Конец академии

Пролог

– Курсант Иванов, прибыл для прохождения обучения на оператора мобильного доспеха! – молодцевато доложил я, вытянувшись перед хмуро встретившей меня в своем кабинете начальницей кафедры.

Эпических статей, светловолосая, явно скандинавских кровей “валькирия”, чей огромный бюст как перчаткой обтягивал полковничий мундир, встала из-за стола, чуть наклонившись вперед, качнув буферами, уперла ладони в скрипнувшую столешницу и буквально пронзив меня недовольным взглядом, холодно и мелодично оборвала, – Кто-кто прибыл? На кого обучаться?! Вы, юноша, эти ваши прогрессивные замашки бросьте. Или я пропустила, и в армии победил маскулизм? А ну докладывайте как положено!

– Есть, госпожа полковница, – поникнув, угрюмо ответил я, – курсата Иванов, прибыл для прохождения обучения на операту мобильного доспеха.

– Вот так-то лучше, – сурово произнесла начальница кафедры. – А то развели тут непотребство, курсанты, операторы… Это шпаки гражданские, пусть как хотят так и называются, а здесь, в этих стенах, извольте соблюдать устав!

– Есть, госпожа полковница, – снова пришлось отвечать мне.

А так хорошо все начиналось…

– Чувствуешь, чувствуешь?! – я глубоко вдыхал прохладный воздух северной столицы, прогуливаясь по набережной Невы, по старинной брусчатке, вдоль старинных зданий, с интересом вглядываясь в лица прохожих тоже словно отдававшие какой-то стариной. Не в смысле физической дряхлости, а именно легким флером прошлого столетия, которые выпирали и в одежде и в походке, да даже в манере говорить. Обернулся к следовавшей рядом Илане, – Воздух свободы!

Стоило прийти подтверждению о зачислении меня как вои рода Златолесских в высшее военное Екатерининское училище, в котором, собственно, одна из кафедр и готовила операт мобильных комплексов, как я тут же собрался и выехал из Екатеринбурга в Питер, навстречу новой жизни. Ну почти. Впрочем три года обучения, это целых три года почти полной свободы. Учебу в университете своего прошлого мира я до сих пор вспоминал с ностальгией и считал лучшим временем в жизни. Поэтому сюда я ехал не просто в предвкушении нового, а с четким пониманием как я буду проводить тут время.

Официально специализация звучала как: применение и эксплуатация мобильных систем специального назначения, а находилось училище прямо у Воскресенского моста на Арсенальной набережной, с двух других сторон ограничиваясь Нижегородской и Симбирской улицами.

Названия улиц мне ничего не говорили, впрочем, во первых я в Питере тоже ни разу не был, а во вторых, тут не было и революции, и я подозревал, что названия моего мира, скорее всего, с тутошними не совпадают.

Училище было одним из самых престижных в Империи и, как я узнал из исторической справки, раньше называлось Артиллерийским. С появлением мобильных доспехов артиллерия никуда не делась, но существенно потеснилась и училище переименовали в честь тогдашней императрицы собственно, и давшей добро на новый вид войск, и подписавшей приказ о создании в училище нового направления.

– Воздух как воздух, – буркнула девушка, сурово поглядывая на останавливающих на мне взгляд женщин. Впрочем, занятием это было бесполезным, пялиться на меня не переставали, ведь я был, во первых, без маски, во вторых в новеньком обмундировании курсаты первого курса училища.

Цвета морской волны с воротником стойкой, с красным кантом и золотыми пуговицами, он сидел на мне как влитой и безумно мне нравился. Еще и тем, что практически ничем от офицерского не отличался, за исключением погон. Их у меня не было, взамен на воротнике была золотая нашивка с двух сторон, обозначающая первый курс.

Вот, кстати, за любование собой в форме, даже нисколько не было стыдно. Потому что форма красит мужчину, а красивого мужчину и вовсе делает настоящим оружием массового поражения. По крайней мере добрая половина встреченных дам, точно пали бы к мои ногам, стоило только пошевелить пальцем. Другая половина, к слову, падать бы не стала, а попыталась, наверное, похитить и утащить к себе. Правда тут останавливала моя принадлежность к министерству обороны, к военным тут было весьма уважительное отношение, да и вооруженная сопровождающая отрезвляла излишне горячие женские головы.

