Ледяная колыбель

Глава 23

Со скалистого возвышения на пляже Грейлин обозревал деревню впереди. Та замысловатым извилистым лабиринтом поднималась от кромки воды до самого возвышающегося над ней ледяного утеса. Перед глазами рыцаря мерцали сотни фонарей, а также языки пламени, поднимавшиеся из осветительных горшков и урн.

С его наблюдательного поста деревня – а скорее, даже приличных размеров городок – выглядела как разрезанная пополам и раскрытая морская раковина, красновато-бежевыми изгибами и завитками растекаясь от главной улицы. Казалось, будто она вылеплена прямо из песка – как, собственно, и оказалось. Поскольку деревья в этих краях не росли, все дома, низенькие ограды и прочие строения – некоторые из которых поднимались на высоту четырех или даже пяти этажей – были отформованы прямо из окрестного песка, превращенного в камень при помощи какой-то непонятной алхимии. Все крыши были покрыты высушенными водорослями или тростником, зеленоватый оттенок которых гармонировал с соседними водами, отчего деревня еще больше напоминала морскую раковину, выброшенную на пляж.

Только вот эта оболочка не была пустой.

Над песками разносились смех и крики, сопровождаемые бренчанием струн и задорным барабанным боем.

– Кристнелл, – объяснил стоящий рядом с Грейлином Даал. – Празднество. Начнется со световым отливом.

Фенн, стоявший с другой стороны от Грейлина, пожал плечами.

– Если мы собираемся заглянуть туда, что может быть лучше праздника?

Грейлин держал ладонь на рукояти своего меча, хотя из ножен его не вынул. Входя в деревню, нужно было избегать любых внешних признаков враждебности. Он не хотел никаких недоразумений. Рыцарь покосился на Даала.

«Вроде недавних».

Никс уже отвела Баашалийю к скоплению массивных валунов, образующих небольшую укромную пещеру. Миррскую летучую мышь было решено спрятать там до тех пор, пока остальных не представят местным. Там же оставили и старшину Викас с ее палашами, наказав охранять Баашалийю. Равно как и Кальдера. Тот наверняка вселил бы ужас в любого жителя деревни, заметившего его, поэтому пришлось оставить в пещере и варгра. Кроме того, к ним приставили Крайша – чтобы тот позаботился о ранах Баашалийи, которые вновь начали кровоточить во время перехода до деревни.

Лишь на этих условиях Никс согласилась на время расстаться с Баашалийей – Грейлин не хотел, чтобы она хотя бы ненадолго оказалась вне пределов его досягаемости.

«Только не в этих чуждых краях».

План состоял в том, чтобы войти в деревню небольшой группой и тем самым сделать свое появление менее устрашающим. Кроме Никс, к Грейлину присоединились Джейс и Фенн – при всем своем намерении выглядеть как можно более мирно, рыцарь решил, что его подопечной не помешает и дополнительная защита.

Джейс закинул за плечи свою обоюдоострую боевую секиру – грозное оружие, выкованное из гулд’гульской стали, с рукоятью из каменного дерева. После нескольких месяцев упражнений на борту «Пустельги» молодой ученый уже довольно ловко управлялся с ним.

Не оставался безоружным и Фенн, который нес на поясе пару коротких бхестийских полумечей – на борту пиратского корабля даже судонаправитель всегда готов к бою. И этот парень учился владению мечом у Даранта – непревзойденного мастера в этом деле. Даже Грейлин отточил свои навыки, фехтуя с капитаном.

Даал тоже поклялся в случае чего помочь прикрыть Никс, а его сестра Хенна пообещала держать ее за руку, чтобы еще больше продемонстрировать отсутствие угрозы с их стороны. Хотя не то чтобы это требовало от Хенны каких-либо торжественных клятв – она и без того вилась вокруг Никс, как пчела над горшочком меда.

В качестве последней меры предосторожности Грейлин оставил дочь Даранта Брейль на шлюпке. Ей было поручено подготовить маленький летучий корабль, выбросив из него все ненужное и облегчив настолько, чтобы запасов быстропламени хватило на один короткий полет – пусть и не за пределы Приюта, но хотя бы в какое-нибудь безопасное место. В случае чего Грейлин был готов удерживать всю деревню на почтительном расстоянии, чтобы дать Никс возможность добраться до шлюпки.

