Дневник Великой Отечественной Войны Боровиковой Александры Никифоровны
В общем, мужик вскочил в воду по грудь.
Сидишь тоже круглыми сутками.
Целый день хотелось спать, и вот вечером, проводив всех, решила вздремнуть.
Слышала, кто-то заходил ко мне, или Нюра, или лошадь-Ленка, но я уже спала, и не хотелось повернуться.
Пробудилась в 8 часов вечера, сходила в Штаб, отметила свое присутствие, затем в столовую, покушала противного винегрету, стакан чаю с пирогом, и пошла на берег.
Прошёл военный катер, но я видела его только вслед.
Какая скука, какая отрава жизнь, безразличие, и нет конца – надо жить, и жить.
Ведь, откровенно говоря, я ещё не жила, но мне уже 37 лет.
Жизнь моя прошла в учёбе.
Вот, только встала на ноги, сейчас бы только жить, но вот опять волна.
Одеть, обуть есть что, но всё это сейчас не интересно.
Безразличная стала жизнь, ничего тебя не интересует, и в личной жизни.
Безразличная стала жизнь, ничего тебя в личной жизни не интересует (*Записано на другой странице. Вероятно, в другой момент времени).
Ждёшь завтрашнего дня, а что он принесет.
Да то же самое, что и сегодня, те же неприятности.
Вставай в 6 час. утра, и целый день бегаешь, и ничего не делаешь, а устаешь, как чёрт.
Послала сегодня опять письмо в Нарву.
Паренька надо поддержать, хоть морально, в то же время он обижается, что его забыли.
Эх, Апостол, Апостол, красиво всё началось, но не знаю, чем кончится.
Каждый день мы с ним отдаляемся, всё дальше и дальше.
В то же время он молодец, его стойкость нравится мне.
Кроме хорошего, я о нём ничего не скажу, во всем виновата я сама.
Живу на сегодняшний день я только мечтами о нём – не знаю, он знает об этом, или нет, но по моим письмам он должен догадаться.
От Симы так ничего и нет, наверное, нет его в живых.
А жаль всё же парня, и жаль то, что я его не изучила, тогда как он мною интересовался.
Каждый день сердце ноет, и ноет, об них, этих сильных мальцах.
Ведь часто бывает так, когда потеряешь человека, только тогда начинаешь его ценить.
Многие женщины, девушки, увлекаются с выгоды.
Я на жизнь смотрю совсем по-другому.
Инженера считают чем-то высоким, не заглядывая во внутрь души человека.
Я никогда не ставила себя высоко перед Апостолом.
Дело в человеке, а не в марке, и звании чина.
Зачем мне муж инженер, когда я сама инженер, и к чему мне друг жизни, именно только с высшим образованием.
Но мое увлеченье можно приписать к неудачным.
Виновата только я сама.
Интересно, как он, доволен, что связал свои узы с ней?
Вот, у меня есть дневник 3 лет, который писала я ещё в молодости, вспоминала, где я только Борю Шиляива, но он ушёл уже в область предания, да и он, наверно, меня уже забыл, разделяют 14 лет.
Встреча с А.И. Николаевым – это короткий, но красивый эпизод в жизни.
Где-то он, жив или нет.
Вот с ним я с удовольствием встретилась, т. к. эта личность осталась мною не раскрыта.
Интрига всегда интересна в жизни.
Последнюю интригу Апостола я раскрыла быстро, в виду простоты его характера.
Чем он нравился – человек сам не врал, и всему верил, следовательно, никогда в жизни не был обманут.
Что меня сейчас привязывает к нему, даже не знаю, ведь я знаю, что нас с ним разделяет крепкий барьер, и он уже потерян, для дальнейшего, параллельного следования моей жизни.
Но вместе с тем, в нём есть что-то притягивающее.
Пусть, останемся хорошими товарищами, и то, я довольна.
И то, будет какая-то надежда, в моей личной жизни.
Что-то он подумает обо мне, после вчерашнего письма.
Или просто сочтёт дурой, но, до этого, по-моему, он не дойдет.
Сейчас собираюсь сходить на бревёнку, хоть немного разогнать, или ещё больше нагнать скуку.
20/VIII/194120/VIII. Разбудило Информбюро.
Бои продолжались по всему фронту.
Особенно усиленные на Кингисеппском, Новгородском, Гомельском, Одесском направлениях.
Наверное, у Апостола горячее время, т. к. от него бои в 30 км.
