Ведьма: Рожденная заново. Книга 2
– Ты можешь все тут разрушить, но легче не станет, – вкрадчиво сказал изгнанник, – будешь жить с этим чувством, пока смерть сама тебя не найдет. Я чувствую его, ты буквально источаешь тонкий аромат вины.
Алекс попытался достать до Вуда, но спустя миг тот оказался за его спиной. Как? Каин стоял сзади, даже не доставая рук из карманов, а его лицо озаряла довольная улыбка. Алекс нанес два удара с разворота подряд, но изгнанник легко от них уклонился. Внутри волхва кипела ярость, которую он не мог сдержать.
– Ты не смог спасти свою семью, – продолжал Вуд, избегая любого удара белого волхва, – не смог удержать и защитить свою сестренку, а теперь отпустил ведьму прямо в пасть к смерти.
Удар, второй, третий – все мимо. Как изгнанник так ловко уворачивается от его ударов и почему не нападает в ответ?
– Бедная девочка, – покачал головой Вуд, когда Алекс, запыхавшись, прекратил попытки задеть его, – она так тебе доверяла. Спаситель, защитник, сильное плечо. Мне ее даже жаль.
Александр почувствовал себя опустошенным. Внутри не осталось живого места, все сердце было изувечено острыми словами изгнанника, потому что волхв понимал: Каин Вуд прав. Алекс упал на колени и закрыл лицо руками. Все то, что он скрывал в эти дни, было готово вырваться. Но волхв не мог себе этого позволить, должен был любым способом удержать себя. Не перед Вудом. Никогда! В ярости он совершил последний выпад, его руку словно направлял сам ветер. Но даже сила Стрибога не смогла задеть изгнанника. Тот парировал его удар, снова оказавшись за его спиной и ударил волхва ногой по коленям.
Александр не удержался и рухнул на пол. Вуд присел на корточки напротив него.
– Тебе не убить меня, белый волхв, – сказал он серьезно, без тени насмешки, – даже с жалкими остатками силы Стрибога. Ты даже задеть меня не сможешь.
Александр чувствовал, как темная, гадкая сущность подползает к его горлу и опутывает шею. В следующий миг его пронзила острая боль, волхв начал задыхаться, а перед глазами все поплыло. Постепенно тело опутывало что-то крепкое, тонкое и острое, словно стальная проволока. Он пытался схватить тень, но лишь царапал ногтями кожу горла. Вуд поднялся и тень потянула Алекса вверх. Волхв со стоном был вынужден встать на ноги. Он все еще яростно пытался освободиться, но в итоге призрачные нити все сильнее стягивали его тело. Затем они буквально подвесили его над полом. Воздух кончался, волхв почувствовал ледяное прикосновение смерти. Неужели это конец? Неужели Аня была права и изгнанник, не моргнув глазом, убьет его?
Однако это была лишь демонстрация. По приказу Каина тень держала белого волхва лишь несколько секунд, которые тому показались вечностью. Когда Вуд дал сигнал, она нехотя отпустила Александра, роняя тяжелое тело на пол. Ошарашенными, полными непонимания глазами он глядел на врага. Неужели изгнанник вернул свою силу? Но как?
– Почему ты не убил меня? – спросил Алекс, судорожно хватая ртом спасительный воздух и касаясь пальцами исцарапанной шеи.
Каин отошел и стал осматривать свой стол, как ни в чем не бывало.
– Между прочим он стоит дороже твоей машины, – сказал он, трогая трещину, которую оставил Александр, – неужели так сложно разговаривать, а не махать кулаками?
– Почему ты не убил меня? – прорычал Александр, с трудом поднимаясь, – отвечай!
– А ты и сам прекрасно справишься, – сказал изгнанник, – я мог дать тебе шанс на нормальную жизнь, но ты отказался. Твоей силе можно найти достойное применение. Был бы рядом со своей сестрой, не корчил бы героя.
– Заткнись, Вуд, – сказал Алекс, садясь в кресло напротив изгнанника, все еще пытаясь выровнять дыхание.
Вся его ненависть куда-то исчезла, освободив место холодной безысходности. В конце концов, Катя погибла по его вине, чего отрицать. Можно злиться на Каина Вуда, на Совет, но вина белого волхва была в разы больше остальных. Каин тем временем посмотрел в окно и присвистнул.
– А за тебя взялись, как я погляжу.
Александр подошел к изгнаннику и увидел, как белый Туарег осматривают полицейские, сверяясь с какими-то бумагами. Что за ерунда?
