Попала, так попала, или Невеста для двоих

Глава 5. Ванная

Неужели гостеприимства Ладислава хватило не только на то, чтобы уступить мне свою спальню, но и на то, чтобы переодеть гостью?

Ну держись! Я тебе покажу, как лапать спящих девушек!

– Убилась? – с радостной надеждой в комнату ворвалась Верена.

– Не дождешься, – автоматически ответила я, а она захлопнула рот и уставилась на меня как на чудо заморское. – Смотри, какая смелая стала, – подходя ближе, осторожно заметила. – Неужели ночь в хозяйской спальне так подействовала? Так не успеешь заметить, как вылетишь оттуда, – она присела на бортик и взяла тот же флакон, который я уронила.

– На своем опыте знаешь? – я не удержалась, чтобы не съязвить, хоть и обещала себе поменьше говорить, побольше слушать.

– Любимый запах хозяина выбрала, – Верена покачала головой и сделала вид, что не расслышала моих слов. Кажется, она сама не знала как можно себя вести со мной. – Долго ты еще собираешься копаться? Только тебя ждут! – воскликнула она и окунула меня головой в воду.

Я сначала подумала, что решила утопить, и принялась брыкаться, в результате чего служанка оказалась мокрой с головы до ног, но продолжала усердно тереть мне голову.

Она скребла меня до тех пор, пока волосы не начали скрипеть, а скальп болеть. Только после этого оставила в покое и подала большое полотнище ткани.

– Вытирайся, нечего сырость разводить! – брезгливости в ее голосе было столько, словно увидела раздавленного таракана. Хотя, как по мне, Мелисса выглядела вполне привлекательно, но, видимо, не для всех.

Когда, растеревшись до красноты и завернувшись в это же полотнище, я вернулась в комнату, на кровати уже лежало пышное черное платье.

Длинная черная юбка с небольшими черными воланами, стянутыми черными бархатными бантами. Длинные глухие рукава, закрывающие половину кисти и неожиданно глубокое декольте, правда, прикрытое черным кружевом. Под черным бархатом оказалось и белье – тонкая рубашка, достающая до бедер и панталоны с кокетливыми оборками.

Ох! У местных мужиков, наверное крышу сносит при виде этих оборок, ведь заканчиваются они чуть ниже колена, в то время как из–под подола юбки не видны даже туфли.

– Ну и чего застыла, как статуя? – недовольно фыркнула Верена. – Расчесывайся побыстрее, да я корсет зашнурую.

Глава 6. Ладислав. Невольный стриптиз

Она права, стою тут и пялюсь на платье, как баран на новые ворота. Еще заподозрит что–нибудь. Я взяла что–то похожее на щетку и подошла к окну, чтобы волосы быстрее просохли.

– Совсем весь разум растеряла! – всплеснула руками Верена. – Куда же ты, дуреха, потащила хозяйскую щетку для одежды? Отдай сюда! – и выдернула щетку, едва не оторвав руки.

– Я головой ударилась, еще не все помню, – промямлила я под насмешливым взглядом служанки.

– Ладно уж, стой, расчешу, – смягчилась она. – Я же говорила, что ты неумеха. Толку от тебя, меньше чем от младенца.

Кажется, Верену вполне устроила моя глупость.

Больно дергая, она расчесывала мне волосы, а я стояла у окна, обдуваемая теплым ветром.

Внизу раздались голоса, и я опустила глаза – прямо под окном, Ладислав, весь в черном, словно ворон, отдавал приказы негромким ровным голосом.

– Надо отрастить такую гриву! – недовольно воскликнула Верена и больно дернула, когда щетка в очередной раз запуталась в волосах. Я невольно вскрикнула, а Ладислав поднял глаза и остолбенел.

Мне–то что, я на пляже и более голая появлялась, а вот для него, бедного, это, видимо, оказалось откровением.

Я кожей ощущала, как его взгляд ощупывает мою, вернее Мелиссы, шею, плечи, едва прикрытую тканью грудь.

Он не шевелился, я тоже. Он смотрел вверх, я вниз, но взгляды пересеклись, и по спине прокатилась холодная волна.

Я невольно передернула плечами, а Ладислав вздрогнул и резко отвернулся.