Прогуливались мы по Арсенальной набережной, у небезызвестных “Крестов”. Обветшалая кирпичная стена и возвышавшиеся над ней корпуса тюрьмы были мне знакомы по многим бандитско-ментовским фильмам и сериалам и я пытливо разглядывал ничем не оштукатуренные стены, пытаясь угадать, здесь тоже сидят, или тут это тюрьмой не стало.

– Ну как тебе? – поинтересовался я у Иланы, – красивый город. Столица!

– Это да, – все еще напрягаясь от каждого облизывающего меня взгляда встречных дам, ответила девушка, – Но может вернемся на квартиру? А то я скоро уже как собака на всех рычать начну.

– Заметил, – я улыбнулся, подойдя к каменному ограждению набережной, еще раз понаблюдал за водой, а затем, заприметив пришвартованый у спуска к воде катер, махнул Семёновой, – только не пойдем, а поплывем. Давай за мной!

Сбежав по ступенькам, чуть наклонил голову, подходя к сидевшей на борту катера темноволосой и темноглазой женщине восточного вида, привлек её внимание, легким покашливанием, – Уважаемая, сколько будет стоить на катере проехать?

Владелица плавсредства с ленцой повернулась ко мне, буркнув, – Дорого… – но стоило ей сфокусировать взгляд на мне, как она закончила, – …ой, – расплываясь в улыбке и без промедления вскакивая. – Вах какой малчик, да в форме! Какое стоит. Так прокачу! Садись. Куда надо?

Одета она была в красные длинноносые туфли и спортивный костюм с лампасами, с белой надписью “Али Басов” слева на груди. С легкой ностальгией вспомнил свой, такой же фирмы, что, к сожалению, сгорел в усадьбе.

– Правда бесплатно? – спросил я.

– Какие деньги, – расправив плечи и выпятив солидную грудь, – даже обиделась та, – с таким красавцем сама приплачу. – Она засуетилась, расчищая место, спешно распихивая какие-то вещи по катеру.

– Только я не один, – чуть помедлив, – произнес я, кивнув на Илану за моей спиной.

Посмотрев на мою охранницу уже без улыбки, та неохотно произнесла, – Саида Рашидова за свои слова отвечает. Сказала бесплатно, значит бесплатно.

Забравшись в катер, мы отчалили от каменных ступеней уходивших в воду, и вывернув штурвал, женщина вывела катер ближе к середине Невы. Спустя пару минут хорошее настроение к Саиде вернулось и она начала забрасывать меня вопросами, демонстративно не замечая Илану. Выяснив, что я первый раз в столице, тут же организовала мини экскурсию, обращая наше внимание то на одно, то на другое историческое здание.

В общем на съемную квартиру мы вернулись далеко не сразу, но заметно просветившиеся и обогатившиеся знаниями о Петербурге.

Скинув туфли, стоило массивной двери захлопнуться за нашими спинами, я закинул фуражку на полку над зеркалом и, расстегнув китель, повернулся к замершей у стены Семёновой.

– Поосторожней, – хрипло произнесла она, не отрывая от меня взгляда, – тебе форму только выдали, еще помнёшь.

– Помну – поглажу, – легкомысленно ответил я, – ты мне другое скажи, тебе нравиться?

– Форма? – уточнила она, сглотнув и чаще задышав.

– Да, – я кончиком языка провел по верхней губе, наблюдая за высоко вздымавшейся грудью моей охранницы, – и я, в форме.

– Конечно, – ответила девушка с придыханием, после долгой паузы, – всю дорогу пялилась на твою задницу. Да еще бабы эти, которые тебя взглядом раздевали. От них таким желанием перло, я чуть сама не обкончалась.

Не выдержав, Илана молча набросилась на меня, срывая китель и жадно целуя лицо, шею, затем, торопливо расстегнув рубашку, и моё тело.

Наклонившись, я дернул её майку вверх, снимая. Мгновенно возбудился от вида высвобожденной из одежного плена, закачавшейся на свободе груди девушки. Прошептал ей на ухо, – Спальня там.

Где-то через пару часов, мы наконец успокоились, устало завалившись на порядком перебуробленную постель и я, достав коммуникатор, принялся изучать список необходимого, что еще требовалось докупить к учёбе.

Форму мне сегодня выдали на складе училища и я, не удержавшись, её тут же надел, хотя учеба начиналась только завтра, так как сегодня было воскресенье и общий выходной для всех курсантов. Собственно по этому на территории учебного заведения я почти никого и не встретил.

