Дневник Великой Отечественной Войны Боровиковой Александры Никифоровны
Высказывается так, как не полагается честному советскому гражданину.
8/VIII/19418/VIII. Встала в 6 часов утра, вместе с последними известиями.
Направление:
Холмовское; Кексгольмское, Смоленское, Белоцерковское.
Германское Информбюро подвело итоги 3-х месячной войны, в котором говорится, что фашисты уж очень сильно дерутся:
1) 16 фашистов уничтожили целый полк наших бойцов.
2) Далее сообщают о линии Сталина.
3) За 6 недель войны немецкое командование взяло в плен 895 тыс.
Танков – 13 145
Орудий – 10 388
Самолётов – 9082
Советское Информбюро разъясняет, что техника подсчёта такова, если допустить, что в захваченных районах осталось рабочих и крестьян, которых считают военнопленными, то эта цифра людьми возможна.
Далее Информбюро сообщает, что по подсчётам, потери Германии: 1,5 млн. убитыми и ранеными.
Наши потери 600 000 человек.
Захвачено и уничтожено 6000 танков.
Наши потери около 5000 танков.
Артиллерии 8000 орудий.
Наши потери 7000 орудий.
Самолётов свыше 6000.
Наши потери 4000.
Таков урон и потери за 6 недель войны.
Настроение сегодня, не сказала бы, что хорошее, но нельзя сказать и плохое.
Мне уж очень не нравится командование Фабрики – Анакин.
С комнатой пока не сделала ничего.
Сегодня домой не пойду.
Вот, опять, скоро проклятое диспетчерское.
Пойдёшь опять чесать языки, даже действуют на нервы.
Сегодня видела во сне, якобы я эвакуировалась.
Неприятный сон, как будто попала под обстрел, или бомбёжку.
На диспетчерском совещании здорово поспорила с гл. инженером, такие даёт бестолковые распоряжения, сам ровным счётом ничего не знает, а хочет показать себя хозяином.
Бьюсь до победного конца, не изменяю своего упрямого характера.
Что будет, всё равно, настою на своём.
В 4:30 иду с 4 поста, и вдруг, слышу гул.
Посмотрела на Неву, идут 3 военных катера, наверное, подкрепление в Кексгольм (*Ныне: Приозерск).
Приятно было на них посмотреть, идут по-боевому, быстро.
В 17:30 дали сигнал «В.Т.».
Продлилась 18 минут, ничего особенного.
В 9 часов пошла ночевать к Нюре Цветковой.
Она встретила меня в проходной с сумкой, и в ней графин, для пива.
Только перешли дорогу, пошёл дождь, но мы следовали дальше.
Дойдя до Палевского, ударил сильный дождь, мы спрятались под крышу пивного ларька.
Нюра в дождь пошла, купила пива 3 кружки, и мы в дождь пошли к ней.
Закусили селёдкой.
Настроение моё было не плохое.
Я поиграла на гитаре, и спела несколько песен – вернее, помурлыкала.
9/VIII/19419/VIII. В 6:30 была уже на Фабрике, до 8 час. занималась рукоделием.
Не могу бросить свою привычку что-нибудь, да надо делать.
С утра что-то не везло в цеху.
Станки плохо работали, но к 9 часам дело наладилось.
В 8:30 утра вернулась смена «Б» из Кингисеппа.
Воздушные налёты заставили их покинуть оборонные работы, и вернуться обратно.
6/VIII сбито 2 вражеских самолёта, есть жертвы среди оборонников.
В 12 часов сообщили по радио, что восстановлены дипломатические отношения с Норвегией.
Как это приятно.
Как растут с каждым днём симпатии к Советскому Союзу.
Об этом не должно быть и сомнения, они должны быть, есть, и будут.
Сегодня получила письмо от Коли Ульянова.
Тот час же написала ему ответ.
С ответами к бойцам никогда не задерживаюсь.
