– Преувеличивают.
– Разве?
Мастер ножей вздохнул, его взгляд затуманился. Похоже, о событиях тех дней ученик Знающего вспоминал с неохотой.
– Мне пришлось это сделать, – глухо произнес Стиг. – Дети ветра… они хорошие люди. Понятно, что не все. Те, которых я знал. Той участи, что была им уготована, они не заслужили. Однажды ко мне явились Линн и Уэ со своим сынишкой.
– Интересный мальчик, – заметил Нге.
– Согласен, – кивнул Стиг. – Так вот, они попросили взять ребенка в ученики. Умоляли, чуть ли не стоя на коленях. Паренек еще не выбрал себе мирское имя, поэтому к нему обращались, используя слово «ин», что означает «безымянный ребенок мужского рода». Именно с таким смысловым оттенком. Я сказал, что не могу брать учеников, поскольку не прошел испытание и не являюсь Наставником. Уэ настаивал. Я спросил, почему это так важно для него и почему бы не обучить ребенка основам ветряной магии? На что мне ответили, мол, ин чертит в воздухе руны и творит непонятные вещи. Дед полагает, что его путь лежит в Гильдию. А что за вещи, спросил я. Линн начала перечислять. Притягивание острых предметов по воздуху, удерживание мелких камушков в подвешенном состоянии, исцеление мелких ран на теле животных…
– Достаточно, – остановил Нге. – Это задатки мастера, ты правильно оценил обстановку. Переходи к сути.
– Суть проста, – вздохнул Стиг. – Таланты мальчика не укрылись от глаз соседей. Горожане ни с чем подобным не сталкивались.
– А представители Гильдии? – удивился Нге.
– Это другое дело. Мы проходим специальное обучение в великом Трордоре. И то нас недолюбливают на юге. А ребенок, подвешивающий гальку в воздухе… В общем, это сродни магии ветра. Есть в Джандарагале один религиозный культ, его адепты называют себя едиными. Проповедники культа явились с западных окраин. И это учение набирает популярность.
– Единые? – переспросил Нге.
– Верят в Единого Бога, – пояснил Стиг. – И называют еретиками всех, кто допускает поклонение иным божествам.
– В Урхате тысячи богов, – фыркнул Нге. – Что мешает поклоняться всем сразу? Или тем, кто приглянулся больше других?
– Единые так не считают, – пожал плечами Стиг. – Они пугают простых людей посмертными муками и обещают небесное блаженство душам исправившихся. А чтобы исправиться, надо отказаться от многобожия и перейти в их веру.
– Ладно, я понял. А мальчик тут причем?
– Магия у единых тоже под запретом. В любых проявлениях. Это происки темных сил, как они говорят. Следует предать смерти всякого, кто колдует.
– Ты колдуешь, – улыбнулся Нге. – И ветряные маги.
– Верно. Но я – под покровительством раджи. Гильдию тоже побаиваются. А мальчик – это всего лишь мальчик. Кроме того, дед ина, будучи нанятым каким-то местным купцом, отвел от земель своего нанимателя суховей. Купец получил прибыль, продав хороший урожай специй. А его конкурент понес убытки. И так вышло, что конкурент дружит с предстоятелем единых.
– С этого бы и начал.
– В общем, семью невзлюбили. Что-то затевалось, слухи бродили по городу. Я сказал, что не возьмусь за обучение этого ребенка, но могу доставить его в Гильдию. Родители согласились и полезли за деньгами. Я отказался. Мы условились, что утром я заберу ребенка в свой скит, а еще через неделю, дождавшись попутного ветра, сяду на буер, идущий через степи в сторону Крондата. Уэ пожелал взять на себя дорожные расходы, и я согласился. Они ушли, а спустя несколько часов я узнал, что утром единые собирают мужчин своего прихода, чтобы расправиться с еретиками у ветряной башни. Этого я допустить не мог.
– Как же ты поступил?
– Вывел Косматку из подвала на рассвете. Облачился в свою амуницию. Запер скит и зашагал к северным окраинам. Помню, в тот день зарядил дождь. Сначала мелкий, водяная пыль висела в воздухе, а дома тонули в серой мгле. Сквозь эту пелену солнце не могло пробиться, так что обычный прохожий с трудом разберет дорогу. Городок, как я уже говорил, не отличается большими размерами. Приблизившись к хозяйству детей ветра, я осмотрелся, запоминая расположение построек. Я бывал тут неоднократно, но в тот день мне, вероятно, предстоял неравный бой. На пределе видимости возвышалась зловещая конструкция башни. Верхняя платформа была освещена масляным фонарем. Я заметил согбенную фигуру. Сомнений не оставалось – колдун призвал ливень, чтобы помешать фанатикам. Старик знал о том, что его семью намереваются вырезать. И надеялся, что ливень помешает единым собраться.
– А что с правителем города? – перебил Нге. – Почему он не вмешался?
– Среди единых много обеспеченных горожан, – пояснил мастер. – Сейчас это третий по популярности религиозный культ в Джандарагале. Но и с детьми ветра связываться радже не хотелось. Так что он решил постоять в сторонке, делая вид, что ничего не замечает. Пусть разбираются сами между собой – вот что он решил.
