Изгнанники Менантра. Книга 2

– Веки! Куда делись веки? С нарастающим ужасом подумал Кейст, его сознание охватила паника, мысли метались как птицы, пойманные в силки.

– Что вы… сделали… с глазами? – запинаясь спросил Кейст.

Снова забубнил голос аббата.

– Наконец-то, вы, наш не состоявшийся брат, соблаговолили заговорить с нами! А я уж решил, что мы так и не сможем найти путь к вашей заблудшей душе. Видите ли, непослушный вы наш брат, я не люблю подобных мер, но вы нам не оставили выбора. Отвечай! Зачем ты спускался в катакомбы?

– Из любопытства – устало отозвался Кейст.

– Не лги мне сын мой! – угрожающе предостерег короля нудный голос аббата.

– Я… Я не лгу…

– Да ладно, даже крестьяне знают легенды о местных катакомбах и о зле, что там обитает. А уж послушник, живущий среди братии, не может не знать о последствиях, что ждут его в случае сношения с нечистым. Вот ведь и святой Доминго, стал святым борясь с мороком, что навел на него нечистый Агар. Так зачем ты пошел в логово врага человеческого?

– Я не знал…

Лицо Сани расплылось в мерзкой улыбке. Рука аббата сделал едва приметный знак, которого Кейст не видел, и палач вынул раскаленные щипцы из жаровни, быстрым, уверенным движением он разорвал одну ноздрю, завоняло паленной плотью. Кейст орал как бешенный, за первой последовала вторая, потом губы, от боли король вновь потерял сознание.

На третьи сутки допроса, Сани славно потрудился, лишив Кейста лица, и большинства зубов. Иссохшее тело, изуродованное каленными щипцами, белело торчащими ребрами, что выпирали сквозь сорванную плоть. Пальца рук превратились в месиво, и беспомощно свисали с кистей. Переломы не приносили боли, в отличие от огня и каленного железа, что вызывали жестокие приступы паники у Кейста.

Ежедневно в комнату для допросов приходила комиссия во главе с аббатом Назарио, и под скрип пера местного писаря вела дознание.

– Твое упорство в неверии, ни к чему не приведет. Тебе придется признать свою вину и покаяться. Мы уже третий день пытаемся добиться от тебя смирения, но ты остаешься глух к нашей доброте. Поэтому я принял решение поместить тебя в футляр, на десять дней, а после решим, что с тобой делать – равнодушно пробубнил аббат.

Негнущееся, измученное тело сняли с дыбы, и оттащили к стене, в которой располагалась ниша, едва дававшая возможность поместить человека стоя. Секунду спустя перед носом короля захлопнулась дверь, плотно прижавшая тело к противоположной стене. Темнота поглотила Кейста, время исчезло, он не мог определить сколько прошло дней, но боль ушла, и тело наполнилось силой. Иногда открывалось маленькое окошко напротив его лица, сквозь которое протискивалась губка, пропитанная влагой. Сухие, растрескавшиеся губы короля жадно впивались в нее, высасывая живительную влагу.

Дверь распахнулась неожиданно, Кейст выпал на руки подручных палача, тело казалось деревянным, и непослушным. Его оттащили на середину пыточной, и усадили на деревянный чурбан. Напротив, восседала комиссия и с ней творилось, что-то странное. Изумленно выпучив глаза, писарь шептал защитный гимн, а члены комиссии возбужденно затараторили на старо эльфийском. Сани обошел Кейста кругом, точно пытаясь что-то найти. Подручные с не скрываемым ужасом жались к стенам тесной комнаты. Наконец гул стих, аббат махнул палачу, и Кейста быстро заковали в цепи.

Адамий тяжело вздохнул и нервно дернув плечом, произнес.

– Вот и ответ на все наши вопросы. Десять дней показали, что ты искал в подземелье. Видно, сильно ты увяз в своем служении нечистому, раз он так заботиться о здравии твоего тела.

– Что? – удивился Кейст.

Перед ним поставили лохань с водой, король удивленно уставился на аббата.

– Сам посмотри! – произнес Адамий.

Взглянув на гладь воды, Кейст оторопел. Из темной глубины на него смотрело скелетированное лицо, ткани и зубы вернулись на место, но вместо ровных человеческих, рот наполняли острые клыки, желтевшие между ссохшимися губами. Он провел вновь обретенными пальцами по лицу, точно пытаясь удостовериться в том, что отражение его не обмануло.

– Что… Что это такое? – изумленно отпрянул от лохани король. – Я окончательно стал монстром… Я чудовище… Я живой мертвец… – беспорядочно замелькали в голове монарха испуганные мысли.