22:10 вечера – надо закончить записью о сегодняшнем дне.
Погода была пасмурная.
К вечеру настроение моё тоже испортилось.
В 2 часа вызвали к директору Фабрики.
Анакин заявил, что надо ещё отправить 120 человек на оборонные работы.
На мой цех пало 15 человек.
Отправляю из смены «Б» 3-х человек, из смены «А» – 9 человек: Прядичева, Савину, Строеву, и Постюковича.
Кроме того, предложили ехать одному из нас: или Русскому, или же Ерофееву.
Русского отправлять что-то жалко.
Пусть лучше едет Ерофеев, он что-то последнее время гоняет лодыря, работает со своим штатом совершенно не по-военному.
В 2 часа встретила А.Э. Грубе.
Моя симпатия на всю мою жизнь.
Какой он всё же хороший человек.
Вот о таких людях, как он, всегда отзываешься хорошо.
В 4 часа было партсобрание (*Собрание членов партийной организации).
Ох, этот “директор”, Анакин.
Доклад был скучный, сухой.
Ох, как испортило настроение это собрание.
Как надоело управление Фабрикой.
Такая бражка (*Фразеологизм: бражка – это смесь дрожжей и сахара для создания алкогольного напитка самогон, здесь же подразумевается, как страшная смесь).
Когда-то всё это раскопают.
Подлец на подлеце сидит, другой погоняет.
Скрывают свои шкуры от Армии.
Вот бы кого на передовые, здесь нечего им караулить женские юбки, да брюшко своё отъедать – нет.
Свой своего не укусит, наоборот, отстоит.
Давно собираюсь сообщить в Райком Партии об этих проделках, но всё думаю, будет лучше, но всё же когда-то, наверное, выведут из терпения – сообщу.
Двум смертям не бывать, а одной не миновать – всё равно не хорошо.
Послала два письма: одно товарищу Ульянову, второе – Апостолу.
Такое весёлое ему послала письмецо, и свою страшную рожицу – не знаю, как он её примет.
У меня к нему такое расположение, чтобы поднять его боевой дух.
Правда не знаю, приятны ему, или нет, мои письма.
Ох, если бы я знала, я бы сразу же повернула руль в ту, или иную сторону, хотя сейчас и поздно, но лучше поздно, чем никогда.
Т.к. рулевой из меня не плохой, а он как раз краснофлотец (*Воинское звание рядового состава ВМФ СССР), которых я в жизни не любила, а считала их за бабников.
Теперь, пока не получу ответа, буду молчать.
К вечеру мои тучи развеялись.
Вот уже 20 минут, я пишу, и пишу.
А в душе А …
Как хочу встретиться, и поговорить.
Наверное, я в эти дни поеду в район, и всё же уйду от всего этого на фронт.
Только бы послали меня в Эстонию… тогда бы всё.
Ну ладно, пора кончать.
Шурочка, иди в цех, проверь работу, и пора баиньки, ведь завтра опять ждёт новое, или хорошее, или плохое, наверное, плохое, завтра обещался приехать А.Э. Грубе.
Ну, ставлю точку, а в голове давно думаю составить поэму, или стишки, посвящённые…
Если составлю, то увидите, он будет преподнесен первому…
10/VIII/194110/VIII. 11 часов дня, сообщение Информбюро.
С 7 на 8 августа наши самолёты совершили налёт на Берлин.
С 9 на 10 августа, тоже, были повреждены военные объекты, и видимы пожары.
В ночь на Москву совершили нападение фашистские стервятники, сбито 8 самолётов.
Наши потери при налёте на Берлин – один самолёт разыскивается.
Вчера мне рассказали анекдот:
Пошла одна дама покупать ботинки и десяток яиц.
Голова была забита другими мыслями.
Заходит в обувной магазин и говорит:
“Покажите мне 42-й размер яиц”.
Продавец магазин был маленький ростом, и говорит:
“Что вы, гражданка, таких размеров у нас не имеется. Зайдите в соседний, там есть покрупнее”.