Цех работал на погрузке баржи, хотели послать в Мурзинку, но я отстояла, пусть сходит Катушка, т. к. эта публика любит работу полегче.
В 12:45 дали «В.Т.», прошла спокойно.
На бревёнке не было бригадира, и я дежурила там, вдруг, вижу идут крейсера “Стройный”, и “Смелый”, идут медленно, на буксирах.
Какая красота Балтики.
Вот, наверное, дадут прочувствовать фашистской гадине.
Наверное, в Кексгольм.
Вечером в 5:30 было общефабричное собрание рабочих, с призывом, к защите Ленинграда.
Собрание прошло активно.
Ночевать поехала домой, правда поздно, в 8 часу.
В общежитии скука.
21/VIII/194121/VIII. Утром в 6:30 слушала выступление – обращение товарища Ворошилова, главнокомандующего Северо-Западным фронтом к Ленинградцам.
Сводку слышала плохо, т. к. Москву последнее время слышно очень плохо.
Да, полоса фронта недалеко.
Враг еще силён, но его сила будет сломлена, и сломлена окончательно, так что, зарвавшийся Гитлер, не выйдет из психиатрической больницы.
Там ему могила.
Сегодня четверг, но мы работали на погрузке баржи.
В 12 часов ко мне являются Шахмаширова, и Шваренгова, и, заявляя, что прибежали из Гатчины, и рассказывают многое.
Сначала я приняла очень близко, но потом, как говорится, махнула рукой.
Вообще публика любит поболтать, и создать паники.
Кто не осознает серьезности дела, а кто любит поболтать.
Сижу, пишу, а где-то вдали слышно артиллерийскую стрельбу.
Сейчас пойду проверю, я вообще, очень любопытна.
В 17:00 дали «В.Т.», прошла спокойно.
В 15:30 передают с вышки, что к Финскому заливу летят 6 фашистских самолетов.
На юге летают два самолета, но далеко, и не видно чьи.
Над Кировским районом самолет, на большой высоте.
В районе “Большевика” (*Ныне: Обуховский Завод) кружатся самолеты, на большой высоте.
Рабочие цеха работали, на большой высоте.
Вечером темно, тепло, я отпустила рабочих.
Вечером в 7 час. было партсобрание.
Иванов А. категорически отказался записываться в рабочий отряд, по обороне Ленинграда.
Вот идиот, он проявляет себя так паразитически, как на работе, так и по общественной линии.
Считаю, Шашнев и Иванов способны кое-кого продать, чтобы спасти свою шкуру.
У меня, по крайней мере, такое предположение сложилось ещё при подписке на заём.
Вечером звонил Бецелев, и говорит, что завтра, наверное, уедет на фронт.
Просил, чтобы приехала Леля.
Вечером с Поповым пошла на баржу, что-то разговорились, он очень жалеет его.
Завязался разговор, я ему и говорю, что я хотела порекомендовать М.К. Русских начальником Катушечного цеха, а он отвечает, наоборот, я хотел поставить тебя.
Оказывается, он всё же меня ценит.
В 10 час. вечера я зашла к нему, а он мне и говорит:
“Ну, Боровикова, сегодня я рылся в столе, и нашел столько твоих заявлений, что ни один начальник за всю мою работу столько не писал”.
Недаром он меня раз назвал литератором (*Писатель, человек профессионально занимающийся литературным трудом).
В 7:45 сегодня прошел пароход с Ладоги с ранеными, но, наверное, раненые легко, т. к. все сидели.
Время уже 11:30.
Пора спать, Шурочка, спокойной ночи.
Да, сегодня пришла ещё одна мысль в голову, об Апостоле.
Надо написать ему письмо, и сообщить, что вагонеток сейчас уйма, и нет споров.
Вот “достижение”.
Вспоминаются мне эти эпизоды с вагонетками каждый день.
Когда-то они, эти защитники Отечества, занимались такими мелочами, как делали вагонетки.
Кто посильнее физически, и горлом, тот никогда не стоял из-за вагонетки.
К таким героям я отношу и его.
Тот ли был спец, на этот счет хороший мастер, грузчик, и отвозчик, хорошо таскал горбыли, и т. д.
Дай бог ему здоровья, видеть ему хороший сон, и уничтожить потом не один десяток фашистов.
Сил его хватит, я в этом уверена.
В 11:05 передали, что 22/VIII будет учение на Балтфлоте, будьте готовы слушать арт. стрельбу.
Этому мы поверили сомнительно, учению, так как атмосфера кругом была сгущенная (*Фразеологизм: о приближении чего-либо неприятного, тяжёлого для кого-либо).