– Чего ты дергаешься? – из–за плеча выглянула Верена, увидела хозяина и заголосила: – Бесстыдница! Нагишом, да перед мужчиной! Вот попадешь к Нечистому!

Нечистый – это дьявол что ли? И чем грозит попадание к нему?

Я как раз из тех людей, кому закроют двери в ад, сказав, что там только приличные люди, и мне в их обществе делать нечего.

– Чего же стесняться? Мы ведь провели эту ночь вместе, – тряхнув почти просохшими волосами, словно невзначай обронила я. Уж больно хотелось осадить зарвавшуюся нахалку.

– Бесстыжая! Еще тело хозяина не остыло, а ты уже в постель сына переметнулась, да еще и хвастаешься?!

Верена хотела схватить меня за волосы, но промахнулась и зацепила укутывающую меня ткань. Дернула, полотнище послушно скользнуло к ногам, а Верена попыталась меня исцарапать. Пришлось перехватить ее руки и, уже отворачиваясь от окна, я почувствовала скользнувший по спине взгляд Ладислава.

– Что скажет хозяин, когда я пожалуюсь ему на тебя, – мешая служанке исцарапать себя, прошипела я, и Верена отступила.

– Дрянь блудливая.

Она едва не сплюнула на пол. Удержал, наверное, только толстый ковер.

– Одевайся, чтобы я не видела твое бесстыдство!

На этот раз я решила послушаться и нырнула в рубашку, после чего натянула панталоны. Жутко неудобные, но стрингов здесь не водилось. Что буду делать во время месячных, если доживу здесь до них, старалась не думать.

Изо всех сил, а сил у нее было немало, Верена затянула корсет так, что я еле могла дышать. Видимо, платье было рассчитано немного на другие размеры и повисло на мне, как на вешалке, только грудь соблазнительными холмами просвечивала сквозь кружево. Даже сама залюбовалась.

Верена тем временем грубо закрутила волосы на затылке, перевила их черной бархатной лентой и, закрывая лицо, прикрепила вуаль.

Глава 7. Прощание

Преисполненная достоинства Верена вышагивала впереди, я за ней. Так мы прошли по длинному коридору. По пути постоянно попадались перевязанные черными лентами букеты белый лилий. На фоне затянутых стен, завешанных темными тяжелыми гобеленами, они производили гнетущее впечатление, впрочем, соответствующее печальному событию.

Мы шли, а я думала, что здесь используют в качестве освещения? Если свечи, как у нас в стародавние времена, вроде, ничего не намекало на наличие электричества, то при таком обилии ковров и гобеленов, достаточно небольшой искры, чтобы мы сгорели, не успев и пикнуть. Ну никакой пожарной безопасности. Безобразие!

Наконец, коридор закончился тупиком и небольшой площадкой, вдоль стен которой стояли полукруглые диваны, разделенные подлокотниками–столиками, на которых были накрыты напитки и закуски.

Дверь в комнату была приоткрыта, и оттуда доносился еле различимый ропот.

Верена затормозила, не решаясь войти первой и, пропустив меня вперед, втолкнула в комнату к… покойнику.

Я невольно отшатнулась, но сразу же уперлась спиной в пышную грудь служанки.

– Иди, попрощайся, неблагодарная! – прошипела она и снова толкнула меня в спину.

Не удержавшись, я сделала пару шагов, народ расступился, и я оказалась в первом ряду рядом с Ладиславом.

– Подойди, попрощайся, – глухо сказал он, покосившись на меня и задержавшись на укрытом кружевом декольте.

Признаться, не очень хотелось приближаться к незнакомому покойнику, но, боюсь, собравшиеся, а мне показалось, что это преимущественно слуги, не поняли бы Мелиссу. И, чтобы избежать разоблачения, я сделала еще один шаг, приближаясь к кровати.

Ногти впились в ладони, ноги еле слушались. Надеюсь, все спишут на оцепенение от горя.

Под ногой что–то хрустнуло, и я вздрогнула, как от выстрела. Отшатнулась и посмотрела вниз – на полу лежало ручное зеркало в витой металлической оправе и с длинной ручкой. Покрывающая его паутина трещин странно напоминала ту, что расползлась по моему лобовому стеклу.

Не двигаясь, я стояла и смотрела на разбитое зеркало. Как все непонятно, странно и подозрительно.

