Сила Веры. Роман

Из динамика радиоприемника доносились слова песни группы «Звери» с довольно оригинальным музыкальным сопровождением. Чуть ли не впервые Вера Орлова стала вслушиваться в текст.

Самым ненавистным в приготовлении «Селедки под шубой» для Веры была, собственно, разделка сельди. Можно было, конечно, купить селедку в баночке, порезанную на кусочки, но это было уже не то, селедка в таком случае была уже обработанной, зачастую в масле, что уже было полным отступлением, по мнению Веры, от классического рецепта традиционного домашнего блюда. Так как готовила она этот салат не чаще двух раз в году, на новый год и на 8 марта, то помучиться было можно, учитывая, что теперь у нее появился пинцет для косточек. Как говорится, мыши плакали, кололись, но продолжали есть кактус.

Решили собраться с одноклассниками в честь двадцатипятилетия окончания школы. Обычно это делали в кафе или ресторане, в этом году желающих набралось не более десяти человек, поэтому Вера предложила собраться у нее.

Вера Орлова была разведена и к своим почти сорока двум годам у нее уже была вполне взрослая дочка девятнадцати лет, которая переехала жить к своему парню. Места в квартире было предостаточно. Раскидали меню по всем участникам тусовки. Вере поручили сделать ее фирменную «шубу» и горячее, так как плита была, собственно, в квартире, остальные салаты, закуски и десерты должны были принести еще три девочки и три мальчика, в недалеком прошлом, сроком в четверть века. Мясо и все необходимое завезли мальчишки заранее, чтобы Верочка не таскала тяжелых сумок.

Вообще, в классе у них было поначалу больше тридцати человек. К восьмому классу количество учащихся поубавилось, мальчишки ушли, кто в «Суворовское», кто в «Нахимовское» училище, некоторые девочки тоже покинули школу, выбрав для себя некоторые специальности, в которые было разумнее погружаться с уже неполным средним образованием, например, в медицину и кулинарию.

Ловко раскладывая кусочки селедки, очищенные от косточек, Вера уже сама не замечала, как в такт подпевала исполнителю. «Быть му-му-му-др-е-е, до-до-до-до-бр-е-е…» Она была довольна своей работой, селедочки оказались жирненькими с икрой. Вера убрала рыбные отходы и сняла перчатки. Теперь можно собирать слои и ставить салатик пропитываться. Она надела новые перчатки и достала из холодильника четыре лотка с заготовленными ингредиентами: натертой картошкой, морковкой, свеклой, и мелко порезанным и вымоченным в маринаде репчатым луком. Осталось почистить и потереть яйца.

С тех пор, как они разбежались с Мишкой, прошло три года, Женька тогда училась в девятом классе, ее сильно «плющило», причем, не то, чтобы она кого-то любила больше, но почему-то, когда отец нашел себе другую и ушел из семьи, Евгении показалось, что в этом была виновата ее мама Вера, раз папа предпочел её другой, значит в маме было что-то не так. Женька стала грубить Вере и постоянно в чем-то обвинять мать. В какой-то момент Вера буквально приперла дочь к стенке и серьезно поговорила, предложив, переехать к более успешному папаше с молодухой, раз мама у нее такая неудачница. Женя попыталась навести мосты с новой семьей отца, но оттуда веяло, скорее, арктическим холодом, чем желанием общаться.

Михаил сказал, что будет аккуратно перечислять сумму на дочь каждый месяц, попросил не подавать на алименты. Вера повелась на эти благие речи. В сухом остатке за два года до совершеннолетия, папаша принес ей один раз в конверте пять тысяч рублей, несколько раз перевел бывшей супруге по полторы тысячи на карту, как-то предложил дочке приехать к ним и выбрать кое-что из гардероба его молодой супруги вещи, которые она больше не носила, делая акцент на слове «брендовые» и «капсульные» вещи. Потом были постоянные отговорки, что зарплату задерживают и еще что-то тому подобное. А еще чуть позже папа Жени стал молодым папашей, в его новой семье родился сын, ну, теперь-то было точно ясно, что он откололся навсегда.

