Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Добавить отзывДобавить цитату
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
МОСТ
Бородачи пузаны – малышняГуляем во дворе нарядных ясельЛепечем и пузыримся: ня! ня!Визжит как смерть! – упал и нос расквасилВлез на горшок величие храняВсе девочек исследует – мамасикОбиделся: не поняли что – классикДым! шоры! обезьянник! злоба дня!Когда иду я через Крымский мост —Стальные фермы – балки вперехлест —Заклепки в два ряда – стальные шляпки —Весь в солнце – над рекою – в пустотеТеряя чешую монетки перья тряпкиЗавидую высокой простотеЦВЕТЫ С ОКРАИНЫ
Вьюном ефросинья вся в желтых цветочкахУ ржавой трубы где труха и кирпич —Мильон срамокашек… пук лапушек сочныхИ скромный лиловый иван-ильичХлион и валерия – белые точноДвиженье души – все равно не постичьИ чемпиоза – махроза мистич-ческая – вся в клопах и окантах барочных!Собрать эту живность и нечисть в канавеДомой принести и поставить на столПринюхайтесь к этой любви и отраве —Как будто здесь чистили рыбу и жралиАрбуз пили пиво газету марали —И кровью и спермой букет изошел!БЕССТРАШНАЯ
Памяти Нади Эльской
И плоти-то в ней не было почти —Одна улыбка. Смерти что за пища! —Пронзительные светлые глазищиА вот о н а возьми и предпочтиСпоткнулась и лежит на полпутиА там весной как соловьи засвищутЕе покойный Цыферов отыщетИ скажет: «Есть надежда… не грусти…»Искусство лезло в парки и в квартирыБульдозеры корежили картиныИ коршуном над паствою – Оскар…Соратница! пьянчужка! анархистка!Ты – с нами! мы – с тобой! мы здесь! мы близко!Вот только б тебя Генка отыскалЖИВЫЕ И МЕРТВЫЕ
При получении извещения с черным крестом из Праги
Мой тесть Гуревич Александр ДавыдовичИ музыкант из Праги Глеб ЕрохинСолагерники – что вы там навиделись! —И снова вместе – тени духи вздохиИ собеседник мой пожалуй с виду лишьЕще вполне – он мертв – и ухо в мохеА если жив ему не позавидуешь —Кариатида вымершей эпохиНо в памяти живет и ходит ПрагаВ глазах блестит предательская влагаКак бриллиант весь мир омыт в апрелеВон Федоров идет по тротуаруС ним – Цыферов… И эту знаю паруКто умер тот живой на самом делеВСТРЕЧА
Памяти Юло Соостера
Был автобус – ехали к ЮлоБыло бледно ветрено и тонкоБормотала старая эстонка —Их глаза что лед или стеклоБыло море ласковей теленкаЛес сквозил что аиста крылоИ шоссе куда-то вверх вело– М е т с а к а л м и с т о о – наша остановкаСвечи на земле – на мокрой хвоеПламя белое стоит как неживоеПозабыл я, ты в каком ряду?Все что первым – жизнь насквозь – заметилЧем сквозь холст – в порыв бумаги бредилТак и знал что я тебя найдуУРАЛ ЗИМОЙ ПЯТИДЕСЯТОГО
Сугробом кровля – овощехранилищеС зарей приводят женские бригады —Штаны платки бушлаты и заплатыВнизу темно и скользко – запах гнили ещеЗато попеть позубоскалить радыВсему научат в лагере: училище—А эта блядь откуда еще вылезла? —Глаза блестят и губы виноваты—Скучает дура по тебе траншея! —Из-под тряпицы тоненькая шея —Картофелина вроде пророслаВверху белеют смутные окошки…Возились двое на горе картошки —Да это ведь любовь у ней былаМНЕ 12 ЛЕТ
Весь встрепанный и потный со двораВбежал: отец!.. И сразу тихо сталоИз темных рук бумага выпадала —И той бумаге не было концаОн плакал половиною лицаНад Витебском над мятой похоронкой —И горе вдаль веревочкой – воронкойЗакручивалось – дымная дыраУстами – всеми звездами крестамиОтец рычал хрипел: «Будь проклят Сталин!»Обмолвился?.. Ослышался я? да?Не Гитлера винил он в смерти сына…Пусть жжет вас пламя Страшного Суда! —Да керосина больше! керосина!ВОРОНА