– Это происки нечистого, которому ты продал душу, отступник Кейст.

Ты нарушил клятву, данную его Святейшеству, а посему, комиссия монастыря святого Доминго, обвиняет тебя как клятвопреступника и чернокнижника. Далее твое дело передается в муниципалитет Эльена! – аббат громко стукнул деревянным молотком по наковаленке, и комиссия поднялась с мест.

– Да, чуть не забыл – вновь забубнил пресный голос аббата. – Комиссия решила, также допросить твою дочь, на предмет сношения с Агаром. Ведь только глухой не слышал о странном порождении, что извергло ее чрево. Так, что очень может быть, что немного погодя вы с ней встретитесь, на площади Церемоний.

Аббат зло улыбнулся, и тут же позабыв о Кейсте повернулся к одному из секретарей, переключившись на обсуждение хозяйственных вопросов. Короля подняли на ноги, на голову ему накинули мешок, и подхватив под мышки поволокли прочь из пыточной. В общей болтовне никто не услышал звона лопнувшей цепи, которая скрепляла руки Кейста. С глухим стуком, напоминающим удар спелого яблока о стену, отлетели подручные Мокрогубого Сани. От удара, их тела сделались мягкими как тряпичные куклы и неуклюже упали на пол. В пыточной повисла тишина, Сани выхватил раскаленный прут из жаровни, и попытался ударить короля, рассчитывая, что Кейст ничего не видит пока его голову покрывает мешок. Палач ошибся, через секунду прут с шипением остывал в его проломленной грудной клетке.

В помещении началась паника, удары, стоны и вновь тяжелые удары, четверть часа спустя наступила тишина.

Судорожно сжатая рука короля медленно разжалась, Кейст удивленно разглядывал раздавленное человеческое сердце. Он поискал глазами отверстие, откуда секундой ранее вырвал его. Тело аббата лежало на пюпитре писаря, в развороченной грудной клетке, зияла темно красная дыра. С нескрываемым отвращением, король отшвырнул сердце, помедлив немного, он опустился на чурбан, и обхватил голову руками.

***

Распахнутые врата встретили армию Иргама чернотой, притаившейся за каменными створами. Кругом лежали тела поверженных гномов, орков, гоблинов. В городе, вопреки ожиданию, жителей не оказалось. Разграбленные дома остались без хозяев задолго до прихода завоевателей. Город защищал гарнизон, и судя по количеству погибших орков, гномы заставили врага дорого заплатить за Риен. Обходя завалы, образовавшиеся на улицах, Амадо с трудом добрался до Золотого Рока. В первое мгновение он не мог поверить тому, что предстало его глазам. Золото, повсюду золото, золотые полы, стены домов, золотые статуи гномов и орков, много, очень много золотых орков и гоблинов.

За призрачной пеленой царил мир, и покой. Пели птицы, шелестел золотой лес и травы, что-то огромное закрывало проход в мир мудрого Пурана. Подойдя ближе Амадо разглядел, что перед ним стоит статуя древнего, огромное тело пыталось протиснуться в проход ведущий в Софос. Страшный оскал монстра говорил о муках, что испытал древний попав в золотой капкан. Три пары рук все еще напряженные, застыли в попытке раздвинуть узкий проход.

– Что тут случилось? – изумленно выдохнул Хельм.

Торн молчал, настороженно оглядываясь по сторонам.

– Что-то разбудило мудрых – ответил Амадо. – Похоже Пуран слишком хорошо знаком с древними.

– Древние? Это же сказки – удивился Торн.

– Он настоящий – Родриго указал на огромную статую, уставившую несколько рядов глаз в красный закат Софоса.

– Кто они? Их много? – посыпались вопросы.

Родриго терпеливо удовлетворил любопытство гномов. Рассказ человека поверг воинов в уныние. Видя такое дело, человек посоветовал не посвящать остальных в то, что они узнали, на том и сошлись.

Следующие несколько дней произвели еще более удручающее впечатление. Везде по пути к Танорту, встречались лишь брошенные жителями города и поселения. Бежали в спешке, спасали жизни, а не имущество, вещи почти все остались на месте. Несколько раз пришлось вступать в бой с оркскими заставами, и гарнизонами занятых городов. Ближе к столице Даноста стали доноситься глухие удары, казалось, огромные молоты разбивают горную породу, тяжело сотрясая недра горы.

– Впереди идет бой – проговорил Хельм.

– Похоже еще только ворота штурмуют – ответил Торн.