– На тебя есть наводка, – сказал Вуд, затем порылся в ящике стола, достал ключи от машины и протянул Александру.
– Зачем ты это делаешь? – волхв никак не мог понять мотивов Каина, поведение изгнанника никак не укладывалось в голове.
– Кое-кто расстроится, если тебя посадят, – отозвался он, – это ключи от моего Пассата. Он стоит во внутреннем дворе. Тебе стоит сменить машину и окружение, белый волхв. Грядут темные времена.
Александру на секунду показалось, будто во взгляде изгнанника мелькнула едва уловимая печаль. Он нехотя взял ключи в руки и спрятал в карман.
– Что ты такое, Вуд? – спросил волхв, – пять минут назад ты был готов меня убить, а сейчас помогаешь.
Каин усмехнулся, глядя куда-то вдаль.
– Если бы хотел, я бы убил, – произнес он, – но не пойми неправильно, мои условия останутся неизменными. Подумай над этим.
Алекс кивнул и вышел из кабинета изгнанника, поглощенный противоречивыми чувствами. Черный «Passat» и правда стоял рядом с аварийным выходом, в небольшом переулке за клубом. Александр сначала мялся, затем открыл дверь машины. Приятный аромат свежей кожи немного расслабил волхва. Включив радио, он стал пролистывать новостные каналы.
«… вы правда думаете, что теперь будут хватать даже непричастных к взрыву?
– конечно, это заявление главы РПЦ взбаламутило неслабую такую волну. Он призвал сажать людей без суда и следствия…»
Волхв непонимающе постучал пальцами по кожаному рулю, затем достал телефон и нашел заявление, о котором упоминали в новостях. Прочитав полностью речь патриарха, он взглянул на знак Стрибога на запястье. Вуд говорил об этом? Что же, теперь они окончательно вне закона. Сорвавшись с места, белый волхв направился к шаману.
Глава 5
Муратов и Быстров работали в связке уже семь лет. За это время старший следователь проникся уважением к своему напарнику, и научился ему доверять, но в последние дни все перевернулось с ног на голову. Мужчине казалось, что все вокруг что-то скрывают. Он точно был уверен, что тот мужчина на белой машине связан с пропажей Кати, а еще ему не давал покоя Каин Вуд, который раздражал Муратова на генетическом уровне. Он терпеть не мог напыщенных богатеев, которые думали, что им все сойдет с рук лишь потому, что у них жирные счета в иностранных банках.
Выступление патриарха здорово помогло, они сразу смогли дать ориентировку на белый «Туарег» и его владельца. Быстров сопел напротив напарника, глядя на него исподлобья. Конечно, Никита не одобрял решений Муратова, но тому было все равно. Алексей старался не думать о Кате и о том, где она, поскольку такие мысли сбивали с основной задачи. Ее сумочка ждала в машине, ведь он так и не сдал ее с остальными уликами. Быстров видел, как его напарник бросил ее в бардачок, но ничего не сказал.
– Ты плохо выглядишь, Лех, – отозвался Никита, – может, возьмешь выходной? Я тебе сообщу, если что наклюнется.
– Нет, – отрезал старший следователь, – когда его найдут, я лично буду с ним беседовать. А пока займусь…
Его внимание привлек майор Ткачев, который прошел по коридору в сопровождении весьма странного молодого человека невысокого роста. Темноволосый, с правильными чертами лица, одетый дорого, но небрежно, он сразу вызвал у Муратова подозрение. Когда оба скрылись за дверью кабинета майора, Алексей поспешил к большому копировальному аппарату, стоящему у стенки совсем рядом. Мужчина не ошибся: Ткачев, как всегда, плохо закрыл дверь и подойдя достаточно близко, весь разговор можно было услышать. Притворившись, что делает копии документов, Муратов навострил уши.
– Я рад, что вы нашли время принять меня, – сказал странный человек вкрадчивым голосом, – господин Вуд это очень ценит, поскольку вопрос весьма щекотливый.
Ткачев некоторое время молчал, и Алексей понял, что майор нервничает. Обычно он говорил четко, понятно и никогда не тратил больше секунды на подбор нужного слова, сейчас же прошло не менее десяти. Мимо прошла стайка девушек в форме, одна из которых странно покосилась на Алексея. Это была Людмила – медсестра из отдела фельдшеров, которую уже многократно приглашал на свидание Быстров, но она оказалась ему не по зубам, и в итоге напарник Муратова прекратил все попытки.