Оказывается не чуждо чувство юмораи птицам. Вот – бросаю палку пуделю —Палка перед ним как живая прыгаетпо асфальту. Ранний октябрьскийиней выбелил траву кусты. Оттудаза нами ворона следит с любопытствомЛохмушка радуясь гарцует, перехватываябелыми зубами толстый прут крошитБросаю снова. С элегантностью пантерыворона низко проносится над пуделемопережая подхватывает палку – выронилав притворном ужасе: «сыр выпал!» – тот кидаетсяВдруг сообразив оскорбленно заливается лаемОна смеется клюв беззвучно разеваяПОЭЗИЯ ЗЕМЛИ
«Поэзия земли не знает смерти» —Счастливая земля и небо Китса!Перелистаешь, так и екнет сердце:Двадцатый век – последняя страница?Там чудище в тумане черным чертитА здесь в березняке – и снег и птицыИ слышно как деревьям лето снится…Опомнитесь! замрите и не смейте!…что графоман я понял по затылкуПоставил абрикосовой бутылкуИ высыпал на стол орехов грецкихДень остывал – дышалось в КоктебелеИ так хотелось «плыть и плыть без цели»Под ровный гул стихов его – советскихСОНЕТ ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ
Здесь воздух весь – полынь – и небо птичьеПотеки лавы, камень как наростКто растолкует мне косноязычье? —И отчего возник незримый мост?Над Коктебелем ярче сфера звездЯвился дух – знакомое обличьеСпала под легкой тканью БеатричеВоробышком – так осторожно несОн огневел – и все во мне дивилосьНасквозь – гора и моря полосаПриблизился – невероятно вырос…Зрю: виноградом сердце на ладониОн дал вкусить свой дивный плод – Мадонне —И я проснулся в горе и в слезахНИКИТСКИЙ САД
Славе Лену
Никитский сад – твой камерный театрЗдесь все деревья – духи и актерыВсе гонишься за призраком который —В зеленый бархат… В дырочку следят…Ты сам для них – и дух и экспонатСпускаясь к морю ты уходишь в горыГде – гул аплодисменты разговорыГде – Горького и Невский и МонмартрЗдесь все отрепетировано, даже —Твоя фигура на вечернем пляжеИ горы декорацией висятЧто там мелькнуло – чайка ли?.. собака?..Когда себя сыграем как спектакльПусть занавесом нам – Никитский садСОНЕТЫ-89
ДЖОЙС
Ты Гамлет, Клинк. А море как трюмоБык выбривал с усердьем подбородокВнизу в подвал с каким-то невозмоОмфал… Ку-ку!.. зеленый луч коротокПлан Дублина – и Трои – и настрояСуп из цитат – сплошное недовеФантастика такая в головеХоть торт лепи из главного герояСуть всех вещей – я жду – куда-то деласьНе прячь глаза и не… – Эт видит Деус! —Он растянулся навзничь в острых скаСобачий лай… Игрушки сэра Лута —Песок и камни – вечная минута —И ночь полусознания близкаПРИШЕСТВИЕ
1Между Самарией и районом КапотняГде в песках коптит всегда факел нефтиТрубы крысы стражи и хрущобыВстретило Его человек десять прокаженныхИ когда Он приблизился к ГородуМЫ ИДЕМ СЕМИМИЛЬНЫМИ ШАГАМИЕсли верить милицейскому протоколу«Анна не отвечала. Кондуктор»(Бабеля арестовали утром на даче)На недавнем пленуме Верховного СоветаБыло преимущественно без осадковОт 16‐го микрорайона до метро ВАРШАВСКАЯОдного по правую, другого по левую сторону… И посыпались кубики в белое небо2—Галактика! Амон и царь Египта…Все звезды – да! – кто – светом, кто – звонкомИ первой вышла женщина из лифтаКоторую слизнуло языкомТемно и стра на складе заводскомВстают и бродят… А туман? а взрыв-то?Тряс мальчика… глаза открыты… жив? да?В лесу тянуло страхом и дымкомИ столп пороховой в пустыне выросСвершилось! – нам сквозит Христос – ОзирисОткрой окно – там стекла сотряса…В палатах продолжаются дебатыЖдут призраки компьютеры солдаты…Отсрочка вам еще на полчасаБИБЛЕЙСКИЕ СОНЕТЫ