Правда занятия начались уже месяц как, но для меня сделали исключение, зачислив не только вне конкурса, но и позже основного потока. Ничего, наверстаю.

Меж тем Илана, полежав со мной какое-то время, поднялась с постели и отойдя к занавешенному окну, чуть отодвинув край шторы, хмуро произнесла, – Неправильно это как-то.

Залюбовавшись крепким и подтянутым, полностью обнаженным телом девушки, что стояла ко мне полубоком, я заметил парочку свежих шрамов, напоминание о нападении. Спросил, – Что именно?

– Я твоя охрана и не должна с тобой спать.

– Да ну, – с легким смешком ответил я, – неужели ты думала, что именно тебя я выбрал для поездки сюда, совершенно случайно? Нет, зая, ты здесь потому, что я хочу с тобой именно спать.

– Когда ты стал таким… – пробормотала она, покосившись на меня.

– Каким? – поднялся я следом, – Четко знающим, что хочу и кого хочу? Я давно не скрываю, что мне нравятся вполне определенные девушки и ты одна из них.

Подошел, приобнял за талию.

– А когда об этом узнает боярыня, а она узнает, что мне потом делать?

Погладив кубики пресса на животе девушки, я куснул её за плечо, ответил, – А она и так знает. Я когда обозначил, что хочу тебя в сопровождающие, что она, что Гиржовская, так на меня посмотрели… Можешь не сомневаться, всё они поняли. Как видишь, препятствий чинить не стали.

Развернув девушку к себе, я еще сильнее одёрнул штору, пропуская в комнату солнечный свет и, подсадив на подоконник, прижимая её спиной к стеклу, принялся целовать едва касаясь губами бархатистой кожи. Раздвинув ноги не сопротивляющейся девушке, вновь проник в неё, ритмично двигая тазом.

Вдоволь нацеловавшись, из-за плеча Иланы, не отрываясь от процесса, посмотрел в окно, встречаясь взглядом с округлившимися глазами какого-то мужика, в доме напротив, улыбнулся и помахал ладонью.

“Все-таки хорошо здесь, – подумал я, заодно помахав и людям на улице, которые, заметив нас, останавливались и, раскрыв рот, замирали, пялясь на голую спину и задницу Семёновой, – правда этаж надо было выбирать повыше, второй как-то низковат”.

Глава 1

– Марьванна, вот ты мне скажи, это что вообще такое?! – кипевшая возмущением начальница кафедры мобильных систем влетела в кабинет начальницы училища, генерал-майоры Седовой, громко хлопнув дверью.

Внимательно разглядывающая какие-то документы перед собой, женщина, молча подняла взгляд на подчиненную, ожидая продолжения. И оно последовало.

– Это черт знает что! – яростно сжимая кулаки, прорычала начкафедры – Кому взбрело в голову направить парня, парня! сюда. Ладно связисты, богоматерь с ними, при штабе отираться это одно, но у меня же мобильные комплексы!

– Ты про нового курсату? – равнодушно переспросила Седова.

– Конечно! Про кого же еще! Был у меня полчаса назад.

– Красивый?

Чуть сбитая с толку неожиданным вопросом, полковница на мгновение замерла, разглядывая начальницу училища, затем медленно кивнула, – Ну да, фотомодель просто.

– Плохо, – вздохнула генерал-майора.

– Да при чем здесь его красота?! – вспылила начкафедры, – я про другое совсем. Как он вообще к нам попал? Мы же не берем мужчин на наши специальности, совсем не берем.

– Ну… – облокотившись о столешницу и долгим взглядом посмотрев в окно, произнесла Седова, – он не мужчина, он воя. А по воям сама знаешь, отдельный пункт.

– И какой это, извиняюсь за выражение, наголову отбитой дворянке взбрело парня сделать воей? За какие-такие заслуги? У него что, член до колен? Или, может быть, не один, а два? Марьванна, ты как хочешь, а я этот разврат терпеть не намерена. Мобильный доспех это техника, бать ее, посложнее стиральной машинки. Да даже автомобиля куда сложнее. Автомобиля! – полковница все не могла успокоиться, распаляясь с каждой фразой, – я, вон, мужу своему автомобиль дала, так он, что ни день, то въедет в кого, то люк канализационный притащит – “Дорогая, от машины какая-то деталь отвалилась” – писклявым голосом передразнила она, – А здесь оружие!