Внимание его привлек шорох песка. В сопровождении Джейса к нему приближалась Никс, все еще продолжая оглядываться на скопление валунов. Грейлин спустился с каменного склона ей навстречу.

– Ты готова?

Она кивнула, хотя выглядело это не особо убедительно.

Подбежала Хенна, едва не оттолкнув Грейлина в сторону, – схватила Никс за руку и потащила ее за собой.

– Ки вон!

Бурлящий энтузиазм ребенка вызвал у Никс улыбку.

– Ладно, – отозвалась она. – Ну как я могу отказаться от столь решительного приглашения?

Грейлин еще раз изучил их маленькую компанию, оценивая каждого. Он предпочел бы войти в эту деревню с королевскими легионами, но этой группы должно было хватить. Развернувшись, рыцарь повел их вверх по каменистому склону.

По мере того как он взбирался все выше, мир вокруг него как-то странно темнел. Грейлин потер глаза, полагая, что что-то туманит ему зрение. Хотя, судя по замедлившимся шагам и прищуренным взглядам, остальные чувствовали то же самое. За исключением Даала, который продолжал размеренно идти вперед, а затем остановился.

Юноша хмуро обернулся на них:

– Что не так?

Фенн указал наверх:

– Смотрите!

Грейлин вытянул шею. Лучезарное сияние, пробивавшееся сквозь дымку, быстро тускнело, словно его душил сгущающийся туман. Изумрудные и красноватые оттенки уже почти исчезли, оставив лишь мерцающие голубоватые полосы, похожие на россыпь звезд в ночном небе.

Даал проследил за взглядами остальных, явно сбитый с толку их замешательством.

– Световой отлив!

Уставившись вверх, Джейс предположил:

– Все эти светящиеся лишайники и плесень… они наверняка регулярно тускнеют к ночи – таким же естественным образом, как морской прилив сменяется отливом.

– Световой отлив, – кивнул Даал.

Фенн изумленно улыбнулся:

– Поразительно! Наверное, здешние кланы используют это свечение, чтобы ориентироваться в своем мире во времени, как мы используем солнце и луну…

– Разберемся с такими загадками позже. – Грейлин вытянул руку вперед. – Пошли дальше.

Когда они поднялись на вершину пологой скалы, внизу опять показалась деревня, и сотни ее огней теперь сияли ярче. Даал уже сообщил им, что называлась она Искар, и означало это попросту «крюк». Вдоль береговой линии на всей протяженности гигантского разлома, расколовшего Ледяной Щит, раскинулось еще около дюжины подобных деревень. Одна даже располагалась на острове. Весь этот мир моря и пара именовался здесь Приютом.

Даал ускорил шаг. Послышался звон каменных колоколов, эхом разнесшийся по песку и сопровождаемый радостными возгласами. Грянула музыка, яркая и радостная. Большая центральная площадь у кромки воды осветилась еще ярче, когда вокруг нее вспыхнуло кольцо костров.

– Празднество начинается, – объяснил Даал, который повел их прочь от моря. – Домой – вон туда.

Он нацелился в самый темный угол этой похожей на распахнутую раковину деревни, где светилась лишь редкая россыпь фонарей. План состоял в том, чтобы сначала познакомиться с родными Даала – его матерью и отцом. Если группа Грейлина не сумеет убедить семью молодого человека в своих наилучших намерениях, то любые надежды завоевать доверие деревни будут обречены на провал.

К тому же Даал заверил их, что его мать гораздо лучше него владеет «ноорским наречьем», как он выразился. Пришельцам требовался умелый переводчик, если они надеялись заручиться поддержкой местных жителей.

Наконец они добрались до внешнего края деревни, где несколько домов превратились в груды песка и камней – как будто магия, которая поддерживала их, давно иссякла. Хотя, скорее всего, все объяснялось просто заброшенностью и течением времени.

Даал повел их пыльными узкими улочками, сворачивая то в одну, то в другую. Они миновали темные дома, все приземистые, с низкими крышами. Совсем в немногих горели свечи, свет которых едва проникал сквозь крошечные окошки с грубыми, едва прозрачными стеклами. Однако свет придавал стеклу очаровательное перламутровое сияние, опять напомнившее Грейлину о вывернутых наизнанку морских раковинах.