1Не Ты ли дал красивые перья павлину(Нет речь не идет о годах войны и голода)Он оставляет яйца свои на пескеЗаведующему ювелирным магазиномНе Твоей ли мудростью летает ястреб —Группа военачальников и пропагандистовОн смеется над опасностью и не робеетОбвинений направленных против директора баниВот я ничтожен – что могу ответить Тебе?Он восстал против насилия – он воссталАфродитовый червь из отряда кольчатыхБыл общим родственником но не входилПриговорен к высшей мере но не призналИ успокоил его Господь в земле его предков2Можешь ли ты из пучины выудить левиафана —Черная полоса проходит через глазДиаграммой реальных розничных цен —Почернеть от забот но справить субботуКто может отворить двери лица его? —Где находится скользкое анальное отверстиеВ завершенье проекта Госплана – над скатертьюОн горит золотым семисвечникомКрепкие ляжки его – великолепие царства!Грызущие ротовые части кузнечикаПистолет – пулемет системы Дегтярева!Вопреки широко распространенному мнениюЗа простои вагонов мы платим валютой и кровьюС тех пор как существует еврейский народДИАГНОЗ
Директора наших новых форм и объединенийЕдинственные между двукрылыми отличаютсяКонкретными фактами неоправданных проволочек —Крылья их прозрачны, жужжала белыеОни питаются кровью – и опираются лапкамиНа самые широкие слои современного обществаЛичинки их напротив насыщаются различнымиПроспектами и премьерами в благотворительных целяхОбладая возможностью демократического выбораСамка кладет 12 штук сравнительно больших яицВ комиссии подкомиссии – щели пола и пыльные углыНа очередном заседании народные депутатыВыкрикивали с мест – многие вели себя некорректноОт чесания воспаление и зуд только увеличиваютсяПОРТРЕТ АННЫ КАРЕНИНОЙ
(с усиками)Она слышала звуки шагов по его кабинетуВысокая трава мягко обвивалась вокругВпечатление мрака при потухшей свечеОна боялась оставаться одна теперь«Вы но не я» – сказала она оборачиваясь«А хорошо! очень хорошо» – сказал он сам себе«Уехал! кончено» – сказала себе АннаИ подошла к трюмо чтобы увидетьГлядя на тень вагона на смешанный с углемКакое-то неприятное чувство щемилоСолдаты брякнули ружьями, арестантыБлестящие казавшиеся темными от ресницПриближение поезда… Эта радость избавления…Усики над вздернутой губойРАЗНОЕ ОБ А. С. ПУШКИНЕ
Заходил Пушкин, он пробегал«Московский европеец», «Идеал», «Трактат о висте»Вспомнил что у Гете МефистофельПрозрачные намеки на отчужденностьОдного не доставало счастью ПушкинаОна выпучила на меня свои большиеМы заметили уже что неумереннаяНичего не смыслящему в конспирацииПушкина убили, непростительнаяЧто касается нападок КюхельбекераПациент все слабее. КасторовоеЯ пошел на квартиру ПушкинаВ синем фраке с золотыми пуговицамиКамышовую желтую палку, у которойДЕТЕКТИВ
Полицейский комиссар с аппетитом докончив филеНа сиденье лежал фотоаппарат «лейка»Наконец заключенному передали записку—Я не убивал ее! не убивал!.. – Вообще-тоВолшебство солнечного дня яркие цветыЯ лежал уставясь в черную пустотуВ одиннадцать часов после короткого разговораСерое небо казалось ползет по крышам—Скорее! Там убили человека! Ничего не понимаю—Помоги мне погрузить тело в багажникИ перерезал горло ему чтобы не кричалНаконец убийца (своего рода акт милосердия)Приканчивает их выстрелом в головуСуровая деловая женщина за пишущей машинкойБОДАЛСЯ ТЕЛЕНОК