Вера Орлова была очень рачительной хозяйкой, она умела правильно распределять средства, чтобы, и вкусно питаться, и чтобы дочь не чувствовала себя обделенной, раз уж папаша оказался таким обманщиком. Как говорится, жена может сколько угодно быть ненавистной и надоевшей, но какое это имело отношение к совместным детям? Повзрослев и приведя свои мозги в порядок, Жене в какой-то момент стало дико стыдно и неловко перед матерью.

– Мамуль, прости меня, пожалуйста. Я совершенно не понимала, что лепила тебе. А теперь я точно знаю, что все в нашей семье держалось и держится на тебе. Вот уже три года мы живем вдвоем, а я ничего не заметила, кроме того, что в нашей квартире стало больше места, – дочь обняла мать и сделала вид, что урчит, как ласковый котенок.

– Я знала, что ты у меня – умница, пережили болезни роста, идем дальше, полет нормальный, – Вера погладила дочь по голове, – кстати, как у вас с Димой?

– Нормально все, он предложил мне переехать к нему, он как раз снял новую квартиру. Я сказала, что должна подумать, – Евгения внимательно посмотрела на мать, – с одной стороны, можно, конечно, переехать, а ты? Ты же останешься здесь совсем одна, – Женя поджала губы подковкой.

Вера улыбнулась. Ей было приятно, что дочь думает и о ней тоже. В любом случае, выбор должна была сделать именно Евгения, а там уже будет видно, что и как.

– Котенок, мне очень приятно, что ты думаешь обо мне, но моя жизнь уже прожита, надеюсь, наполовину, у меня есть ты, я была замужем, возможно, я еще устрою свою личную жизнь. Поэтому, если ты считаешь, что готова жить самостоятельно, надо переезжать. Дима мне нравится. Надо пробовать. Деньжат подкину, еды тоже, забегайте. Главное, учись, получай образование, – Вера чмокнула дочку в щеку.

– Мамочка! Спасибо тебе. Ты так все складно объяснила, что теперь я точно знаю, что надо переезжать. Придется приобщиться к готовке. Научишь? – Женя прищурила глаз.

– Да, о чем речь? Ко всему привыкнешь и приспособишься. Все мы такими когда-то были, главное, если есть желание, все обязательно получится. Иди, собирай вещи, Димка, небось, заждался твоего заветного «я согласна», – и Вера снова прижала к себе дочку.

С 15-ти часов 4 февраля 2017 года входная дверь квартиры Веры Орловой, не успев закрыться, открывалась снова. Однокашники один за другим заполняли уютное жилище. Стол на кухне тоже был наполнен пакетами, коробками и коробочками. Накрыли стол. Саня Пархоменко, слывший джентльменом, принес красивый букет хозяйке квартиры, Вера поставила цветы в вазу. Она припоминала, что классе в пятом очень нравилась Сане, в те годы высшей степенью проявления внимания и чувств было дернуть за косичку или оглоушить портфелем по голове. Косичек у Веры не было, а Пархоменко, видимо, был уже тогда хорошо воспитан, поэтому после уроков он брал портфель Веры в руки, и тащился следом за ней.

Все собирались за столом. Как будто бы и не было этих двадцати пяти лет, все были бодры, веселы, подтянуты. К возрасту 40+ все из присутствующих находились в прекрасной кондиции, да, конечно, следы времени были заметны, в основном, на головах мужчин, но это было скорее достоинством. В остальном, все были в отличной форме.

В классе была традиция собираться раз в пять лет. Предыдущая встреча была в 2012 году в ресторане «Алые паруса», присутствовали почти все. А в нынешнем году многие заболели, у кого-то просто не было настроения. Собрались всемером, это тоже было гораздо лучше, чем не собраться вовсе. По первому бокалу решили выпить «Шампанского», Коля Клюквин элегантно извлек пробку из бутылки, и не менее элегантно разлил шипучий напиток по бокалам.

– Ну, друзья-товарищи! За встречу! За нас, за самых стойких. И за тех, кто не пришел, бывает, будем надеяться, что на 30 лет соберемся по-взрослому, – зазвенели бокалы.

Вера сделала глоток и вдруг тревожно посмотрела на Саню Пархоменко.

– Саш, про Витю нет ничего нового? – все резко замолчали и тоже устремили свои взору к Александру.

