Трущобы империй
Так что семь долларов на двоих в неделю, да плюс деньги за роли, это очень немного. Хватит, чтобы сравнительно прилично одеваться и питаться, откладывая пару-тройку долларов в неделю. Точнее, откладывать получиться только после того, как они с Фредом нормально оденутся, а до этого момента как бы в долги влезть не пришлось. Не то чтобы им остро нужна одежда, но они теперь в театре, а здесь именно по одёжке встречают. Пусть даже это второсортный театр Бауэри.
– Что закис? – Весело спросил его проницательный Фред, пихая в бок, – опять этим… пессимизмом страдаешь? Не стоит. Вспомни, как мы кочегарами плыли и поймёшь, что сейчас у нас всё очень неплохо.
Попаданец встряхнулся и весело потянулся, хрустя суставами.
– В самом деле, – хлопнул он друга по плечу, – ты меня подбадривай, если что.
Тот важно кивнул и очень серьёзно сказал:
– Я понимаю, что ты хоть и потерял память, но явно жил в куда лучших условиях. Вот тебе и кажется, что что-то не так, что скверно живём. Но вспомни Лондон, кочегарку… Не так уж и плохо теперь, а?
Потихонечку начали располагаться – благо, квартиры в настоящее время сдавали с мебелью. Так что в наличии имелся набитый водорослями, заметно потёртый кожаный диван, массивная двуспальная кровать, обеденный стол и полдюжины стульев, которые все до единого нуждались в ремонте. Стояла старая чугунная печка, а в кладовке обнаружились ещё и полки из плохо оструганных досок, да два медных ночных горшка, развеселивших Фреда.
– Нет, шикарно же живём, – восхищался он, – по горшку на каждую задницу! Я в переулках гадить привык, в лучшем случае с жёрдочки в выгребную яму, а тут такое богатство! Гля, они ещё с гербом каким-то. Не иначе, как от первых поселенцев остались!
– Богатство-то богатство, – пробурчал Алекс, живо представивший себе быт в таких вот условиях. Как посуду прикажете мыть? Готовить? Горшки эти… – Я пойду с соседями пообщаюсь. Нет, тебе пока не надо, вид… сходим завтра в магазин готовой одежды, тогда и представим тебя.
– Эт да, – печально согласился англичанин, оглядывая свои одёжки, – в таком виде только в Пяти Точках щеголять, здесь так только прислуга ходит.
Разгладив щёткой трофейную одежду и нацепив на лицо любезное выражение, Алекс начал обход соседей. Лестница с поскрипывающими ступеньками, узкий коридор, в который едва проникает свет из окошка в конце коридора, массивная дверь, постучаться…
– Здравствуйте, я ваш новый сосед из шестнадцатой квартиры.
– Здравствуйте…
Достаточно формальное представление, несколько удивлявшее людей, в этих кругах такое не принято. Но поскольку попаданец имитировал выходца из более высокого класса, то… надо.
Повезло в пятой квартире, пожилая старушка, миссис Швепс, оказалась словоохотливой и приветливой.
– Заходите, молодой человек, заходите, – радостно суетилась невысокая полненькая бабка, – гости у меня не часто бывают, сама выбраться на улицу могу не часто – ноги больные. Так что развлеките старуху.
Алексей не успел опомниться, как уже сидел за столиком и пил душистый травяной сбор с вкуснейшими печеньями. От миссис Швепс ощутимо пахло старческими болезнями и давно немытым телом, но попаданец не обращал на это внимания, привык уже. От самого не розами…
Заметив на стене вышитые салфетки с модными у немцев нравоучительными изречениями, парень перешёл на немецкий.
– Ох, – всплеснула старушка руками, – так вы тоже из наших?
– Немного, – улыбнулся Алекс, – одни предки из Уэльса, другие из Германии.
– А откуда? – жадно спросила старушка.
– Если бы я знал, – грустно развёл руками попаданец, – сами знаете, как некоторые властители… Одни своих подданных в солдаты продавали, другие – детей в колонии.
Здесь он ничем не рисковал, Германия сравнительно недавно прекратила быть лоскутным одеялом из нескольких сотен государств, владыки которых порой весьма вольно распоряжались судьбами подданных. Куда там России с её крепостным правом… там хотя бы за пределы страны продавать запрещали.
– Да, – вздохнула миссис Швепс, – моего деда так же в солдаты Георгу продали[32]… Но что ни делается, всё к лучшему!
