Люди кода. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 7
Даешь гамма-лучевой Апокалипсис! Читать об этом интересно. Только пугаться не надо.
Правда, есть иная опасность…
* * *
Апокалипсис №6. Сверхвспышка на Солнце.
Цитата: «Еще меньший срок отпускают землянам астрономы из Йельского университета. Наблюдая за поведением солнцеподобных звезд, они пришли к выводу: на нашем светиле в середине ХХI века может произойти сверхвспышка, в результате которой солнечный ветер превратится в радиоактивный шквал, несущийся по направлению к нам со скоростью 400 тысяч км в час. И будет огненный ад».
Дался журналистам этот огненный ад! Видимо, гибель в пламени «среднему читателю» представить (и следовательно, испугаться) легче, чем вообразить медленную смерть от космической пыли или гамма-излучения.
Солнечные вспышки – явление действительно очень интересное и на наше самочувствие, без сомнения, влияющее. Во время солнечных вспышек генерируются быстрые частицы, который летят во все стороны – в том числе, понятно, и к Земле. Здесь они захватываются магнитным полем планеты и своей энергией это поле искажают. Отсюда – магнитные бури и скверное самочувствие у хронических больных. Конечно, произойди на Солнце уж очень-очень яркая сверхвспышка, это может так повлиять на магнитное поле Земли, что мало не покажется. Вот только даже в этом случае огненный ад не возникнет – для этого Солнце должно взорваться целиком, как взрываются Сверхновые (см. Апокалипсис №5), а это принципиально невозможно, слишком мала масса у нашего светила. Как Сверхновая Солнце не взорвется, а сверхвспышки, как бы сильны они ни были, причинят, конечно, немало неприятностей (тысячи людей действительно могут погибнуть от инфарктов или инсультов!), но до Апокалипсиса дело не дойдет.
Впрочем, и предсказать время солнечной сверхвспышки наука пока не в состоянии. Почему «астрономы из Йельского университета» говорят о середине ХХI века? Может, они обнаружили какую-то новую тенденцию, наблюдали, как на протяжении последнего века мощность вспышек на Солнце катастрофически увеличивалась?
Нет, такой тенденции не существует. Есть вспышки яркие, есть слабые – всякие.
В общем, и этот Апокалипсис можно считать отмененным еще до его наступления.
Правда, существует еще одна возможность погибнуть…
* * *
Апокалипсис №7. Озоновая дыра.
Об озоновой дыре, обнаруженной над Антарктидой в 1992 году, много писали в девяностых годах прошлого века – растет, мол, и скоро все мы помрем от жесткой солнечной радиации. Разумеется, в появлении озоновой дыры ученые (некоторые!) обвиняли прогрессивное человечество, загрязняющее атмосферу вредными промышленными газами.
Но несколько лет назад дыра вдруг расти перестала. Более того, дыра начала «зарастать». Все вроде бы успокоились (относительно, конечно – окончательно успокоиться журналисты, пишущие о науке, читателю все равно не дадут). Наблюдая за тем, с какой скоростью уменьшалась озоновая дыра, ученые даже успели предсказать, что, если так будет продолжаться, то лет через 50 озоновый слой над планетой полностью восстановится, и никаких дыр не останется вовсе.
Но у природы в запасе есть еще множество загадок, одна из которых и проявила себя. Два года назад озоновая дыра все над той же Антарктидой неожиданно начала увеличиваться опять. Несколько недель ученые выжидали (вдруг дыра «передумает» и расти перестанет?), но потом все-таки сообщили беспокоящейся мировой общественности неприятную новость.
Правда, за прошедшие годы геофизики накопили достаточно наблюдательного материала не только для того, чтобы заставить человечество впасть в новую панику, но и для того, чтобы прийти к выводу, что паника эта безосновательна.
Да, – говорят ученые, – количество озона над Антарктидой уменьшилось, озоновая дыра увеличилась. Но многолетние наблюдения показывают, что происходит это в той или иной степени каждую зиму. Зимой в Антарктиде температура воздуха в нижней стратосфере опускается до 80 градусов по Цельсию ниже нуля, и на высоте около 10—20 километров возникает полярный вихрь. Вихрь порождает в стратосфере сильную облачность, и на поверхности этих облаков оседают соединения хлора.