– Добрый день, Алексей, – с улыбкой сказала она, глазами указывая на ксерокс и кипу документов в его руках, – все стоите на страже закона?
Девушки из ее группы захихикали, чем вызвали раздражение у следователя. Ну почему они подошли именно сейчас? Ткачев тем временем что-то монотонно говорил, но Муратов уже не слышал.
– Люда, здравствуйте, – сдержанно сказал он, натягивая вымученную улыбку и страдальчески глядя на ксерокс, – настоящая зараза. Вы что-то хотели?
– Да нет, – сказала она, – просто подошла поздороваться. Вы плохо выглядите, стоит больше спать и меньше гоняться за негодяями. У вас мешки размером с яблоко и глаза красные от долгого сидения перед монитором. Берегите себя.
Людмила была самой красивой девушкой отделения. Стройная, среднего роста, с блестящими каштановыми волосами и карими глазами, она вызывала симпатию у всего следственного отдела. Но сейчас Муратов сильно скучал по своей девушке. Катя казалась в разы красивее любой женщины. В этот миг он испытал прилив злобы, что на месте Людмилы сейчас не она, но быстро взял себя в руки, продолжая по-дурацки улыбаться.
– Ну мы пойдем, – сказала девушка, – передавайте привет напарнику.
Как только они отошли на безопасное расстояние, Муратов выругался себе под нос. Как много он пропустил? Продолжая симулировать активную деятельность, следователь снова прислушался.
– Мы понимаем, – говорил незнакомец, – но господин Вуд бы не хотел быть хоть как-нибудь причастным к этой неприятной истории. Просто эта девушка была ему дорога и он не хочет, чтобы ее имя полоскали во всяких желтых СМИ.
– Я все понимаю, но он сам мог бы…
– Нет, к сожалению, этого мы тоже не можем позволить, – голос незнакомца напоминал звон стали, – надеюсь, вы понимаете, что нынешняя ситуация может неблагоприятно отразиться на ведении бизнеса и наших прибылях.
– Я понимаю, но… – почти испуганным тоном произнес майор, – есть процедуры.
– Господин Вуд своими глазами видел тело девушки, – голос стал звучать более жестко и властно, – или вы не доверяете его глазам?
– О ком они говорят? – подумал Муратов, – неужели о ней?
– Я ему всецело доверяю, – сказал Ткачев нервно, – его поддержка наших инициатив, несомненно, очень важна. Но он не мог ошибиться? Ситуация была весьма опасная, если не сказать – критическая. Он мог перепутать жертву с кем-нибудь другим и в таком случае, если девушка жива, то…
– Но ведь ее единственную не нашли в обломках здания, – сухо перебил его незнакомец, – и тело было обнаружено как раз с левой стороны под завалами. По словам свидетелей, она незадолго до взрыва вышла на улицу, поэтому резонно предположить, что спасатели не сразу ее обнаружили. Вы уверены, что столь маленькое создание смогло бы уйти самостоятельно достаточно далеко, чтобы ее не нашла группа профессиональных спасателей? А может быть, вы ее и не искали вовсе? Не думаю, что такая ситуация устроит общественность.
– У меня работа такая – сомневаться во всем, – вздохнул Ткачев, – вы слишком хорошо осведомлены для того, кто является простым ассистентом.
– У меня работа такая – заботиться о благополучии моего нанимателя, – парировал тот, – ну так что, мы договорились?
– Да, передайте господину Вуду, что опознание пройдет без проблем. Для нас самих важно поскорее закрыть это дело.
– У вас есть информация о ее родственниках, близких?
– Девушка – круглая сирота, – сказал майор, – ее опознать сможет только один из наших следователей, который с ней встречался долгое время. Леша Муратов. При отсутствии родственников этого должно быть достаточно.
– Да вы что? Это хорошо, – оживился незнакомец, – что ж, мне пора. Я надеюсь, мы с вами друг друга поняли.
Муратов стоял спиной и делал вид, что просто листает документы. Незнакомец вышел, хлопнула дверь кабинета, следователь затылком почувствовал, что тот остановился позади и изучает его взглядом.
– Было интересно, старший следователь Муратов? – спросил незнакомец.
– Что Каин Вуд затевает? – злобно процедил Алексей, сжимая в руках бесполезные бумажки и резко разворачиваясь.
– Совсем ничего, – ослепительно улыбнулся мужчина, – просто помогает по мере сил.
