Император-беглец. Наёмник
Июль 1762 год. Крепость «Орешек». Посторонние события.
В последнюю неделю июля я присел возле двери послушать, что происходит в коридоре казематов. Чего вдруг решил послушать? Я это делаю каждый день, если услышу разговоры. Надо же как-то получать новости с вольной жизни, а надзиратели частенько болтают между собой, обсуждая что-либо. Послышался топот по коридору и встревоженное бормотание надзирателей. Явно что-то случилось, но я пока не мог понять что. Вновь послышался топот, к моей камере кто-то подошёл, при чём не один человек. Раздались команды, я узнал одного из своих надзирателей, поручик Петров.
– Копытов, ты старший, стоите с Мишиным здесь никого к дверям камеры не подпускаете, до особого моего распоряжения, – распорядился Петров и куда-то побежал.
Подпоручика Копытова я тоже уже видел и не раз, он появился в самый мой первый день. Второго вояку я не узнал, так как ни разу не видел, как, собственно, и он меня. Парочка, выставленная на пост у моей камеры, тихо разговаривала. Я напряг слух, чтобы услышать о чём они говорят.
– Господин подпоручик, что случилось-то? – спросил Мишин у Копытова.
– Какой-то дурень ремонтировал нары у Батырши12, да и топор забыл, раззява. Комендант крепости узнает кто такое устроил, не избежать бедолаге плетей, – ответил подпоручик и смачно выругался.
– Ух ты. Ну а дальше, чего, господин подпоручик? – продолжал любопытствовать Мишин.
– Этот нехристь схватил топор и напал на охрану. Солдата Хомутова и капрала Никитина насмерть побил. Солдат Лазарева и Епифанова ранил, тяжело. Лекаря вызвали, коли успеет, то может поживут ещё солдатики, – разъяснил Копытов.
Я задумался, имя Батырша мне показалось знакомым. Немного покопавшись в своей памяти, я вспомнил. Был такой идеолог и предводитель Башкирского восстания 1755-1756 годы. Муллу схватил Сулейман Деваев со своим отрядом. Деваев был предан царским властям. Настоящее имя у Батырши – Габдулла Галиев, кажется его приговорили к каторге, должны были сечь плетьми и рвать ему ноздри, но привезли в Шлиссельбургскую крепость на пожизненное содержание. Было бы неплохо освободить Батыршу если его не забьют до смерти. Вновь послышались шаги, подошёл подпоручик Петров.
– Ну что там, господин поручик? – спросил Копытов.
– Скрутили собаку. Лекарь сказал, что Лазарев и Епифанов оклемаются, у одного пузо распорото, а у второго голова пробита и плечо ранено. Плотника тоже уже схватили, пороть будут, а может и повесят, – хмуро ответил Петров.
– А чего сразу его не прибили? Надо было ткнуть штыком, нечего их нехристей жалеть, – сразу высказал своё мнение Копытов.
– Язык прикуси, не твоего ума дело. Надо было, вот и не стали добивать, очухается пороть его будут, может там под плетьми сдохнет, сучий потрох, – выругался Петров и куда-то ушёл, велев часовым караулить «Безымянного» узника.
«Безымянный» – это в данном случае я и есть. Я присел поудобней, чтобы слушать часовых, вдруг что интересное расскажут. Некоторое время капрал с солдатом молчали, разговор начал Мишин.
– Иван, правду бают, что императора убили Орловы?
– Тише ты, дурень. Поручик услышит не избежать тебе плетей. Твой язык доведёт до того, что твоя голова слетит с плеч. Помер император от болезни, так себе и заруби на носу, – сердито прошипел Копытов.
– А кто ж ныне императором будет, Павел Петрович? – не успокаивался рядовой.
– Кто же их знает? Скорей всего Екатерина Алексеевна сама возьмёт права в свои руки. А нашему брату без разницы, лишь бы жалование вовремя платили.
– Да уж, это верно, жалование платят, а наша забота караул исправно нести, – согласился Мишин.
– Если даже решат Павла на трон посадить, то мать его регентом будет. Слышал я, что Бестужев на стороне Екатерины. А он ещё тот прохвост, всё заранее измыслит и приготовит. Однако склоняюсь к тому, что Екатерина сама на себя корону оденет, да и гвардия за неё, поддержат если понадобится, – немного помолчав высказался Копытов.