– Отец не удержал зеркало, и оно разбилось. После этого ты разрыдалась, выбежала из комнаты и сбросилась с утеса, – подойдя со спины, тихо сказал Ладислав.

Казалось, что он должен слышать, как скрипят мои мозги.

Эта схожесть трещин, и я сюда неизвестно как попала. А зеркало разбилось перед самой смертью старика, и Мелисса сразу же побежала топиться. Не связаны ли между собой разбитое зеркало и моя авария? Вдруг зеркало – это проводник между двумя мирами? Вдруг именно так я сюда и попала?

Бред!

Потрясла головой.

Такого просто не может быть. Но ведь есть же!

Ладислав обнял меня за плечо и крепко прижал к своей груди.

– Пора, Мелисса. Попрощайся с отцом, – его голос срывался от сдерживаемых рыданий.

По-человечески было, конечно, его жаль. Потерять отца – такого не пожелаешь никому, но меня не оставляла мысль, что он назвался моим хозяином, а сейчас выказывает явное расположение. Что будет, когда скорбь траура отступит и жизнь предъявит на него свои права?

Для кого Мелисса берегла себя?

Мне необходимо это выяснить и придумать как нам вернуться каждой в свое тело.

Раздумывая над этими чрезвычайно важными вопросами, я подошла к ложу, коснулась ног, потом рук. Я не смогла поцеловать покойника. Сдерживая дрожь от разливающегося по спине холода, коснулась его лбом и, благодаря скрывающую лицо вуаль, отошла.

Ладислав сразу же меня обнял и, поглаживая по волосам, прижал голову к своей груди.

Несколько по виду сильных мужчин подняли простыню с телом и понесли вниз. Потом печальная процессия вышла и замка.

Глава 8. Склеп

По-летнему горячо светило солнце, легкий ветер заигрывал с верхушками деревьев и секретничал с листьями, звонко пели птицы, томно вздыхало море. Пахло солью, прогретыми травами и цветами. Все было полно жизни и так не вязалось с лежащим на простыне неподвижным телом, что казалось будто это игра. Неуместная, глупая, но игра. Мужчина сейчас встанет и скажет, что всех разыграл, но процессия продолжала идти под женское всхлипывание и мужское сморкание.

Мы шли по каменистой дороге к почти отвесной скале, в толще которой виднелась пещера – видимо, семейный склеп, потому что именно туда занесли тело, опустили в каменный саркофаг и задвинули надгробие.

В пещере было темно, только желтые отблески от нескольких свечей плясали на неровном своде.

Словно повинуясь неслышному приказу, все расступились, а Ладислав прижал меня к стене.

Медленно и тожественно в пещеру зашел… наверное, священник. По мере того, как он приближался к саркофагу, пещеру наполняло ярко–белое свечение. Непонятно откуда оно исходило. От белоснежной одежды ли служителя культа или от него самого, но пещера проявилась вся. Она оказалась совсем немаленькой с чем–то наподобие алтаря в глубине. Перед ним стояли каменные скамьи. Видимо. Здесь проводятся службы. А по стенам стояли такое же саркофаги, в который положили старого хозяина.

Как все странно и непонятно.

Священник подошел к усыпальнице, положил ладонь на крышку и, клянусь, я увидела, как тот же белый свет появился из ладони, на миг окутал камень и проник внутрь. В то же миг исчезли все зазоры и крышка словно срослась с самим саркофагом, запечатав тело внутри.

Магия!..

Я поймала себя на том, что смотрю, приоткрыв от удивления рот.

Словно почувствовав мой взгляд, священник поднял на меня глаза и долго всматривался, словно пытаясь понять я это или не я.

Я вся сжалась, ожидая, что он сейчас укажет на меня и объявит самозванкой, после чего меня так же, только заживо, замуруют в камень.

Но он только нахмурился, покачал головой, пожевал губами и отправился к алтарю. Сначала за им последовал свет, а затем и мы.

Священник поднял глаза к потолку и начал молитву.

Опасаясь, что сделаю что–то не так, я осмотрелась – Ладислав сцепил руки в замок и уперся в него лбом.

Я повторила, тем более, что эта поза помогла скрыть замешательство и слушала слова молитвы.

Священник просил Светлейшего принять душу почившего, открыть для нее Сияющие Врата и успокоить Ясных кущах.

Странная религия, чем–то напоминает христианство. Видимо, мне предстоит еще с ней познакомиться.