– Пока нет, Верочка. Его жена теперь живет с другим, несмотря на то, что Витьку не нашли ни живым, ни мертвым. Родители умерли. Информацию получить теперь практически невозможно. Будем надеяться, что он все-таки вернется, и мы еще выпьем с ним за нашим дружным столом. Хотя прошло уже четыре года… – Саня нехарактерно залпом допил игристое и поставил бокал на стол. На его виске запульсировала вена.

Все затихли и стали молча накладывать еду в тарелки. Но не спросить про это Вера не могла. Саша был одним из самых близких друзей Виктора. Вера училась с Витей в МГУ на историческом факультете, сначала они вместе работали на кафедре, потом Орлова ушла в декрет, а когда вернулась обратно, то выяснила, что последний год Виктора в стране практически не наблюдалось. Да и после декрета они как-то стали редко общаться.

Виктор Пожарский был одержим своей профессией. После окончания университета он плотно занялся направлением Центральной и Южной Америки, изучением, так называемых доколумбовых цивилизаций, уникальный мир, известный нам величественной архитектурой, апокалиптичным календарём и экзотичной религией.

Всем известные майя, ацтеки и инки, но это были далеко не единственные цивилизации Нового Света. На сегодняшний день известно о существовании нескольких десятков коренных высокоразвитых американских культур, погибших как после прибытия европейцев, так и задолго до «сгоревших» с остальными в пожаре конкисты.

Наиболее крупные из них – цивилизации Чибча, Чавин, Чиму, сапотеки, тольтеки. Народы жили на разных участках континента, могли отличаться языком, культурой, социальной организацией, политическим устройством и уровнем научно-технического прогресса.

Также на севере существовали сотни племён коренных американцев – чероки, алгонкины, пауни, апачи. Они находились на стадии родовой общины, занимались земледелием и охотой. Торговали они как друг с другом, так и с более развитыми цивилизациями континента.

Вся эта тема затянула Виктора еще на четвертом курсе, что его, как лучшего студента уже тогда включили в состав научной экспедиции. Ему даже посчастливилось встретиться с отечественным ученым, Юрием Кнорозовым, которому чуть ли не единственному в мире удалось расшифровать письменность майя.

Пожарский настолько был поглощен этой темой, что, когда у его друзей старшие дети пошли в школу, ему было совсем не до каких-то семейных дел и хлопот. Он учил испанский, португальский, латынь, просиживал днями в библиотеке. По уровню полученных знаний, Виктор был уже сравним с мировой величиной. Его приглашали на симпозиумы, его научные работы изучали студенты и аспиранты по всему миру, в 35 лет он защитил кандидатскую диссертацию. Защиту пышно отметили в кругу семьи и близких друзей, мамина подруга, тетя Зоя, привела с собой свою дочь, Маринку. Витя с удивлением осознал, что Маринка уже не тот мелкий ребенок с кудряшками и огромными голубыми глазами. Свершилось чудо, Виктор Пожарский обратил внимание на женщину. Обе мамы говорили об этом только шепотом, боясь спугнуть.

И к великой радости обеих семей, буквально через месяц дружбы, Витя с Мариной объявили, что подали заявление в ЗАГС. Практически сразу после свадьбы, в положенный срок Марина родила сына Ваню, буквально через полтора года еще дочь Машу. Вроде бы, все шло как нельзя лучше, дети подрастали, Виктор работал, писал статьи, ездил по конгрессам и симпозиумам, платили ему хорошо, семья ни в чем не нуждалась. А через полгода после рождения дочери, Виктор собрался в путешествие в Мексику. Темой путешествия было «21 декабря 2012 года» – год окончания календаря майя. Пожарский считал, что он, как никто другой, обязательно должен побывать там именно в этот день. Это была частная поездка, а не научная экспедиция, какие бывали ранее. Виктор забронировал билет до Мехико, до Теотиуакана, где он собирался остановиться в начале поездки, было всего 40 километров. Так как в тех краях лично им был исхожен практически каждый квадратный сантиметр, в планы входило посетить всего несколько знаковых мест и благополучно вернуться домой где-то 30 декабря 2012 года. Чтобы всем вместе в кругу семьи встретить новый, 2013 год. Но с тех пор про Виктора больше никто и ничего не слышал.

