– Призрачный легион, – прошипел он, принимая обратную форму. От чудовища не осталось и следа. – Под защитой, да, девочка? – спросил он недовольно.
– Под защитой, дедушка, – смело сказала подросток, опуская руки, понимая, что старик не очень-то и безобидный. Но страшно ей не было.
– И что же ты такого сделала, чтобы попасть туда? Как заслужила? – прошептал старик с огромным интересом и неясной надеждой во вновь ставших водянисто-голубыми глазах.
– Вернулась. Была искренна, – по-взрослому отвечала девочка.
– Сама вернулась? – не поверил ее пожилой собеседник. Сейчас он ничуть не напоминал то чудовище, которым был минуту назад.
– Сама, – сдвинула брови к переносице девчонка.
– Ну и дура. Моя очередь! – прикрикнул на длинноволосого мужчину с гитарой дед. – Отдай! Я еще не наигрался.
– Не мои проблемы, – отрезал длинноволосый.
– И я! Я тоже хочу поразвлекаться! – вдруг появился в комнате и четвертый дух – лохматый небритый парень в клетчатой рубашке, которому можно было дать и двадцать и тридцать лет. Он как вихрь влетел в комнату, безумно хохоча. – И я хочу! И я! – он вцепился в тарелку и стал беспорядочно водить ею по кругу.
– Пошел вон, – рявкнул на него старик. – Тупица! Вон! Вон! Кыш!
Парень оставил в покое блюдце и подлетел к деду. Схватив у него трость, он с улюлюканьем умчался прочь, просочившись сквозь стену. Дед, ругаясь и проклиная все на свете, помчался за ним, сыпля проклятьями.
– А можно я тоже? – спросила девчонка, глядя сверху вниз на парней и девушек, рассевшихся вокруг спиритического круга с символом призыва таких, как они, нарисованным посредине.
– Можно, – легко согласился длинноволосый мужчина. – Мой последний ответ.
– А почему вы к ним пришли? – с интересом спросила она.
– Тут играла моя песня. Поэтому я и пришел, – отозвался обладатель гитары, не переставая передвигать рукой блюдце. – Я всегда слышу свои песни.
– А дедушка почему пришел?
– Он жил где-то в этом подъезде много лет назад. А зачем пришла ты?
– Я пришла поговорить с живой, – честно ответила подросток. – Кое-что сказать ей. Кое-что важное.
– Я спою им последнюю песню и скажешь, – пообещал мужчина. Однако сделать этого он не успел. Хохочущий обладатель клетчатой рубашки вновь появился в комнате, с безумным видом размахивая тростью старика.
– Я тоже хочу! И я! И я! – вопил он, отбирая у длинноволосого блюдце. Тот не выпускал его, пытаясь разговаривать с живыми дальше. – Отдай! Я! Скажу им все! Скажу, когда они умрут! Скажу! Я! И я! И я хочу! Хочу!
– Убирайся! – рявкнул на него мужчина. – Прочь!
– Моя трость! – заорал дед, влетая в комнату сквозь потолок. – Отдай мою трость, придурок! Козлина небритая! Трость верни! Верни, говорю!
– Это моя трость! Не отдам! – заверещал воришка. – Моя! Моя! Моя!
– Оба – проваливайте! – почти прорычал длинноволосый, который пытался рассказать о своей последней песне парням и девушкам, внимавшим его словам, как откровению. Ничего не выходило. И хоть связь с миром живых была отличной – магический знак и сила медиума, знающего особые слова, сделали свое дело, но два других духа, один из которых тоже хотел поговорить с живыми, здорово мешали. Поэтому рассерженный мужчина с гитарой за спиной, собрав все свои силы, оттолкнул этих двоих подальше от блюдца, поступившись разговором.
– Иди, девочка. На мое место иди, – сказал он подростку, которая с любопытством смотрела на потасовку взрослых духов.
И она пошла.
Как только коснулась пальцами блюдца – единственную сейчас возможную связь между двумя мирами, тотчас поздоровалась. Со смайликом, как привыкла. С таким –:Е. Правда, пришлось описывать смайл, но, может быть, будет понятно?