Но мы готовы ко всему.
22/VIII/194122/VIII. Сегодня в 6 час. утра, исполнилось 2 месяца войны.
Ей богу, не знаю, какие проклятья на голову фашистам.
Информбюро сообщает, что 21/VIII шли бои на всех фронтах, особенно на Кингисеппском.
Сволочь, прёт к Ленинграду.
Гомельское направление – оставлен Гомель.
Сбито 21 самолет, наши потери 12 самолётов.
Передаваемые сегодня известия сжимали сердце, и так хотелось плакать, и плакать, несмотря на раннее утро.
Всё внимание в основном было уделено Ленинграду, какая угроза нависла над Ленинградом.
Ведь, откровенно говоря, нас ждёт или окружение, или вступление фашистского сапога.
Но нет, этому не быть, Ленинградский пролетариат не позволит фашистскому сапогу топтать священные проспекты этого славного города.
Грудью защитим город, применим все свои женские способности, и стойкость, в которую, правда, не верит Ерофеев, но сам, откровенно говоря, хуже самой захудалой женщины, у самого, наверное, ржавеют штанишки.
Жду с нетерпением учения Балтфлота.
Судьба наша, в несколько дней что-то должно решиться.
Но я ещё пока спокойна за Ленинград.
Считаю, жили мы в нём, и будем жить, не отдадим, и не уступим его красот, и ценностей, но разрух, конечно, наверное, будет.
Попов вчера рассказывал, что фашисты идут: сначала мото-мех-части, затем полицейские отряды – сыщики, которые собирают всё, даже вплоть до ручек от дверей.
Затем “СС”, которые забирают, и расправляются с советскими людьми.
Возможно, под свист снарядов и пуль, пойдёшь или же в бой, или же куда – не знаю, но что я не держу в голове.
Сегодня является публика, с Толмачево (*Посёлок городского типа в Лужском районе Ленинградской области), с разными рассказами, но я им меньше всего верю.
Интересно я сейчас работаю, народу собралось человек 80, а один пилостав (*Рабочий, устанавливающий пилы на лесопильных рамах), и ни одного мастера.
Вот, и крутись, и туда, и сюда.
Вертись, как говорил Кирилл товарищу Сталину, и на сиделке, и на боку.
Вот так сложилась жизнь.
Если я уйду на Боровую, то думаю, а что-то там делается, на проспекте села Смоленского, может быть, со стороны Рыбацкого уже прорвались фашистские танки.
Уйдешь из дому, думаешь, может быть, с Волковой деревни прорвался враг.
Думай не думай, а пожитки свои и забыл, которые наживал с таким трудом.
23/VIII/194123/VIII. Выходной день.
Две ночи ночевала дома.
Это большое достижение на моем личном фронте.
Ночь на 23/VIII спала очень неспокойно.
Снилось мне что-то, что мы с Поповым искали какое-то бомбоубежище, в подполье.
Потом видела что-то во сне Апостола.
В 8:20 дали «В.Т.», длилась 11 минут.
Длилась спокойно, но я с постели встала в 12 час.
Это была первая ночь, когда я повалялась за всю войну в своей койке.
Днём сварила щи, и выпила бутылку сливянки, с Ленкой, и Полинкой.
Вечером с Полиной выпили по кружке пива.
Днём с Таней постирала в Прачечной, ну, а вечером, конечно, поработала иголкой.
Не могу же я бросить своё единственное удовольствие.
За период войны я сделала уже многое.
Ниже помещу обращение товарища Ворошилова, к трудящимся г. Ленинграда.
Вклейка № 1. Статья «Ко всем трудящимся города Ленина».
Вклейка № 2. Статья «Двухмесячные итоги войны между Гитлеровской Германией и Советским Союзом»
Информбюро за 22/VIII: бои по всему фронту, особенно ожесточенные на Кингисеппском, Новгородском и Гомельском направлениях.
Новый трюк фашистов.
24/VIII/194124/VIII. Воскресенье.
Встала сегодня в 5 часов утра, так как ночевала дома.
Ведь мастеров нет, а рабочих назначено из 2-х смен, «А» и "Б".
На бревёнке тоже нет бригадира.
Надо спланировать работу, и обеспечить последней всех.
Вот, в 6:40 я была поэтому уже на Фабрике.
Пустили на две рамы.
Мастером назначили Прядичева.
Ничего, надо со всем мириться.
Утреннее сообщение: бои на всём фронте, особенно на Кингисеппском, Новгородском и Смоленском направлениях.