Упорнее всего Твардовский и редакция —Кричал и разговаривал причем на разные голосаСвобода! Легкость! Весь мир обоймиВероломное нападение в мирной обстановкеСпускаясь по мраморной лестнице и думая о другомМой архив и сердце мое терзали жандармские когтиСистема навесных железных коридоровВся Москва перепрятывала куда-то самиздатВо дворе на солнце заколачивали ящикиИ опять я перепрятывал в дальнее УкрывищеВо всяком случае Лакшин не задохнулсяВидел же Иосиф сон и поведал братии своя —Такую одинокую женщину с тараканами и кошкойДух истины – его же мир не может приятиГОДОВЩИНА ОКТЯБРЯ
Барабан под окнами – сразу всех перебудил«Вставай вставай кудрявая Москва моя»Забежал во двор поссать – а там еще стоит в парадномЖена моя проснулась злая – внизу шел Кировский районШарики флажки и плакаты С КЕМ ТЫ ГОРБАЧЕВ?Неверие и все-таки возможность решить проблемуКемеровскую область оставили без бензинаА Керенского нет! Вот черт – сбежалЭтих молодых людей – им выкручивали руки —Зашвыривали в автобус другие молодые людиА цензура мой сонет – зарубили сволочиНа экране телевизора – залитая алым площадьИнфузории шевелятся в капле дождевой водыПрочитал же Шампильон иероглифы ЕгиптаДЕТСТВО
В некотором царстве в тридевятом сорок пятом…Здесь бомба упала – во всех домах вылетели стеклаУ хирурга смягчились и потеплели глазаКакая она путанная эта Венеция – искать тутТот спал – лицо укрыто марлей – на головеСхватили во время облавы… Куда везут? На тот свет?Английская борзая глядела и шумно дышалаДали мне колпак и стали толкать: иди мол домойВыменяли теткину шаль на водку и черняшкуОт Совинформбюро: после длительного сопротивленияМы стояли в снегу перед чернеющей часовнейМы шли и шарили глазами подростки – я и ОскарНа углу Садово-Самотечной и КотельническойКонь оборотился ершом и бултых в водуМОСКВА КОНЦА ВЕКА
Фантастика – Москва и москвичи:То лысина, то сталинское что-тоПрохожие громыки криворотыБровасты леониды ильичиСпаси меня Господь и научи!Постреливают… По ночам охотаА то идут танкетки и пехотаПронизывают улицу лучи…Днем – смурь толкучка – плоские затылки —Не люди а какие-то обмылкиЯ сам под мышкой свой кочан несуМерцая нитью поезда – в столицу —Убить ограбить затеряться скрытьсяВ полях Таганки в Кунцевском лесуИЗ АЛЬБОМА
Фото: на холме желтый дом с белой колоннадойФотография учеников колледжа – третий слеваЛюбительское: с девушкой на фоне чего-тоОн и еще кто-то в комнате – угол окнаФото на документ: выпучил глаза как рыбаФото: не похож на себя – голый весь в мылеТот же вид – другой ракурс – пьян или не по себеФото с закрытыми глазами – убит или притворяетсяПереплыв: какие-то люди поджидают у садовой оградыДорожка в парке – солнце – вот-вот появитсяКрупно: лицо – мельканье – ладонь лезет на объективГде? Кто снимал? Почему во мне напечатлелось?Чья жизнь? Чья смерть? Втоптан в глину брелок с ключомФотография смуглой девушки с белыми волосамиГОЛЕМ
Столпились на кладбище плиты – кричат и молятсяРаби Лев достал из кармана четыре свечи – и зажег их…собираться в гетто группами – в пятого стреляют—Я – авир! я – огонь! я вдохну в глину жизньВойска 2‐го 3‐го и 4‐го Укр. фронтов стремительнымСтальные звенья – о брусчатку Вацлавской площадиПомнишь я купил тебе блестящую зажигалку—Ты маим – вода! сделай семь кругов слева направоОколо тысячи иностранных корреспондентов…и тысячи лебедей шумно поднялись над ВлтавойКолонна тяжелых танков на большой скоростиСлава Богу ЦК не сумело справиться с ситуациейПрага ты держишь во рту кусочек пергамента…когда солнце высветляет в тумане твои ступени — ГрадчаныМЕЙЛ-АРТ