Зима продолжается несколько месяцев, к наступлению весны в полярных вихрях и облаках накапливается большое количество хлора и других веществ, влияющих на образование озона. Когда в начале весны над Антарктидой восходит солнце, облака быстро распадаются, и образуются активные частицы хлора, из-за которых распад озона приобретает характер цепной реакции. Озоновая дыра начинает расти, а с какой скоростью – зависит от конкретных метеорологических условий, которые, конечно, от зимы к зиме могут сильно меняться.
Интересно, что об увеличении озоновой дыры журналисты исправно сообщают читателям, а когда озона становится больше, писать об этом «забывают». Забыли и на этот раз – когда в Антарктиде наступило лето, дыра расти перестала, а в научных новостях об этом, конечно, никто не сообщил…
Впрочем, что такое озоновая дыра по сравнению с гибелью от искусственного вируса?
* * *
Апокалипсис №8. Искусственный вирус.
Цитата: «Гений современности, руководитель Департамента прикладной математики и теоретической физики Кембриджского университета Стивен Хокинг недавно выступил с очередным прогнозом на завтра для человечества. По его мнению, «мы сами полностью уничтожим себя из-за какой-нибудь катастрофы, к примеру, ядерной войны». Еще больше Хокинга тревожит биологическая угроза. Он считает, что случайно или намеренно мы можем создать вирус, который окажется смертоносным для всех землян.
– Ведь то, что сегодня происходит в генетических лабораториях различных стран, невозможно контролировать или регулировать, – возмущается физик. – Манипуляция же генами, которую сегодня пока проводят на растениях и животных – а скоро кто-то возьмется и за человека, – может породить генетическую «бомбу», способную за несколько лет уничтожить все живое».
Вообще-то Хокинг прав, и для того, чтобы это сказать, не нужно быть «гением современности». Фантасты предсказывали подобную возможность четверть века назад.
Пожалуй, среди всех перечисленных сценариев Апокалипсиса этот – самый реальный, поскольку зависит не от космических катастроф, а от самого человека. А уж что способен сотворить с самим собой человек – это нам всем известно не понаслышке.
* * *
Если так уж необходимо пугать читателей (зрителей, слушателей) научными новостями, то делать это надо с умом, продумывая последствия. Если пугать природными (в частности, космическими) катастрофами, то со временем читатель не только перестанет их бояться (время идет, а предсказанных катастроф нет как нет!), но перестанет и на новости науки обращать внимание – пишут, мол, всякое… А если пугать катастрофами, проистекающими из достижений самой науки (экологическая катастрофа, например), то надо и здесь сказать правду: не так уж сильна и могущественна наша современная цивилизация, чтобы оказывать существенное влияние на глобальные процессы – климатические, в частности.
Это, впрочем, уже другой миф и другая история…
И если вам завтра в программе новостей скажут, что «отравленный межзвездный газ грозит гибелью человечеству», – не верьте. Но послушайте (посмотрите, прочитайте), что вам расскажут после этого алармистского вступления. Наверняка это будет что-то очень интересное из области современной астрофизики.
И совсем не страшное!
Вести-Окна,
8 июня 2006, стр. 36—42
ЛЮДИ КОДА1
Предисловие.
Рафаид Нудельман.
Новые горизонты фантастики
Я мог бы ограничиться уведомлением, что открываемая читателем книга Павла Амнуэля рассказывает не больше, не меньше, как о приходе Мессии, и скромно отступить с сторону, предоставив книге говорить самой за себя. Я не сомневаюсь, что она сделает это с успехом, потому что захватывает с первой страницы и не отпускает даже после того, как ее закроешь. Но достоинства большой фантастики никогда не исчерпываются одним лишь увлекательным сюжетом и мастерским его развертыванием (что с лихвой присутствует и в романе П. Амнуэля). Не менее обязательным ее компонентом является пробуждаемая такой фантастикой мысль, и вот именно мысль, навеянную чтением этого романа, мне бы и хотелось донести до тех, кто читает эти строки.