– Главное успеть. Нам еще день перехода – вмешался Амадо.

– День продержатся – уверенно проговорил Торн.

Вскоре послышались барабаны, и гул множества голосов, доносившиеся звуки говорили о том, что начался штурм Танорта.

Рибигуд разбил войско на три колонны, каждая из которых пошла своим проходом, чтобы выйти в тыл врага по всей линии фронта. Орки сейчас стояли под стенами Танорта, в огромной пещере, что предваряла вход в столицу гномов. В мирное время здесь располагался Большой рынок, с торговыми рядами и площадь Тарма. На площадь легендарного Тарма, и стремились войска Иргама. Для выполнения задачи требовалось слаженность и быстрота. Во главе армий встали сам Рибигуд, Торн, и старший сын короля Вильгот, в помощь королю Даноста придали Амадо.

Вернувшаяся разведка рассказала о полчищах орков и гоблинов, которые привели с собой, похожих на горы, огров и страшных чудовищ из недр Тенафара.

– Ворота города вот-вот должны пасть, но Танорт еще держится – рассказывал молодой воин.

Полученные известия заставили войска ускорить шаг. Уже на подходах к столице Даноста, по коридорам прошел глубокий звук столичного колокола. Один удар, второй, третий. Гномы застыли на месте, слушая весть о гибели последнего оплота соседей.

Прозвучала команда, и колонны прибавили шагу, на суровых лицах гномов читалась решимость либо погибнуть, либо победить врага.

– Похоже Танорту конец – грустно произнес Эл Бурст, по кличке Большой Эл, прозванный так из-за бочкообразного живота.

Амадо посмотрел на него и вышел вперед, задавая тем движения. У выхода из галереи замаячили огни, послышалась гортанная речь орков. Не сбавляя темп войска, смяли заставу, перекрывшую выход к городу. Рекой сверкающей сталью, гномы вливались в гигантскую пещеру, оказываясь в тылу врага, завязшего в битве с войском Даноста.

Сбоку послышались крики и звон оружия, из соседнего прохода вырвались войска Вильгота, а чуть погодя и армия Рибигуда.

Удары с тыла привели орков в замешательство, они начали отступать к воротам Танорта, из города навстречу войскам Иргама потекли нескончаемым потоком защитники столицы. Зажатые с двух сторон орки дрогнули и побежали, в то время как огромные огры ворвались в ряды гномов круша стройные ряды копейщиков. Следом пришли древние, под ударами чудовищ гномы разлетались в разные стороны, теряя десятки товарищей разом.

Орки перестроились и вновь вступили в бой, Амадо как сумасшедший метался среди врагов, вызывая ужас у жестокого врага. Что-то ударило в пол, окатив человека градом из щебня, скосив глаза Родриго увидел огромную дубину, которая тут же ушла наверх, поднимаясь для нового удара. Вечерняя звезда блеснула, врезаясь в массивную ногу огра, оставив в месте удара глубокую рану, булава ушла на колено второй ноги. Великан, дрожа, оступился на подкосившихся ногах, и неловко упал на живот, едва не похоронив под собой человека. Мощные руки зашарили в поисках обидчика, но булава стремительно опустилась на череп гиганта. Раздался громкий хруст, вздрогнув, тело огра судорожно вытянулось, впереди показался древний. Тяжелый шаг слоновьих ног, сотрясал землю, хобот гневно задирался кверху, обнажая острые бивни, нацеленные на человека. Толстые пальцы сжимали обломок колоны, взмах, еще один, человек успел увернуться от каменной дубины. Глаза чудовища налились гневом, пена хлопьями срывалась с ощеренной пасти. Ловко зайдя в тыл врага, Амадо нанес удар, Вечерняя звезда, мелодично звякнув отскочила от тела монстра, словно от базальтовой скалы. С натужным гулом над головой пронесся обломок колонны.

Торн заметил, как мимо пронеслось что-то огромное, навалившиеся на короля орки отвлекли внимание, раздался крик. Звук пронесся над полем битвы, вызывая ужас и трепет у каждого кто его слышал. В нем соединились отчаяние, боль и страх. Орки и гномы застыли, испуганно высматривая что-то у входа на площадь Тарма. Повернувшись на крик, Торн увидел, как один из тех, кого орки звали богом, упал на колени перед рыцарем в золотистом доспехе. Огромное тело чудовища смотрелась жалко на фоне человека, в котором король с удивлением узнал Родриго. Шлем исчез, оставив без защиты голову рыцаря, такая беспечность смотрелась странно среди только, что пылавшей битвы.