В 12 часов слушала последние известия, где передали, что в 14 часов будет общеславянский митинг.
14 часов: волна 19.37, 19.75, 19.47, 21.79, 22.72, 24.51, 50.93 и т. д.
Митинг всеславянских народов (*Вероятно, имеется ввиду: I Всеславянский митинг в Москве. Воззвание ко всем славянским народам “Братья угнетенные славяне!”)
Русский писатель Алексей Толстой открывает митинг.
Как равные среди равных, все объединились на уничтожение фашизма.
Речь длилась 18 минут.
Польский генерал, чешская писательница, хорват, болгарин и др.
Уже стали мешать передаче, и говорили не на русском языке.
Ничего не понятно, не стала слушать, да и некогда.
Дали военный заказ, надо готовиться к нему.
Здорово поспорила с Федей Титовым.
Ох, и мужик же, хуже захудалой бабы.
Язык такой, что хоть привяжи.
Сегодня одно, завтра другое.
За все мои противоречия, и упрямство, я чувствую, начинают на меня нападать.
Но ничего, себя в обиду не дам.
В 20 часов, как всегда, пришла смена товарища Ерофеева, и я ушла ночевать к Нюре Цветковой.
Взяла с собой работу, в 12 часов легли спать.
Где-то вдали раздавались орудийные выстрелы – глухо-глухо.
Я боялась, что будет «В.Т.», но проспала спокойно.
11/VIII/194111/VIII. Соскочили в 6:20, собрались быстро, и пошли на Фабрику.
Опять что-то на правом берегу были слышны выстрелы.
Сейчас 7 часов, слушаю последние известия.
Шли бои 10 августа на Солецком, Холмском, Смоленском, Белоцерковском и Уманском направлениях.
За 9/VIII сбито 45 немецких самолётов.
Наши потери 25 самолётов.
С 8 на 9 августа сбито 10 самолётов противника, при налёте на Москву.
Налёт немецких самолётов на Москву с 10 на 11 августа.
Пробрались одиночные самолёты.
Есть убитые, и раненые.
Возникли пожары жилых зданий.
Военные объекты не пострадали.
В 12:34 дали «В.Т.», длилась 26 минут.
У нас прошло спокойно.
На 5-м Г.Э.С. (*5-я Государственная Электростанция "Красный Октябрь" Ленинградского Совета Народного Хозяйства Ленинграда. Построена на юго-восточной окраине Ленинграда в 1922-м году в районе Уткина заводь) передают, были разрывы бомб.
А во вчерашнюю вечернюю пальбу, бомбили Тосно.
Не знаю, сколько правды, т. к. это чужие разговоры, а не видела сама.
Утреннее сообщение.
Направления: Белоцерковское, Смоленское, Уманьское и Эстонское.
7 часов вечера, митинг всеславянских народов.
Выступали Ванда Василевская, Янко Купала и др.
Сегодня насмешила здорово Заикина.
Она рассказывала, как бомбили их под Кингисеппом, на оборонных работах.
Вот, говорит, умываюсь я в речке, река глубокая, вдруг вижу, летит фашистский самолёт над самой моей головой, низко-низко, остановился надо мной, посмотрел и помахал рукой.
Я так испугалась, голову спрятала в колени, и сижу.
Долго сидела.
Я ей говорю: наверное, ты ему не понравилась, т. к. очень чёрная, если бы была красивая, тогда бы он тебя посадил в самолёт и увёз в Германию, но, наверное, не понравилась.
Вечером нервничала из-за светомаскировки (*Скрытие от наблюдения воздушного и наземного противника световых демаскирующих признаков войск и сил, военных объектов, промышленных районов, и населённых пунктов, и их имитация на ложных объектах) в цехе – не знаю, что и делать.
12/VIII/194112/VIII. Послушала бегло Информбюро.