По моему глубокому убеждению (за которым стоят десятилетия причастности к процессам, происходивших в советской и западной фантастике), роман П. Амнуэля открывает перед фантастикой совершенно новые горизонты. Он представляет собой то, что принято обычно называть «новым словом» в литературе. Сказать такое слово трудно в любом литературном жанре и вдвойне трудно в фантастике. Этот своеобразный жанр (я считаю его даже не жанром, а особым методом, параллельным реализму) всегда развивался по тем же законам, что и питающая его наука. Наука растет, как дерево: открытия в ней никогда не повторяются, а лишь служат точками ветвления новых отростков, новых направлений знания. Ни один ученый не возвращается к тому, что сделали его предшественники, – он принимает это за данное и строит новые гипотезы на основе уже известного знания. Так и фантасты, однажды выдвинув, к примеру, идею возможности путешествий во времени, принимают ее за уже известное и движутся дальше – сначала к парадоксу «временной петли», от нее – к идее «параллельных вселенных», помогающей преодолеть этот парадокс, затем – к параллельным вселенным уже вне зависимости от путешествий во времени и так далее.
Сказать новое слово в фантастике равносильно тому, чтобы выдвинуть нечто эквивалентное исходной идее путешествий во времени. Своим романом Павел Амнуэль не просто ввел в фантастику великий древний миф о Мессии – мифы использовались в фантастике бессчетное число раз. Но они всегда использовались всего лишь для сюжетных конструкций. Проще говоря, их всего лишь перелицовывали, сохраняя структуру и натягивая на нее современные научно-технические одежки. Одиссей странствовал не по Средиземному морю, а в космосе. Икар взлетал не на крыльях из перьев и воска, а на фотонной ракете. Но то, что происходило с Одиссеем и Икаром в дальнейшем, попросту повторяло то, что происходило с ними в мифе. Читатель ждал новой мысли, а получал старый сюжет.
В романе Амнуэля происходит, я бы сказал, совершенно противоположное. Миф о Мессии входит в роман одним лишь своим существом, самим фактом появления этого долгожданного пришельца в сегодняшнем мире. Но весь дальнейший сюжет, столь хорошо знакомый многим из еврейских источников или их пересказа, как бы выворачивается наизнанку. Нет войны Гога с Магогом, нет обещанного тысячелетнего царства добра и справедливости на Земле, нет вообще ни добра, ни справедливости. Есть – попытка глубокого, вдумчивого и убедительного анализа того, как бы мог развиваться древний миф на современной планете, в современном обществе, среди современных людей, во всей реальной сложности той жизни, которая нас окружает. Иными словами, попытка исследования того, как может повлиять на историю человечества некая внезапная и радикальная перемена условий человеческого существования. В этой (замечу, весьма удачной, впечатляющей) попытке всерьез работать с мифологическими и религиозными пластами нашего современного сознания я и вижу «новое слово», сказанное П. Амнуэлем в нынешней фантастике. На мой взгляд, это открывает перед ней новые творческие горизонты – доступную лишь фантастическому методу возможность освоения никогда ранее не осваивавшейся интеллектуальной проблематики, имеющей очень глубокую и актуальную значимость.
В прежние времена такую фантастику называли философской, на худой конец (опасаясь высокопарности) – социально-философской. История мировой фантастики знает не так уж много удачных попыток такого рода. Среди предтеч П. Амнуэля можно было бы назвать разве что замечательный, незаслуженно забытый роман Винниченко «Солнечная машина» или лемовское «Возвращение со звезд» (хотя последний очень быстро уходит от историософии и социологии к психологии локального человеческого конфликта). В романе П. Амнуэля есть и бытовой, и психологический, и социально-политический пласт, но все они вплетены в ткань воплощенного религиозного мифа грандиозных, общеисторических масштабов. Этот миф в его столкновении с действительностью непрерывно стоит перед сознанием читателя и понуждает его напряженно размышлять над происходящим, осмысляя как свою действительность, так и сам миф. Иначе говоря, перед нами – не только возрождение высокой социально-психологической фантастики, но еще и новаторская, подлинно философская литература, дерзко поднимающаяся до обсуждения самых кардинальных представлений религии.