Древний застыл не в силах отвести взгляд от Амадо, время от времени из груди чудовища вырывались вопли бессилия и гнева. Неожиданно крик прервался и гигант рухнул к ногам маленького человека.

Тишина, повисшая над полем сражения, неестественно затянулась, минуту назад гремевшая битва прекратилась. В рядах орков началась паника, они массово побежали с поля боя, бросая оружие и стремясь как можно быстрее скрыться в темноте подземелий.

Оставив бой, древние обступили человека, внимательно разглядывая того, кто бросил вызов Эласмозару. Торн потерял из виду Амадо, древние боги скрыли его, встав плотным кольцом вокруг рыцаря. Затем они развернулись и медленно ушли в темные тоннели, туда, где спал мертвый город Ровалд. Гномы молча смотрели вслед уходящим чудовищам не осмеливаясь преследовать грозного противника.

***

Даност принял возвращение короля с восторгом. Жители практически всего королевства видели доблесть Торна сына Даина Скупого. В трудный час, когда королевство оказалось на грани гибели наследник престола привел помощь, и спас своих подданных. В такой ситуации Торговой палате ничего не оставалось как признать притязания Торна, и подчиниться его монаршей воле.

На свою беду, Торн, оказался глух к советам тех, кто предлагал молодому королю провести тщательное расследование смерти отца и братьев, и по итогам показательно наказать виновных. Немного погодя в Танорт вернулись Доварды, острая нужда легла тяжелым бременем на жителей разрушенного королевства, требовались деньги, много денег. Верный своему слову Рибигуд вернулся в Иргам, с этого момента Даност мог рассчитывать только на свои силы, что также требовало денег. Торговля замерла, налоги, разложенные на богатейшие торговые дома, не могли наполнить казну. Купцы, ссылаясь на убытки и разруху вносили слишком маленькие суммы. Несмотря на отсутствие средств, бывшие члены Торговой палаты всегда находили нужные суммы для займа его величеству. Оставалось золото Риена, но оно лежало мертвым грузом, его добычу еще только предстояло возобновить.

Уже битый час Крамвуд ожидал аудиенции его величества. Король Торн, слишком занятый проблемами защиты границ государства, все свободное время проводил, совещаясь с воеводами. В зале ожидания старый Довард оказался не один, напротив плотной группкой стояли купцы первой гильдии, некогда входившие в Торговую палату. Наделенные в свое время огромной властью, теперь всесильные владыки Даноста ожидали, пока король соизволит принять их. От группы отделился коренастый гном, с особенно волосатым и уродливым лицом, ядовито улыбаясь он не спешно подошел к Крамвуду.

– Приветствую тебя Довард. Что, аудиенции ждешь? – спросил гном с насмешкой в голосе.

– Да Тули, жду – сухо ответил Крамвуд, стараясь не смотреть в глаза собеседнику.

– Старый король тоже любил тебя, вернее твою сноху! Кстати, как она? Жива ли? – притворно любезно спросил Тули, не обращая внимания на сухость Доварда.

– Все в порядке. Зачем ты ко мне подошел Тули? Что тебе надо?

– Мне? Абсолютно ничего, мои коллеги просили тебе передать. Все всегда возвращается. Это уже было. Может случиться так, что будет и то, что последовало за этим…

– Передай своим коллегам, меня не пугают перемены. Нынче я готов к переменам, и встречу их достойно! – вспылил Крамвуд.

В голове старика всплыли воспоминания разрушенного дома, и чувства, что пробудила в душе мысль об угрозе жизни любимой супруги.

– Так и передам. Твои слова мы запомним, смотри не пожалей о том, что сегодня сказал.

Зло улыбнувшись Тули, быстро отошел к своим, и они, что-то бурно принялись обсуждать, время от времени гневно поглядывая на Доварда.

В приемной короля оказалось неожиданно пусто и темно, горела лишь лампа на столе, освещая осунувшееся лицо Торна. Довард невольно сравнил это помещение с тем, что ему приходилось видеть при старом короле, и тут же устыдился своих мыслей.

– Приветствую тебя Довард, что привело тебя в мои покои! Если желание выразить верноподданнические настроения, то не стоит, я помню тех, кто остался верен моему отцу!

– Простите Ваше Величество, к Вам меня привело совсем иное дело! – с поклоном ответил Довард Старший.

– Тогда говори, я слушаю.

– Дело в том, что мы с вашим отцом, имели очень близкое знакомство, можно сказать дружбу…

– Да мне рассказывали. Вам нужна помощь? – нетерпеливо прервал его Торн.