Направление: те же.
Как близко враг стоит к Ленинграду, не знаю, что и будет.
Ночь прошла спокойно.
Во сне видела прежнюю свою симпатию З.З. Гущу – не знаю почему, но как-то это было приятно, всё же сказывается – я его люблю, по-прежнему, за его простоту и весёлость.
Эх, З.З., ещё бы раз хотя встретиться с тобой и, наверное, встретимся, по крайне мере у меня такое предчувствие.
Днём приезжал Власов, по части спецзаказа.
Сижу около 6-ти часов вечера, вдруг ко мне приходит Боря Чижов, и говорит, что с воздуха поймали бумажку (листовку), я её прочитала, и под сукно, а потом передала директору.
Сволочи, кто сочинял эту бумажку, и кто её пускал, мало тому свинца, надо бы что-нибудь покрепче.
Грязные уста, ещё обращаются:
“Товарищи красноармейцы, не слушайте провокаций, что над вами издеваются – это ложь. Избегайте провокаций и переходите к нам”.
Мне противно записывать эти слова, рвёт моё сердце на части.
Вот, сволочи, идиоты, не нахожу даже слов, как выругать за эти провокации.
Не поздоровится вам, и никто вашим листовкам не поверит, и едва ли кто к вам перейдёт, и так вы отравили нашу счастливую спокойную жизнь, а сейчас ещё пускаетесь на такие подлые авантюры – нет, ничего не выйдет.
Пуля вам в лоб, прохвосты!
До 9 часов вечера сидела на Фабрике, а потом, поругавшись с механиком, ушла ночевать к Нюре Цветковой.
Вечером написала записку Васе Виноградову, и вложила в Нюрино письмо.
Одновременно прочитала её письмо к Васе.
Какая холодность!
13/VIII/41 г. Получила письмо от Пети Бецелева – надо ответить.
13/VIII/194113/VIII. Встала рано, хотелось ещё поспать, но Нюра уходит рано и вот пришли на Фабрику в 6:30 утра, я зашла в Штаб, хотела прослушать последние известия, помешал “директор”, что-то разговаривал по телефону, и всюду величал себя директором – то же, не директор.
Сегодня настроение не поймёшь.
С утра было очень плохое, т. к. сводка была очень скромная, но днём что-то сразу прояснилось.
Какая-то бурность во мне, какое-то предчувствие.
По-моему, сообщат в ближайшие дни, и интересное, в нашу пользу.
Будем ждать, а сейчас, А. Н., иди, пообедай, а то очень хочешь кушать.
В 4 часа слушали лекцию, по тушению зажигательных бомб.
Народу было много, полный красный уголок (*Помещение, отведённое для культовых коммунистических мероприятий (партсобраний, приёма в Партию, Комсомол, пионеры), а также под нужды агитации и политического просвещения)
Лекция ничего, понравилась.
Был сегодня Шведов, и сообщил, что 10/VIII 41 года, сволочи-фашисты, заняли Кингисепп и Волосово.
Верится не совсем, но разговаривать ни с кем не буду, разве с Соколовым.
Дальнейшее покажет.
Пусть это останется в моём дневнике.
Но мы в Ленинграде спокойны.
Но он же сообщил, что под Псковом в тылу осталось 48 точек (*Огневые или пулеметные точки), за которыми фашисты охотятся, но никак не могут найти их.
И вот, эти тыловые точки, бьют наступающего врага в затылок.
У меня почему-то предчувствие, что скоро дадут ему жару, опомниться не успеет.
Завтра выходной день, но я сегодня дежурная.
14/VIII/194114/VIII. Ночь прошла спокойно.
Разбудили меня в 7 часов, и просидела у директора до 8 час.
Вопрос решался об оборонных работах.
Мужчин послали всех, остались у меня: Егоров на бревёнке, и Иванов Арсений.
Ничего, будем работать, не сдадим темпов, и не подведет Арсений.
