Молодая (размерами всего-то с бенгальского тигра), зеленая (ну кроме гребня, тот был враждебно-красного оттенка) и безнадежно мертвая тварь не успела затормозить.
Врезалась в охотницу, меня то бишь, на всем скаку и повалила.
Одним оруще-матерящимся колобком разнокалиберных конечностей мы докувыркались до площадки между этажами. На миг замерли, тяжело дыша и не размыкая объятий, потом опомнились.
– Ага! – возликовал ящер, оказавшийся сверху.
Уф, тяжелый, гад!
Драколич без комплексов по поводу явно лишнего веса раззявил пасть и попытался цапнуть, но я хорошо умею аргументировать свою позицию – обычно коленом в пах, но и кулаком в морду тоже сойдет.
Продукт извращенной некромантской мысли подставы не ждал. Его челюсти с закономерным стуком вернулись в прежнее, сомкнутое состояние, но потом опять приоткрылись – тварь взвыла. Судя по ошарашенной морде и выпученным глазам, драколич прикусил язык.
Вскочив – я на ноги, дохлая зверюга на лапы – мы с ненавистью уставились друг на друга.
Огненный вихрь уже готов был сорваться с моих рук, когда эта мерзкая тварюшка сделала обманный выпад в сторону лестницу, крутнулась на месте, хлестнув меня по ногам хвостом, и без оглядки унеслась по коридору прочь.
– Некромантушки, братцы, спасайте! – подвывал драколич.
«Общежитие старшего курса» – гласили большие буквы над входом.
«Оставь надежду всяк сюда входящий» – предупреждала небольшая табличка сбоку.
А ниже кто-то приклеил листок с кривым объявлением: «Сбежала Гертруда. Просьба не орать, если она кого-то разбудит или застанет врасплох».
Драколич продолжал душераздирающе подвывать и будить этаж с некромантами. Хлопали двери, раздавалось сонное ворчание, вспыхивал свет. Со стороны лестницы загрохотали тяжелые шаги примчавшейся подмоги.
– Кейт, ты как? – крикнул староста.
Я показательно щелкнула шеей, предвкушающе улыбнулась и сделала шаг вперед.
– Разнесем ублюдков.
Дважды повторять злым и мокрым боевым магам не пришлось.
Моментально поделившись на пять групп захвата, мы проникли на этаж темных магов и рассредоточились. Отдавая мне лидерство в группе, за спиной неслышно ступали староста, чьи кулаки потрескивали от скопления электричества (ей-богу, хоть бога грома с натуры рисуй), напряженный Алик (вызревающая на лбу шишка свидетельствовала о двух вещах: полет с лестницы прошел нормально, вот почему он дико зол и готов действовать) и два второкурсника – водница Лаура и неопалимый Тонг. Итого, три представителя огненной стихии, водница и твердь.
Такой себе составчик, но в условиях тотальной неразберихи останавливаться и орать: «Эй, народ! Кто со мной поменяется на двух магов?» было как-то неспортивно.
А потому смирились и крадемся дальше.
Короткий коридор, полукруглая темная рекреация, заставленная мебелью и явно переоборудованная в место сбора, два подсвеченных зелеными огоньками входа, ведущие в секции с комнатами.
Мрачновато живут некроманты, мрачновато…
Я подняла кулак с указательным пальцем, сделала круговое движение, нарисовала в воздухе прямоугольник. После сжала руку и подвигала кулаком вверх-вниз.
Что на языке сигналов-жестов групп захвата значило:
«На позицию. Дверь. Быстро».
Едва мы оказались у входа в западную секцию, лидеры двух других отрядов тихонько свистнули, указывая остальным места своих дислокаций. Две другие группы мешкали, решая, кто будет скучать, в смысле прикрывать.
Пока они материли друг друга через пантомиму, я показательно закатила глаза, демонстрируя своей группе все, что думаю по этому поводу, и зацепилась взглядом за объявление на приколоченной (между прочим, криво) доске объявлений.
«Куплю котенка, – сообщал детский почерк с большими, выведенными точно по прописи буквами. – Предпочтительно серого цвета, две-три недели после смерти. Лабораторные работы второго курса не предлагать».
Снизу кто-то приклеил клочок выдранного из тетради половинки листа:
«Зачем тебе котенок? Возьми Гертруду! Она ласковая и обаятельная».
Ниже был приклеен еще один обрывок:
«Хорошая попытка, Петр, но «ласковую и обаятельную» Гертруду нянчи сам».
К этому листку крепились еще три крохотных кусочка с кривыми каракулями:
«Гертруда сожрала мои шторы!» – гласила первая кляуза.
«А в прошлый вторник эта тварь точила зубы о череп профессора Йорика, а мне его сдавать, между прочим», – жаловалась вторая записулька.
«Петр, клянусь могилой прабабушки, если Гертруда еще раз завалится в сортир, когда я там читаю надписи на освежителе воздуха, то я упокою эту сволочь», – пророчила последняя.
Сбоку шли два расписания: дежурство в морге и загадочное «кормление Игоря». В центре кто-то пришпилил еще один рукописный инфо-повод:
«До возвращения Мастера за порядком в общежитии слежу я». И ниже решительный автограф «Влад».
Что ж, дорогой Влад. Заранее сочувствую твоей героической инициативе, которую ты вот-вот по нашей вине провалишь. Ведь, как известно, после боевых магов о порядке лучше не заикаться.
– Кейт, – пнул мой ботинок староста и кивнул в сторону входа на этаж.
Командиры двух оставшихся групп наконец решили, кто из них лузер, прикрывающий спины (как дети малые скинулись на «камень, ножницы, бумага»), и дали сигнал о готовности.
– Погнали! – с улыбкой шепнула я своим, призвала стихию и первой ринулась в проход.
Все, что происходило в следующие три минуты, можно назвать сонатой из криков хлипких дверей, раскатов грома, скрипа половиц и воплей бледных некромантов в смешных пижамках.
Под взрывы, улюлюканье и злобный смех мы бесстрашно пронеслись по секции, выволакивая идейных врагов из мягких постелей. Крушили, ломали и всячески упивались собственной мощью!
Ровно три минуты.
Каких-то три долбанных минуты.
Потому что спустя сто восемьдесят секунд на смену безоговорочному успеху к боевым магам пришли стыд и позор.
Стыд и позор притопали, откуда никто не мог ожидать – со стороны рекреации.
– Гертруда, фас! – скомандовал кто-то, после чего раздался рев, мат и грохот.