– Нет Ваше Величество, я пришел не просить. Я пришел вернуть.

– Что вернуть? О чем ты?

– У меня Ваше Величество казна вашего отца. Перед смертью, старый король велел мне сокрыть богатства Даноста.

– Но почему?

– Не знаю сир, возможно стариковские причуды, а может быть предчувствие трагедии заставили его так поступить. Но вот, что я знаю точно, что казна цела. И я готов вернуть ее законному королю.

– И где она?

– Все Ваше Величество спрятано в королевских усыпальницах, в Зале Скорби. Я проведу.

– Да! Лишний раз убеждаюсь, как я ошибался по поводу отца. Умел он подобрать приближенных. Если то, что ты говоришь правда, я дам тебе вечное право добычи, и торговли золотом Риена. Такие купцы мне нужны. Да и потомки твои достойны отца. Вон как Хельм бился с орками, только головы летели. Я велю к вечеру приготовить сокровищницу, а ты пока подготовь все необходимое для перевозки золота в дворцовую казну.

***

Колокол возвестил о жутком происшествии в монастыре. За беглецами отправилась экспедиция. Помимо рыцарей в облаве приняли участие жители окрестных деревень. Они шли длинной цепочкой, с шумом прочесывая местность, проверяя потаенные места, где мог бы спрятаться коронованный беглец со своей дочерью. Старая кирха с провалившейся крышей, надежно сохранила отца и дочь от непогоды, но не от глаз назойливых селян.

Кровавый ручеек весело подтек под ноги Жоржа, седьмые сутки они всей деревней искали двух беглецов. Как сказал отец Камф, пособников Агара, принесших в жертву нечистому, их аббата.

Такое осквернение не могло быть прощено. Убийство священнослужителя в стенах божьего храма, большего святотатства и придумать нельзя. К тому же за головы убийц давали четыре сотни золотых монет. Таких денег отродясь не водилось в карманах селян.

Должно быть жрецы сильно обозлились, раз такие деньги сулят за их поимку. Так себя подбадривал Тощий Жорж, но внутри все равно словно кошки скребли. Ватные ноги и постоянно беспокоящий живот предупреждали селянина от участия в общей вакханалии. Неподалеку зазвенел металл котелков, мимо прошла группа селян из Гадина, соседнего села, они задорно посмотрели на Жоржа и крикнув ему чтобы он поворачивал домой пошли дальше. Наглость Гадинцев возмутила Жоржа, все-таки он как ни как мастер столяр, человек по всем правилам уважаемый, пусть даже и в соседнем селе. Еще не поймали, а уже насмехаются, дать бы им по наглым рожам, да слишком их много.

– Откуда кровь в луже? – Жорж отправился в поисках истока ручейка, несущего кровавый след.

Пройдя с сотню метров, столяр продрался через куст ежевики, и уперся в полуразрушенную стену, сложенную из красного кирпича. Он поднял голову над ним возвышался шпиль заброшенной кирхи. Жорж пролез в пролом стены, и оказался среди засохших деревьев, вероятно когда-то составлявших церковный сад. Яблоневые стволы зловеще скривились над обрушившейся постройкой. Кровавый ручей тонкой полоской пролегал меж остовов деревьев, приглашая столяра проследовать внутрь зловещей кирхи. Жорж сглотнул слюну, постоял немного, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, пока жадность не победила природное чутье, вопившее в его сознании о неминуемой смерти. Столяр ничего не понял, глухо застонав Жорж осел при входе, его голова повисла на сломанной шее, а изо рта и ушей хлынула кровь.

– Сегодня ночью пойдем дальше, тут больше нельзя задерживаться иначе нас найдут.

– Нам надо спешить, папа! Меня вырвали из кровати! Я даже не успела с ним попрощаться! – Катарина заплакала, отец подошел к дочери и приобняв за плечи попытался успокоить.

– Не плачь Кати, у кастрата не хватит влияния, чтобы убить наследника двух престолов. Такому никто не позволит свершиться, у всех есть наследники и сторонние претенденты на трон.

– Отец, что с нами происходит?

– Кати, я стал чудовищем. По своей глупости… И тебя сделал такой же… Я боялся, что ты уйдешь… Как твоя мать. Ради тебя и моего внука, я верну нам трон Караманта – девушка покачала головой, давая понять, что она разделяет чувства отца.

Она, не отрываясь смотрела в его лицо, силясь понять, о чем Кейст умалчивает. Затем взгляд Катарины упал на растерзанные тела, тех несчастных, что нашли их убежище, плечи девушки зябко повело.