Замечу в этой связи, что П. Амнуэль обсуждает проблемы именно еврейской религии. Это делает его книгу глубоко еврейской, я бы даже рискнул сказать – первой подлинно еврейской фантастической книгой, не по внешним приметам (имена и национальная принадлежность героев, место действия и т.п.), а по внутренней проблематике и ее историческим корням. Если бы примеру П. Амнуэля захотел последовать какой-нибудь фантаст из христианской или буддийской страны, ему пришлось бы написать такой же серьезный роман о втором пришествии Христа или Будды. В то же время роман Амнуэля имеет универсальное звучание. Это книга о том, как затронуло бы пришествие Мессии жизнь каждого отдельного человека и всего мира в целом. Атаковать такую проблему – крайне ответственная задача. Здесь легко впасть в любую из крайностей – пойти по пути бездумного облегчения сюжета или превратить книгу в религиеведческий трактат, заняться разоблачением религиозного «мракобесия» или ограничиться сатирическим осмеянием неготовности человечества к духовной «перестройке». Самый трудный, почти невозможный путь – честно и серьезно, не облегчая себе задачу, продумать все последствия заявленной фантастической гипотезы. Попробуйте сами представить себе, какие последствия вызвал бы приход Мессии, – и вы поймете, как это трудно. А теперь откройте лежащую перед вами книгу, и вы увидите, что Песах Амнуэль выбрал именно этот, самый трудный (но и самый плодотворный) путь.
Этот путь привел его к весьма нетривиальному переосмыслению того мессианского мифа, над которым столетиями размышляли его еврейские предки. Он привел автора к выводу, что реальное воплощение этого мифа предполагает нечто, радикально отличное от всего, что представлялось нашим предшественникам. Поэтому ему пришлось повести своих героев намного дальше, чем тысячелетнее царство Мессии на Земле, и даже дальше, чем может предположить самое пылкое (и тренированное предшествующей фантастикой) читательское воображение. И поэтому же вы не найдете в романе ни привычного оптимистического, ни привычного пессимистического финала. Вместо них вы найдете то, чего всегда ждете от большой фантастики, после ее приключений и головоломок, – финал неожиданный. Хотя и с беспощадной логичностью вытекающий из развития исходной гипотезы. «Что же это за финал?!» – нетерпеливо воскликнете вы, быть может. Я отвечу вам теми же словами, которые произнес немного выше: «А теперь откройте эту книгу…» И добавлю только: «Она того стоит».
ЛЮДИ КОДА
Часть первая. БЕРЕЙШИТ
(В НАЧАЛЕ)
То, что называют сейчас историей цивилизации, по моему глубокому убеждению является лишь сборником мифов. Миф о Создании. Миф о Явлении. Миф об Исходе. Это классика. А сотни легенд и апокрифов, которые легли в основу Кодекса… Я не хочу спорить с историками. Моя цель не в том, чтобы кому-то что-то доказать. Я реконструирую факты, а выводы все равно будут разными в зависимости от того, кто, когда и где будет эти факты интерпретировать. Искусство истории – это искусство интерпретации.
Время от времени я буду прерывать повествование своими комментариями, если, по моему мнению, это будет необходимо для понимания текста. Можете не читать комментарии, если текст покажется вам самодостаточным. А можете не читать текст, ограничившись только комментариями – я ведь не знаю, чего вы ждете от меня: истины или мифа…
* * *
Многим кажется странным, что сюжеты пришествий и падений лжепророков известны гораздо лучше, чем события, в результате которых история народа действительно изменялась. По-моему, в этом выверте исторического знания нет ничего странного. Схема прихода лже-мессий легко поддается анализу и так же просто опровергается. А явление Мессии оказалось противоречивым по форме и трудно анализируемым по содержанию, в описаниях этого события так много апокрифов, что отделить правду от заблуждений невозможно, не имея в руках совершенно однозначного документа.
Такой документ у меня есть.
* * *
Физик-теоретик Илья Денисович Купревич репатриировался в Израиль из Москвы 28 сентября 1997 года. Среди новых репатриантов И.Д.Купревич ровно ничем не выделялся. Настолько ничем, что, когда пришла пора описывать первоисточники, упоминаний о его прибытии не нашли в памяти компьютера министерства абсорбции, и явление Исхода изначально связали с человеком, объявленным Мессией – неким Элиягу Кремером, сыном Давида.