– А кто-нибудь общается с его семьей? Саш, ты же его лучший друг, – очень пристрастно спросила Ира Сомова.

Пархоменко, прожевав что-то вкусное, ответил.

– Пока была жива мама, общался. Её не стало 2 года назад, она очень тяжело переживала пропажу сына, я очень старался поддержать ее, как мог. Заменить Витьку было невозможно, по определению.

– Но его как-то искали? Делали запросы? Не мог же человек пропасть в никуда? – Сомова не унималась.

– Ир, ты такая интересная, конечно. Просто ответов на эти запросы не приходило. Он же поехал частным порядком, отель, где он остановился, дал ответ, что такой гражданин там был зарегистрирован, но в номер не вернулся. – Саша сжал виски ладонями, – это же другая страна, экстремальные условия, а вдруг он сорвался со скалы, кто его найдет? – Александр, промолвив это, резко замолчал и перекрестился. – Чур-чур, я верю, Витька жив, не мог он так просто сдаться, на сто процентов уверен, что не мог.

– Ребята, дорогие мои, давайте не будем грустить, грусть и уныние – это тяжкий грех. Давайте выпьем за Витьку, за нашего Пожарского, чтобы он поскорее вернулся, – Коля Клюквин налил всем и все, как один встали, – за Витю, чтоб он был здоров. Витя, мы ждем тебя!!!

Все молча выпили. Вера как-то сама была не рада, что начала этот разговор, но и молчать по поводу Вити тоже было бы несправедливо. В декабре сравнялось четыре года, как с радаров исчез Виктор Пожарский. Не стало его мамы, которая не чаяла в нем души, а Маринка, которой, бесспорно, было сложно одной с двумя малолетними детьми, умудрилась найти себе мужчину, с которым они съехались. Их квартиру с Виктором, и квартиру матери Маринка сдала, появилось еще некоторое количество денег. Как потом выяснилось, если от мужа нет вестей более года, то жена вправе подать на развод. Так она и сделала, они поженились с Валерой, буквально месяц назад они обзавелись общим ребенком.

– А кто-нибудь к Маринке заходил? – снова продолжила допрос с пристрастием Ира Сомова.

– Да, я ей иногда звоню, – решительно ответил Пархоменко, – сейчас у них все хорошо, они расписались с ее Валерием, месяц назад у них родился сын. Такие дела.

– Да, обидно конечно. Обидно за Витьку, – Ирка всхлипнула, – как вы считаете, как Марина должна была поступить?

Все повернули головы к Сомовой.

– Знаешь, Ир, ты будешь знать, как поступишь в этой ситуации, только тогда, когда сама там окажешься, не дай Бог, – стала защищать Марину Ольга Иванова, – и Витьку жалко, А Маринку? Девчонка у них полугодовая осталась, когда Витя пропал без вести. Тяжело и страшно.

– Тут судить нельзя, еще мама умерла, Маринка ее хоронила, между прочим, – в один голос, перебивая друг друга вступились Олег Шевченко и Танька Чиркова.

И Вера вдруг вспомнила свою студенческую жизнь, Витьку, отличника, красавца, полиглота. У нее совершенно не было никаких чувств в отношении Пожарского. Витя был другом, товарищем, они до ночи сидели в библиотеке и рыли первоисточники, Витька натаскивал ее по испанскому. Потом на такси провожал домой, передавал с рук на руки родителям. Верины родители в Вите души не чаяли. А потом Вера познакомилась с Мишей, и там закрутилось, и завертелось. Витька как раз поехал в первую студенческую экспедицию. А, может быть, не уехал бы он, все было бы по-другому, хотя сейчас, кто и что мог сказать по этому поводу.

Вера налила себе воды, сделала глоток и посмотрела на одноклассников.

– Да, согласна, нельзя никого судить и никого ни в чем обвинять. Но, мне кажется, если бы я оказалась в такой ситуации, я бы еще продолжала ждать, – Вера заплакала.

