серым. Радога подошла к Александру и тихонечко коснулась его плеча.

– Я могу исцелить тело, но не душу. Твоей вины тут нет, Александр, – мягко произнесла старая знахарка, – прекрати корить себя. Вижу, что ты пытаешься сделать. Не надо.

– Какая разница, что надо, а что не надо, – отозвался он, – я должен был быть там.

– И что бы это изменило? Этот взрыв устроили очень нехорошие люди. – сказала она, – ты бы погиб вместе с ней.

– Лучше бы так и случилось, – сказал белый волхв, – по крайней мере, боль бы прошла. А теперь она постоянно со мной.

– Я понимаю, вы все привязались к девочке, – вздохнула Радога, – но она теперь со своим богом, подле него. Нужно в это верить и жить дальше.

Александр усмехнулся наивности знахарки. Радога всегда была лучшей среди Совета, самой светлой и доброй, в чьем сердце не было места злому умыслу и агрессии. Однако в самом волхве уже поселился гнев, который он даже не пытался подавить. Алекс чувствовал внутри силу Стрибога и лишь он один понимал, сколь разрушительной она может быть.

– Ты ищешь смерти, – сказала она, поднимаясь, – но в этом поиске я тебе не советчик.

Александр еще какое-то время посидел один, рассматривая кровавые следы на руке. Ребра ныли, все лицо начинало отекать от огромного количества синяков и ссадин. Что же сможет избавить его от страданий? Пожалуй, только смерть.

***

Сев в свой Туарег, волхв задумался. Он уничтожит каждого, кто причастен к взрыву храма. Нужно только немного подлатать себя. Конечно, удары Ратибора не могли нанести ему серьезных увечий. Синяки, да царапины, не более. Алекс горько усмехнулся. Пожалуй, в этом изгнанник был прав: волхвы изжили себя, превратились в живые памятники, вытесанные из камня. Катя не прижилась бы в этом гадком месте. Ударив по педали газа, быстро скрылся из поля зрения Совета.

– Словно крысы, прячетесь по подвалам, – процедил он.

Заглянув в бардачок, нащупал горлышко небольшой бутылки, которую не допил вчера. Касаясь ладонями пассажирского места, волхв вспомнил, как в последний раз обнял Катю, а затем его подхватили такие сладкие, но доставляющие еще более сильные страдания воспоминания о прошлой ночи. Мужчина помнил все в деталях: ее прерывистое дыхание и взгляд, настойчивый, требующий ласки. Впервые за долгую жизнь волхва женщина столь явно демонстрировала желание. Его захлестнула еще большая ярость, сметающая все преграды и барьеры, которые строил долгие годы.

Глоток за глотком, заполнял себя топливом, служившее катализатором растущего гнева. Алкоголь… он запретил себе пить, чтобы не терять равновесие, однако вчера нарушил правило. И теперь нарушает его вновь.

– Прости, – шептал волхв, – умоляю, прости меня.

Сам того не замечая, стремительно набирал скорость. Мимо мелькали окна, вывески, люди, смешивающиеся в единую светящуюся массу. Бутылка опустела, и он вышвырнул ее в окно. Весь мир прекратил существовать, все потеряло смысл. Только боль, только ненависть, только месть. Мужчина ехал к единственному в мире человеку, способному его понять.

Опьянение тихо растекалось по венам, но вызывало лишь агонию, не позволяя забыть все произошедшее, оправдать собственную роковую ошибку. Кто вообще говорит, что спиртное может что-то вылечить? Чушь собачья. Немного не доехав до границ города, он резко нажал на тормоз. На темном шоссе стоял Гром, держа что-то в зубах. Александр с трудом вывалился из машины и, держась за больной бок, подошел к псу. Как он здесь оказался? Животное было сильно ранено, но уверенно стояло на лапах. В месте левого уха запеклась кровь, из брюха торчал кусок арматуры, а в зубах Гром держал знакомую черную туфлю.

Волхв взял обувь и осмотрел. Вся замша пропиталась запекшейся кровью.

– Ты был там? – глухо спросил Алекс, – видел ее?

Пес залаял.

– Пытался предупредить?

Мимо пролетела машина, неистово сигналя. Гром направился в лес, уводя волхва за собой. Александр почувствовал новый прилив холода к саднящему запястью. Вокруг шумели деревья, поглощая всякого, кто в столь темный час решится ступить в их владения. Но вокруг он ощущал лишь пустоту, ведь леших уже давно извели. Люди уничтожали саму суть леса, вырубая его и тем самым лишая духов жилища, обрекая на мучительную гибель.