Она хотела сразу же обратиться к Насте, чтобы предупредить, но тут произошло неожиданное. Одна из присутствующих девушек ее опередила и задала вопрос о том, когда встретит любимого человека. Подросток, которой было это совершенно неведомо – не многие духи могут сказать, что будет, посмотрела в лицо спрашиваемой, с недоумением посмотрела на нее и… И вдруг вспомнила все.
Это было как холодная волна – воспоминания окончательно вернулись.
Девочка узнала ее.
Красивая, высокая, синеглазая, русоволосая, с косами и в модной одежде. В окружении друзей. Пахнущая дорогими духами. С невидимыми следами поцелуев на губах. И с красивыми длинными аккуратными ногтями с элегантным нежно-лавандовым френчем.
Девочка глянула на свои темно-розовые, облупленные по краям, уже много лет остававшиеся одними и теми же короткие миндалевидные ногти, и сжала зубы.
Ее гневу и обиде не было предела. Сразу же вспомнилось все, что было в прошлом. Все, до мельчайшей детали: от оттенка неба до того, в каком узоре были рассыпаны темно-зеленые стекла разбитой бутылки под ногами.
У нее нет такой силы, чтобы навредить, отомстить, наказать, но она все сейчас скажет. Все скажет! Напомнит.
…Девочка не сразу взяла себя в руки и, мерцая, словно свеча, коих в комнате горело несколько штук, стала говорить дальше – с трудом, несколько бессвязно, но совершенно искренне. Глаза ее покраснели от слез, алые тонкие губы были закусаны, пальцы дрожали.
Девочка слышала зов, на который, повинуясь, должна была уйти прочь, но не могла этого сделать. И как только она собралась сказать Насте самое главное – о Ярославе, в комнате появились вдруг едва заметные то ли огоньки снега, то ли сияющие снежинки, наполнившие собой все пространство, и возник еще один представитель сверхъестественного мира. Не она пришла на его зов, а он сам явился за ней. Облаченный в белые одежды с золотой вышивкой статный мужчина лет сорока, главным украшением широкого круглого лица которого были чистые ясные глаза невероятно голубого, как дно горного хрустального озера, цвета, вздохнул и с сожалением покачал светловолосой головой.
– Нельзя, Дарена, – сказал он со строгостью в тихом глубоком голосе, в котором слышалось и затаенное сострадание. – Пойдем.
– Я должна сказать! Пожалуйста, – в ее голосе была и мольба, и упрямство, и желание сопротивляться и делать по-своему. – Слышите? Пожалуйста!
– Нет.
– Вольга разрешил!
– Сомневаюсь.
– Пожалуйста! Вы не понимаете, что ли? – на глазах подростка показались слезы. Белых искр стало еще чуть больше, и они касались ее лица, как будто бы пытаясь успокоить девочку.
– Ты знаешь правила, – мужчина посмотрел на нее прямым твердым взглядом, в котором, впрочем, не было жесткости. – Прямо сказать об этом ты не можешь. Они сами должны найти друг друга. Ты можешь только немного помочь им, Дарена.
Однако эти слова не подействовали на девочку-подростка с необычным именем Дарена. Миндалевидные зеленые глаза ее сузились от переполняющих ее эмоций.
– Нет, я должна сказать Насте! Она умная, она поймет! – и дух вновь стала торопливо отвечать живым, касаясь блюдца пальцами. Но, увы, ничего дельного сообщить им так и не смогла.
Мужчина в белом вздохнул, щелкнул пальцами, и в комнате раздался оглушающий писк чьего-то мобильника, испугавшись которого, двое из трех человек, участвующих в вызове духа, вздрогнули и отпустили блюдце.
Связь прервалась. Девочка сжала кулаки. Надо было не злиться, а быстрее сказать обо всем Насте! Что же она наделала!
– Пойдем, тебе здесь не место, – позвал Дарену мужчина. – И более разговаривать с людьми через это, – он кинул брезгливый взгляд на блюдечко, – ты не сможешь.
Мужчина с голубыми глазами коснулся плеча всхлипывающей от своего бессилия девочки, и они исчезли.
Сияющие искры исчезли минуту спустя.