Первый сон Веры Павловны Орловой

Ночью Вере приснился какой-то многосерийный сон. Сначала она увидела себя в детстве: лето, деревня, они с братом в поле, яркое солнце, голубое небо, никаких проблем и забот. Бабушка такая еще молодая, добрые глаза с лучиками морщинок вокруг, дома всегда пахло пирогами и ванилью. Несмотря на всю простоту обстановки, порядок бабуля поддерживала идеальный, все скатерти, накидки на подушки и постельное белье, все было кипенно-белого цвета, накрахмаленное и идеально выглаженное.

Глажка белья у бабушки была целым ритуалом. Она до конца своей жизни не признавала электрических утюгов, хотя в дом свет был проведен сразу после войны, и в хозяйстве у нее имелся утюг со шнуром на случай, когда уже будет совсем невмоготу. Но обычно она гладила старинным утюгом, доставшимся ей от ее бабушки, который она обычно нагревала на плите или зимой в печке. У нее был не самый массивный утюжок и со съемной ручкой, чтобы она не нагревалась при нагреве самого основания. Глажка была неспешной и размеренной, торопиться ей было некуда, она пела песни, создавая неповторимую атмосферу в доме. Так как материалы были исключительно натуральными, то особенно заморачиваться насчет температуры глажки не приходилось, у бабули на этот счет уже сформировалось чутье, она точно знала, сколько времени надо нагревать утюг, чтобы его тепла хватило на определенное количество изделий.

Жизнь летом в деревне была занятной и чудесной, казалось, что это никогда не закончится. Вера вспоминала, что совсем не хотела становиться взрослой, как многие ее подруги, ей так нравилось быть задорной и беззаботной девчонкой, что понимание того, что ей скоро придется за все отвечать самой, приводила ее в уныние и она старалась об этом не думать.

Потом картинка сменилась на морское побережье, когда Женьке было года три. Они втроем: Вера, Миша и Женя, молодые красивые, загорелые. Мишка учил Женьку плавать, она барахталась в воде и смешно фыркала. Был момент абсолютного счастья, совершенно не хотелось покидать это состояние. Вере тоже казалось, что это никогда не закончится. Они брали катамаран, сажали Женю в спасательном жилетике посередине на пластиковое сидение, и вдвоем крутили педали. Зарулив подальше от берега, Вера и Миша по очереди спрыгивали, чтобы поплавать в прозрачной водичке, потом они оба покидали свое плавсредство и сажали Женьку в надувной круг. Счастья ребенка было не описать, она так радостно хохотала, ей было тепло и уютно со своими родителями, ласковое море мерцало бриллиантами, отражая в себе теплое южное солнце. Казалось, что это тоже будет всегда.

В третьей серии появился Витька Пожарский. Они после второго курса поехали на археологическую практику в Зарайск, на Зарайскую стоянку, древнейший археологический памятник эпохи верхнего палеолита на территории Московской области. Как раз в 1994 году там были возобновлены раскопки, видимо, несмотря на всю разруху в стране в начале 90-х, у кого-то из главных в голове «щелкнуло», что все-таки надо открывать не только «Макдональдс».

Поселили студентов в каком-то бараке, видимо, на этом месте когда-то был колхоз. К этому времени колхозные поля заросли бурьяном, работа закончилась, люди из деревни перебрались в город. Это не пугало молодых людей, им было интересно заниматься своим делом, ребятам нравилось общаться друг с другом. Несмотря на отсутствие бытовых условий, как таковых, поездка была шикарной. Витя, как обычно, был лидером и локомотивом. Он точно знал, где и как надо копать, предварительно им было «перелопачена» тонна материалов по данной тематике. В своей профессии Виктор был только таким, и никаким иначе. Более одержимого на курсе было не сыскать. Его сокурсникам нравился такой подход, потому что, в основной массе, таких энтузиастов не наблюдалось, в принципе, и всем было достаточно удобно работать на подхвате у Пожарского. У него уже был заготовленный план действий, каждому было выдано задание. Вере, у которой был красивый почерк, поручалось все записывать, чтобы сдать предварительный отчет, потом, конечно, планировалось все напечатать либо на пишущей машинке, либо на принтере, если повезет. В те годы принтер дома был большой редкостью, если только подсунуть огромную по размеру пятидюймовую дискету секретарю на кафедре, но тут надо было еще добывать шоколадку не ниже «Вдохновения», что в ту пору тоже было большой проблемой.