Александр сильно шатался: то ли от боли, то ли от опьянения. Пес медленно двигался в чащу, позволяя тьме и шепоту лесного воздуха захлестнуть их обоих. Алексу начинало казаться, словно сам ветер говорит с ним, принуждает двигаться дальше. Внезапно густая чаща расступилась и взору волхва открылись призрачные ворота. Они были небольшими, высотой метра два, почти прозрачные, словно колебания воздуха, искажающие пространство. Пес без раздумий прыгнул внутрь, волхв последовал его примеру. Если умрет там, то ему станет легче.

Внутри не произошло ничего необычного, по коже Александра лишь прошел небольшой ток, больше напоминающий поглаживание холодной руки. Он оказался в месте, которое поражало великолепием и простотой одновременно. Пес сидел рядом, виляя хвостом, раны на его теле стремительно исцелялись. Александр обернулся, но врата уже исчезли. Все вокруг было искажено, словно волхв попал в зеркальное отражение. Голубая дымка покрывала небольшую тропинку, на которой он стоял. Неведомое, постоянно ускользающее ощущение одиночества парило вокруг, словно стая призрачных птиц. Пес двинулся по тропе, периодически оборачиваясь и глядя на Алекса почти человеческими глазами.

Извилистая и крошечная, тропинка вела его довольно долго. Вокруг шелестели деревья, а неподалёку шумела бурная река. Однако вся эта красота выглядела сотканной из тончайшей паутины. Каждое дерево, каждый листочек был столь хрупким, что казалось, будто даже малейшее прикосновение превратит его в пыль. Александр помнил это ощущение, ведь в детстве он уже бывал здесь. Собака привела его в Правь – мир богов.

Но сейчас здесь все изменилось: вместо яркого солнца светило лишь его призрачное подобие, а дорога, ведущая к главному терему, истончилась и стала еле заметной. Все вокруг напоминало лишь тень былого великого мира. Будучи ребенком, Александр попал сюда, когда впервые проявилась метка. Тогда он поразился яркости и буйству красок, которым был насыщен мир богов: не только лес, но реки, озера и великий терем Рода. Сейчас же живность вся исчезла, волхв по пути то и дело напарывался на призрачную паутину, опутывающую птичьи гнезда, пустые норки мелкого зверья. Неужели все настолько плохо?

Терем привел Алекса в полное замешательство. Он запомнил его высоким, теряющимся в облаках, играющим всеми цветами радуги под светом великого Хорса. Волхв поразился тому, что увидел. В детстве мать рассказывала им с сестрой сказку о колдуне по имени Кощей, который стремился найти врата в Правь и поработить всех здешних обитателей. Боги-воины встали на защиту родного мира и спустя годы кровопролитных битв наконец-то заперли его глубоко в Нави. Сварог лично выковал мощные кандалы, в которые заковали злодея, а Хорс озарил их солнечным светом, постоянно жгущим нечестивую плоть. Стрибог выдохнул, выпуская стремительно пляшущий вокруг темницы колдуна ураган. Если даже Кощей смог бы сломать оковы, то режущий ветер разорвал бы его на мелкие кусочки. Каждый бог славянского Пантеона отдал частицу своей силы, чтобы запечатать злобного колдуна.

Александр тогда представлял себя в роли любимого бога, как он одним дыханием закрывает все двери и окна, навсегда лишая врага возможности покинуть свою тюрьму.

И вот, величественный, наполненный жизнью и силой терем превратился в темницу. По-прежнему уходящий в небеса и пронзающий призрачные облака, чертог богов выглядел, словно могильник. Некогда свежие, искусно покрытые яркими узорами деревянные стены почернели, словно их пожрал огонь. Всегда открытые для путников, ворота терема покосились и покрылись белой вязкой паутиной. Вокруг витал запах смерти, разложения и скорби. Александр ускорился и быстро оказался прямо перед вратами. Чувство одиночества, которое щемило его на тропе, переросло в панику, страх и пустоту. Он судорожно оглядывался, затем рискнул подать голос:

– Эй!

Ответом служило лишь голодное эхо, пожирающее голос в длинных пустых коридорах. Но пес схватил его за штанину и потащил вперед. Главный зал, также полностью покрытый паутиной, был практически лишен света. В центре пустовала большая круглая площадка, символизирующая солнце. Когда-то давно она была также наполнена светом и буквально сияла изнутри. Вырезанный прямо в полу огромный золотой коловорот, являвшийся источником силы для всей Прави, сейчас был покрыт сажей. Хорс больше не освещал величественный зал, позволив сумраку поселиться здесь. Вокруг на возвышении расположились семь тронов, которые в начале времен были вырезаны из великого Древа Рода. Их украшали элементы из кузни Сварога, выкованные богом-кузнецом и его духами огня. Каждый изображал стихию и силу бога Пантеона. Руны, плотно покрывавшие каждый трон, не сияли как прежде и выглядели тусклыми и безжизненными.