Плавая пряной приправой в суперискусствеЮккер ел свой Бекон и запивал игристым РаушенбергомВ это время Рей Джонсон и Шозо Шимамозо с азартомРазделывали тушу коровы – все в крови и навозеПетер Костерман из Ганновера – бокс 26. 44И Ры Никонова из Ейска что само по себе фантастичноОн ей послал свой бокс и двух псов-боксеровОна ему – свое «ры» пенсне и бородкуШозо посылаю мимозу твоим шизоидамДжонсон посылаю тебе Рея – смотрите не подеритесьИз Австралии – пакет: в нем – Москва и ПекинВесь мир из себя выворачивается – опоздал – он уже наизнанкуИз конверта сыплются зеленые человечки – Господи!Кто-нибудь! пришлите мне отпечаток большого пальца БогаПАРИЖ
Оскару Рабину
Люблю Париж – с утра он пуст и чистПод тентом стулья расставляя ловко(Туристы – собирается массовка)Гарсон свистит – скучающий артистКвартал Марэ лилово-серебристНа заднике – дождь брызнул – растушевка —Античный хлам – блестящая дешевка«Макдоналдс» вылез как из‐за кулисПо вечерам – теней и света драма —Мысль Эйфеля и думы Нотр-Дама —В аквариумах – розы и амор…Но в сущности Париж мочою пахнетА над Монмартром – призрак в небесах – нет!Белея куполом сверкает СакрекерЭТО ВСЕ О ПАРИЖЕ
В щеголеватых кафе арабы и негры как домаМосква просто разваливается на куски асфальтаВ Иванове – Вознесенске из окна гостиницы глядяЗа трамвайным кругом – овраг и конец светаМне снилась Европа – в подвале поют эмигрантыГолоса за дверями – репетиция в сельском клубеШел я к станции полем – посвистывали птицы – светалоДоисторический пляж и взбесившийся желтый ЛаманшИ снова литература: эклектика восьмидесятыхСолнце уже перешагнуло наискосок в комнатуГосподи! прости – постоянно обрываются связи – моя винаКак быстротекущие ручьи которые черны ото льдаЦеловались на скамье возле памятника РублевуВ длинной шинели стараясь на нас не глядеть… Это всё о ПарижеСОНЕТ
Синела даль, синели: луг и лес,Гладь озера сверкала, словно сталь…Сирень в цвету, а тополь уж белес.Жгут хворост. Полдень. Солнце. Гарь.В саду мальчишка на березу влез,Ломает ветки. И еще деталь:Во рву пропойца, над ним лазурь небес —А он – обшарпанный, небритый, как сизарь.С ним рядом пёс. Зовут его Пострел.Сожрал блевотину и тоже захмелел.И вдруг завыл навзрыд, не по-собачьи…Таков пейзаж, где я живу на даче.Муж на работе, комната-тюрьма,И скука, скука, хоть сходи с ума.РУНДАЛА
(1984)
ПОЭМА
у т р о м – воспоминаниеЖивыми были мы когда-тои на фронтоне герб и датаМы только выглядим музееммы тьму таим и страхи сеемвошли и в камни и в картины —и самый воздух развратилии смотрим окнами на свет —лукаволикий барельеф / менуэт (в воздухе как бы слышатся звуки поцелуев — прищуренные глаза и улыбка в ямочку) д н е м – посетителиОскорбляя фрески вазы даже мебель пошлым видомпо дворцу гуляют стадом бестолково-деловитымОтошел – и сразу пусто – из проема смотрит герцоги со стен – глаза улыбки… чуть не выскочило сердце! (треск рвущегося полотна) в с у м е р к а х – табличка МУЗЕЙ ЗАКРЫТОкна синей… Тишина просыпаетсяЖемчуг в шкатулке пересыпаетсяВидят их в сумерках после закрытия…Оконная штора идет на смотрителяИ старый губами жует – беспокоитсяКрасавица! – белая роза у поясагордая шейка копною парик —взглянет надменно: что ей старик! —и шарфом обвеет его равнодушнокоторым когда-то была задушена (постукивание костяшками о стену) в е