Убить Альваро. Вернуть Альваро
Когда его вернули в камеру, то ударили лишь пару раз, затушили о лицо несколько сигарет и оставили в покое.
Альваро беззвучно плакал, когда раздался тихий свист.
– Живой? Ты как там? – это точно был голос ПС.
– Да, живой… ты где?
– Ползи на голос, пора выбираться.
Альваро пополз, обдирая и без того исцарапанные колени.
– Слушай, есть возможность тебя вытащить отсюда, но надо поторопиться до того, как включат солнце.
Альваро старался изо всех сил. Наконец он нащупал руку ПС. Тот помог ему встать. Опираясь на сырую стену, они долго петляли по темному коридору, пока не вышли на улицу.
Альваро прошептал:
– Пэсэ, почему никого нет?
– Премии раздают, все ушли лоты тянуть. Это час амнистий. Страну ты не сможешь покинуть, но есть возможность поколесить по дорогам.
– И долго колесить? – замирая от ужаса, спросил Альваро.
– Пока срок кредита, что ты подписал по пьяни, не истечет, – ответил ПС.
– Я не помню, как подписывал! – умоляюще сказал Альваро.
– А у нас многие в стране не помнят, что подписывали, что делали и с кем дружили, – ответил ПС.
– Так сколько колесить?
– Двадцать пять лет, – буднично ответил ПС. – А если быть точным – двадцать четыре года и шесть месяцев.
– Это шутка?
– А все, что происходило до этого, тебе показалось розыгрышем?
– Это вся жизнь.
– Это не вся жизнь, но ты же подписался на миссию «Пенелопа»?
– И?..
– Будет твоя дорогая Сильвия ждать своего Одиссея на своем белом берегу четверть века. Дождется?
– Я в ней не сомневаюсь, но за что?
– За то, что не зря стена вокруг ПаФе, нечего через нее лезть – можно пострадать. Ты шел на риск – и проиграл.
Они шли в сумрачной ночи. ПС протянул Альваро фляжку с водой, тот жадно отпил несколько глотков.
– Я думал, что меня убьют, – сказал Альваро.
– И убили бы, но твоя жена перевела пожертвование, которое спасло тебе жизнь.
Альваро молчал. ПС промычал что-то нечленораздельное.
Раздался щелчок. Включили солнце.
ПС прикрыл глаза рукой, Альваро на мгновение ослеп.
– Я до сих пор не могу поверить в происходящее, – сказал Альваро.
– Я больше не твой проводник, миссия провалена. Ты теперь сам по себе, – тихо сказал ПС.
– Что мне теперь делать?
– Ничего. Будет новая инструкция.
– Я могу спокойно передвигаться по стране?
– Так она и есть главная тюрьма, в заточении тебя хоть и бьют, но кормят, – как-то разом постарев лицом, сказал ПС.
Альваро оглянулся: они стояли перед маленькой дверью, в которую недавно их втолкнула буфетчица.
– А что выбрал бы ты? – спросил Альваро ПС.
– Я выбрал бы никогда не родиться, – спокойно ответил ПС.
Альваро взглянул на маленькую дверцу, в которую предстояло пролезть, а когда повернулся попрощаться с ПС, того уже и след простыл.
Порыв ветра поднял серянку, раздался пронзительный свист. Альваро, понимая, что происходит, не заставил себя ждать – рванул ручку и нырнул в темный дверной проем.
Глава 3
Сильвия доверяла своему мужу. Она не пылала его страстью к изучению скрытого за стеной, но поддерживала его во всем. Альваро обладал уравновешенным характером и острым умом. Он нравился ей, предстоящая разлука беспокоила. Первое время, как и ожидалось, новостей никаких не поступало, но затем неприятный холодок плохого предчувствия, зародившись где-то в солнечном сплетении, медленно расползся по всему телу. Сильвия сделала первый официальный запрос в посольство. Ответа не последовало, что напугало ее еще сильнее. Через некоторое время ей позвонили в дверь. Пришедший человек представился сотрудником посольства и сказал, что миссия провалена. Необходимо перевести некую сумму для оплаты дополнительного пакета услуг на той стороне.
– Это, по крайней мере, спасет ему жизнь, – сказал сотрудник и замер, глядя на Сильвию и не мигая.
Сумма была большая, она оставила семью полностью без накоплений – даже пришлось занять некоторую часть. Сильвия теперь писала запрос за запросом, ответов не приходило.
Приближался момент, когда скрывать от родителей, что Альваро не вернулся, больше не было смысла. В ближайшие выходные она поедет и все расскажет.