Днём съездила в Райсовет (*Районный Совет народных депутатов, представительный орган государственной власти в районе), по одному делу.
Меня выбрали в эвакуационную комиссию по эвакуации детей.
Комиссия в составе: Боровикова, Басов, Огаркова, Романова.
Вечером было совещание, после поездки Басова в Райсовет.
Места для эвакуации:
1. Вологда
2. Челябинск
3. Новосибирск
4. Иваново
5. Казахстан
6. Удмурская АССР
7. Киров
8. Молотов
9. Свердловск
10. Омск
11. Актюбинск
12. Караганда
13. Павлоград
14. Кзыл-Орда.
15. (*Цифры стоят, но названия пункта в блокадном дневнике не написано)
Еду домой, приехал Павлуша Ерофеев.
Так обрадовалась, что забыла взять с собой сумку с грязным бельём.
Так завозилась за неделю, как чёртик, ходила грязная, не похожая на начальника.
Приехала домой, и ужаснулась.
Чёрт-Ленка в моей комнате пьянствовала с кем-то.
На столе у меня такой хаос!
Грязные тарелки, хлеб, в бутылке вино, и пустые бутылки, сварен суп.
Ну, я прибрала посуду, убрала всё в комнате, легла спать, ну, конечно, немного выпила сливянки (*Сливовая наливка или настойка).
Вдруг, ночью слышу стук.
Оказывается, лошадь-Ленка, ждала-ждала меня, и решила ехать за мной, на Фабрику, а я в то время уже спала дома.
Так я ей не открыла дверь, уж очень хотелось спать.
Я знала, что она придёт, и разгонит сон.
15/VIII/194115/VIII. Встала вместе с радио, в 6 часов.
Сразу же пришла ко мне Ленка, крепко позавтракали, и я поехала опять, на Фабрику.
На 14/VIII шли бои на всех участках фронта, от Ледовитого океана до Чёрного моря.
Наши войска оставили город Кировоград, Первомайск.
Ничего, не радуйся, Гитлер, посмотрим, как побежишь обратно.
Я уже купила карту Западной Европы, скоро будем смотреть на запад, как они будут драпать.
Ну, хватит писать, время уже 8:25, пора начинать работать.
Днём составила список на эвакуацию женщин с детьми.
Карпова устроила целый концерт, но потом утихомирилась.
Не хочет уезжать.
Я бы сама уехала, вернее, только свезла бы домой вещи, а потом снова могла бы быть здесь, для защиты Ленинграда, если принесу какую-то пользу.
Откровенно говоря, жаль барахлишко.
Чёрт его знает, живёшь, как будто всё мало, а оставлять всё же жалко, особенно для грабежа фашистам.
В 13:05 была в столовой, дали «В.Т.», а я без задних ног побежала к себе, но «В.Т.» была только 6 минут, прошла спокойно.
В 15:40 дали опять «В.Т.», длилась 20 минут.
Утреннее сообщение:
Направление – Кексгольмское, Старо-Русское, Смоленское, Эстонское.
День и ночь прошли спокойно.
16/VIII/194116/VIII. День был бестолковый.
Встала в 7 час., в 8 час. пила чай, вдруг, звонит телефон, звонил Петя Бецелев, я думала Саша (картофельный жених).
Бецелев сообщил, что ранен в руку, и лежит в Госпитале.
Завтра к нему поеду, надо узнать, это моя обязанность, навестить.
День прошёл бурно, так, что некогда было взять дневник.
Сейчас 6 часов, спешу домой, в то же время надо записать прошедший день.
Прошёл он в том, что составлялись списки на эвакуацию, и т. д.
Ну, ладно, кончаю.
Спешит Кузьмич.
Еду.
До свиданья, Катушка.
Здравствуй, Боровая.
Приехала домой.
Такая скука – все надутые, все молчат.
Я напилась чаю, и легла спать, конечно, немного поработала иголкой.