Несмотря на привлекательную внешность, незнакомец вызывал в Муратове почти животный ужас. Он с трудом подавил внутри желание убежать и спрятаться. Это странно, ведь раньше Алексей запросто справлялся с подобными высокомерными типами.
– Я очень сочувствую вашей утрате, – продолжал помощник Вуда, – вы и Екатерина были ведь достаточно близки?
– Это вас не касается, – отрезал Алексей, выбрасывая бумаги в мусорное ведро, – ни вас, ни Каина Вуда.
Незнакомец усмехнулся и направился было к выходу, но вдруг развернулся и громко произнес:
– Берегите себя, Алексей. Спокойная и размеренная жизнь – это большая ценность.
Спустя час Ткачев вызвал его к себе в кабинет.
– Леша, недавно мы нашли тело девушки, сильно похожей на Екатерину Арефьеву. Нужно, чтобы ты поставил свою подпись в листе опознания.
Муратов никогда не был дураком, поэтому мгновенно связал приезд представителя Вуда и просьбу начальства, но решил этого не показывать. Он привык доверять себе, а чутье подсказывало: Катя жива.
– Вы точно уверены, что это она? – он старался говорить максимально отстраненно.
– Ее тело сразу не нашли, потому что она вышла из храма до окончания церемонии, – сказал майор, – я понимаю, что для тебя это может быть тяжело, но сделать нужно. Поставь подпись и можешь взять отпуск. Тебе явно нужен отдых.
***
Муратов уверенно шагал по зданию центральной городской больницы, отстукивая четкий ритм каблуками дешевых туфель. Его путь лежал через прямой, как струна, коридор, освещенный тусклыми лампами дневного света. Он покинул рабочее место и направился по адресу, присланному майором. Мужчина точно знал, что найденное тело не принадлежит Кате. Но в чем здесь выгода Каина Вуда? Почему ему так важно убедить всех в том, что она мертва?
Следователь ненавидел больницы с самого детства. Они напоминали о практически ежедневных визитах к умирающему от рака отцу. Это место запомнилась ему, тогда еще подростку с ярким и живым воображением, как клетка для умирающих людей. Тогда он буквально кожей ощущал запах смерти, исходящий от сухого тела, практически безжизненной оболочки, смотрящей на него впалыми пустыми глазами. Самое яркое воспоминание детства.
Навстречу следователю вышла патологоанатом: субтильная темноволосая женщина в больничном халате с маской на худом лице.
– Пройдемте, – сказала она и повела его к двери с надписью «аварийный выход».
Затем они спустились по темной лестнице и вошли в металлическую дверь серого цвета. По другую ее сторону Муратову в нос сразу ударил запах бальзамирующей жидкости и дезинфектантов. На стальных каталках в ряд лежали сильно обожжённые тела, которые вряд ли можно было хоть как-то опознать. Мерзкий запах формалина мгновенно пропитал одежду следователя, он чувствовал едкий, сладковатый аромат. Мужчину провели в самый конец холодного, дурно пахнущего помещения к крайнему блоку морозильных камер.
– Тело сильно изувечено, при нем не нашли никаких документов, – сухо констатировала врач.
Нет, это не может быть она! Муратов собрался с духом и попросил женщину открыть камеру. Она молча выдвинула металлический поддон, на котором покоилось хрупкое, маленькое тело. Явно девушка, невысокая. Муратов еле сдерживал дрожь.
– Почему тут лишь я один?
– Не опознали лишь одно тело, – равнодушно произнесла работница морга.
Алексей вдруг засомневался, какое отношение эта женщина имеет к моргу? Насколько он знал, при опознании должен присутствовать психолог. Мужчина огляделся. Стояла пронзительная тишина, лишь капельки воды размеренно стучали по дну стальной раковины, в которой лежали инструменты. Краем глаза Алексей взглянул на женщину: на ней не было даже бейджика с фамилией и должностью. Где все санитары, патологоанатомы, судмедэксперты? Хоть кто-то тут должен быть?
Его затошнило, и мужчина оперся руками на морозильники.
– Вам плохо? – спросила женщина все так же равнодушно.
– Да, что-то нехорошо. Знаете, – он выдержал паузу, – я любил ее. Действительно любил.
Образ Кати ускользал от него, как морок, все больше размываясь в голове. Алексей отчаянно цеплялся за воспоминания. Он точно знал, что это не ее тело. Но что, если его уверенность – это лишь способ противостоять скорби? Вдруг перед ним – его любимая девушка, а он не верит? Сомнение подтачивало его, словно червь, пыталось прогрызть брешь в уверенности в собственном чутье. Его повело, следователь чуть не упал.