Далее часовые говорили о ценах на хлеб, о том, что будет война или нет, постепенно их разговоры склонились к бабам. Обсуждали каких-то вдовушек, да то, какая из них по ночам «погорячее» будет. Просидев час возле дверей, я закончил собирать слухи и занялся очередной физической зарядкой. Постепенно моя ОФП13 развивалась. Шли дни за днями. Я втянулся к своим занятиям и привык к пище. Наступил август. Днём я иногда наблюдал в окно, как рыбаки на озере ловят рыбу. Наблюдение из окна было одним из моих развлечений. В уме я строил планы побега, но пока умного ничего придумать не мог. Меня всё реже дразнили надзиратели, так как я отмалчивался, никак не реагируя на оскорбления. Не знаю по какой причине, но мне начали давать чай, немного увеличили пайку, что меня надо сказать порадовало.
Интерлюдия. Санкт-Петербург. Екатерина Алексеевна.
Екатерина Алексеевна, теперь уже вдова императора, сидела в своём рабочем кабинете Екатерининского дворца. Ей принесли кофе и сейчас она размышляла, как ей поступить далее. Григорий и Алексей Орловы замарались убийством Петра, теперь они точно будут на её стороне. Тем более Екатерина допустила Григория в свою постель, более того в апреле этого года она родила от Григория сына, которого нарекли Алексеем. Мальчика отдали в семью Василия Шкурина, где он воспитывается с другими детьми Шкуриных. Но кроме Орловых и гвардейцев, которые полностью поддерживают Екатерину, как силовая поддержка, есть дворцовые чиновники. Вот с ними надо налаживать контакты. Екатерина вызвала фрейлину.
– Принеси мне ещё кофе, – приказала Екатерина вошедшей фрейлине.
Один из самых влиятельных людей в империи Алексей Бестужев-Рюмин, он был в опале, но сейчас Екатерина вернула своего союзника. Правда он требует пересмотра обвинений в его сторону. Почему бы не согласиться? Такая малость, но добавит преданности от Бестужева в её сторону. Екатерина Алексеевна прекрасно понимала, что дворяне взяли силу и будут, несомненно, влиять на власть. По закону она обязана передать власть своему сыну Павлу, а самой стать регентом, что не очень хотелось делать. Будет ли её власть законной, если самой сесть на престол? Неожиданно Екатерина вспомнила о том, что в Шлиссельбургской крепости содержится узник номер один, который числится «безымянным», но на самом деле является самым настоящим законным императором. Ведь Елизавета пришла к власти тоже путём дворцового переворота. Правила, конечно, государством, может потому, что не нашлось силы, которая бы скинула её с престола. У Екатерины мелькнула мысль, но она не успела её понять. Вдовствующая императрица встала и прошлась по кабинету, пытаясь вернуть мысль, которая ускользнула. Она вернулась мыслями к началу. О чём она думала? Елизавета пришла к власти путём переворота. Вот оно. Иоанн Шестой Антонович. Именно он самый легитимный император. Екатерина бывала в крепости «Орешек» вместе с усопшим мужем Петром. Ещё Елизавета отдала приказ убить узника в случае попытки переворота, позже Пётр подтвердил приказ своей тётушки, хотя в то же время приказал улучшить условия содержания «безымянного». Докладывали, что Иоанн сумасшедший. Так ли это? Обязательно надо убедиться в этом. Если выйти замуж за Иоанна, то она полностью узаконит свою власть. Стоит после этого родить мальчика и тогда он становится законным наследником, а не Павел. От кого родить? Ну не от Иоанна же. Для этого есть Гриша, есть один сынок, может появиться второй. Екатерина присела на стул и в несколько глотков допила кофе. Такую идею стоит обдумать. При совершении брака с Иоанном никто не сможет ей перечить, а допускать узника к делам государственным необязательно. Но и за сумасшедшего замуж не выйдешь, могут признать брак недействительным. Встал вопрос с кем поехать в Шлиссельбург. Сначала Екатерина хотела взять Бестужева, но раздумала. Не стоит давать такие козыри бывшему канцлеру.
– Возьму с собой Гришу и княгиню Дашкову, – пробормотала Екатерина, приняв решение.
Тем более оба были участниками дворцового переворота. К узнику Екатерина вести их не собиралась, даже показывать «безымянного» не имело смысла. Так на всякий случай. Но в поездку пусть сопровождают.