В самую жару ходили купаться на речку, вода прогревалась и по температуре вообще не отличалась от температуры воздуха. К концу пребывания на этой археологической практике в коллективе сформировалось три парочки, которые впоследствии даже поженились, две пары, правда, быстро распались, но одна, к великой радости всех друзей, существовала и поныне, поразив всех тем, что они стали самыми молодыми бабушкой и дедушкой на курсе в 40 лет.

Ночью купались голышом. Девчонки плели себе сарафаны из камыша. Вера иногда ловила на себе взгляды Виктора, но ей казалось, что это были просто дружеские взгляды надежного товарища и преданного друга. Таким Орлова всегда и считала Пожарского. Дальше поцелуя в щечку на день рождения и 8 марта у них не заходило. В общем-то, в этом не было потребности, они просто дружили и постигали свою науку. В этом сне Витя показался Вере особенно красивым, загорелое обветренное лицо, горящие глаза, энергия и оптимизм просто били фонтаном. Им было по девятнадцать, эту поездку Вера помнила до мелочей, тогда ее тоже не покидало ощущение абсолютного счастья, очень хотелось сказать: «Остановись мгновение, задержись, ты – прекрасно!» И Вера была твердо уверена, что так будет всегда.

Вера проснулась и вздрогнула, она не сразу поняла, что это был сон. Все было настолько реалистично и ярко. Приснилась бабушка. Вера улыбнулась, они были очень близки, бабушка всегда понимала ее, жалела, когда бабушки не стало, Вера в одночасье стала взрослой, бабушка была ее последним мостиком, который связывал ее с беззаботным детством. Она встала с кровати и выглянула в окно, выпал снег, еще вчера ничто не предвещало, действительно говорят, что, когда снится покойный родственник или близкий человек – это к перемене погоды. Захотелось кофе и что-нибудь съесть. Несмотря на вчерашнее изобилие на столе, затолкать в себя Вера смогла совсем немного, аппетит пропал и было тревожно.

Решила сварить кофе в турке, по-старому, так, чтоб размолоть свежих зерен, чтоб аромат молниеносно окутал всю квартиру. «Интересно, к чему приснился Мишка? Витька-то, понятно. Нет-нет, он обязательно должен быть живым. Снег – это бабушка». Вера потрясла головой и заставила дурные мысли отступить. Орлова налила себе чашечку ароматного кофе, достала из холодильника кусочек вчерашнего «Наполеона», который испекла мама Ольги Ивановой, ох, домашний «наполеончик». Откусив кусочек, настроение сразу стало улучшаться. «Господи, хорошо, когда есть друзья и близкие люди. Хоть и не видимся годами, а собрались, и вот, как будто вообще только вчера был выпускной вечер».

Раскачиваясь на облаке нежных и приятных воспоминаний, Вере все же пришлось спуститься на землю, потому что зазвонил телефон, произошло это как-то внезапно и неожиданно, она почему-то считала, что в воскресенье позвонить ей может кто-то только по очень важному поводу, с мамой и папой она обычно созванивалась во второй половине дня. Кто бы это мог быть? Неужели нельзя было просто написать в мессенджере. Вера взяла в руки смартфон, на экране отобразился абонент «Миша». «Что ему надо в 10 утра в воскресенье? Пусть идет гуляет с наследником или везет супругу на шопинг. Не буду брать, нет настроения. Если что-то срочное, напишет». Вера улыбнулась и уже была готова просто отложить телефон в сторону, но снова вспомнила про сон и про Мишку, который так нежно обнимал ее в нем, как они брызгались морской водой и бегали вдоль берега. «Ладно, уломал бесхарактерную».

– Алло! – Орлова сухо и безучастно приняла звонок.

Михаил Орлов напротив был мил и любезен, как никогда.

– Верочка, привет. Не разбудил? – прямо, чувствовалось, как он подпрыгивает и радуется тому, что бывшая жена подошла к телефону. Странно сейчас звучит выражение «подойти к телефону», раньше к нему действительно надо было подходить, и в прямом смысле снимать трубку. А теперь этот чудо-аппаратик всегда был с тобой, и снять трубку можно было одним пальцем. О, времена, о, нравы!