– Я принесу вам успокоительное, – словно робот, отчеканила женщина и вышла, оставив его один на один с обгоревшим трупом.
Муратов не стал зря терять время. Быстро взяв себя в руки, мужчина схватил с полки медицинские перчатки и, надев их, сорвал белую ткань. Он бы мог узнать каждую родинку на теле Кати, однако труп был сильно обезображен. Алексей вспомнил, что у нее был давний перелом голени, который частенько беспокоил.
– Только улики, никаких эмоций, – бубнил он, прощупывая каждую косточку на правой ноге в надежде найти или нащупать застарелый перелом или найти на коже шрам.
Однако его знаний и умений явно не хватало, чтобы оценить ситуацию правильно. Муратов, подавляя тошноту, продолжал осматривать тело. Достав мобильный, следователь сделал три фотографии трупа, а потом и остальных тел, лежащих ровной, аккуратной линией. Что-то здесь было явно не так, но он не мог понять, что именно. Раздался скрип где-то в коридоре и быстрые, семенящие шаги. Муратов быстро застелил тело девушки, которую пытались выдать за Катю и присел рядом, тяжело дыша. Женщина принесла три желтые таблетки.
– Вот, выпейте, скоро станет легче.
Взяв со стола патологоанатома планшет, она стала быстро-быстро черкать что-то на бумаге. Муратов, сделав вид, что приходит в себя, внимательно осмотрел врача. Она странным образом двигалась, словно кто-то дергал конечности женщины за ниточки. Тощие руки тряслись, будто она нервничала или была больна. Происходящее казалось все более странным. Закончив делать заметки в отчетах, развернулась и все таким же безжизненным голосом сообщила, что по всем возможным показателям это тело принадлежит Кате.
– Я даже не сказал вам, могу ли опознать тело или нет. Во-первых, у нее…
– Вы точно в этом уверены? – грубо перебила его врач.
– Да.
– Какой смысл кому-то подкидывать чужой труп?
Она шевелила губами, но при этом совершенно ничего не менялось ни в пустом взгляде, ни в мимике. Эта женщина напоминала куклу и Муратову от этого стало жутко.
– То есть, вы официально заявляете, что эта девушка – не Екатерина Арефьева?
– Да, именно это я и хочу сказать, – вздохнув, с уверенностью льва произнес следователь и вышел из морга.
Спустя час, он сидел в ближайшем кафе, пил вкусный кофе и размышлял над произошедшим. Погода была отвратная, с неба лил холодный моросящий дождь, вызывая лишь желание забраться в теплую постель. Сквозь серые пухлые тучи пробивался луч солнца, будто стараясь выжить, принести на землю хотя бы чуточку тепла и света. Сидя прямо около окна, мужчина завороженно смотрел на падающие и отскакивающие от асфальта капли, которые тут же превращались в грязный поток под ногами прохожих. Кутаясь в кожаную куртку, он удивился, насколько в кофейне холодно. Обернувшись, следователь заметил, что кроме него посетителей нет. Мало того, пропали и люди на улице. Муратов поднялся и огляделся. За длинной стойкой бара сидел человек в черном костюме, чей силуэт показался Алексею смутно знакомым.
– Эй, а где все? – он старался сделать голос максимально веселым и непринужденным, чтобы скрыть нахлынувший страх.
Фигура не шевелилась, и следователь осторожно приблизился к ней. Это явно был мужчина, довольно худой, даже сухой, с совершенно лысой головой. Идеально гладкие руки человек положил на столешницу.
– Эй! – сказал следователь и положил руку на плечо незнакомца, – что тут происходит?
– А ты не понимаешь, Алеша? – раздался голос, больше напоминающий скрип старой половицы, – они за твоей спиной.
Внезапно мужчина развернулся и мертвыми, пустыми глазами уставился на Муратова. Это был его отец, такой, каким Алексей его запомнил, будучи подростком. Костюм, в котором его похоронили, грим, чтобы скрыть дефекты лица; тело, пропитанное бальзамировочной жидкостью, совершенно иссушенное коварной болезнью. Алексей сделал шаг назад.
– Тебя тут быть не может, – сказал он, подавляя ужас, – ты – галлюцинация.
– Возможно. А может и нет, – пустые глаза внимательно следили за Муратовым, – но ты теперь отмечен. Они стоят за спиной и ждут. Берегись, сын.
