– Никаких отклонений здесь не наблюдается. Либидо среднестатистической девушки этого возраста примерно в два-три раза слабее, чем у её сверстника-мужчины. Для девицы уровень сексуальных притязаний её партнёра слишком велик, и она его старается искусственно снизить. Точнее, удовлетворяет строго дозированно, только чтобы не отпустить с крючка.
– Еженедельные месячные и ежедневные мигрени, регулярные встречи с подругой, архисложные курсовые, необходимость помочь маме с покупками или посидеть с младшим братом, которому аккурат на прошлой неделе стукнуло лет шестнадцать-семнадцать? Не завидую я нашему Серёге. Воспалённые тестикулы, выпученные от постоянного возбуждения глаза, походка враскачку… В крови плещется коктейль из окситоцина, дофамина, эстрогена и тестостерона, который способен поднять на дыбы умирающую клячу и привести её к победе в кентуккийском дерби, – я ничего не упустил?
– Ой, Игорь Александрович! – рассмеялась хиппующая секретарша. – Конечно, с медицинской точки зрения в общем и целом вы правы, но про выпученные глаза и походку вы, очевидно, где-то в недостоверных источниках начитались. Это уж явный перебор. Поверьте – не бывает такого у нас. К тому же читайте медсправочники внимательнее, природа никогда не допустит «взрыва котла», способов спустить пар у неё предостаточно.
– А вы не забывайте, любезнейшая, что это в естественной ситуации возможно – сбросить пар, но тут-то мы с вами руку приложили, а значит, правила долой.
Игорь Александрович сделал лихой разворот на каблуках.
– Положительные аспекты имеются?
– Разумеется. Самочка поедает своего «богомола» очень аккуратно, чтобы надолго хватило. Она, представьте себе, милейший Игорь Александрович, пытается сублимировать неудовлетворённые желания нашего пациента в дивиденды своих будущих материальных и его нынешних академических успехов.
– Я пребываю в постоянном восторге от восхитительной изысканности вашей речи. Но иногда даже мне хочется простых и понятных слов, так что ради меня изложите кратко, ясно, сжато и доходчиво, что же происходит с нашими подопечными. – Игорю Александровичу доставляла удовольствие беседа с секретаршей в присущем ей витиеватом стиле, и потому, чтобы не обижать её, он добавил: – Однако не теряя присущей вам выразительности.
– Извольте. Подопечная Анна уступает сексуальным домогательствам своего партнёра в одном из четырёх случаев. При этом она даёт ему поблажки в форме внеочередного соития в тех ситуациях, когда тот получает высокие оценки при сдаче экзаменов, защите курсовых и контрольных работ.
– Неужели всё так просто? Банальщина какая-то. Серость и заурядность. С кем приходится работать!
– Можете сколько угодно иронизировать, но подобная практика принесла великолепные плоды: наш подогретый гормонами и ходящий враскоряку (Маргарита Терентьевна хмыкнула) подопечный сегодня бесспорный номер один на своём потоке. Я сразу предположила, что кое-какой потенциал у него имеется, а тут налицо все шансы перейти в разряд среднеранговых самцов, даже при явной нехватке агрессивности.
– А как относится барышня к перспективам адюльтера? Кудри нашего пациента ещё не украшены ветвистыми рогами?
– Не тот клинический случай, уважаемый руководитель. Барышня имеет самые серьёзные виды на нашего подопечного, так что компрометация в его глазах и в глазах всей студенческой братии в её намерения не входит. Пока его домогательства только повышают её самооценку. К тому же, выражаясь современным языком, её один-то сексуальный раздражитель «достал до невозможности», а вы спрашиваете, не хочет ли она добавки? Так что до ближайшей измены, по моим подсчётам, ещё года три. Нас это вполне устроит, слишком ранний разрыв нарушит рецептуру блюда.
– Прекрасно! Нам это подходит.