Даал обвел рукой пустую улицу:

– Все ушли на гулянье.

Грейлин подозревал, что отсутствие людей в этом уголке Искара объяснялось не только этим, но не стал настаивать. Ему не хотелось задерживать Даала вопросами.

Чего нельзя было сказать про Джейса. Тот провел кончиками пальцев по одной из вылепленных из затвердевшего песка стен, явно оценивая ее замысловатые изгибы.

– Поразительно! Как им это удалось?

Грейлин лишь хмуро посмотрел на него.

– И взгляните вот на это! – не унимался Джейс, замедляя шаг, чтобы заглянуть в одну из больших, высотой ему по пояс урн, в которой горел единственный огонек, танцующий на полой тростинке с множеством отверстий. Та была погружена в поблескивающую в свете пламени лужицу, растекшуюся поверх какой-то желеобразной субстанции. – Похоже, это какой-то жир или расплавленный воск!

Даал кивнул в ответ:

– Китэ вораван.

– Пахнет довольно сладко, – сказал Фенн, глубоко втягивая воздух ноздрями, когда они проходили мимо. – Как пряное вино.

Одна лишь Хенна вроде как понимала всю срочность ситуации, хотя и с другой точки зрения. Она потянула Никс за руку, чтобы заставить свою новую подругу прибавить шагу.

– Ки вон!

Грейлин мысленно согласился с ней, взмахом руки подгоняя остальных.

– Не отставайте!

Наконец они добрались до скромного дома, выглядевшего довольно ухоженным, за окнами которого светились целые гроздья свечей. По бокам от плетенной из тростника занавески, служившей дверью, стояли две осветительные чаши. Языки пламени в них весело плясали, словно приветствуя нежданных гостей. Свет их падал на обложенный камнями пятачок затвердевшего песка, расчерченный замысловатым узором из треугольников. В центре его красовалась пятиконечная звезда, увенчанная скрещенными стрелами.

Подходя к нему, Джейс даже сбился с шага, но тут же метнулся вперед.

– Этот знак… – Он уставился на остальных через плечо. – Это фамильный герб Реги си Ноора!

Никс подошла ближе, восхищенно глянув на него.

– Тогда ты был прав, Джейс. – Она уставилась на Хенну, затем перевела взгляд на Даала. – Значит, они и вправду его потомки.

Даал лишь что-то раздраженно буркнул, встав у них на пути и подняв ладонь:

– Я пойду первым. Лучше…

Парень прищурился, с трудом подбирая слова. Никс помогла ему:

– Чтобы подготовить твоих родителей к нашему неожиданному появлению.

Даал недоуменно поджал губы – он явно ничего не понял.

Грейлин просто махнул рукой:

– Давай тогда.

Юноша кивнул, направился к двери и, бросив последний обеспокоенный взгляд за спину, нырнул за занавеску.

Грейлин вместе с остальными остался ждать у входа – и тут в доме поднялся крик.

Даал лишь поморщился перед лицом налетевшей на него бури, молясь, чтобы она поскорей закончилась. Перед ним стоял его отец – раскрасневшийся, разъяренный, с каплями слюны на губах. Палец его уткнулся в грудь Даала.

– Уже далеко за полночь! – ярился отец. – Разве ты не слышал звон колоколов? Гулянье уже началось! Мы должны быть там. Вместе со всей деревней. А мы тут всё ждем, ждем и ждем, не зная, где ты и твоя сестра… Твоя мать уже собиралась поднять людей на поиски! И это в первую ночь Кристнелла!

– Отче, послушай…

– Больше никаких оправданий, Даал! Эта ночь Кристнелла уже пару месяцев не давала тебе покоя! Я знаю: именно поэтому ты так опоздал – надеясь улизнуть от этих смотрин, отложить их на следующий год.

– Я опоздал вовсе не из-за этого, – буркнул тот, и сам уже начиная злиться. Хотя, по правде говоря, отец был не так уж и не прав. Даал и в самом деле замешкался на берегу как раз по этой причине. Если б он сразу двинул домой, то, скорее всего, так и не повстречал бы всех остальных.

«И, наверное, это было бы только к лучшему».

– Тогда почему? – Отец подался еще ближе, а его америловые глаза так и светились разочарованием.