Резкий звук мобильного телефона вывел следователя из состояния транса. Он сидел на прежнем месте, напротив стоял недопитый холодный кофе в пластиковом стакане и лежал недоеденный сэндвич с рыбой. Мужчина будто все это время сидел тут. Вокруг повсюду были люди, большинство копалось в телефонах, кто-то задумчиво глядел в окно. Он посмотрел на то место, где еще секунду назад сидел отец – там весело щебетали две молодые девушки. За окном по-прежнему лил дождь, вся улица напротив оказалась заполнена людьми. Они кутались в свои куртки и пальто, открывали и закрывали разноцветные зонты. У входа в кафе пожилая женщина в длинном плаще стряхивала дождевые капли с поверхности дорогой кожаной сумки.
Муратов взял телефон.
– Тебя где носит?! – крик Ткачева озадачил следователя.
– В смысле где, я только что из морга.
– Да что ты заливаешь! Они тебя два часа ждали, не дождались и сами все написали. Ну ты чего творишь-то? Слушай, я понимаю, потеря близкого – это тяжело, но от тебя требовалась лишь одна подпись.
Муратов уставился на прозрачную столешницу, будто проваливаясь сквозь землю и цепляясь хотя бы за что-то реальное. Ведь он лишь взял адрес морга и поехал на опознание. Но приехал не туда? Как же обожженные тела? Да что тут творится вообще?
– Но я был там – Алексей стал запинаться, – точно был, шеф. Только что по адресу ездил, но тело это не ее. Я не могу ничего такого подписать. Она все еще может быть жива.
– Я не знаю где ты был, – вздохнул Ткачев, – но тело твоей Екатерины уже забрали. Нас это больше не касается. Теперь она официально мертва, точка. Ты поезжай домой, возьми отпуск и выспись как следует. Я Никите скажу, чтобы дела твои взял на себя пока и в курсе меня держи о своем самочувствии. Отбой.
Гудки – длинные, бесконечные и беспощадные. Муратов почувствовал головокружение. Оплатив кофе и бутерброд, шатаясь, направился к выходу. По дороге мужчина налетел на официантку, которая озабоченно уставилась на него:
– Мужчина, с вами все в порядке? Может быть, присядете?
– Нет, – выдохнул Муратов и выскочил на улицу.
Нужно было вернуться в тот морг и выяснить, что происходит. Развернувшись и нарушив пару правил дорожного движения, следователь вернулся туда, где был. Каков же был его ужас, когда вместо городской больницы увидел лишь развалины. Бросив зонт на асфальт, мужчина схватился за голову. Неужели он, старший следователь Муратов, сошел с ума? Бросился к машине и достал сумочку Кати: телефон, документы девушки были в его руках, настоящие и реальные, они служили якорем, не позволяющим утонуть в пучине безумия. Осознанность стала постепенно возвращаться, а мысли – приобретать форму. Значит, все-таки он был в этом чертовом морге. Подняв мокрый зонт, мужчина быстро закрыл его и сел на сидение машины. Нужно поехать домой и все обдумать.
Где-то на половине пути получил сообщение от напарника: «Официально все тела переданы РПЦ. Не нравится мне эта история. Держись там.»
Оказавшись дома, Муратов первым делом спрятал вещи Кати в спортивную сумку и засунул ее в самый дальний угол шкафа, в специальную нишу. Он всегда держал ее на всякий случай, хоть и слабо верил, что пригодится. И вот – свершилось. Затолкав сумку в шкаф, пошел в душ. Прижавшись спиной к холодной кафельной плитке, мужчина закрыл лицо руками.
«Во что же ты вляпалась, Катюша? Где мне тебя искать?»
На глаза всегда уверенного и сурового Муратова навернулись слезы. Он скучал по ней, Бог видит, как скучал. Или Бог уже ничего не видит? Кому нужны молитвы простого человека? Проведя под горячими струями как минимум полчаса, мужчина решил отдохнуть и подумать о проблемах на свежую голову. Весь вечер бездумно пролистывая каналы телевизора, он наткнулся лишь на один, где освещали массовый арест неоязычников. С яростью и ненавистью ведущие канала поливали грязью тех, кто не мог им ответить. На экране люди в черной форме жестко хватали, тащили куда-то женщин, стариков и молодых людей. Не в силах дольше смотреть этот фестиваль абсурда, Алексей улегся спать. Было слишком тихо, мужчина специально оставил окно открытым, чтобы слышать шум дождя.