Ничего, сволочи, придёт время, достанется вам за всё, за эту агитацию (*Вырезка из газеты):
Вставка № 5. Текст вырезки ТАСС.
Предыдущая страница говорит и о ваших потерях.
Ваш план, захватить Ленинград, не пройдет.
Да, Ленинград в опасности, но он спокоен, никакой паники.
Не будет Ленинград сдан, этого не было ещё в истории.
Притом Ленинград – это колыбель Пролетарской революции.
Приложим все усилия, и они не пройдут.
Вот этим мнением дышит весь Ленинград, победа будет за нами!
Вклейка № 3. Стихотворение «Не пройдут!» (Автор: Вас. Лебедев-Кумач)
Вот, мы, Ленинградцы, пока спокойны.
Спасибо нашим защитникам – Сталинским соколам, бойцам, командирам, политработникам и краснофлотцам.
А сколько симпатий советского народа к жителям г. Ленина.
Все они горят одним желанием, помочь нам даже морально, Ленинградцам, а это очень много значит.
Со слезами на глазах читаем все эти обращения.
Приведу ниже ряд выдержек из газет:
Вклейка № 4. Статья «Трудящиеся Москвы – Городу Ленина. Трудящимся города Ленина»
Проводится запись в рабочие отряды.
Из многих пошла Ленка Изовьева.
Вот молодец, девчина, хоть куда.
Нравятся мне такие люди.
Моя очередь добровольцем впереди, т. к. задерживает директор, а всё же, я никогда не выбрасываю этой мечты.
Но в цеху, кроме меня, не осталось никого.
Действительно, и здесь, в тылу, нужны руководители – командиры.
Но, по первому зову Партии, и Правительства, я в полной боевой готовности.
В 10:45 дали «В.Т.», до этого была слышно стрельбу в направлении Сортировочной.
Вклейка № 5. Статья «Фашистские злодеи найдут могилу на подступах к Ленинграду»
До этого я была далеко, на территории, и предполагала, что будет «В.Т.».
Так и получилось.
Но я успела к телефону вовремя, ведь директором установлено, что при «В.Т.» начальник цеха должен находиться у телефона.
Это 67-я тревога по счету, прошла спокойно.
Чёрт его знает, что и за жизнь пришла.
Настроение очень подавленно, сколько проклятий посылаешь на голову Гитлера каждый день.
Вечером угостила Попова папироской, он давно просил, чтобы я его угостила хорошими папиросами.
В 9 часов вечера была в Штабе, и выпросила фото из одной комнаты, с Палевского общежития, пусть будет, на память.
Очень хочу спать, но с час надо ещё просидеть, т. к. надо проверить светомаскировку.
Ночь будет тёмная, моросит дождь и холодно.
Бедные бойцы, как им холодно в такую погоду.
Вклейка № 6. Статья «Ленинградцы, с вами вся страна!»
25/VIII/194125/VIII. Спала ночь, как убитая.
Легла в 9 часов вечера, и в 7:30 едва-едва поднялась, очень не хотелось вставать.
Не знаю, почему так спалось, наверное, способствовала погода.
Погода холодная и пасмурная.
Сообщение Информбюро:
Бои велись на Кексгольмском, Гомельском, Смоленском и Днепропетровском направлениях.
Что-то перехватили, не поняла, как будто большие потери со сторона Румынии.
Сегодня торжественный день, явился ко мне один мастер, Рыбушкин.
Это для меня большое облегчение.
Как болит душа за последнее время, чёрт знает, что такое.
Я очень мнительна, уж что впадет мне в голову, думаю, думаю без конца.
Что-то видела во сне братишку Николая, но сон неприятный.
Утром очень скучала по Апостолу.
Когда же всё это кончится, когда начнем жить опять так, как 2–3 месяца тому назад.
В 4 часа была на бревёнке, иду, и слышу, поёт какой-то моряк.
Я смотрю, и думаю, уж не А…
Правда, на него не похож, но меня брало сомнение, всё же я побежала к себе, но нет, не он.
Какое сейчас во мне возбуждение, как хочу я встретиться с ним, и растерзать бы его на маленькие кусочки, от избытка чувств к нему.
Ничего, скромное желаньице, но это ведь всё мысленно, я на него не имею никакого права.
Но несмотря на всё, единственный интерес – встретиться с ним, хотя бы часа на два, и поговорить, и то бы, я была довольна.
Ну ладно, воюй, бей врагов, а когда вернёшься, домой, в свой семейный очаг.