ч е р о м – когда идешь и пугаешься собственных шагов За окнами чернеет – там розарийвдруг явственно пахнет могилой в залеи потолок простертый бурной фрескойблеснет какой-то гадиною мерзкойПрочь! – пробует рука перекреститьсяно с потолка слетает тень как птица —сбивает крест (свист) в п о л н о ч ь – сонУснул укрывшись кофтой реставраторна подмостях… Здесь в общем сыроватоВ газетах шебуршанием крысинымпо лицам пробежало – по картинами задрожало в зале клавесином — х о з я е в аСпит беспокойно дышит реставраторПробили ангелочки хрипловатоИ слышно как подъехала каретаСо всех сторон съезжаются кареты!Дом освещен богато: море света!Крик ржанье щелканье кнута из кабинета — х о з я е в аДве девочки – две бледные лолитыглядят как запрокинулся небритый… и снова этот следователь – берет за книгой книгубрезгливо перелистывает… Отца увозят в РигуКаркнул ворон Берия! Крикнул барин Бирон!Сгинь ты серый вурдалак! Уходите с миром х о з я е в а(хриплое дыхание нездорового человекапереходящее в мучительный храп) п о д у т р о – рассказ очевидцаПриехали затемно. Свадьба из РигиДевчонки дрожат от ночной холодрыгиУ ворот моторы: притушены фарысмех разговоры – протопали в залыНочь гуляли пили и еще осталось…Лысый композитор почти Раймонд Паулссел откинув фалды – и желтый клавесиндребезжащим звуком к танцам пригласилРундала Рундала – дом как рундуквыдуло кружево мятый сюртук…Из стены означилось платье с треном длинным —то ли тленом то ли нафталином…В погребе лезет рука из колодца…Кувшин развалился и выдал уродца…Из пепла в камине – фигура без слов —встает итальянец и к танцу готовРундала Рундала – смотрит жених:странные гости да сколько же их!С высохшей мумией пляшет приятельА этот в камзоле – похоже он спятил —почти не касаясь… почти как на льду…но раздевает у всех на виду!Фарфоровой куклою стала невеста —вдруг оба исчезли… куда – неизвестноЖених докажи что и ты не монахне огородная крынка в штанахГлазами смеется зовет незнакомкаСхватил – кисея – в кулаке ее скомкалк ней наклоняется – там между ногв темной пещерке блестит огонек…Фу! – и погас… Тьфу! – и развеял…Балдеет жених постепенно трезвеяТяжелеют веки – светлыми глазамиуставился наш Янис на свечу – на пламяВенецейский столик а на нем – СТОЛИЧНАЯВот и получилась компания отличная…Но к рассвету пламя стало шевелитьи старый реставратор спешит себе налить…Течет из горлышка в стакан – и падает из рук…Рундала Рундала… Дом как рундук…Тук-тук-тук тук-тук-тук тук-тук-тук тук (постукивание костяшками пальцев по дереву стола) н а р а с с в е т е – трезвеющее сознаниеНичего луна не освещаетбелая – так только для близираСвет в себе и тени совмещаетитальянский циркуль маска лираПроступает на заре громадаздания свободно и капризноа за ней видна громада сада —и луна в углу стоит как призракВот идет и сам о двух персонахв воздухе так четко нарисованМолодой Растрелли стоить началПожилой весь план переиначилЖизнь прошла – и в этом промежуткепугалом глядит необитаем…Только мы как не своем рассудкес криком над руинами летаем (карканье духов)СТИХИ ДЛЯ ПЕРСТНЯ
(1979–1980)
Поскольку все, что в мире существует,Уйдет, исчезнет, а куда – Бог весть,Всё сущее, считай, не существует,А всё несуществующее есть.Омар ХайямГОЛОС
1В труху истерлось, в пыль смололось…И лишь один в пустом домуЖивет чужой и страшный Голос.Прислушиваюсь я к нему.2Сам по себе я был еще с утра:Мне завтракалось, думалось, читалось.Я весь разъят! Я – пепел! Я – дыраОрущая!.. Просвечивает хаос…3Язык, печенка, селезенка —Я вынут весь, один костяк.Сквозь эту ветошь ярче солнцаО, Господи! сверкаешь как!КУВШИН