Сильвия стояла перед открытым шкафом, разглядывая одежду. Она ни за что не будет плакать. Ни за что! Она дождется Альваро, наденет платье в горох с карманами по бокам и сандалии на босую ногу, воткнет в волосы цветок магнолии и будет ждать его у выхода.
Она сама нашла ему вход в эту темную зону – что ж теперь плакать? Искать выход для него – вот первоочередная задача на сегодня.
Сильвия села за письменный стол у открытого окна. Задумавшись, скривилась от того, что ей предстоит написать, и вывела первые строки на чуть желтоватом листе бумаги: «Уважаемый спаситель, ревнитель, хранитель и правитель Страны Парящего Феникса, я уповаю на вашу мудрость и рассудительность…».
Дописав письмо, она запечатала его в простой белый конверт. Решив отправить заказным, а не бросать в почтовый ящик, пошла в сторону почтового отделения. Навстречу шла знакомая, они часто завтракали вместе в одном милом кафе на берегу моря. Альба была излишне навязчива в общении, но при этом обаятельно добродушна.
– Как ты? – спросила подруга, скрывая за улыбкой беспокойство.
– Все хорошо, – ответила Сильвия и заплакала.
– Столько времени прошло… что-нибудь известно?
– Я слетела с катушек, не сплю толком и только пишу и пишу, куда только возможно, – ответила Сильвия.
– Как же помочь тебе?
– Выпьем кофе?
Они молча пили двойной горький без молока и смотрели на горизонт, будто ожидая, что появится Летучий Голландец и выкинет на берег живого и невредимого Альваро.
Глава 4
Альваро на секунду потерял сознание от удара о холодный кафельный пол. Он нырнул в маленький темный проем, торопясь поскорее убраться от великого сияния. Приоткрыл глаза: щель под дверью вспыхнула на миг радужным всполохом и погасла.
Альваро перевел дух, продолжая лежать. Вскоре зрение привыкло к темноте.
– Здесь все время сумерки, кроме времени, когда включают солнце, – зачем-то он произнес вслух.
– Севернее наша земля, чем твой мир, темнеет рано, зимой так вообще три часа световой день, – услышал он тихий ответ. Голос показался знакомым.
– Буфетчица? – спросил он.
– Гликерия, – ответила она.
– Что? – не понял Альваро.
– Мама так назвала в честь какой-то ей одной известной красавицы… В детстве была Ликой. А потом выросла. А как благодать получила, повзрослела – и теперь я Гликерия. Буфетчица – это лишь звание. А для человека даже за стеной имя важнее звания, – сказала буфетчица так, словно объясняла первокласснику домашнее задание.
А потом эта громадная женщина взяла Альваро на руки и куда-то понесла. Он подумал, что со стороны это выглядит странно. Но не унизительнее пыток, которым он подвергся недавно.
– Куда вы меня несете? – спросил Альваро.
– Полечить тебя маленько, смотри – избитый весь, – буднично ответила Гликерия.
Она поставила его на ноги посреди небольшой комнаты, скорее кладовки. Вдоль стен стояли стеллажи, заполненные коробками и банками с консервами.
Удивительно, как заботливые руки и тихий голос делают человека красивым! Большегрудая, со слоновьими ногами Гликерия обработала порезы и царапины Альваро, уложила на мягкий соломенный тюфяк, накормила рассыпчатой кашей, обильно сдобренной сливочным маслом, и Альваро провалился в глубокий сон, словно в наркоз.
* * *Пробуждение было таким же, как после длительного забытья. Горло саднило осколками разбитого стекла. Казалось, что он дышит, извергая сухой дым и пламя. С усилием разлепив глаза, Альваро осмотрелся вокруг. Он уже был не в темной складской комнатенке, а в светлой комнате с небольшим окном. Тощая ситцевая занавеска, выцветшая от многочисленных стирок, пропускала пыльный свет.
В комнату вошла буфетчица. Она положила ему на лоб холодное полотенце:
– Лежи. Отдыхай. Жар у тебя сильный.
Альваро покатал сухой кадык, пытаясь что-то сказать, но лишь зашипел.
– Пить хочешь? – догадалась буфетчица и приложила ему ко рту холодную миску, из которой он, словно кот, вылакал несколько глотков ледяной воды.
К вечеру жар спал, и он смог немного поесть.