Коснулись и проблем быта…
– Так ты Мопси найми, – посоветовала старушка, – они с мужем домовладельцем за порядком следить поставлены – двор там подмести, ступеньки ремонтировать. За это им жильё в подвале бесплатное, а зарабатывают тем, что жильцам прислуживают. Четвертак в неделю, чтоб убиралась у тебя, предостаточно будет. Но бельё стирать ей не отдавай, лучше китайцам в прачечную, здесь недалеко они устроились, в соседнем доме подвал арендуют.
Распрощавшись с гостеприимной миссис Швепс, Алекс спустился в подвал, где и проживала искомая Мопси, оказавшаяся немолодой, некогда миловидной негритянкой.
– Да, масса, – засуетилась та, – пойдёмте, я сразу уберу.
– Погоди.
Дальше парень немного поторговался с негритянкой насчёт обязанностей. Сошлись на том, что Мопси или кто-то из её многочисленного выводка раз в неделю убирают в квартирке, каждый день выносят горшки (ну не самим же!) и грязную воду. Ну и соответственно, носят чистую. Доплатив десять центов к четвертаку, Алекс получил ещё уголь с дровами, который туповатый муж Мопси будет заносить в квартиру по мере надобности. Оба деликатно опусти момент, что за десять центов в неделю попаданец получал не столько услугу, сколько топливо, которое семейная пара где-то подворовывала.
– Дёшево, – уверенно сказал Фред, выслушав новости, – хотя… Получается, что она за уголь маленькую цену выставила, потому как ты очень скромно с услугами запросил. Кто другой так и побольше бы за четвертак захотел – стирка там, ещё что. Порядочная негритянка, по совести поступила.
По совести или нет, а воду детвора им натаскала очень быстро, после чего попаданец впервые за несколько недель вымылся.
– Как же хорошо, – простонал он, одевая чистое бельё, – как заново родился. Теперь бы ещё вшей вывести…
– Точно из благородных, – вздохнул Фред, почёсываясь.
* * *Встали совсем рано, позёвывая и потягиваясь. Глядя в окно без занавески, за которым хмурилось раннее осеннее утро, Алексей зажёг керосиновую лампу. Печку растапливать не стал, несмотря на прохладу – всё равно выходить скоро, а уголь у Мопси хоть и дешёвый, но лимитированный.
Позавтракали консервами и пахнущим керосином кофе. А чем ещё, если на керосинке кипятили? Но к таким вот реалиям попаданец давно привык.
В девятнадцатом веке можно устроиться достаточно комфортно, но… деньги. Водопровод, канализация, поездки на конке,[33] услуги врача и многое другое – привилегии среднего класса.
Почистили зубы, Фред привычно плевался и ругался, для него эта процедура внове. Но лекции попаданца о гигиене сделали своё дело. Ходить с гнилыми зубами через энное количество лет англичанин не боялся – все вокруг такие. А вот зубной боли и зубных врачей… до истерики.
Взяв все деньги, пошли по магазинам.
– Ты помалкивай, Фредди, – привычно уже сказал Алекс, – делай спокойный и равнодушный вид, но молчи.
– Да понятно, – уныло сказал довольно-таки говорливый приятель, – ляпну ещё.
Фред заметно обтесался, но трущобы всё ещё проглядывали в нём, всплывая порой самым неожиданным образом. То словечко жаргонное брякнет, то подмигнёт барышне из приличной семьи, что в этом времени считалось крайне похабным. Впрочем, Алекс и сам не без греха.
Магазин готового платья располагался в Седьмом округе, а потому без претензий. Тесноватое помещение, пропахшее пылью, нафталином и лежалой тканью. Недостаток освещения, парочка деревянных страховидных манекенов, несколько деревянных голов со шляпами. Продавец такой же, бюджетный и пропахший нафталином. Видно, что некогда он знавал лучшие времена и имел претензии к жизни, но времена те закончились давненько.
Быстро подобрав Фреду относительно приличный костюм за шесть долларов, Алекс пояснил негромко:
– Ты ещё растёшь, дороже смысла нет.
Затем туфли за восемьдесят центов, набор сорочек, белья, ботинки, расчёска, носовые платки, носки… Полностью обмундировать друга встало в одиннадцать долларов, на что прижимистый англичанин только вздохнул еле слышно. По его мнению, деньги не предназначались для того, чтобы их тратили.
Их нужно откладывать, а потом, когда-нибудь… Дальше чем откладывать, фантазии Фреда пока не шли.