– А зачем вы рассказали нашему подопечному про «пузырьки» и рабов? – Маргарита Терентьевна наконец-то решилась задать боссу, мучивший её вопрос. – Это же прямой намёк на его безвольное существование!
– Не просто намёк, это – знак.
– Тем более, Игорь Александрович.
– Дело в том, дражайшая Маргарита Терентьевна, что знаки – это ещё не всё. Чтобы воспользоваться ими, нужно уметь считывать информацию. Но, как видите, наш Серёга подобным талантом не наделён.
– Да, этот несчастный подкаблучник, даже глазом не моргнув, пропустил мимо ушей ценнейшую для него информацию. А ведь легко мог избежать своей жалкой участи, услышь он и используй этот знак.
– Вот именно. Вы только задумайтесь, насколько неожиданный поворот могла бы приобрести наша история, не будь Сергей таким зашоренным тугодумом?
– Согласна, но это уже не по рецепту.
– Возможно, но так было бы намного интереснее. По книгам готовят только дилетанты. Настоящие повара всегда добавляют в блюдо что-нибудь от себя. Это и есть чистое искусство кулинара.
Игорь Александрович минутку помолчал, пребывая в приятной задумчивости.
–Что ж, следующая отсечка – через год в хроносегменте номер одиннадцать.
– То есть через восемнадцать минут режима номер четыре? Может быть, слегка увеличить скорость?
– Я думаю, не стоит ускорять приготовление блюда. Нас ведь никто не торопит. Лучше, будьте так любезны, проанализируйте варианты организации карьеры подопечного после окончания университета.
Игорь Александрович занял своё излюбленное место у окна с традиционной кружкой кофе в руке: пятка – носок, носок – пятка. А Маргарита Терентьевна приступила к заданию.
Глава 4
Артемий Николаевич был очень доволен. Судьба наконец-то повернулась к нему лицом. Но в то же время он был весьма встревожен – не слишком ли резко меняется его жизнь к лучшему?
Поводом для душевных терзаний Артемия Николаевича стал неожиданный телефонный звонок. Утром, собираясь на работу, он как обычно минут пятнадцать посвящал сооружению настоящего виндзорского узла на одном из своих восьмидесяти пяти галстуков. Друзья, родственники и коллеги, зная пристрастие господина инженера (так в шутку иногда называл себя Артемий Николаевич) к этому мужскому аксессуару, везли ему галстуки со всех концов света. Сегодня выбор пал на узкий жёлтый галстук в крупный синий горох. Коллега привёз его из командировки в Сингапур, он уверял, что галстук изготовлен из самого лучшего натурального малайзийского шёлка. Настойчивая мелодия телефонного вызова прервала кропотливую работу над приданием шёлковому чуду надлежащей конфигурации.
– Здорово, Артемон! – проорала трубка. – Как дела-делишки, как жена-детишки?
Артемий Николаевич с ужасом уставился на мобильник, отодвинув его от уха.
– И тебе того же по тому же месту тем же концом, Бабонька.
Господин инженер уже много лет не слышал этого сипловатого баса, не морщился от незатейливых простонародных скороговорок. Звонил его старинный знакомый Лёха Панарин по прозвищу Бабонька. Погоняло этот одутловатый, рано полысевший тогда ещё молодой человек получил за свою привычку предварять многочисленные публичные выступления в жанре клоунады похлопываниями ладонями по пухлым ляжкам с неизменной дурашливой присказкой: «Ой, что вам щас расскажу, бабоньки, вы просто одеколоном на крепдешин шпарить будете!»
– Чем обязан? – холодно поинтересовался Артемий Николаевич.
Он недолюбливал Бабоньку по двум причинам. Во-первых, тот постоянно коверкал его имя. То Артюха, то Тёма-и-жучка, то, как сегодня, Артемон. Между тем господин инженер с ранних лет требовал, чтобы его называли только полным именем в правильной транскрипции: Артемий. Не Артём и уж тем более не Артемон. Но Бабоньке на это было плевать: «На могильной плите мы тебе Артемия напишем. А пока жив – извиняй!»