Мать наконец пришла Даалу на выручку, коснувшись руки своего супруга:

– Дай ему сказать, Мерик!

От одного ее прикосновения часть его пыла погасла. Отец поник и пренебрежительно махнул рукой:

– В чем же тогда дело, Даал? Почему ты так поздно притащил сюда свою волосатую задницу?

Мать насупилась:

– Мерик, нет никаких причин вести себя так грубо и принижать ноорскую натуру твоего сына. Он ничего не может с этим поделать, равно как и я. Неужели из-за крови, текущей в моих жилах, ты находишь меня такой отвратительной?

Даал с благодарностью глянул на мать. Из-за своего ноорского происхождения она была на голову выше его отца. Ее намасленные волосы были темными как смоль, а глаза такие же, как у Даала, – голубые, словно отполированный паром лед.

Его отец нежно прикоснулся тыльной стороной ладони к ее щеке:

– Конечно же нет, Флораан. Ты остаешься такой же красивой, как и тогда, когда я впервые повстречал тебя.

Она прильнула к его руке.

Даал знал их историю. Редко когда чистокровный пантеанец отказывался от своих корней и смешивал свою родословную с ноорами. По крайней мере, в течение последнего столетия.

До этого же в этом не было абсолютно ничего необычного. В течение долгих десятилетий после Небопришествия – того дня, когда Ноор нежданно свалился из тумана и потерпел здесь крушение, – оба клана счастливо смешивались между собой. Поразительная натура рыцаря, происходящего из земель как мифических, так и фантастических, вызывала немалое любопытство и интерес. Пришельцев с их странными обычаями и умениями радушно принимали в деревнях, в домах и в постелях. Но с течением времени эта их уникальность исчезла, а различия стали раздражать. Пантеанцы – которые жили здесь еще со времен первого таяния – начали возмущаться смешением с ноорами, считая, что это портит их собственную чистую кровь, доведенную паром и льдом до полного блеска. Росло единодушие в том, что нооры осквернили ее, ослабили их династии. Так что эти две касты стали все больше отдаляться друг от друга. Тем, в чьих жилах текла ноорская кровь, оставалось довольствоваться лишь самыми тяжелыми, грязными и презираемыми занятиями – теперь к ним относились без всякого уважения, им запрещалось иметь хоть какое-то отношение к власти. Однако нооры упорствовали, находя утешение среди своих – по-прежнему следуя ритуалам, восходящим к Небопришествию, сохраняя свой язык и гордясь своим наследием.

Отдав свое сердце и кровь матери Даала, отец его жестоко за это поплатился, отвергнутый и изгнанный всей своей родней – путь в родную деревню был ему с тех пор заказан. Однако, несмотря на такое падение, Мерик ни разу не пожалел о своем решении – даже воспитывая такого упрямого сына, как Даал.

Отец вздохнул, теперь уже спокойнее, но выражение лица у него оставалось разочарованным.

– Давай начнем сначала. Почему ты…

Дверная занавесь у него за спиной откинулась, и Хенна просунула голову внутрь.

– Ты уже сказал им, Даал? Мы торчим здесь уже целую вечность!

Даал отмахнулся от нее, но она лишь показала ему язык.

Мать придвинулась ближе, глаза ее сузились.

– Кто там еще?

Даал глубоко вздохнул:

– Мы с Хенной повстречали нескольких незнакомцев. На берегу, далеко отсюда. После того, как я закончил собирать абилинов для завтрашнего пира.

– Незнакомцев? – переспросил его отец. – Из другой деревни?

– Ну да, наверное.

– Так откуда?

– Они нооры.

Его мать оживилась, шагнув вперед.

– Нашей крови? Из какой деревни?

Даал сглотнул:

– Они не из Приюта.

Его отец раздраженно фыркнул:

– Не говори глупостей! Хватит уже! Откуда на самом деле эти люди?

Отступив на шаг, Даал указал вверх.

– Они вынырнули из тумана. Как во время Небопришествия. – Он уставился на свою мать, безмолвно умоляя поверить ему. – Они откуда-то с родины нооров.

Его отец закатил глаза:

– Что еще за вздор? Разве я так воспитывал тебя, Даал?

Хенна, все еще стоявшая в дверях, потеряла остатки терпения и вошла, таща Никс за руку. Остальные гурьбой последовали за ними.