Вот пишу эти строки, вдруг, ко мне звонит товарищ Крылов, давно я его не видела.
Ведь одно время, от скуки, я барахлила с ним, ну и сейчас, от нечего делать, поболтала бы с ним, но его перевели на другой участок, и сейчас не встречаемся.
А то посидишь на берегу, сходишь, выпьешь кружку пива, всё же повеселее.
Утреннее сообщение: бои на всех фронтах, особенно ожесточённые на Кексгольмском, Новгородском и Днепропетровском направлениях.
День прошёл беспокойно, как всегда.
Вечером приходил Бецелев, и говорит, что вылез в окно из оздоровительного Госпиталя.
Обещал зайти ещё завтра утром.
Немного поработала крючком, и в 10 часов хотела лечь спать.
Только легла, вдруг, пожарная тревога.
На улице темно, я едва нашла место условного очага пожара – это у силовой станции, но скоро ушла спать.
26/VIII/194126/VIII. День этот памятный на всю жизнь.
Когда я писала дневник, то ещё ничего не знала, узнала, что в этот день было одето кольцо блокады.
На Ленинград пришёл последний поезд, и мы порвали связь с так называемой “Большой землей”.
Так вот, это то первое кольцо блокады, отразится и на моих записях, в дневнике.
Но, напоминаю, что это только приписка, т. к. пока я писала свой дневник, что мы, многие Ленинградцы, не знали ещё об этом кольце блокады.
Пробудилась в 6 часов, прослушала сводку, и провалялась до 7 часов.
После ожесточённых боёв наши войска оставили г. Новгород.
Наши войска вошли в Иран, и продвинулись на 40 км (*Иранская операция 25 августа – 17 сентября 1941 года).
Вот не знаю как, встречают ли они сопротивление.
Вчера сообщила Ириша, что убили Колю Рощина – очень жаль, убивают таких хороших людей.
Сегодня опять требуют 30 человек мужчин на оборонные работы.
Не знаю, кого подберу.
Пришел опять товарищ Базинев, и поговорить некогда.
Сегодня сообщили, что Калугин ранен, и лежит в Тульской области, в Госпитале.
На бревёнке не осталось опять ни одного бригадира, пришлось взять Вайника.
В 2 часа только пришла из столовой, так сытно покушала, распирает бока.
Пишу, и жду утреннее сообщение.
Сейчас читаю газету от и до, в частности, ноту Иранскому Правительству (*17 августа 1941 г. правительству Ирана была вручена совместная англо-советская нота. В ней содержалось требование к Иранскому Правительству добиться выезда из страны всех немецких специалистов).
Передавали письмо Горьковских рабочих Ленинградцам.
Какие всё же симпатии городу Ленина.
Слушаешь эти письма, или читаешь в газетах, слёзы выступают на глаза, за заботу этого славного города, который становится с каждым днём, всё дороже, и дороже.
В 15:25 дали «В.Т.», прошла спокойно.
Вот, читая во время «В.Т.» газету, увидела портрет этого славного лейтенанта Антонова, сбившего Ю-88, который я видела на площади Стачек 14/VIII, когда ездила к Бецелеву.
Сейчас была в Штабе.
Ей богу, чуть не всплакнула, опять посылают мужчин на оборонную работу.
У меня почти все ушли, остался только Тамаров, и последнего включили в список.
Ей богу, обидно, сидят такие, как Анакин, Соколов и другие, блестят штаны от сиденья на месте, а я посылаю 73-летних стариков.
Нет, хоть бы один из них пошёл добровольно, берегут свои шкуры, наживают карманы, и делают всё, что для них выгодно.
Желательно было проводить своих, так сделали все, проводили на свой счёт, сохранив своё имущество.
Кроме того, мне сообщили, что их всех устроили здесь рабочими, и служащими, чтобы отправить на казенный счёт.
Вот публика, они всегда умеют жить.
Какого чёрта, товарищ Попов поставил Анакина главным инженером, у которого в голове варит раз в сутки.
Работал начальником цеха, и то, был так себе, а сейчас, получил большой чин – почему, потому что умеет жить, и спасать свою шкуру, как говорится – маскировка вовремя.
27/VIII/194127/VIII. 6:25 вечера.
Только сейчас взялась за перо, чтобы оставить здесь, на бумаге, отметку, что 27/VIII жизнь течёт обычно.
Какой-то день сегодня, не скучный, и не веселый, просто не хотелось писать.
Бои по всему фронту.