– Госпожа полковница, сядьте, – никак не реагируя на экспрессию подчиненной, спокойно попросила Седова, но та все не унималась.

– Это же даже не обезьяна с гранатой, это в сто раз хуже!

– Светлана Сергеевна, сядьте, – вновь терпеливо повторила генерал-майора.

– А процесс обучения? Как преподавалам теперь занятия вести? Они же без мата учить не могут, а как перед парнем, да еще молоденьким сматериться? Это же какой стресс!

– Света, да сядь ты, наконец! – не выдержала начальница училища, – Задрала уже.

Дождавшись, когда подчиненная, замолкнув и несколько остыв, сядет на предложенный стул, продолжила уже спокойней, – Думаешь, я сама все это не понимаю? И про технику, и про учебный процесс. Думаешь я что, про красоту спросила, ты как думаешь, о чем на занятиях наши девушки думать будут? О том сколько боекомплект орудия у комплекса или сколько сантиметров член у нового курсаты? Они же только и будут, что слюной истекать, да на него пялиться, какая уж тут учеба.

– Тем более, – воспряла полковница, – давайте повод придумаем, да завернем его, и все проблемы решены.

– Не могу, – вздохнула Седова, – вот почитай, – она толкнула бумагу по столу к подчиненной, а сама, поднявшись, прошла, открывая окно, давая теплому ветру ворваться внутрь, раздувая шторы, достала портсигар и щелкнув пальцами, прикурила от вспыхнувшего в воздухе огонька.

Повернув лист к себе, начальница кафедры тут же натолкнулась на вензель канцелярии ЕИВ в верхнем углу. Вчиталась в печатный текст, а затем обалдело подняла голову, глядя в спину дымящей в окно генералы.

– А им это вообще зачем?

– Ты поняла, да? – повернулась Седова, – мы обязаны не просто принять курсату Иванова на курс, вне существующего порядка зачисления, но приложить все усилия для успешного прохождения им обучения и сдачи итогового квалификационного экзамена.

– Ничего не понимаю, – помотала головой полковница.

– Вот и я не понимаю, – вздохнула генерал-майора. С силой затушив в пепельнице окурок, разогнала дым рукой и, закрыв окно, вернулась за стол. – Но выбора у нас с тобой нет. Поэтому давай думать, как выйти из существующей ситуации с наименьшими потерями. Иначе, если пустим все на самотек, это будет конец училища, по крайней мере того, каким мы его знали и каким гордились.

Начальница кафедры вздрогнула и суеверно перекрестилась.

– Вот-вот, – кивнула Седова. – Поэтому записывай, во первых, – генерала подождала, пока подчиненная схватит лист бумаги и ручку, – курсату Иванова ни в коем случае не селить в обшежитие с остальными курсатами.

Представив что будет с парнем окруженным тремя сотнями наглых, боевитых девиц, на самом пике гормонального взрыва, полковница аж закашлялась.

– Они его затрахают досмерти, – хмуро добавила генерала, – и полкурса потом на отчисление, а зачинщиц в тюрьму. Ну а с нас погоны снимут и без пенсии под зад, как пить дать, если такое допустим.

– Может ему вообще индивидуально обучение устроить?

– И как ты это представляешь? – буркнула Седова, – где мы еще часы на это выкроим и так все расписано под завязку. Я который год бьюсь, чтобы год к обучению прибавили, но ответ всегда один, три и ни годом больше. В войсках доучатся. В общем так, пусть сидеть будет на первом ряду всегда где-нибудь посередине, напротив доски, авось на него пялиться будут и с доски чего запомнят, – чуть с сомнением добавила генерал-майора.

– Поняла, – кивнула головой начкафедры, записывая.

– Во вторых, куратора учебного взвода обязать лично контролировать посещение занятий курсатой Ивановым и перемещение по учебным корпусам.

Полковница кивнула вновь.

И, наконец, третье… – Седова задумалась, – ладно, с третьим потом определимся. А пока иди проведи беседу с преподавалами, стресс, ни стресс, а готовы должны быть.

В свой первый день, невольно чеканя шаг по брусчатке, я шел к училищу чувствуя небывалый душевный подъем. Мимо замирающих на месте женщин, провожающих меня долгими взглядами, мимо начинающих шептаться мужчин, к центральному входу главного корпуса училища выходящего фасадом на Арсенальную набережную.