У Мерика отвисла челюсть. Он попятился, прикрывая мать Даала поднятой рукой.

– Это что еще за демонские проделки?

Никс склонила голову, говоря по-ноорски:

– Демоны тут совсем ни при чем, уверяю вас. Перед вами просто усталые путники, нуждающиеся в помощи.

Приподнявшись на цыпочки, Хенна так и подпрыгивала от нетерпения.

– И, ма, ты обязательно должна посмотреть на Баашалийю! – Она широко раскинула тоненькие ручки. – У него вот такущие крылья!

Даал прикрыл лоб ладонью:

– Хенна, ты сейчас все испортишь…

Глава 24

Никс пристроилась за маленьким каменным столиком. Скамьи были сделаны из таких же каменных плит, только устланных мягкими подушками. Гостям уже предложили подкрепиться поджаренным хлебом с разнообразными вареньями. Еда казалась одновременно и чужой, и знакомой на вкус. Запивали они ее сладким вином.

Поковыряв хлебную корку, Джейс уткнулся носом в мякиш.

– Я бы поклялся, что он сделан из ржи и ячменя.

Мать Даала – Флораан – поправила его, ставя перед ним блюдо с каким-то заплесневелым сыром.

– Из морского овса и квашеных водорослей, – сказала она. – По старинному ноорскому рецепту.

Фенн с набитым ртом пробубнил:

– После нескольких месяцев сухарей и солонины просто язык проглотишь!

Флораан улыбнулась. Кожа ее так и сияла в свете пылающего в горшке огня, глаза блестели. Проведя ладонью по бедру, она расправила подол своего простого, зеленого как мох платья, доходящего ей до колен и подпоясанного на талии. Ее короткие темные волосы, умащенные маслом и туго стянутые тонкой сеточкой, были украшены маленькими розовыми цветочками. Флораан явно принарядилась для праздника, который был уже в самом разгаре. Откуда-то издалека до них доносились грохот барабанов, бренчание струн и резкие взрывы смеха.

Напоследок кивнув им, она вернулась туда, где возле другого горшка с горящим в нем огнем стояли Грейлин и Мерик. Отец Даала говорил по-ноорски столь же бегло, как и его супруга, хотя иногда та помогала ему с переводом, когда это было необходимо.

Никс и все остальные предоставили Грейлину возможность изложить схематическую версию своей истории, оставив суть дела на потом и особо избегая затрагивать тему Баашалийи.

Отец Даала в данный момент восхищался Тернием – мечом Грейлина.

– До чего же искусная работа… – пробормотал он, возвращая клинок. – У нас тоже есть рудники, далеко на севере. Мы научились выплавлять металл у сошедшего с небес Ноора. Но это большая редкость, им очень дорожат.

Пока они продолжали общаться между собой, Никс оглядела стол. Рядом с ней сидела Хенна, намазывая ломоть хлеба толстым слоем варенья. С другой стороны от Никс стоял Джейс, прислушиваясь к разговору и явно желая тоже принять в нем участие.

Напротив них Даал, опершись локтем о стол, пытался объяснить судонаправителю Фенну устройство местных лодок.

– Мы сплетаем водоросли. Как для крыши. Кладем слой за слоем, пока они мокрые. Потом даем высохнуть в формах. Орксо тянут. Или мы ныряем на них верхом в глубину.

– Орксо? – переспросил Фенн. – А что это такое?

Никс тоже заинтересовал этот вопрос, но прежде чем Даал успел ответить, ее внимание отвлек Джейс, который кивнул в сторону Мерика.

– Эти пантеанцы, – произнес он, понизив голос, – явно жили в Приюте многие тысячелетия, прежде чем сюда свалился Рега на своем корабле. Ты обратила внимание на перепонки между пальцами у Мерика, достающие до первых суставов? И на их гладкую, без морщин, кожу? Даже уши у них маленькие, заостренные и плотно прилегают к черепу, совсем как у наших тюленей. А цвет волос… такой же, как их родное море. Как будто их тела со временем приспособились к этому суровому окружению, пропитанному влагой.