Откладывать поездку в долгий ящик Екатерина не стала. На дворе август месяц, самое время съездить в Шлиссельбург. С какой целью едет в крепость Екатерина уточнять не стала. Орлов взял с собой гвардейцев и через два дня они выехали к Ладожскому озеру, где брала своё начало река Нева. Прибыв в городок Шлиссельбург, Екатерина со своей свитой навела некоторый переполох. Засуетился городской начальник, но Екатерина сразу объявила, что никаких приёмов, разве что ужин после посещения ею крепости. Григорий порывался сопровождать свою любовницу, но она проявила некоторое упрямство, а старший Орлов уже выучив немного характер Екатерины настаивать не стал, решив, что в постели она всё равно что-то ему расскажет. В гарнизоне городка Екатерина конфиденциально встретилась с поручиком Чекиным и капитаном Власьевым. Эти два офицера были приставлены к узнику номер один в 1756-ом году графом Шуваловым Александром Ивановичем. Граф Шувалов у императрицы Елизаветы Петровны был генерал-адьютантом. Вёл расследование по делу Лестока, а позже оп делу Апраксина и Бестужева. Также был приставлен Елизаветой следить за Екатериной, от чего она испытывала к нему некоторую неприязнь. Именно Шувалов дал указание отставникам Чекину и Власьеву приказ в особом случае, при попытке освобождения узника, умертвить Иоанна. Для чего обоих офицеров приставили в караул крепости «Орешек». Кроме этих двух офицеров за узником присматривали подпоручик Копытов и поручик Петров, которые сейчас находились в крепости. Караул в крепости менялся через неделю. Так как граф Шувалов при Петре Третьем стал гофмаршалом, то сейчас его положение при дворе пошатнулось. Чекин и Власьев уверили Екатерину в своей преданности, а она решила пока ничего не менять.
– Едем в крепость, будете меня сопровождать, хочу сама посмотреть на этого узника. Что можете сказать о его здоровье?
– «Безымянный» одно время проявлял агрессивность и раздражительность. Нам приказано было издеваться и надсмехаться над ним, чтобы тревожить его рассудок, что мы и выполняли исправно, – рассказал Власьев о приказе Шувалова.
– И каков результат, получилось довести его до сумасшествия? – заинтересовалась Екатерина.
– До недавнего времени мы так и думали, что вроде всё случилось, ну или близко к тому. Но примерно с месяц назад он стал удивительно спокоен. Никак не реагирует на замечания, а на оскорбления только ухмыляется. Совсем не проявляет агрессивности. Вот только попросил увеличить пайку. Еды, стало быть, больше давать. Ну и чай ему сейчас дают, даже с сахаром. Говорит мало, но всегда вежливо, – добавил свои наблюдения поручик Чекин.
В крепость переправились на лодке, Екатерина всё же взяла с собой десяток из охраны, Орлову вновь резко отказала в присутствии. Григорий сделал вид, что немного обиделся, но Екатерина не заметила этого, погружённая в свои размышления. В сопровождении Чекина и Власьева она подошла к двери камеры, где содержали узника номер один. Власьев открыл оконце для наблюдения, и Екатерина посмотрела вглубь камеры. Узник сидел спиной к двери на лавке возле стола, он был увлечён какой-то книгой, так как даже не обернулся на звук открываемого окошка. Екатерина несколько минут наблюдала за таинственным узником, потом повернулась к офицерам.
– Я бы хотела с ним побеседовать, желательно наедине.
– Никак не можно матушка-государыня, вдруг лиходей нападет, – ответил Чекин.
Обращение «матушка-государыня» Екатерине понравилось, она даже позволила себе улыбнуться. В разговор вступил капитан Власьев.
– Есть комната, где узник будет отделён решёткой. Там можно поговорить без опасения от нападения, а также без лишних ушей, – сообщил Власьев.
Екатерина кивнула, её проводили в отдельную комнату, которая была разделена решёткой из толстых прутьев, от стены до стены. Екатерине поставили стул и подложили подушку, а через минуту туда завели Иоанна Антоновича. Кстати сказать, стула ему никто не предоставил, так что узник остался стоять. Офицеры вышли после взмаха руки Екатерины.
– Рад вас приветствовать, Екатерина Алексеевна, – поздоровался узник.
Екатерина точно знала, что узник не мог её знать, так как они не встречались. А тот случай, когда она сама его видела, происходил за закрытой дверью. Они смотрели несколько минут друг другу в глаза. Екатерина отметила, что совсем не наблюдает признаков сумасшествия.
– Мне сказали, что вас называют «Безымянным» или Григорием. Как мне лучше обращаться?
– Моё имя Иоанн, данное при рождении. Будет неплохо если вы будете называть меня Иван Антонович. Как никак моё происхождение худородным назвать нельзя. Если вы понимаете, о чём я говорю, Екатерина Алексеевна.