– Теперь на меня одежду присмотрим, – сказал Алекс немолодому приказчику. Тот окинул парня профессиональным взглядом и подкрутил ус.
– На вырост, как ваш нынешний костюм? – Вежливо, но с отчётливой долей иронии осведомился тот.
– Если только слегка, – равнодушно ответил попаданец, которого ирония не трогала. Он сейчас отыгрывает джентльмена, временно пребывавшего в затруднительном положении. Таких мнение обслуги не интересует. Насколько хорошо получается, вопрос отдельный… Но нужно же тренироваться?
Приказчик едва уловимо поскучнел… значит, игра попаданца прошла на ура… и удалился куда-то в подсобку, принеся через несколько минут костюм, слишком хороший для магазина в рабочем районе.
– Ношеный? – Моментально понял Алекс. Приказчик замялся на долю секунды, по лицу его пробежала сперва тень обиды, затем уважение перед понимающим человеком.
– Тоже актёр, – весело подумал попаданец, – пусть даже одной роли.
– Вы правы, – почти светски склонил голову продавец, – только между нами… Один юный джентльмен, обучающийся в Колумбийском колледже[34], опрометчиво наделал карточных долгов. Дело для юношей не столь уж редкое, все мы люди. Но он настолько стеснялся продавать ненужную одежду, что решил сделать это как можно дальше от тех мест, где могут встретиться его братья по кампусу.
Алекс рассматривал костюм и понимал – сейчас ему предложат раскошелиться.
– Двадцать долларов, – выпалил приказчик и тут же зачастил, – вместе с туфлями, они как раз должны подойти вам.
Неопределённо дёрнув челюстью, Алекс вроде как нехотя согласился на примерку и позволил себя уговорить. Ещё семь долларов на бельё, сорочки… А продавец разохотился, предложив ещё и пальто со шляпами. Всё та же история про задолжавших студентов, но скорее всего, приказчик просто промышлял скупкой краденного. А с этой одеждой вышел затык – для Седьмого района она слишком выделяется.
Даже если какой-нибудь газовщик или мясник способен купить одежду не по чину, то свои же не поймут. Покупатели, которые теоретически могли бы купить её, в магазины готового платья не ходят, только к портным… Оставалось надеяться на залётных вроде Алекса. Ему, как актёру, положено шиковать, а что шик несколько сомнительный, так и профессия такая же… Отсюда и цена, явно скромная для столь качественного барахла. Впрочем, скромной её можно назвать разве что относительно, после покупок в кармане Алекса осталось полтора доллара, на которые им нужно купить еды на всю неделю. Благо, хоть расходы на конку отменялись, театр Бауэри располагался по соседству.
– Встречают по одёжке, – сразу после выхода из пыльного магазина, сказал Алекс.
– Не завидую, – мотнул головой понимающий Фред, – ты эти деньги заработал, так что успокойся. Тем более актёром будешь, тебе одёжка хорошая нужна. А я… хм… я бы такое и носить не смог.
Алекс тихонько вздохнул… он тоже не очень-то, один цилиндр чего стоил.
– Ну что, – с наигранным оптимизмом сказал он, – теперь за продуктами и домой, обедать. А к двум в театр.
– Овсянка? – Обречённым голосом спросил Фред.
– Она самая, – жизнерадостно ответил Алекс. И почему-то на душе стало так легко, он наконец-то поверил – всё у него будет хорошо. Может, не сразу… но будет.
Глава девятая
Закупившись овсянкой, дешёвым хлопковым маслом и изюмом, парни отправились домой. Обедали нынче очень бюджетно, из еды помимо овсянки только несколько банок консервов, которые решили открыть, когда вовсе уж припрёт.
В долги решили не влазить, хотя мистер Вудфорт наверняка бы ссудил деньжат. Но тогда и отношение было бы другое… к чёрту.
Безо всякого удовольствия отобедав, отправились в театр. Рано, но при отсутствии даже плохоньких часов деваться особо некуда, лучше пораньше придти, вроде как знакомиться.
– Обалдеть, – негромко сказал Фред, сдвигая котелок на затылок, – куда как лучше Виндзорского, тут мы с тобой не прогадали.
– Не обалдеть, а восхитительно, – поправил его Алекс, улыбаясь еле заметно, – нам от жаргонных словечек нужно избавляться.