Гликерия заботилась об Альваро, как о младенце. Ничуть не смущаясь, она раздела его и обтерла мягкой мокрой губкой, напевая при этом странную протяжную песню:
– Отдадут тебя замуж, во деревню чужую, во деревню чужую, что не видно отсюда. Мужики там все злые, топорами секутся, а по праздникам там дождь идет и по будням…
– О чем эта песня? – спросил Альваро.
– О жизни в стране ПаФе.
– Почему же дождь идет?
– Так это слезы людские. У нас так часто плачут, что все время дождь идет. У нас и приметы такие: если перед поездкой идет дождь – к легкому пути, если ребенок родился в дождь – к счастливой судьбе. Если во время свадьбы дождь – значит, молодым жить не тужить.
– По вашей логике, – сказал Альваро, – если в стране ПаФе все время идет дождь, то все должны быть счастливы.
– Так и есть, – со вздохом ответила буфетчица. – Мы живем в самой счастливой стране мира.
– Да уж… – только и смог выдавить из себя Альваро.
Гликерия, она же буфетчица, погладила его по голове и достала из-под стола, покрытого льняной желтоватой скатертью, огромную бутылку с мутной жидкостью.
– Что это?
– Лучшее средство для поднятия духа и укрепления чресел, – ответила она и добавила: – Сама гнала. Чистый, как слеза младенца, нектар.
– С него все и началось… – жалобно попробовал протестовать Альваро.
– Началось все с твоей дурной головы. Жил бы себе припеваючи, так нет же ж, надо было хлебнуть страху так, чтобы нервы в узел.
– Я не жалею, хотел помочь.
– А чем тут поможешь? Помогать надо тем, кто этого просит. А у нас половина населения считает, что все хорошо, а стена – лучшее, что со страной случилось. Ее из космоса, говорят, видно.
Гликерия налила два полных стакана жидкости, затем откинула полотенце, под которым на столе оказалась большая деревянная доска с закуской.
– Пей, не раздумывай. Без этого у нас люди с ума сходят.
– Как говорят… ваше здоровье?..
– Да. Здоровье тебе пригодится, – ответила она и залпом выпила, следом уткнувшись зашмыгавшим носом в рукав белого халата.
Альваро поначалу медлил, но все же осушил разом стакан, глотая обжигающую жидкость. Горло свело спазмом, лишая дыхания. Но затем приятное тепло разлилось по телу, глаза наполнились слезами – и к нему пришел зверский аппетит.
Честно говоря, он не чувствовал вкус еды, глотал практически не жуя, вгрызаясь зубами, словно голодный пес. Гликерия снисходительно посмеивалась, подливая самогонку уже по четверти стакана.
Почувствовал вскоре прилив тошноты, Альваро откинулся на спинку стула и закрыл глаза.
– Жить будешь… смотри, как быстро в себя пришел, – сказала буфетчица.
– Я обожрался, мне дурно, – выдавил Альваро.
– Вот теперь, на сытый желудок, можно и о деле поговорить, – серея лицом, сказала Гликерия.
Ее лицо, лоснящееся румянцем на фарфоре, приобрело вид старой черно-белой фотографии, и будто все вокруг – и занавеска в мелкий цветочек, и пахнущий теплым сеном тюфяк, и выскобленный дощатый пол – все стало пыльным, потертым, полусгнившим.
Альваро поежился.
– Так что? – спросил потухшим голосом.
– Как в сказке: надо идти родине служить. Иначе не видать тебе моря, как своих ушей. Только на фотографии.
– А как служить?
– У тебя выбора нет: ты признанный шпион и диверсант в бегах. Тебе только к управляющим податься, там более что они за тобой должок назначили.
– А где их найти? – с ужасом понимая, что ввязывается в следующий раунд квеста, спросил Альваро.
– Отоспись, залечи раны, а там само собой все устроится. Не надо их искать… как вылезешь из норы, так они сами тебя найдут.
– Жуть какая…
– Жуть, не жуть… У них хотя бы есть правила, они взятки берут и знают, кому на лапу дать. Они вопросы решают. Сколько жизней ими спасено. Думаешь, ты жив до сих пор благодаря кому? Им, родимым! Кому твоя жена заплатила, чтобы остался ты жив? То-то же… вот и подумай. В стране, где казнят за соплю из носа в неподобающий момент, как вопросы решать?
Альваро поежился. Глаза слипались, тянуло в сон. Он повалился головой на стол, не почувствовав, как сильные мягкие руки отнесли его на топчан.