Ошибку легко объяснить. Илья Кремер прибыл в Израиль из Киева на семь лет раньше Ильи Купревича, отец его был Давидом, мать звали Руфью, и, если верить метрике, предъявленной в израильском консульстве, был он евреем по всем галахическим законам.
Купревич – тоже И. Д. К. – в расчет не принимался. Отец – Денис, а мать и вовсе русская, Марина Игоревна Столетова. Оба эти обстоятельства полностью исключали возможность исследовать линию Купревича.
Между тем, именно Илья Купревич, которому в момент прибытия на Землю обетованную исполнилось тридцать восемь, и был человеком, изменившим мир.
В Москве И. Д. К. работал в институте с труднопроизносимым названием (для истории название это никакой роли не играет). Женился он в двадцать шесть лет, сразу после защиты кандидатской диссертации, и единственному его сыну исполнилось девять именно в тот день, когда И. Д. К. решил уехать. Впрочем, к тому времени Купревич был уже шесть лет в разводе, и осуждать его бывшую жену, которая однажды утром выставила за дверь все мужнины вещи с предложением катиться на все четыре стороны, бессмысленно и, более того, кощунственно. К тому же, не все оказалось так просто, как будет ясно из дальнейшего. Полагаю, что если бы Людмила Купревич-Друнина не прогнала своего мужа Илью, мы сейчас, возможно, не были бы гражданами Вселенной.
Родители И. Д. К. умерли рано, родной брат жил в Алма-Ате и с Ильей отношений не поддерживал. Податься И. Д. К. было некуда, и он перетащил свои вещи в общежитие института. Общежитие – это официальное название, на самом деле речь шла о четырехкомнатной квартире, которую оплачивал институт и где жили командированные, приезжавшие в Москву для обмена опытом. И.Д.К. занял самую маленькую комнату с протекавшим потолком, и начальство смотрело на это самоуправство сквозь пальцы, потому что с переходом к рыночной экономике число командировочных упало до неразличимой величины, и комнаты все равно пустовали…
Купревич на жизнь никогда не жаловался, полагая, что так и должен жить человек, чье призвание – заниматься наукой.
Впрочем, то, чему посвящал все свое свободное (а частью и служебное) время И. Д. К., наукой не считалось ни в застойные, ни в перестроечные, ни даже в постперестроечные годы. Предметом увлечений И. Д. К. была Библия. Точнее – Ветхий Завет. Если быть совершенно точным – оригинальный текст иудейской Торы, написанный много тысяч лет назад, а если верить иудейским мудрецам, то никогда не написанный, а дарованный евреям самим Создателем.
* * *
Илья Давидович Кремер привез в Израиль не только жену, но и тестя с тещей. В отличие от И. Д. К., он не обладал ровно никакими талантами, кроме единственного – умения приспосабливаться. Но этим единственным талантом Илья Давидович владел в совершенстве.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что Илья Давидович, уверовавший в Бога в тот момент, когда в 1990 году решил репатриироваться на Землю обетованную, слыл в своей ешиве к дате Исхода одним из лучших учеников.
Жена его Дина зарабатывала уборкой помещений, тесть и теща получали пособие по старости и снимали двухкомнатную квартиру неподалеку от дочери, а родившийся уже в Израиле сын Хаим ходил в детский сад и был не более драчлив, чем остальные дети.
* * *
Ешива «Ор леолам» была построена на деньги американского мецената Моше Орнштейна, о чем сообщала надпись на фасаде. И.Д.К. вошел в сумрачную глубину холла, где стоял странный запах умеренной затхлости. Впрочем, И.Д.К. не был убежден в том, что запах ему не мерещится.
Кабинет раввина Йосефа Дари оказался вполне эклектичным, как и ожидал И. Д. К.: святые книги уживались на стеллажах со справочниками по программированию, на столе дискеты лежали вперемежку с рукописями на иврите и английском, а у дальней от окна стены стоял компьютер.
Раввин – крупный мужчина лет сорока, с рыжеватой бородой, не позволявшей разглядеть черты лица, и (по контрасту) реденькими бровями, – встретил И. Д. К. на пороге и после короткого приветствия пригласил к небольшому столику, одиноко стоявшему в стороне от стеллажей и компьютера.