– Восхитительное здание, – послушно повторил друг, отзеркалив улыбку, – вроде бы видел его не раз, но когда… сам будешь его частью, это… иное.
Он не без труда подбирал слова, но ведь подбирал же! Выходец из низов в своё время посещал вечернюю школу[35] – очень убогую, где их учили читать, писать, считать и вбивали основы географии и истории, густо перемешанные с Законом Божьим и политинформацией на тему Величия Британии.
Фред оказался недостаточно одарённым, чтобы получить стипендию от какого-нибудь благотворительного общества на дальнейшее обучение. Такое бывало не слишком часто, но всё-таки бывало. Британии требовались мелкие клерки и приказчики, этакая прослойка между пролетариатом и джентльменами.
* * *– Рожа слишком продувная, – расстроено сказал приятель, рассказавший об этом ещё во время работы кочегаром, – нет у меня благолепного выражения. Иной молитвы шепчет постоянно, рожу постную делает. Так ли это… бог знает, но если при этом мозги и усердие имеются, то их обычно тянут дальше. Редко высоко, но в прислугу там, ещё куда… Кто поумней, делает морду кирпичом, да… здесь лизнул, там донёс… такие тоже нужны, этих порой в клерки берут.
– Да и ты вроде не дурак, – хмыкнул попаданец, сидевший на угольной куче, обхватив колени руками.
– Я-то? Не дурак, да папаша такой физиономией наградил… даже когда о чём светлом размышляю, со стороны поглядеть – ну чисто крыса замыслила что-то стырить. И эта… мимика богатая. Придёт какая благотворительница, все рожи постные делают… а у меня не получается. Даже если похабщины нет в голове, то всё равно… Там, где иной может улыбнуться уголком губ, у меня ухмылка выходит, да препохабная, другие нарочно такую не выдадут. Эх…
Фред затянулся и выпустил струю вонючего дыма через ноздри.
– Потом вроде бы выровнялся малость, но нет… репутация уже не та. Может, когда постарше стану, вылезу наверх… Хотелось бы, не век же на судах ходить, да в трущобах за место в ночлежке и миску похлёбки ишачить. Но в школах которых отбирают, тем попроще сильно, да…
* * *Алекс сильно подозревал, что интеллект у его нового друга повыше, чем у него самого. По крайней мере, всё новое англичанин схватывает налету, охотно учится, обладает редкостной интуицией и неплохими аналитическими способностями.
Да взять хотя бы, как он моментально схватил фразу попаданца Встречают по одёжке и понял всю подноготную. Бывший студент и сам достаточно хваткий… не то чтобы умный, а именно быстро соображающий, адаптирующийся. Но Фред ничуть не уступал, и это без нормального образования. Или трущобы тоже за образование можно считать?
Хм… с другой стороны оно и верно – иному и трущобы Школой Жизни станут, а кому-то и частная школа дальше таблицы умножения пройти не поможет. Встречал таких – пока родителя тянут, так вроде при деньгах и при должностях. А как только всё, так ой… даже удержаться на должностях не в состоянии без постоянной поддержки.
– Ладно, что стоять-то? – Прервал друг размышления, – пойдём, что ли?
Огромное здание театра с гигантскими колоннами ощутимо подавляло англичанина, но попаданцу оно почему-то напомнило классические ДК советского образца, разве что размер побольше. Да… по зданию театра хорошо видно, что некогда район Бауэри был очень приличным.
В само здание вошли легко и Алекс окинул фойе иным взглядом – уже не как посетитель, а как работник. Увиденное не слишком-то понравилось – мало того, что здание обшарпанное, так и аляповатые, грубо намалёванные афиши немного пугали.
Названия типа Кровь и любовь с пышнотелыми брюнетками и блондинками, и роковыми красавцами с ножами и пистолетами, говорили о том, что Шекспир в Бауэри не слишком востребован. Впрочем… после студенческого КВНа низшей лиги, да школьных постановок, в которых порой ставили редкостную ересь, его это не смущало.
– Милейший, – обратился Алекс к негру-служителю, – нам бы к мистеру Вудфорту.
Немолодой, очень худой чернокожий в засаленном сюртуке, не отреагировал, продолжив медленно мести пол.
– Милейший!
– Миста! – Подбежала молоденькая негритянка, иссиня-чёрная и мордашкой крепко похожая на обезьянку, – он глухой! Давайте я вас отведу.