Священник закончил молитву и в похожем на благословение жесте поднял руку.

Сияние распространилось по пещере и укрыло всех, кто в ней был.

Не знаю, как другие, но меня словно наполнило радостью и легкостью. Будто все проблемы отступили и осталось чистое, ничем не замутненное счастье.

Пожалуй, мне здесь нравится.

Служба закончилась, и мы вернулись в замок.

– Хозяин, у меня все готово. Сейчас накрою вам и Мелиссе в столовой, – сразу же засуетилась Грета.

– Подождет, Грета, – остановил ее Ладислав. – Сначала мне надо поговорить с Мелиссой. Наедине. Иди в библиотеку, – не поворачиваясь, велел мне.

Вот знала бы я еще где здесь библиотека.

– Хозяин, – едва не плача, Грета всплеснула руками. – Поешьте сначала за упокой несчастной души. Дела подождут.

– Итак долго ждали. Иди, Грета, – в голосе прозвучало что–то похожее на ласку, которая впрочем сразу же исчезла, стоило Ладиславу повернуться ко мне. – А ты чего застыла? Иди в библиотеку. Или думаешь, что мои распоряжения выполнять не обязательно?

– Я не помню, где библиотека? – как могла более горестно вздохнула я.

Ладислав ответил мне полным недоверия взглядом. Кажется, он подозревал меня в притворстве. В общем–то не сильно и заблуждался.

– Пойдем, – взял меня за руку и повел из гостиной.

Последнее, что я увидела – довольно ухмыляющееся лицо Верены.

Глава 9. Лицом к лицу

Кажется, от предстоящей беседы мне не стоит ждать чего–то хорошего. Я обреченно плелась следом за Ладиславом. Лишь бы не разоблачили, а остальное переживу.

Мы оказались в не очень большой комнате. Потрескивающий в камине огонь, бросал желто–красные блики на стены, отделанные светлым, почти медовым деревом, на высокий стол со множеством ящиков (кажется, такое сооружение называется конторкой), на кресло с темными резными подлокотниками и подушками, обтянутыми бордовым гобеленом. Тяжелые, подхваченные шнурами портьеры затеняли окна и почти не пропускали солнечный свет, поэтому в комнате царил полумрак, только тускло отсвечивали стеклянные дверцы многочисленных шкафов.

Ладислав прошел за стол и опустился в кресло с высокой глянцевой спинкой. Я тоже осмотрелась, увидела стул и только хотела присесть, как меня остановил надменный голос.

– Я не разрешал тебе сесть.

Я так и застыла – подобрав широкие юбки и согнув колени. Не самая удобная поза, надо сказать.

Он смеется?

Я вопросительно глянула на молодого человека, но он и не думал улыбаться. Вскинув голову, смотрел на меня холодно и свысока.

– Я так и думал, – подождав, но не дождавшись от меня какой–то вменяемой реакции, проронил Ладислав. – Пользуясь покровительством отца, ты совсем забыла свое место.

Ах вот оно что! Социальное неравенство, будь оно неладно.

– Простите, хозяин, – последнее слово я выделила с особым почтением и сделала такой глубокий книксен, что в этой ситуации он выглядел почти неприлично, поскольку ясно говорил об отсутствии у меня всякого почтения и уважения к молодому господину. – Я, действительно, забылась. Прошу, простите вашу покорную слугу, – колени уже дрожали, но я присела еще ниже и, кажется, взгляд Ладислава заблудился в декольте, эфемерно прикрытым кружевом.

С грохотом кресло отлетело к стене, а Ладислав оказался на ногах и гневно сверкнул серыми глазами.

– Я думал, что со смертью отца будешь вести себя скромнее, но ты стала еще более дерзкой, словно только он сдерживал твой дурной нрав. Придется самому взяться за твое воспитание, раз он не сумел, – Ладислав подходил ко мне и одновременно закатывал рукава черной сорочки, словно собирался немедленно приступить к воспитанию.

Что он намерен делать?

Я не успела испугаться, как оказалась пригвожденной к стене, а Ладислав стоял так близко, что я чувствовала тепло его тела. Он поднял руку и поднес к моему лицу.

Неужели ударит?

Я невольно зажмурилась и слегка отвернула лицо, ожидая, что вот–вот хлесткий удар обрушится на щеку.