За последние дни на подступах к Ленинграду сбит 101 самолет.
Вот, сволочи, как влечёт их Ленинград, хочется им напакостить нам.
В 16:30 дали «В.Т.».
Это 70-я тревога по счёту, но кроме редких выстрелов зениток, ничего не было.
Мы ещё не знаем ничего, всё спокойно.
Хорошо бы так прожить до конца войны.
Днём отправила всех мужчин, в том числе и Тамарова.
Завтра четверг – выходной день, но не знаю, использую я его, или нет, так как с воскресенья не была дома, да, откровенно говоря, и не хочется, так отвыкла я от дома.
Сегодня устроилась, и здесь неплохо, поставила пружинную кровать.
Сегодня поставила себе задачу, оставшихся рабочих всех обеспечить противогазами, а вдруг дадут «X.T.» (*Химическая Тревога).
Послезавтра постараюсь провести занятие по «X.Т.».
Собиралась под душ, но раньше поставлю рабочих на работу, а потом уж буду счищать с себя грязь.
Вечер бездельничала, только легла спать, потушила свет, вдруг, звонок, пожар в навесе.
Я говорю: “где горит?”
– “II-я рама”, – это звонила Ида.
28/VIII/194128/VIII. Встала в 6 часов, что-то не спится.
Сегодня выходной, спешу домой, уж 8 часов утра.
Приехала домой, очень хотелось спать, но так проболталась, и весь день не могла прилечь, и уснуть.
Легла спать уже в 11 часов вечера.
Как раз приехала Ленка, а разве с ней скоро уснёшь.
Всё же боевая девчина, люблю таких.
Наверное, скоро уйдёт на фронт.
Сегодня сообщили, что забрали Н.В.
29/VIII/194129/VIII. Встала, как всегда, в 6 часов.
Бои по всему фронту, наши войска оставили г. Днепропетровск (*Ныне: Днепр).
За город “N” уничтожено до 10.000 фашистов.
Наши войска успешно продвигаются в Иране.
Иранский народ встречает их радостно.
Отдельные эпизоды говорят, что фашисты так готовили своё дело, чтобы нанести удар СССР с фланга, но эти их планы наше Правительство быстро раскрыло, и своевременно приняло меры.
Сегодня бурный день, очень болит голова, наверное, угорела дома.
С утра прибежали девчонки из Колпино, конечно, в панике, но я их отправила снова.
Потом была Нюра Цветкова, тоже почти плакала, вообще-то, она плакса хорошая, ну, а сейчас, подавно, если действительно что-то там было.
Я смеялась, как она сидела в крапиве.
Был Бецелев, проболтался почти весь день.
В заключение, получила письмо долгожданное, в котором он приглашает к себе, но не знаю, как отпустят, притом, как ещё пропустят.
На всякий случай я ему написала ответ, возможно не придётся ехать.
Ехать надо, или завтра, или же в субботу.
Это письмо принесло и радости, и неприятности,
В конце подписался: Ваш знакомый; и только?
Ну, что же поделаешь.
Пусть, останемся знакомыми, может и к лучшему.
Ночь цех не работал, поэтому я занималась вязаньем.
Часов в 10 вечера как бахнут.
Я думала, уже начинается бомбёжка, соскочила с койки, одела тапочки, и сижу.
Прошло несколько времени, и опять, второй раз удар, ну, тогда, я опять соскочила.
Очень хотелось выйти на улицу, но жутко, в цехе нет никого, и тьма.
Я не боялась стрельбы, но было жутко из-за темноты.
Опять всё же задумалась, насчет последнего письма, что значит “знакомый”.
Перечитала все прошлые письма, нигде ещё не было такой подписи.
Что ему вздумалось.
Ну ладно, как с его стороны, так буду отвечать и я, взаимно.
Как в лес, так и из лесу (*Фразеологизм: как поступаете с кем-либо, так вам и ответят потом).
30/VIII/194130/VIII. Встала в 7 часов утра, разбудила меня боец-Ленка.
Радио молчит, ну я и спала спокойно.
Встала, привела себя в порядок, напилась чаю, и взялась за дневник, как раз сидит со мной рядом Курочка, и строчит письмо знакомому.
Вдруг, выстрел из тяжёлого орудия.
Интересно выйти, и посмотреть, но ещё успею.
Иван Анакин, говорят, пришёл из Колпино.
Как сегодня сообщило “Катушечное Информбюро”, здорово бомбили Мгу (*Мга – городской посёлок в Ленобласти), и эшелоны с детьми.