Это моя болезнь, и не мешает война.
17/VIII/194117/VIII. Встала в 6 утра, вместе с радио.
Вечернее сообщение: бои по всему фронту, и какие-то коррективы, по уничтожению самолётов.
В ночь с 16 на 17/VIII был налёт на Москву, но самолёты не были допущены.
Вчера в 8:05 была «В.Т.», длилась 45 минут, прошла спокойно.
Сегодня в 6:45 опять «В.Т.», длилась 5 минут.
По призыву Комсомола (*Всесоюзный ленинский коммунистический союз молодёжи (ВЛКСМ)) сегодня воскресник – не знаю, как он пройдет.
Забыла записать, когда я ехала домой, от Кузнечного шло очень много военных, и очень я их сожалела, т. к. они шли усталые, и нагруженные, а было очень жарко.
Впереди их шли другие военные, с собаками.
Воскресник по моему цеху проходит неплохо.
Сегодня в 16 час. я должна ехать к Пете Бецелеву.
Сегодня взяли в Армию М.К., очень жаль, уж он очень хороший мужик.
С ним можно поговорить обо всём.
В 16:30 поехала к Пете Бецелеву.
Оказывается, далеко.
Ехать больше часу, до площади Стачек.
Идя через площадь, вдруг, вижу фашистский самолет, танк, стоят на площади, и много кругом народу.
Но я спешила, и прошла, не остановилась.
Зашла к нему, в очередь ходячих.
Встретила его во дворе.
С ним были какие-то две дамы, но они скоро смотались, а мы с ним просидели больше часу.
Идя обратно по площади, тогда уж посмотрела на самолет, и на танк.
Такая махина, плюнула я на него, и ушла.
На Фабрику приехала в 8:45, и мне говорят – письмо.
Предполагала от кого, конечно, от него и есть – Апостола.
В нём дает он мне выговор, что я ему пишу редко, ведь я же ему послала три письма, верно, он их не получил.
Эх, Апостол, был бы ты здесь, да ещё бы…
Как жаль, что прошло то время, неужели не вернется.
Вспоминаешь семью.
Всё это прошло, и никаких надежд на хорошее будущее.
Пусть он останется хорошим товарищем в моей памяти, и то, я довольна.
Значит, не судьба.
Завтра пишу ему ответ.
Да, когда я была у Пети, видела раненых латышей.
В одного из них чуть не влюбилась.
Ха-Ха-Ха.
Старые традиции в части знакомства сидят ещё во мне.
Написала на сон грядущий Апостолу письмо, и чуть не заплакала, что-то так было скучно, и жаль его.
18/VIII/194118/VШ. Встала в 7:30, но не спала с 6 час.
Бои шли по всему фронту.
Сдали г. Николаев.
Говорили, что несколько германских полков опять разгромлены, на юго-западном направлении.
Интересно проходит жизнь.
Пообедав, иду домой, и встречаю своих работниц.
Нюра Цветкова принесла мне картошки и огурцов, в то же время передает пакетик Матвеева, с огурцами.
Напёрлась до ушей, едва пыхчу.
А бывает время, пожрать некогда.
Сегодня опять послала 5 человек на оборонные работы.
Настроение швах (*Оценочная характеристика кого-либо или чего-либо как находящегося в плохом, ослабленном, обессиленном состоянии; плохо, скверно).
Ленинград спокоен, но до определенного времени.
Ленинград сейчас в очень опасном положении, если взвешиваешь всё по серьезному.
Что-то будет, через несколько дней, жаль только города.
Это никак не может уложиться в голову.
В этом-то мы уверены, что победа будет за нами, но жалко той разрухи, где пройдет фронт.
Сволочь, этот, Гитлер, какое на его голову проклятье.
Такое хорошее лето, такая погода, такой урожай, и эта, сволочь, топчет советские поля.
Несколько дней передают по радио – бои по всему фронту.