Хмыкнув смущённо в кулак, Алекс согласился. Вертлявая девчонка в платье, которое когда-то явно носила барышня из приличной семьи, смотрелась забавно, но как-то нелепо. Одежда настолько не шла ей, что…
– Как обезьянка в платье, – тихонечко пробормотал он. Фред расслышал и хихикнул.
Шли долго, очень извилистым маршрутом.
– Специально, – тихо шепнул англичанин, – она нас повела, а мальчишка один куда-то сразу рванул. Наверное, предупредить мистера Вудфорта.
– Похоже, – так же тихо шепнул в ответ бывший студент, наклонившись, – птицы мы не высокого полёта, но это же театр, наверняка и сам антрепренёр поднабрался всякой театральщины.
– И раз, и два! – донеслось из открытой двери, – работаем, девочки!
Девочки-танцовщицы послушно выполняли свои номера. Балетом здесь и не пахло, по сигналу немолодой тётки с испитым лицом и явственно выделяющимися прожилками на носу, они делали несколько движений, после чего замирали. Из комнаты крепко пахло потом и мастикой для паркета.
– Да я тебе говорю…, – донеслось из-за угла и мимо прошли плотники, тащившие не струганные доски и спорившие о чём-то несомненно важном, добрую половину слов заменяя жестами и междометиями. Фред завистливо втянул носом, учуяв свежий запах спиртного и вздохнул, проводив их взглядом.
Судя по некоторым моментам, провели по такому маршруту, где они сталкивались с максимально возможным количеством работников театра. Вполне грамотное решении, после такого невольно проникнешься величием человека, который управляет такой махиной.
За роскошной резной дверью скрывалась такая же роскошная приёмная, метров пятьдесят, не меньше. Здесь работало аж три секретаря, усердно разбирая какие-то бумаги. К слову, попаданец в своё время крепко удивился, когда узнал, что профессия эта считается ныне исключительно мужской.
– К мистеру Вудфорту, – протараторила обезьянка, обильно жестикулируя и показывая на посетителей.
– Алекс Смит и Фред Колон, – представился бывший студент, чуть склонив голову, – нам на два часа назначено. Понимаю, что рано, так что если мистер Вудфорт занят, мы подождём. Так-то специально пораньше пришли, чтоб с театром ознакомиться.
– Эванс, – вяло представился молодой парень с бесцветным, каким-то серым лицом. Весь он каким-то выцветший и унылый, даже волосы казались присыпанными пылью, а серые глаза настолько светлы, что радужка едва не сливалась с белком. Внимательно осмотрев будущих актёров, он кивнул и как-то очень плавно скользнул в кабинет антрепренёра.
Через минуту секретарь пригласил их войти.
– Мистер Вудфорт, – поприветствовал его Алекс по всем правилам этикета, Фред скопировал его действия, но уже безмолвно и менее ловко.
– Алекс! – Весело отозвался антрепренёр, моментально показывая власть, – входи! Извини, что я так бесцеремонно, но в моём театре мы практически одна семья.
Парень вежливо улыбнулся и промолчал, краем глаза оглядывая кабинет. Вот всегда интересно было… зачем такие помещения нужны? Власть показывать?
Вдвое больше приёмной, кабинет заставлен книжными шкафами, какими-то стеллажами с непонятными безделушками. Висели афиши и театральные костюмы, чучела животных, ружья и сабли на стене… Эклектично и явно призвано давить на психику как богатством, так и примитивным раздёргиванием внимания. Вон… даже Фред повёлся, стоит с открытым ртом и крутит головой. На актёров, у которых в большинстве своём психика не слишком здоровая, должно и вовсе убойно действовать.
Но у попаданца иммунитет – одна из подруг матери, живущая по соседству, в девяностых торговала турецкими и китайскими тряпками на местном рынке. Вкуса у неё не наблюдалось, да и денег не то чтобы очень… а показать богачество хотелось. Ну и воспоминания наверное, не без этого. Так что квартира была заставлена дешёвыми, но очень броскими сувенирами из Китая, Турции, Египта и Индии.
Вудфорт встал из-за стола и зарокотал что-то хорошо поставленным голосом, выдерживая нужные паузы и интонации. Видно, что человек и сам когда-то играл, причём неплохо.
Ничего конкретного антрепренёр не говорил, фразы такими же раздёрганные, как и его кабинет.
– … вот этого бобра мой приятель добыл, – тыкая в некачественно сделанное чучело. – Флинт, из ТЕХ САМЫХ Флинтов.