Слева от входа, у флагштоков с государственным и флагами родов войск стоял угловатый, чуть наклонившийся вперед массивный мобильный доспех, чем-то внешне напоминавший тяжелые советские танки конца второй мировой войны, с такой же толстой, ноздреватой, с крупными сварными швами, броней, коренастый, грозный, буквально заставлявший трепетать.

Остановившись перед ним, на мгновенье, я задрал голову, разглядывая воздетые в небо стволы пушек, цепляя взглядом закрашенные но никуда не исчезнувшие каверны и вмятины от попаданий. Поискав глазами табличку, внезапно увидел её на невысоком постаменте у массивных ног:

“ Мобильный доспех МД-34М установлен в честь 30-ти летия ПОБЕДЫ в Отечественной войне 1940–1943 гг.”

А ниже еще одна надпись, мельче. Опустившись перед постаментом на колено, я прочитал:

“В составе 3-го учебного полка сформированного из курсат Высшего военного Екатериненского училища в 1940 году, мобильный доспех участвовал в боях против армии Европейской коалиции, пройдя боевой путь от берегов Невы до Елисейских полей, где участвовал в штурме Парижа”.

“Отечественная война…” – сходу вот так на ум приходила только война 1812-го года с Наполеоном. Именно она в моей истории так называлась. Бородино, Денис Давыдов, Кутузов и Багратион, Толстой еще, с его “Война и Мир”, – вот, в общем-то и все ассоциации. Но года… Это что, здесь ни войны с Наполеоном ни Первой мировой не было?

Впрочем, какой Наполеон, скорее Наполеона какая-нибудь, могла быть. Но, видимо, не случилось.

Размышления мои прервал неожиданный окрик сзади:

– Курсата!

Поднявшись с колена, я обернулся и увидел в нескольких метрах от себя крепко сбитую майору в таком же как у меня мундире, только с погонами на плечах, в отличии от моих курсантских нашивок на стоячем воротнике.

Её брови взлетели, в легком удивлении, стоило увидеть моё лицо, но только на секунду, а затем вновь взгляд из под короткого козырька фуражки, стал холодным и требовательным.

По какому-то наитию, я вскинул ладонь к виску и представился, – Курсата Иванов, госпожа майора.

– В воинском приветствии пальцы должны касаться середины козырька, а не околыша над ухом, – поправила меня та, а затем требовательно спросила, – что вы делали, курсата?

– Ничего, – ответил я, – просто решил прочитать, что написано на табличке.

– Понятно, – задумчиво ответила майора, вновь оглядывая меня. Представилась, – Майора Гладких, старший преподаватель кафедры мобильных систем. Пойдемте курсата, я провожу вас до кафедры, думаю, вы вряд-ли в одиночку туда быстро доберетесь.

– Спасибо, госпожа майора, – благодарно кивнул я и, пристроившись сзади (как бы пошло это ни звучало), порысил вслед за женщиной внутрь корпуса.

Уже в фойе я буквально столкнулся с десятками других курсат, что завидев меня, мгновенно прикипали взглядами к моей форме, вернее ко мне в форме. Я прекрасно читал удивление в их глазах и только наличие впереди суровой майоры не давало им это удивление озвучить. Впрочем, пару удивленно-восторженно-непечатных выражений, вырвавшихся из девичьих уст, я все же услышал. Пожалуй да, без такого серьезного авангарда меня и впрямь бы не скоро пропустили. слишком много интереса я вызвал своим появлением.

Поднявшись по широкой лестнице на второй этаж, майора, раздвигая мощным бюстом курсат перед собой как атомный ледокол паковые льды, довела меня до тяжелых дубовых дверей с надписью над дверью: “Кафедра МССН”.

– Вот, привела наше новое приобретение, курсата Иванов, собственной персоной! – войдя, громогласно объявила Гладких, привлекая ко мне внимание остальных преподавателей.

Не то чтобы я не был к такому готов, но взгляд десятки старших официр, заставил незаметно поежиться. Тем более, что все женщины как одна были чертовски красивы взрослой, оформившейся красотой. В строгой военной форме, идеально сидящей на их словно отлитых из металла телах, они были валькириями и амазонками в одном флаконе. Хочешь-не хочешь, а в таком обществе заробеешь.