Как это тяжело, ведь надо дать отпор, на любом участке фронта.
Сегодняшняя утренняя сводка, как говорят, ошпарила, о сдаче Николаева, и Кривого Рога.
Чёрт прёт и прёт к угольной базе.
Что-то сейчас с Одессой.
Какая отрава эта война, для всех.
19/VIII/194119/VIII. Отправляется эшелон с женщинами и детьми.
Думали, направить в Омскую, сейчас направляем в Уфимскую.
Одно время предлагали мне поехать провожатым, с эшелоном, сейчас молчат.
Сегодня сказала Т. Павловна, что она имела разговор с Поповым, в смысле провожатого.
Попов говорит, что из Басова ничего не выйдет, т. к. он курица, а это действительно.
А Боровикову жаль отпустить, и лишаться инженера, а если я выпорхну с Катушки, то совсем расстанется со мной.
Оказывается, меня ценят, несмотря на мои упрямства. Ах, он Попик, все же он хороший человек!
Пора, Шурочка, бы спать, но ты опять берёшь перо в руки, чтобы записать остаток дня.
Очень устали глаза, так как весь день работала иголкой, вот тоже, привычка.
Часов в 9 вечера проводили занятия по Д.П.В., у 8 навеса.
Наши командиры работают неплохо.
Результат не плохой, но вот военизированная охрана себя подвела.
Вечером была в Штабе, и Попов рассказал про своих Моисеев.
В своё время они все подали заявления в добровольцы, а сейчас они ходят по Казани, все штаны в ржавчине, не могут отстирать ещё с Акуловки.
Спокойной ночи, Шурочка, спи, пусть приснится тебе Апостол.
Но не приснился, утром очень скучала.
19/VIII/194119/VIII. Сводка:
Сдан г. Кингисепп.
Как это все тяжело.
Ведь совсем близко от Ленинграда, как говорится, рукой подать.
Удивляюсь, почему в Ленинграде спокойно, или его точка зрения – забрать Ленинград целым, и невредимым.
Но Ленинградцы так Ленинград не сдадут.
Окружающее спокойно, спала ночь спокойно, пишу, и распиваю чай, а там, на фронте, валятся, наверное, сотни, и тысячи трупов, идёт резня, не на жизнь, а на смерть.
Но моё настроение не сломишь, всё равно победа будет за нами.
В 10-м часу я вышла на бревёнку, и слышу гул с правого берега Невы – самолет, потом пошел на центр города, и вдруг слышу, стрельба по нему.
Романова и говорит: почему не дают «В.Т.».
Потом уже дают «В.Т.».
Прошло благополучно, длилась 10 минут.
Сегодня по правому берегу тянутся обозы беженцев – крестьян на телегах, и с табунами коров.
Жаль смотреть на них.
Как жаль народ, так и скотину.
Куда идёт народ, бросая всё насиженное веками, что же ожидает впереди.
Да, жизнь.
Ведь, которые там родились, дожили до старости, вырастив внуков, а вот теперь, вынуждены покидать всё, и с небольшим скарбом (*Пожитки, движимое имущество, домашняя рухлядь) двигаться вперёд, в глубь страны.
Единственное утешение, что они везут с собою скот, и все пожитки, не оставляя даже кошек, на растерзание и муки, в руки немцев.
Это хорошо.
Пусть зарвавшийся Гитлер, и его банда, всюду встречают мёртвую тишину, и никакой надежды на жизнь.
В 16:45 нахохоталась до слёз.
Это над сторожем б/баржи Егоровым.
Сегодня, в 3 часа ночи, он выкупался в Неве, не знаю, как ему, помогло, и вот, он сушился сначала в кипятильнике, а потом в сушилах.
В 16:30 он звонит по телефону 50, и спрашивает меня, сколько барышня распилили, я говорю: 49,6.
Затем взяла трубку, а Катя Янухнова и спрашивает его, как он выкупался, он говорит – обеими ногами.