ЛАДИСЛАВ

После того, как ее спас, Мелисса странно изменилась. Неужели настолько забылась, что позволяет себе открыто на меня смотреть.

А я не могу видеть ее глаза – светло–карие, прозрачные, с более темными крапинками. Они словно заглядывают прямо в душу и спрашивают – за что ты обходишься со мной столь грубо. Но это раньше, а сейчас они слегка удивленные и немного растерянные, будто Мелисса не понимает что она здесь делает. Но я ей напомню. Прямо сейчас напомню.

Мелисса как раз собиралась присесть в кресло, но я грубо одернул ее, напоминая ее месте в этом доме. Моем доме. Отец совсем ее разбаловал. Хотя, прислуга знает о ее истинном положении.

– Простите, хозя-аин, – протянула Мелисса.

Издевка? Она настолько осмелела? Да что с ней происходит?

А она тем временем присела еще ниже, предоставив мне беспрепятственно рассматривать свою грудь.

О, Боги и вся нечисть!

Я сразу же вспомнил ее обнаженные плечи и спину, обозначившееся под тканью полукружье груди! Удивленный, но совсем не стыдливый взгляд. Взгляд не перепуганной Мелиссы.

Что с ней произошло за все то время, что меня не было дома?

Кровь с ревом неслась по жилам и ударила в голову.

Что она со мной творит? Нельзя! Неправильно испытывать к ней влечение!

Я вскочил и отбросил кресло. Как может простолюдинка, подневольная девчонка быть настолько хороша. Кем была ее мать?

«Простолюдинка!» – сверкнула в голове спасительная мысль. – «Я поставлю ее на полагающееся место. Она голову не поднимет от черной работы. Может, тогда ее сияющая красота потускнеет».

– Я думал, что со смертью отца будешь вести себя скромнее, но ты стала еще более дерзкой, словно только он сдерживал твой дурной нрав. Придется самому взяться за твое воспитание, раз он не сумел, – не в силах противостоять себе, я приближался к ней. Как же она была хороша в своем траурном платье, подчеркивающем бледность кожи, а глаза сияли еще ярче. Черное кружево вуали оттеняло блестящий каштан волос.

Мелисса отступала, но при этом дерзко смотрела мне прямо в глаза. Откуда подобная смелость?

Грудь, очертания которой отпечатались у меня в памяти пылающим клеймом, вздымалась под тонким кружевом.

Что она со мной творит!

Мелисса оказалась у стены – больше ей отступать некуда, а я вплотную приблизился к ней.

Огромные глаза, в глубине которых притаилось множество вопросов, подрагивающие розовые губы. И так хочется к ним прикоснуться.

Словно одурманенный колдовством, я поднял руку, собираясь очертить контур бледной щеки, но Мелиссса зажмурилась и отвернулась, возвращая меня в тот день, за который я до сих пор не мог себя простить.

Глава 10. Беседа

– Тебе это больше не пригодится, – Ладилав сорвал закрывающую лицо вуаль, выдернув заодно и булавки. Я вскрикнула от боли и распахнула глаза. – Нечего на меня таращиться и умолять сжалиться… – он замолчал, и на щеках перекатывались желваки. Затем отшвырнул вуаль в камин, где пламя с удовольствием набросилось на кусок кружева. – Хватит корчить благородную госпожу. Ты простая служанка, Мелисса… Хотя, подожди. Это имя тоже больше подходит благородной девушке, а не прислужнице. Отныне ты будешь Лисса. И одеваться ты будешь согласно своему положению. Поняла? – он с трудом отвел взгляд от моей груди.

– Разумеется, хозяин, – я снова присела , чтобы улучшить ему обзор, да еще и немного склонила голову к плечу, открывая шею.

При таких закрытых платьях, для Ладислава любой кусочек тела уже эротика. Я еще помню как жадно он рассматривал меня, когда стояла в окне. Уж не этим ли вызвана его злость? В таком случае, раз он вымещает ее, ухудшая мою жизнь, то и я не буду облегчать ему общение со мной.

– Сегодня чтобы была в мое комнате! – и, скрипнув каблуками, он отвернулся.

Кажется, мой маневр достиг цели, но не переусердствовала ли я? Что значит быть в его комнате? Охамел?