– Но ты решил иначе.
Стиг молча поднялся, подошел к очагу и снял с решетки закипевший чайник. Открыл крышку заварника и влил туда немного кипятка. Повернулся к учителю. На фоне камина четко очерчивался силуэт отступника.
– Да. Меня уже ждали. Ин был собран в дорогу, его снабдили заплечной котомкой, керамбитом и длинным шерстяным плащом с капюшоном на случай холодов. Родители мальчика подготовились – они знали, что на севере будет холоднее.
– Керамбитом? – удивился Нге.
– Вы же из Урхата, Наставник, – в голосе Стига прозвучала неуверенность. – И не знаете об оружии детей ветра?
– Я вырос на побережье, – виновато проговорил Нге, – по другую сторону горного хребта. Стыдно признавать свое невежество, но с детьми ветра я никогда не встречался.
Стиг кивнул.
И продолжил свой рассказ:
– Керамбит – традиционное оружие их народа. А еще – лук и копье. Некоторые воины пользуются арканами. Но керамбитам придается особое значение. Это символ. Их дарят своим детям перед расставанием, когда хотят подчеркнуть важность происходящего. Малыши играют с деревянными керамбитами чуть ли не с трех лет. Но мы отвлеклись. Я взял мальчика за руку, откинул полог, служивший семье дверью, и вывел ина во двор. Там уже собралась толпа.
Приблизившись к учителю, Стиг наполнил его чашку горячим отваром. Затем наполнил свою и поставил заварник на каминную полку.
– Их было не так уж много – тех, кто пришел убивать. Около двух или трех десятков людей, вооруженных, чем попало. В основном, катарами и чакрами. Но были и те, кто обнажил кривые тяжелые мечи. Трое освещали подступы к дому коптящими факелами – эти стояли под дровяными навесами, защищая огонь от ливня. Еще дальше собралась глухо рокочущая толпа. Старики, женщины, дети. Все, кто не возражал против этой показательной казни. Вперед выступил их лидер, предстоятель. Спросил, куда я веду это отродье. Через степи на Ливонский Хребет, ответил я. Никуда вы не пойдете, твердо заявил предстоятель, если потребуется, мои люди и тебя прирежут. Попробуйте, сказал я и затолкал парнишку обратно в дом. Они напали без предупреждения. Полетели чакры, пришлось воспользоваться руной щита. Что-то я успел перенаправить, так что двое фантиков упали в грязь. Предстоятель взмахнул рукой, и весь этот сброд устремился на меня. Пришлось нелегко, учитель. Косматка снес нескольких ублюдков акустическим воплем, остальные рассредоточились и стали нападать по двое-трое. Это был жестокий бой, я никого не жалел. Рлок носился среди дворовых построек и убивал пращников. Метательные клинки я почти не использовал – эти парни всё время отирались на ближних дистанциях. Приходилось валить их дуэльным и тычковым ножами.
– Остальное мне известно, – Нге оборвал поток подробностей. – Вы с Косматкой перебили не менее трех десятков человек. Поэтому раджа был вынужден выслать тебя из города и послать запрос на нового мастера ножей. В противном случае началась бы смута.
Стиг равнодушно пожал плечами:
– Вероятно, так и случилось бы.
– И что думаешь теперь?
– Я жалею лишь об одном, – мастер прямо посмотрел в глаза учителя. – О том, что предстоятель сбежал, бросив своих людей умирать. И я не смог перерезать ему глотку. Остальная толпа растворилась в дождливых сумерках. Словно и не было ничего. Я стоял под дождем, с лезвий стекала кровь и перемешивалась с грязью подворья. Слышались стоны умирающих. За одним из сараев мне почудилось чавканье… Потом я призвал рлока. Не прошло и часа, как тучи рассеялись.
– И ты привез мальчика сюда, – напомнил Нге.
– Как и обещал его родителям, – кивнул Стиг. – Теперь Внутренний Круг решит его и мою судьбу. Я готов к любым поворотам и ни о чем не прошу.
– Да будет так, – Нге поднялся и передал ученику пустую чашку. – Я услышал тебя и передам рассказ о случившемся братьям. Но ты должен знать, что Аэнаалы не призывали тебя на помощь – такова их версия произошедшего. Мы получили эту весточку от знакомого волшебника через фамильяра. В городе на тебя навесили всех собак.
На краткое мгновение Стиг погрустнел. Когда мастер заговорил, в его голосе послышалась горечь:
– Что ж, их можно понять. Теперь это вопрос выживания для всей семьи. Хотя, как мне кажется, проще уйти.
– Они так и сделали, – сообщил Нге. – Думаю, семья ветряного мага выигрывала время, необходимое им на сборы. В послании сказано, что единые сожгли башню и растащили всё ценное. Уэ и его клан отправились в путешествие налегке.
– Разумно.
У двери Наставник повернулся и хлопнул своего воспитанника по плечу.
– Не печалься, друг мой. Люди часто проявляют неблагодарность. Ты скоро привыкнешь к подобным вещам. Жди нашего решения.
И Знающий-на-Перекрестках покинул скит.