Екатерина в очередной раз подумала, что стоящий за решёткой молодой мужчина вполне умён. Как минимум об этом говорил его изучающий взгляд.
– Почему бы и нет? Пусть будет Иван Антонович. Насколько я понимаю, вы знаете почему вас содержат здесь, – начала разговор Екатерина.
– Конечно знаю. Для Елизаветы Петровны я представлял угрозу её власти. Среди дворян всегда найдутся желающие сменить главу на престоле. Что в принципе и сделала сама Елизавета. Кстати, позвольте выразить вам соболезнование по поводу кончины вашего мужа Петра Фёдоровича.
При упоминание усопшего мужа Екатерина вздрогнула, но нашла силы в себе поблагодарить.
– Благодарю за сочувствие, – ответила она и замолчала, пытаясь сообразить о чём следует говорить далее.
Екатерина продолжала рассматривать узника, вид его конечно был очень потрёпанным. Одежда износилась, волосы отросли ниже плеч. А вот взгляд был вполне живым. Смотрел узник так, будто знал что-то такое, о чём сама Екатерина даже не догадывается. Узник сам продолжил разговор.
– Вы знаете, примерно месяц назад я начал видеть вещие сны. Например, о том, что Пётр Фёдорович скончается от геморроидальных коликов я знал месяц назад…, – узник сделал паузу и продолжил, – Да и сердце у него слабое, слишком много нервничал, не берёг своё здоровье.
Екатерина вновь вздрогнула. Она задумалась над тем, а стоит ли вообще оставлять в живых этого узника, но никак не могла принять окончательное решение. Узник улыбнулся будто прочитал её мысли.
– Екатерина Алексеевна, я не представляю опасности для вас и вашего сына Павла. Меня не интересует престол Российской империи. Было бы хорошо, если бы мне дали возможность покинуть страну. Хотя это слишком много и скорей всего невозможно. Но тогда позвольте просьбу?
– Я слушаю.
– Хотелось бы, чтобы улучшили моё питание, сменили одежду, дали возможность раз в неделю или в две недели мыться. Да, хотелось бы обстричь волосы.
– Я распоряжусь, чтобы вашу просьбу выполнили. Но вернёмся к вашим снам. В ваших сновидениях могла быть я?
– Вы желаете заглянуть в грядущее? Почему бы нет? Осенью вы взойдёте на престол, будет коронация. Однако всю свою жизнь вы будете бояться дворцового переворота. Дворяне взяли слишком много власти, потому вам придётся откупаться от них. Я считаю, что вы сможете принести пользу государству Российскому, если окружите себя соратниками по идеям и замыслам.
Екатерина молчала. Где-то в глубине души она понимала, что человек стоящий перед ней знает о смертоубийстве Петра. Нет, отпустить его на волю она даже не помышляла. Добровольно дать повод и личность для переворота в государстве никак нельзя. Но и отдать приказ об убийстве узника тоже не хотелось. Екатерина не была кровожадной по своей натуре. Ведь она и Петру не желала смерти, хотела, чтобы он подписал отречение. Но вышло, как вышло. Не зная о чём говорить дальше, Екатерина встала. Она так и не приняла окончательного решения. Тут же громко позвала офицеров, что наверняка ожидали за дверьми. Узника увели. Покидая крепость, Екатерина обратилась к Власьеву и Чекину.
– Содержание улучшить, разнообразить стол, давать фрукты и овощи. Организовать еженедельную помывку. Сменить одежду, пусть его оденут приличней. Да, ещё подстричь.
Пока возвращались на лодке с острова, Екатерина по-прежнему размышляла. Что же ей делать с узником?
– «Пожалуй через месяц вновь посещу его, попробую поговорить, ну и посмотрю, как он выглядит в более чистом виде. И да, надо отдать распоряжение готовить коронацию, для себя, а не для Павла», – мысленно проговорила себе она.
До самой столицы Екатерину не покидала мысль, что узник намного умнее, чем хочет показать. Уже ночью в Екатерининском дворце в опочивальне, после обильных любовных утех, она поняла, что о браке с узником не может быть никакой речи. Отдавать трон Павлу и стать самой регентом – категорично нет. Не удержавшись, под влиянием наслаждения, Екатерина открыла тайну Григорию, но не полностью, только частично.
– Катя, он для тебя всегда будет представлять угрозу. Куда как проще отправить его в мир иной и похоронить вместе с тайной, которую хранила Елизавета. Я могу всё устроить, даже не сомневайся, – предложил Орлов.