Словно почувствовав мое замешательство, Ладислав нехотя обернулся.

– Ты же служанка. Приготовишь комнату ко сну. Только не попадайся мне на глаза. А сейчас – вон на кухню. Там твое место, – и снова отвернулся. Вот только в окне, наполовину закрытом портьерами было прекрасно видно мое отражение, и Ладислав не сводил с него глаз.

– Как прикажете, хозяин, – я снова глубоко присела, и повернулась к двери, постаравшись посильнее качнуть бедрами, чтобы взметнувшиеся юбки приоткрыли щиколотки.

Знаю, неправильно так вести себя в доме, где только что лежал покойник, но уж больно Ладислав выбесил меня своим высокомерием.

Спустилась в гостиную и… растерялась. А куда дальше? Дома–то я не знала. Если Ладислав застанет меня здесь, то подумает, что ослушалась его приказа. Сбежать в парк? А вдруг пойдет на кухню и проверит? Что делать?

Я стояла посреди комнаты, как солнечные часы и, прикусив палец перчатки, думала что же делать дальше, но мне на помощь появилась Грета.

– Детонька, что ты здесь стоишь? – взмахнула она пухлыми руками. – Иди, скорее в столовую. Сейчас будем поминки подавать.

– Хозяин сослал меня на кухню, – вздохнула я. – Покажете мне куда идти, а то, после того, как ударилась головой, я мало сто помню.

– Да как же так?! – запричитала Грета. – Виданное ли дело, чтобы тебя, да на кухню! Сердца у него что ли нет? Старый хозяин поди в усыпальнице перевернулся. Ведь он же тебя как госпожу воспитывал. Вон, и ручки у тебя какие, – она взяла меня за руку и поднесла к глазам, – Беленькие, тоненькие, нежные. Что с ними будет после кухни?

– Ничего, Грета, – ответила я. – Он хозяин, и его право отправлять меня туда, куда посчитает нужным.

– Злыдень-то ведь какой! – проворчала Грета. – А каким был ласковым ребенком. Хоть тебя и сторонился, но я всегда думала, что он просто стеснялся к тебе подойти.

– Ты так думаешь? – я заинтересованно посмотрела на Грету. Вот у кого можно черпать информацию по неизвестной мне пока Мелиссе.

– Конечно! Ну, может, немного ревновал. Хозяин всегда запирался с тобой в мастерской. Вы подолгу там сидели. Что делали – никто не знал.

– Мастерской? Что за мастерская – еще больше заинтересовалась я. Если проводила там много времени со старым хозяином. Может что-то сможет пролить свет на то, как я здесь оказалась и, самое главное, как вернуться обратно и вернуть Мелиссу.

– Грета! – зычный окрик прервал кухарку на самом интересном. – Мы обедать сегодня будем? Пусть подает новая служанка!

– Ты что ль, – округлив глаза, Грета недоверчиво посмотрела на меня.

– Она-она, – донесся из-за угла ехидный голос Верены.

– Я, Грета, – вздохнула я. – Покажи, где у вас кухня и что куда нести.

Глава 11. Ужин

Кухня была… Она была огромной. Наверное, в ней без труда разместилась и бы и сотня поваров. Ничего удивительно, что Грете было куда расти. Она расхаживала по своим владениям с достоинством царицы.

– Вот, у меня уже все готово, – она без труда подняла огромное, по виду серебряное блюдо, на котором вольготно разлеглась здоровенная, посыпанная зеленью рыбина.

Я принюхалась – запах показался незнакомым. У нас такие пряности не растут, но рот все равно наполнился голодной слюной. Попыталась вспомнить когда же последний раз ела, и получилось, что вчера днем, а с тех пор прошло уже больше суток. Неудивительно, что желудок нетерпеливо сжимался.

– Грета, – жалобно попросила я. – Дай что–нибудь поесть, а то голова кружится от голода, – и для надежности закатила глаза.

– Ой, детонька! Ты ж со вчера ничегошеньки не ела! – она бросилась к огромному каменному столу, достала из корзины румяный каравай и прижала его к пышной груди, намереваясь откромсать хорошую горбушку.

– Вот прислуга наглая пошла, – в кухню вплыла Верена и неспеша уселась на лавку, предварительно тщательно расправив пышную юбку. – Еще хозяин голодный, поминки не справлены, а она уже лопает.