1Кусок ноздреватого серого хлебаИ глиняный – черный от света – кувшинИ небо, оно помещается слева,А мы – перед э т и м. И мы не спешим.2Земля и море – облака —В огромном глиняном сосуде…Бегут машины, ходят люди.И зреет персик – мысль о Божьем Чуде.3Твое вино давно смешалось с морем.Но вот со дна берут тебя, несут…Я, как и ты, кувшин, пустой сосуд.Мы оба пятен времени не смоем.ХРАМ
1Загажен пол. Верстак, малярный хлам,Яйцо, бутылка… Свет ложится скупо.А там вверху – и день и шорох там —Там весь из крыльев дышит купол.2Я был разграблен. Был товарным складом.Я был сортиром, холодом и смрадом.Но даже взорван будучи, тем самымНе перестану быть Звездой и Храмом.3Кто строить самого себя привыкТот знает План и Дисциплину.А Время так упорно месит глину.Что даже глину превращает в Лик.РИСУНКИ
Илье Кабакову
1Не мотыльком, не завитком —Изображу Тебя квадратом,Салфеткою, воротничком,Где чист до хруста каждый атом.2– Что это?– Синусоида.– А кто это?– Скорей всего, животное какое-то.3Точка. Тут, где поставил, стой.Нет, она вырастает, катится…Ах, всего засрала каракатицаНе чернилами – грязью густой!4А жизнь – такая скользкая тварюга:Все б выплеснуться, выпрыгнуть, уйти…Но кроме смерти, видно, нет путиСознанию из замкнутого круга.5Есть в пуговке малой отверстие вкось,Куда я однажды нырну на авось.Блескучий и звонкий – не добрый, не злой,Душа моя – рыбка, я стану иглой.6Когда кругом все морщится и мнетсяОт скрытых мук, мне чудится и мнится:Земля и небо – бледная страница.И Твой рисунок скоро разорвется.7*ЗАРОДЫШ
1Я слеп и глух – невозмутим.Я бог и дух – и я один.Я – без начала и конца…Мой светлый мир – внутри яйца.2Я сложен весь конвертом,Я принял позу йога.Еще я – в лоне Бога,Но скоро стану смертным.3Я чувствую, что знаю все заранее.Но страшно – распадется этот мир!И новый мир войдет в мильоны дыр!..Рождение как умирание.4Кто я? крокодильчик? черепашка?Может быть, какая-нибудь пташка? —Я еще не знаю. Но спасибо,Понял я, что я уже не рыба.5Я сыт. Мне влажно и тепло.Но ощущение прошло —Я голоден, мне холодно и худо…– Эй, кто-нибудь! Как выйти мне отсюда?ЭКСПОНАТ
1После блуда, после пьянкиЯ сижу в стеклянной банке.Листья, солнце – все глядят!Я – печальный экспонат.2Не знаю я, куда мне кинуться.В себя ли что ли опрокинуться?Нет, даже дохлую собакуНе брошу я в такую бяку.3Жизнь, свободу – все отрину! —И уйду к вещам в витрину.Рядом с мыльницей пустою.Знать хочу, чего я стою!СТИХИ, КОТОРЫЕ НАПИСАЛ БЫ МОЙ УЧИТЕЛЬ ЕВГЕНИЙ ЛЕОНИДОВИЧ КРОПИВНИЦКИЙ, ЕСЛИ БЫ БЫЛ ЕЩЕ ЖИВ
1Я весь во власти ощущений скверных:То мебель падает, то стены налезают.Я вижу вас отлично, Генрих.Я вас не вижу – вижу сквозь – и за – и…2Я все же прожил восемьдесят шесть.Измученный себе сказал я: будет.И если т а м еще чего-то есть,О, Господи! – пусть ничего не будет.3Яеще смогу водки выпить.И знаете, о чем я думаю:Я вам напоминаю мумию,А мне – что вы, что весь Египет!4Мне кажется, реальность как бумага,Что стоит только руку протянуть —И можно небо синее проткнуть.Но ведь на то нужна еще отвага.5А если т а м еще одна ловушка —И в вечности ловушек без числа:И плоть, и дух, и спор добра и зла…Но я же не под скальпелем лягушка!6Я жил – довольно, мыслил – много.«Дай отдохнуть»,– прошу теперь у Бога:«Останови дыхание мое».Скорей, скорей в твое небытие.Авторизация