– Нет, Гриша. Не хочу начинать своё царствование с крови. Финансы истощены, армия три месяца не получала жалование, торговля в упадке. Ты желаешь спровоцировать бунт, а может почувствовал себя неуязвимым? Вот пройдёт коронация, тогда я приму решение. И хватит о государственных делах. Обними меня и повтори все свои ласки, хочу вновь стонать от наслаждения.
Май 1763 год. Крепость «Орешек». Иоанн Антонович.
Прошёл почти год. После посещения моей персоны Екатериной в августе прошлого года, моё содержание улучшилось. В разнообразие пищи стали входить овощи и даже фрукты. А главное появилась рыба, которую давали три раза в неделю. Раз в неделю я стал получать мясо, грамм на сто пятьдесят-двести. Мне принесли более-менее приличную одежду. Еженедельно меняли подштанники и нательную рубаху. Раз в неделю, в камеру приносили большую кадку, которую заполняли горячей водой. Волосы обстригли. Но самое главное, я получил возможность прогулок на улице. Точнее во дворе крепости. На меня одевали маску и плащ с капюшоном, чтобы караул крепости не мог видеть моего лица. Не каждый день выводили на прогулку, а раз в три дня. На прогулке меня всегда сопровождали двое из четвёрки, которые были приставлены ко мне. Либо поручик Чекин и капитан Власьев, либо поручик Петров и подпоручик Копытов. При этом они всегда были вооружены шпагами и пистолями. Я старался не давать им повода для моего убийства. Зато получил прекрасную возможность понять расположение крепости. Ещё в сентябре прошлого года узнав о коронации Екатерины Второй, теперь она так именовалась, я понял, что жить мне осталось недолго. В той своей истории Иоанн прожил два года, а как получится здесь пока сказать трудно. Скорей всего найдётся причина, по которой посчитают, что я задержался на этом свете. Зима была холодной, но как я и предполагал, камеру отапливали, плюсом мне дали тёплую одежду и обувь. Роль обуви играли поршни14, сшитые из овчиной шкуры. Когда выводили на улицу давали обрезанные валенки и какой-то старый тулупчик, опять же из овчины. Возвращаясь в камеру, я рисовал схемы, царапая гвоздём в углах, прямо на полу. Благо полы в камере не моют, а мести предоставляют мне, выдавая метлу. Из того кованого гвоздя, что достался от моего предшественника, я сделал отличную заточку15. С четырьмя режущими гранями. Рукоятку сделал, отрезав часть ножки дубового табурета. Получилось вполне сносно, нашёл и место, куда прятать своё оружие. На одной из прогулок подобрал ещё один гвоздь, даже чуть большего размера, а главное не заметили надзиратели. Второе оружие почти готово, осталось доделать рукоять. Все эти месяцы я строил планы побега, прикидывая разные варианты, но нужного пока не видел. Да и бежать зимой сомнительное удовольствие. Из плюсов только то, что озеро покрыто льдом. И ещё, мне нужны соратники для побега. Но меня очень технично огораживали от общения с кем-либо из заключённых. Как и в моей истории у Екатерины Алексеевны случилась коронация в конце сентября прошлого года. Мне в тот день устроили праздничный обед, принесли много фруктов, больше чем обычно. Улучшенное питание и прогулки на свежем воздухе сразу сказались на моём телосложении. Уже через три месяца я отжимался от пола по пятьдесят раз, а когда держал планку успевал сосчитать до пятисот. На животе стали образовываться «кубики» пресса. На руках и ногах стали выделяться мышцы. Тренируя запястья, вдруг получится захватить шпагу, я частенько пользовался покалеченным мной табуретом. Тренировки тела я не пропускал, каждый день старательно готовил своё тело к будущим испытаниям. Работал я и над внешним видом, хотя зеркало мне никто не собирался предоставить. Мне досталось тело с неиспорченными зубами. Так я решил, исследовав свои зубы языком и пальцами. Гнилых точно нет, что радовало. Ещё когда у меня были длинные волосы я нарезал локонов и спрятал, позже от многострадальной табуретки отломил щепку и соорудил зубную щётку. Не хватало зубного порошка, о зубной пасте я даже не помышлял. Случай предоставился, когда мне сделали послабление, правильней сказать улучшение содержания. Я осмелился и попросил мел. Надзиратели не усмотрели ничего крамольного в этом, вскоре мне приволокли достаточно крупный кусок природного мела, правда не белого, а слегка желтоватого цвета, я не расстроился. Тут же начал превращать кусок мела в порошок. У меня появился примитивный предмет гигиены, который я гордо именовал зубным порошком. Кусок мела был велик, крупнее человеческой головы. Так что я не экономил на порошке. Первые полгода чистил зубы после каждого приёма пищи. Кроме этого, пользовался зубной нитью, с этим получилось гораздо проще. Добыл из вещей, распустив их на нитки. Может возникнуть вопрос: зачем такое рвение по уходу за зубами? Ответ у меня имеется для любопытных. В этом времени не очень хорошо с зубными врачами, а я жуть как боюсь зубной боли. Точнее мне очень не нравится, когда болят зубы. Потому своевременный уход избавит меня от нелюбимых страданий.