– Уморился, болезный, – по-доброму сказала сама себе буфетчица. Сняв белый халат, она осталась в одном исподнем и легла рядом с Альваро, прижимаясь горячим рыхлым телом к нему. По-матерински поглаживая его кудри, она прошептала: – На одну ночь, да мой… Спи, соколик, спи родной.
Глава 5
Сильвия отвезла детей к родителям, сухо попрощавшись, быстро вернулась к такси. Если она позволит себе обнять их, вдохнуть этот сладкий детский запах, то никогда не решится на предательство. Предательство всего, во что она свято верила до сих пор. Ради спасения мужа и отца.
Она должна позвонить Рикардо…
Однажды она пообещала себе, что никогда больше не услышит этот голос. Голос мужчины, из-за которого сердце пропускает удар, пуговицы плавятся на платье под его взглядом. Трудно устоять перед таким напором.
Когда-то учились вместе в университете. Она знала, что нравится ему, но уже начала встречаться с Альваро.
Альваро всегда принимал ее сторону. Он ухаживал нежно, ненавязчиво. С ним было спокойно и весело. Рикардо она немного боялась. Он всегда прогибал окружающий мир под себя. Богатая семья и хорошее образование. «Самый завидный холостяк в Европе», – писали газеты.
Сильвия еще раз глубоко вздохнула. Телефон тихо блюмкнул – вызов был с незнакомого номера.
Она сделала глубокий вдох, прежде чем ответить. Услышав приветствие, тихо сказала:
– Здравствуй, Рикардо.
– Я знаю, как помочь Альваро, – раздался голос Рикардо, и в телефоне повисла тишина.
Глава 6
Альваро с трудом разлепил веки. Тошнотворный привкус во рту напомнил о вчерашнем возлиянии. Он тихо застонал – и тут же почувствовал, как сильная рука приподняла его за воротник рубашки и усадила обратно за стол. Пока он вяло дрыгал ногами, чиркая об пол, буфетчица сказала:
– Жалко тебя отпускать. Но тебе надо либо сотрудничать с властями, либо сгинуть в хмырье.
– Хмырье?
– Болото такое. Там испарения с этиловыми элементами. Народ пьянеет и не трезвеет, плутает до последнего вздоха. И никто не ищет.
– А как с этой самой властью сотрудничать?
– Здесь все просто. Надо знать, кому услугу бесценную оказать. Потому что услуга, у которой есть цена, – это просто подхалимаж и взятка.
– Что же я могу такого бесценного сделать?
– А тебе всё сами расскажут. Главное – до нужных людей дойти.
– Ты знаешь как? – Альваро почему-то даже не подумал сомневаться в предложенном плане.
Все, что происходило в стране ПаФе, не поддавалось объяснению. Чем смехотворнее и несуразнее оказывался план, тем вернее было, что именно он и реализуется.
– А вот сейчас колокольчик тебе приладим да в туман и выпустим. Там тебя нужные люди и найдут, – ответила буфетчица.
Она перекрестила Альваро размашисто, крепко поцеловала в губы и вытолкнула за дверь.
Перед ним открылась широкая низина, залитая густым, вязким туманом, словно недовзбитый белок с сахаром.
Вдали слышались отрывистые позвякивания колокольчиков. Смутные тени медленно двигались взад-вперед по полю, иногда издавая утробное мученическое мычание.
Альваро несмело шагнул в молочно-сизую смесь.
– Погодь! – со всхлипом сказала буфетчица. – На вот, возьми.
Она протянула небольшой сверток.
– Что это? – спросил Альваро.
– Откуп. Когда напарник найдет тебя, отдай.
Альваро взял из ее рук небольшой сверток. Бумага хрустнула в руках. Сверток был теплым и маслянистым.
– Не разворачивай, а то остынет, – сказала она и снова всхлипнула. Она взялась за ручку двери и перед тем, как ее закрыла, на секунду кромешная белая мгла осветилась тусклой лампой, что горела внутри дома. В просвете Альваро увидел внутри мягкого белого тела, огромного, словно облако, маленькую тонюсенькую девочку с двумя тощими косичками, лежащими на плечах. Внутри Гликерии сидела изящная испуганная Лика и смотрела на Альваро обожающими глазами. Он даже рассмотрел торчащие ключицы и трогательные плечики.
Дверь закрылась, и его обнял сырой туман, напоминая, что пора идти дальше.
– Спасибо… – прошептал Альваро.
Он сделал первый шаг, и его колокольчик глухо звякнул. Со всех сторон дренькнули на разные голоса такие же, как и у него, колокольчики. Альваро замер, не смея снова сделать шаг: он не хотел издавать эти пронизывающие своим одиночеством звуки. Но делать было нечего, и он медленно, словно зомби, пошел сам не зная куда, переставляя ноги так медленно, как только мог.