– Садись здесь, – сказал раввин, и И. Д. К. почувствовал себя как личинка под микроскопом: его рассматривали откровенно и немного снисходительно, и ему показалось, что кипа, которую он старательно приладил к макушке перед выходом из дома, вот-вот свалится на пол, будто взгляд раввина обладал психокинетическим действием.
И.Д.К. достал из принесенной папки основные тезисы, отпечатанные по-английски, и приготовился излагать.
– Давно в стране? – спросил раввин, когда служка, внешне очень похожий на своего начальника, прикатил сервировочный столик с чашками чая и вазочкой, наполненной печеньем.
– Полтора года, – ответил И. Д. К., внутренне застонав, потому что все полтора года не менее трех раз в день отвечал на этот стандартный вопрос о стаже проживания.
– А там, в стране исхода, ты тоже интересовался Книгой?
– Конечно, – сказал И. Д. К., продумывая каждое следующее слово, прежде чем произнести его вслух. Он вовсе не был уверен в совершенстве своего иврита. – Идея, о которой я говорил тебе по телефону, пришла мне в голову, когда я прочитал Тору. Видимый, читаемый текст вторичен. Слова даны для сознания. Чтобы текст не затерялся в веках. Чтобы его пронесли в будущее без единой ошибки. А как можно было это сделать, если бы текст был лишь набором знаков без смысла? С точки зрения теории информации задача была решена идеально…
– Решена – кем?
– Не знаю, – И.Д.К. посмотрел раввину в глаза. – Мы говорим о результате эксперимента, и я никогда не ставил вопроса – кто этот эксперимент над человечеством поставил. Не то чтобы это было неважно, но для понимания сути казалось мне несущественным.
– Ты ошибался, – сказал раввин, – ты ошибался с самого начала. Не придя к Нему, ты хотел препарировать Его творение. Естественно, что ничего не получилось. И не могло получиться. Ты ученый, и я буду говорить на твоем языке. Как ты отнесешься к человеку, который принесет проект вечного двигателя? Он не знает основных законов природы, – скажешь ты. Так и ты не знаешь даже сотой доли той мудрости, что заключена в Книге. Мудрость эта бесконечна, как бесконечна сила Творца…
И.Д.К. молчал, помешивая ложечкой остывший чай. Устал. Ничего не докажешь. Собственно, он должен был это предвидеть. И не здесь, а там еще, в Москве. Но так хотелось верить, что единственное место на земле, где его работа непременно получит признание, – это Израиль. Других мест не существовало даже теоретически.
– Всевышний, – сказал И. Д. К., – дал человеку право выбора. В том числе и выбора интерпретаций.
Он отодвинул в сторону чашку.
– Я убежден, что прав, – сказал И. Д. К. – И я убежден, что если прав ты, то в Книге должно быть сказано об этом. Ты находил в тексте слова «скад», «Саддам», «война в заливе» – упоминания о событиях, не очень важных для истории. Таких событий миллионы, и все они есть в Торе. Тогда в ней должно быть упоминание о моем к тебе визите. Потому, что речь идет о судьбе человечества.
Сказав эти слова, И.Д.К. с холодом в душе подумал, что на этом и закончится разговор – это были слова сумасшедшего. Вот уж выразился – «судьба человечества»…
Вырвалось.
– В Книге действительно есть все, – тихо сказал раввин, будто читал текст по бумажке, подвешенной в пространстве за спиной И. Д. К. – Чтобы тебе было понятнее… В книге природы тоже есть все, весь мир. И ученые сотни лет пытаются эту книгу читать, задавая природе вопросы, подчас нелепые. И получая взамен нелепые ответы, которые не в силах понять. Почему-то это не кажется вам странным. А Тора дарована Всевышним, и в ней не может не быть всего о роде человеческом. Каждому поколению открывается лишь тот слой, который оно способно воспринять. Самый первый слой – простое чтение текста. Так толковал Тору Моше. Потом пришли мудрецы и стали толковать не текст, но смысл – наступило время более глубокого понимания. Тысячи лет мудрецы спорили и создали Талмуд. Продолжают спорить и сейчас, и это хорошо, потому что так не только познается Книга, но оттачивается разум. В наше время пришло понимание еще одного слоя. От смысла вновь вернуться к тексту – по спирали…