Никс посмотрела на отца Даала. Одет тот был в облегающие штаны, сандалии на плоской подошве и свободную шелковистую рубаху до пояса, переливающуюся всеми оттенками зеленого. Глубокий вырез воротника открывал бо́льшую часть его гладкой груди. Темно-зеленые волосы Мерика были гладко зачесаны назад, открывая маленькие аккуратные ушки. При ближайшем рассмотрении Никс отметила, что наряд у него явно поизящней, чем у Флораан, и сшит из более дорогого материала. Тем не менее местами рубашка была протерта до дыр и обтрепана по краям, явно от долгого использования. И все же, на ее взгляд, по-прежнему намекала на более богатое прошлое своего обладателя.

Словно ощутив внимание Никс, Мерик повернулся и повел Грейлина и свою жену обратно к столу. Флораан приглашающе помахала всем рукой.

– Если мы надеемся заручиться помощью деревни в поисках ваших друзей, то нам пора идти. Танцы сватовства в честь Кристнелла вот-вот начнутся. Ну а после будет уже полная неразбериха.

– Кроме того, к тому времени прольется слишком много вина, – добавил Мерик. – Лучше добраться до Рифового Фарера, пока этого не случилось.

При упоминании о танцах Даал издал глухой стон, что вызвало хмурое выражение на лице его отца. Тем не менее все поднялись со своих мест.

Грейлин придвинулся к Никс:

– Держись поближе ко мне!

Ее разозлил этот отрывистый приказ, но она поняла, что им всем лучше держаться вместе.

«Неизвестно, какого приема ждать».

Несмотря на приказ Грейлина, Никс поймала себя на том, что шагает по извилистым улочкам Искара рядом с матерью Даала. Ее очень привлекали теплота и материнская любовь Флораан. Женщина крепко держала свою дочь за руку, едва не отрывая Хенну от земли при каждом шаге.

Никс краем глаза поглядывала на обеих. Она никогда не знала свою собственную мать, Марайну, беглую рабыню для плотских утех. Грейлин часто делился всякими историями, восхваляя свою возлюбленную, в основном в печальных тонах – рассказывая о ее красоте, чувстве сострадания, волевом характере. Никс вытянула из него все, что смогла. Тем не менее эти рассказы были историей Грейлина, а не ее собственной. Как бы ей этого ни хотелось, она так и не смогла извлечь из них никакой истинной теплоты или связи.

Осиротевшая и воспитанная крылатой обитательницей болот и ее двумя сыновьями, Никс никогда не знала матери. И хотя отец щедро одаривал ее своей любовью, она все еще чувствовала зияющую дыру в своей жизни. Никс думала, что все это из-за того, что она ничего не знала о своем прошлом и о матери, которая ее родила. Однако даже теперь, заполнив эти пробелы, ей все равно не удавалось еще хоть как-то стянуть края этой дыры. Во всяком случае, это знание лишь усиливало боль от того, что она потеряла.

Припрыгивающая рядом с Никс Хенна хихикнула и с полным восторгом посмотрела на свою мать. Флораан, в свою очередь, наклонилась и поцеловала свою дочь в макушку.

Никс печально улыбнулась, горюя по тому, что у нее отняли.

Идущий с другой стороны Джейс привлек ее внимание, указывая вверх. Никс была только рада отвлечься.

– Там, в Венце, – произнес он, – алхимики верят, что это Отец Сверху – солнце – дарует жизнь, заставляя семена прорастать, а листья распускаться. Но здесь, в этом лишенном солнца краю, я задаюсь вопросом: излучает ли это свечение наверху хоть что-то животворящее? Или, может, вся здешняя жизнь подпитывается теми горячими газами, что выбрасываются вместе с паром? Или каким-то сочетанием того и другого?

Джейс громко, с тоской вздохнул:

– Я мог бы провести здесь целую вечность.

– Будем надеяться, что этого не случится, – отозвалась Никс. – Нам еще многое предстоит сделать.

Флораан услышала их разговор.

– Не переживайте. Если что, вы сможете очень даже неплохо обосноваться и здесь, в Приюте. Надо будет только немного привыкнуть. И вам, и нам. После Небопришествия нооры – ваш народ, мой народ – были не сразу приняты в местное лоно. Неудачи и недоразумения унесли много жизней, пока не было достигнуто некое подобие мира. Потребовалось время, чтобы нооры смирились с тем, что их собственный народ не спасет их, и научились жить в гармонии с пантеанцами.