И тут же…
– Да, служебные обязанности будут немного шире, чем написано в контракте. Ну вы же понимаете, одна семья, выручать иногда придётся…
Не давая ответить, антрепренёр схватил Алекса за локоть и развернул его к афише на которой с глупым видом таращилась на зрителя пышнотелая брюнетка с приоткрытым ртом.
– Мисс Белби играла, до чего талантливая! Замуж потом вышла, какая потеря для искусства…
Вудфорт журчал и переливался, умело играя голосом и интонациями, прикасаясь то к локтю, то к руке или плечу. Он напомнил Алексу опытного пользователя НЛП, но парень закалён жизнью в двадцать первом веке и не поддавался. В отличии от Фреда… у того аж ниточка слюны изо рта потянулась.
– Поражён вашим актёрским дарованием, – со смешком сказал Кузнецов, кланяясь слегка, – а мой друг в полном восхищении.
Антрепренёр бросил на него острый взгляд и хохотнул. Дескать, ну не получилось… чего уж там.
– В молодости по глубинке поездил, – доверительно сказал он, взяв Алекса под локоток и наклоняясь к уху, – ну вы знаете, все эти чудодейственные эликсиры для пейзан[36]…
Ещё бы не знать… бывший студент и сам некогда числился аж в нескольких сетевых структурах, распространяя косметику и прочую ерунду. Лишь бы копеечка капала, мать помочь не сильно могла, а на стипендию и прокормиться-то не получалось, даже на повышенную.
Попытки заставить Алекса взять на себя дополнительные бесплатные обязанности антрепренёр оставил.
– Давай-ка пройдём на сцену, посмотрим, – и окинув взглядом Фреда, добавил, – ах да… ты тоже с нами.
На главной сцене шла сейчас репетиция, но Вудфорт достаточно беззастенчиво согнал актёров, давая новичку выступить.
– Быть иль не быть…, – начал Вудфорт и Алекс продолжил читать бессмертный монолог хорошо поставленным голосом, представляя Высоцкого в знаменитой роли, и как бы повторяя за ним. Когда он закончил, то некоторое время в труппе царило молчание, потом Саймон Вудфорт сказал тихонечко:
– Браво, – и вся труппа зааплодировала. Алекс раскланялся, подмечая – кто и как аплодирует, кто как при этом гримасничает… Важный момент, именно сейчас можно понять, как они относятся к новичку.
Потом стоящий с кислой физиономией мужчина с сильно загримированным лицом театрального красавца и вяло хлопающий, может натянуть улыбку и начать восхищаться талантом. Но пока можно увидеть актёров без прикрас. Разумеется, не все выдадут истинные чувства, но можно понять хотя бы, кого точно стоит остерегаться.
Некоторые, к слову, хлопали вполне искренне. Алекс прекрасно знал, что восхищение может быть искренним. Особенно если это актёры второго плана… или женщины… Словом – те, для кого он не являлся конкурентом.
– А нашу пьесу? – С интересом спросил антрепренёр, дав ему листы, где расписаны роли. Бегло прочитав их, парень кивнул понятливо.
– Да, всё ясно. Кого попробовать?
– Давай… Джима, Благородного Разбойника, монолог с его девушкой.
Вперёд вышла миловидная женщина с тонкими чертами лица, возрастом сильно за тридцать, что хорошо заметно вблизи.
Алекс представил себя типичным гангстером из Пяти Точек – из тех, кто претендует на некое благородство, таких там хватало. Дескать, он борец и защитник… борец за право переложить деньги из чужого кармана в свой… И защищать своё право на такие действия от всяческих недостойных…
– Что же ты, Мэри, – начал он, шагнув к партнёрше, на ходу закладывая правую руку за отворот сюртука. Та отвечала, играя по его мнению очень уж… как рыночная торгашка, решившая изобразить принцессу. Впрочем, играли-то здесь как раз для таких… так что молодец баба, всё по уму.
– Недурно, – с некоторым сомнением выразился антрепренёр, на что Главный Красавчик труппы явственно фыркнул и отвернулся. Вудфорт покосился на него и вздохнул…
– Мольера принесите…
Сыграл Алекс и несколько сцен из комедийных пьес.
– Ну… всё ясно, – пожал плечами антрепренёр, – если Шекспира или кого из классиков будем ставить, то на главную роль непременно Алекса. Наши пьесы, местные… не слишком убедительно. Неплохо, но недостаточно выразительно. Нет понимания местного колорита.