Из тумана на него вынырнуло бледное изможденное лицо. Очень худой человек смотрел пустым взглядом куда-то поверх головы Альваро.
– Я больше не могу, – сказал человек. – Я уже больше года здесь. Ни голода, ни жажды, только пустота внутри. Ждал проводника, но его все нет. Откуп потерял. Это судьба такая. Нет выхода.
– А ты убеги, – сказал Альваро.
– Так если бежать, то тогда верная смерть, – ответил человек и засмеялся нездоровым трясущимся смехом.
– Может, она и лучше такой жизни?
– Конечно лучше. Только смерть заслужить еще надо.
– Я вижу, что ты, измученный человек, достоин самой красивой смерти.
– Видимо, да. Нет подвига во славу его, если нет жертвы при этом.
Альваро задумался, о чем это было сказано, и хотел уж было переспросить, как человек, нелепо взмахнув тонкими длинными руками, словно надувная кукла у супермаркета, зашатался, задрожал и побежал со всех ног. Его колокольчик затренькал словно ужаленный, переходя на визгливые ноты.
Вдали послышался нарастающий шум вертолетных лопастей. Альваро поднял голову: три черных вертолета двигались в сторону убегающего человека.
– Остановись, остановись… – шептал Альваро.
Но звук колокольчика звякал все чаще, пока не слился в сплошной визгливый шум.
Небо окрасилось оранжевой вспышкой. Вертолеты улетели. Наступила тишина. Никто не шевелился, только клубы тумана молочными волнами двигались в пронизывающей тишине.
Альваро поднял было ногу, чтобы сделать первый шаг, как почувствовал, что его кто-то крепко схватил за руку.
– Ни звука, стой тихо, – раздался до боли знакомый голос.
– Пэсэ? – не веря своим ушам, спросил Альваро.
– А кто же еще… Тише ты. Хорошо, что этот припадочный побежал, я сразу подумал, что ты где-то поблизости.
Альваро опустил наконец ногу на землю – и несмотря на то, что сделал он это медленно и очень тихо, колокольчик вяло пискнул.
Тут же стало слышно, как шуршит разрезаемый крылом ночной птицы воздух, сопит ПС, журчит ручей. Альваро удивился контрасту.
– Я рад снова видеть тебя, – сказал он ПС.
– Да пропади ты пропадом, – приобнял ПС товарища и тут же спросил: – Ты откуп не потерял?
– Нет, вот он, – протянул сверток Альваро.
ПС взял его и охнул:
– Надо же! Повезло тебе… Видимо, и правда непростой ты человек, иноземец.
– Я не понимаю… – начал было Альваро.
– Мудрец объяснит. Плоть и кровь она свою тебе отдала. Ты теперь ее силой будешь полон в час роковой.
ПС развернул сверток. Внутри лежали еще теплая сдобная булка и четвертушка красноватой настойки.
– Рябиновая, редкая вещь, – продолжил ПС.
– Это же хлеб и вино… – не понимая, сказал Альваро.
– А ты глаза закрой и в руку хлеб возьми, – ответил ПС, привычно сплевывая на землю.
Альваро понял в стране Пэ Фе только одно: здесь не надо пытаться объяснить происходящее, надо делать, что говорят, и тогда есть большая вероятность, что он сможет выжить.
Он безропотно закрыл глаза и положил руку на хлеб. Мягкая круглая ягодица в ямочках… Теплая, податливая, пульсирующая под его ладонью. Сон ли это был – или правда алкоголь и нежная забота Гликерии заставили его испытывать это странное вожделение? Было ли – не было ли… Погружаясь в огненное нутро, он стонал и называл ее девочкой, а она смеялась в ответ и сама себя целовала в огромную грудь, легко дотягиваясь до сосков губами… Откуда это нахлынувшее воспоминание? Истома вязкой патокой связывала по рукам и ногам, слышался влажный шепот: «Хоть не мой, а на одну ночь со мной, спи, касатик, спи, родной…»
Альваро отпустил хлеб, открыв глаза. Сердце билось в самом кадыке, рвалось вон из груди.
Откуда это внезапное воспоминание?
ПС бесцеремонно отломил кусок булки и засунул в рот. Медленно прожевал. Открыв чекушку, отпил пару глотков и протянул Альваро. Альваро допил оставшееся. Пряный терпкий вкус обжег гортань.