Второй причиной стало постоянное паразитирование Бабоньки: он беспардонно списывал у «другана Артемона» все пять лет обучения на инженерном факультете солидного столичного вуза. И при этом громогласно сообщал всем и каждому, что Артюха по гроб жизни, по самое не хочу, до помидор над коленками обязан ему, Бабоньке, тем, что не помер с голоду, не иссохся от жажды. Артемий, выходец из скромной деревенской семьи, действительно не роскошествовал в студенческие времена. Экономил на еде и одежде. Не курил, практически не пил, с девушками не гулял. Все силы отдавал учёбе. И поэтому не мог пересилить себя и отказаться от похода в пивную за счёт Бабоньки. Тому начальственный папаша отваливал такое ежемесячное содержание, что сынок вполне мог позволить себе рестораны и самых настоящих бабонек. Приглашения Артемию следовали не чаще чем раз в два месяца, зато рассказы об этих походах Бабонька скармливал студенческим компаниям регулярно.
После окончания вуза пути приятелей разошлись. Артемий Николаевич честно тянул лямку в конструкторском отделе оборонного предприятия, а Лёха с подачи отца взмыл по карьерной лестнице со скоростью баллистической ракеты и уже через пару лет после завершения учёбы возглавлял солидный отдел профильного министерства.
– Итак, чем обязан, коллега? – повторил вопрос Артемий Николаевич.
– Ну, ты, Тёма-жучара, даёшь! – сипло захохотал мобильник. – Чем обязан! Многим, практически – всем. Помнишь, как тогда в ресторане посидели? Ты ещё пять рюмок себе об голову разбил? Кто тогда ущерб возмещал – Пушкин?
– Лермонтов, – ответствовал Артемий Николаевич. – Попрошу вас перейти к деловой части беседы. Служба, знаете ли, ждать не будет.
– Хорошо, Артюхан Негролаевич, будет тебе деловая часть. Слушай тута – делай тама. Наша госкорпорация в русле последних решений президента – ну, ты знаешь, телевизор смотришь – подвергается серьёзной реорганизации, – из голоса Бабоньки вдруг исчезли глумливые шутовские интонации. – В свете этих событий на фоне серьёзных коррупционных скандалов возникают определённые кадровые проблемы. Я кое-что в нашей конторе значу, ко мне прислушиваются. Так вот, я тут же про тебя и вспомнил. Короче, тебе предлагается возглавить перспективный институт по разработке композитных материалов для авионики в рамках программы импортозамещения. Ферштейн?
– Ты это серьёзно? – Артемий Николаевич забыл о недовязанном галстучном узле и плюхнулся на кресло, стоявшее рядом с зеркалом.
– Серьёзнее не бывает. Если согласен – завтра в девять ноль-ноль в президентскую администрацию. Пропуск будет заказан. Кабинет номер двести четырнадцать. Тебя будут ждать. Сразу скажу: собеседование будет носить исключительно формальный характер, всё уже решено, но процедуру соблюсти мы обязаны. Вроде конкурса что-то. Компрене?
– Андестенд, – тихо ответил Артемий Николаевич.
– Тады покеда! – рявкнула трубка, и связь прервалась.
– Какой он всё-таки неприятный человек, этот Бабонька, – Маргарита Терентьевна брезгливо передёрнула плечами.
– Зато он прекрасная «поварёшка», – спокойно ответил Игорь Александрович. – Слабенькое гипнотическое воздействие, и он с точностью выполнил наши указания. С такими легко работать: внешне напористые, агрессивные, внутренне они слабы и податливы.
На службу в этот день господин инженер так и не попал. Отговорился по телефону недомоганием и взял отгул.
На кухне состоялся военный совет, в котором принимали участие глава семейства, его верная жена Регина Адамовна и дочка Анечка.