Осенью прошлого года я умудрился рассмотреть свою внешность. Однажды, когда стемнело за окном, я зажёг от лампады свечу. Со свечой приблизился к окну и обратил внимание, что вижу своё отражение. Это конечно далеко не зеркало, но тем не менее вполне позволяло рассмотреть свой портрет лица, хоть и без подробностей. Что сказать? Красавчиком меня не назвать. Хотя я и в прошлой жизни видным красавцем не был, однако пользовался вниманием женского пола. В этом облике нос прямой, с небольшой горбинкой, не курносый, скорее длиный. Овальное лицо, рот небольшой, губы чуть припухлые, уши среднего размера, не торчат, как локаторы. Глаза серые, здесь видимо сыграло роль то, что по своему отцу я имею франкские корни из рода Вельфов, которые относятся к одной из старейших европейских династий. Рост примерно до ста восьмидесяти сантиметров, точно измерить не получалось. Для этого времени такой рост считается немаленьким, если не вспоминать Петра Первого. Но тот был вроде как необычно высок для своего времени. Сказать честно внешность меня не разочаровала. Разве что растительность на лице, усы и борода, даже скорее бородёнка. Но побриться пока нет никакой возможности. С начала прогулок я получил маску, которая закрывала половину лица, теперь эта маска находилась постоянно у меня. Однажды в одно из посещений моей персоны капитаном Власьевым, он заметил.
– Григорий, маску одеваешь всякий раз не только на прогулки, но и в том случае, если к тебе кто-то явится. В смысле может появиться посетитель.
Тогда осенью прошлого года я не понял к чему была такая фраза. Как показали весенние месяцы, фразы имела смысл, а приказ исходил явно от Высочайшего повеления.
Шальная императрица, ну а как ещё назвать после переворота, посетить меня не сподобилась. Видимо моя кандидатура в мужья её не устроила. Да и с Гришкой Орловым у них отношения на пике, старается Орлов старший в кровати качественно. Своему сыну Павлу она тоже не передала права на престол, провела коронацию и нахлобучила корону на свою голову. По сути, Екатерина совершила два незаконных действия, мужа помножили на ноль и сына прокатили мимо короны и престола. Меня это не особо расстраивало, быть мужем под каблуком сомнительное удовольствие. Понятно, что меня никто бы не пустил к управлению государством. Как показывала реальная история она и Гришку Орлова не особо пускала к решению государственных вопросов. Для меня повышались риски, рано или поздно Катька сообразит, что держать высокородного узника вредно для престола. Всегда найдутся дворяне, которые возжелают сменить бабу на законного наследника, чтобы улучшить своё положение при дворе. Хотя и без меня Екатерина будет вынуждена почти всю жизнь откупаться от влиятельных сановников. Но как говорится хрен редьки не слаще, для меня ситуация неприятная. Судя по истории, которую изучал в другой жизни, я проживу пару лет, что меня совсем не устраивает. Попав в молодое тело хочется пожить подольше, при чём желательно на свободе. С осени я начал, не спеша и осторожно выстраивать контакты с моими надзирателями. Моё содержание не ухудшилось, такая ситуация радовала. Из четвёрки надзирателей со мной более-менее стали разговаривать поручик Петров и подпоручик Копытов. Я пока не придумал, как мне это пригодится, но продолжал наращивать приязнь, между нами. Тем временем, ближе к весне у меня появился именитый посетитель. А точнее, такое посещение произошло в начале марта. В крепость приехал граф Никита Иванович Панин. Нет, ни встречи, ни беседы между нами не было. Он понаблюдал за мной со стороны. Сначала через смотровую форточку в двери, а потом, когда я гулял на прогулке. Через день, когда Панин уехал, я спросил подпоручика Петрова.