ПС бесцеремонно схватил Альваро за рукав куртки и потащил в только ему известном направлении.
– Куда мы? – спросил Альваро.
– Тише ты! А то увяжется кто за нами, а этого никак нельзя допустить. Иначе не пройти заставу.
– Заставу?
– Ну а ты что хотел? К мудрецу идем, там испытания надо пройти и заставу. Если хвост притащим, так рубеж и не покажется.
– Рубеж?
– Да-да, потом объясню, помолчи уже… Ах ты, плесень подрейтузная! – выругался ПС и с усилием потянул Альваро за собой. Он что-то нашептывал и бормотал себе под нос. Альваро не понимал, что ПС говорит. Доносились только обрывки фраз: —… ляг, оберег, на мой порог, на мой след, от напрасных слов и от всяких бед, от врага первого и от последнего, от силы, от славы, от горя, от тени, от беды и от воды, от огня и от полымя… Не успели… – обреченно закончил свой бред ПС и встал на колени. Он потянул Альваро, чтобы тот встал рядом, но гость застыл перед открывающимся видом.
Туман, словно занавес, разошелся круглыми клубами в стороны, и перед ними открылись широкая река, искрящаяся под полной луной, и мост через эту реку мрачной красоты.
– Надо же, царя нового ждут будто, аж луну включили… – ворчливо сказал ПС.
Серянка не покрывала это строгое своей зловещностью сооружение. Гладкие отполированные перила моста отражали тысячи маленьких лун, ступени были зеркальные. Альваро видел в их поверхности сжатые губы ПС, его опущенный в пол взгляд и свое перекошенное от удивления лицо. Он впервые за все время путешествия увидел свое лицо. Это не был он – другой человек, изможденный, с сухими воспаленными глазами и отросшей бородкой.
На мосту клином стояли четыре черных внедорожника с тонированными стеклами. Двери машин одновременно открылись, и из них вышли огромные гладковыбритые детины в строгих черных костюмах и лакированных туфлях с острыми мысами. То, как они двигались, говорило, что настоящих проблем у Альваро еще не было.
Лица лютых гризли ничего не выражали. Восемь громил встали полукругом и застыли, разглядывая Альваро и ПС.
– Доброго вечерочка, бояре, – пискнул ПС и поклонился в пол, буквально ударившись о землю лбом так, что серянка мелким фонтанчиком взметнулась вверх. ПС, придурочно ухмыляясь, начал размазывать по лицу пыль.
– Сюда подошел, – наконец нарушил молчание один из громил.
ПС сделал ползущее движение, но тут же остановился. Новый окрик разрезал ночь:
– Не ты, убогий. – Боец ткнул пальцем в сторону Альваро: – Иди сюда, импортная конфета.
Альваро моргнул и сделал неловкий шаг навстречу громиле.
– Что застыл, шевели поршнями, – продолжил бандит.
Альваро не шевелился.
– Бить будут, – обреченно сказал ПС.
– С чего бы нам бить его? Только силы тратить. Убьем сразу! – гоготнул бандит.
Альваро тоскливо обернулся. За спиной чернильная синева перемешивалась с туманом в причудливые волны. Бежать – выбрать скорую смерть.
Он медленно повернул голову, но не успел ничего ни сказать, ни подумать, как тяжелый удар по лицу сбил его с ног.
Альваро упал. Он не почувствовал боли, но ярость охватила его. Шатаясь, вытирая окровавленным рукавом рот, он сплюнул и прокричал:
– Так страшно! Восемь взрослых дяденек приехали убить меня. Достойная смерть, как я посмотрю! Так просто не сдамся!
– А что ты можешь? – издевательски усмехаясь, поинтересовался самый здоровый из бандитов.
– Все! Все он может! – крикнул ПС. – Он… он…
– О-о-он… – передразнивая ПС, протянул бандит.
– Блин… рано еще говорить… рано, – бормотал ПС. – Он – избранный!
В воздухе раздался раскат грома, и крупные холодные капли застучали по земле и по капотам машин. Звук дождя нарастал, и в этот самый момент Альваро выпрямился, сделал несколько уверенных шагов в сторону бандитов и громко прокричал:
– Да! Я – избранный!
Вспыхнула молния, и в ее свете все увидели приближающегося всадника. Только это была не лошадь: беловолосый пожилой человек в майке-«алкоголичке» и холщовых шортах гордо восседал на старом осле. Почему Альваро сразу понял, что осел старый? Все просто: он был седой, хромал и постанывал при каждом шаге.