Положив фуражку на ближайший стол, майора чуть пригладила короткие волосы, покосившись на меня, мнущегося у входа, с легкой усмешкой произнесла, – Проходите, курсата, сейчас придет ваша куратор учебного взвода и всё вам объяснит.

Помещение кафедры было не слишком большим, штук восемь столов, какие-то шкафы, несколько ЭУМов, не первой свежести, стопки свернутых трубкой плакатов в углу и большая, на всю стену схема мобильного доспеха в разрезе. Её, собственно, я и принялся усиленно изучать, убрав руки за спину, стараясь не обращать внимания на продолжающие изучать меня взгляды.

Тут дверь ведущая в кабинет начальницы распахнулась являя на пороге саму полковницу Сергееву, что так неласково встретила меня вчера, и завидев меня, она с легкой язвительностью в голосе, обернувшись к собеседнице в кабинете, произнесла, – Твой подопечный уже тут. Принимай.

Мда, похоже отношения с собственной завкафедры у нас не заладились с самого начала. Печально. Я повернулся, ожидая увидеть куратора, но, когда та появилась следом на пороге, пучить глаза от удивления стал уже я сам, потому что куратором оказалась никто иная как бывшая командира мобильных доспехов рода Златолесских – Марина. Та самая Марина, которую безопасница выгнала аккурат перед нападением. Та самая, что хотела меня в мужья, слишком болезненно восприняв моё фаворитство. Да наконец, та самая, с которой я сам хотел спать, помимо Семёновой и Гиржовской.

Я чуть было не бросился к ней с какими-то бессвязными приветствиями, но внезапно натолкнулся на жесткий взгляд её холодных глаз и замер, молча, как рыба, раскрывая рот.

– Ваша куратор, – произнесла начальница кафедры, – старшая преподавала, майора Ржевская, помимо курирования взвода МС-201, она также будет проводить у вас практические занятия по управлению мобильным доспехом. Марина Андреевна, – обратилась она к майоре, – вам всё ясно?

– Так точно, госпожа полковница.

– Тогда забирайте эту… это… в общем, курсату и уё… э… ступайте на занятия.

Я понял, что Сергеева с трудом сдерживается, чтобы не присовокупить крепкое словцо и счел за благо, молча, после короткой команды Марины, – Курсата, за мной! – проследовать вслед за ней, с кафедры вон.

Растеряв всю свою уверенность, я топал по коридору за Мариной, то и дело порываясь заговорить с такой знакомой женщиной, ведь столько меж нами было, и каждый раз замирал в нерешительности, больно сурово она меня, там на кафедре, одним взглядом осадила.

Наконец решился, догнал, равняясь, раскрыл было рот, – Мари… – но тут же нарвался на жесткое – Курсата, за мной, молча! – после чего только и смог, что заткнуться в тряпочку и понуро тащиться следом.

“Видимо, все-же, именно меня она посчитала виновником её изгнания из рода, – подумал я, глядя в спину стремительно идущей по коридорам женщины, – и скорее всего так и есть. Вот же.

Тут по коридорам громко прозвенел какой-то сигнал, заставив меня заозираться.

– Сигнал начала подготовки к занятиям, – коротко произнесла Марина.

– А мне не надо?..

– Не надо, – коротко обрубила она.

– А куда мы идем?

– Столько вопросов, курсата, – тут майора остановилась у очередной двери с одним только порядковым номером “38”, – но ничего, скоро всё гражданское из вас выветриться, и вы научитесь четко и без лишних слов исполнять приказы. – Тут она, дважды провернув ключ в замочной скважине, открыла дверь и буквально силой втолкнула меня внутрь, заходя следом и снова щелкая замком.

– Что ты…

– Много слов, – опять остановила меня Марина, а затем, схватив за форму, притянула к себе и крепко поцеловала. Да так сильно, что напрочь перекрыла мне доступ кислорода и когда, наконец, отпустила, я, отшатнулся назад, тяжело дыша, и опускаясь на столешницу ближайшей парты. Тыльной стороной ладони вытер губы, огляделся.

Это была небольшая аудитория без каких-либо опознавательных знаков, мест на двадцать, может чуть больше. Окна занавешивали достаточно плотные шторы и в помещении царил полумрак.

– А я думал, ты на меня злишься, – произнес я, глядя замершую напротив женщину, – так холодно встретила по началу.

– Считаешь, мне надо было начать тебя целовать прямо на кафедре, – дернула бровью та.