Завеса Правды и Обмана
Калдамир взял лошадь под уздцы и слегка потянул, дав ей понять, что мы возобновляем наше путешествие.
– Нет, Делфина, – ответил он, ступая вперед. – Ни одному человеку не удавалось уйти из Аварата живым.
* * *Я и не предполагала иначе. Ни в одном древнем сказании – каким бы ненадежным каждое из них ни казалось – не упоминалось о возвращении человека из мира фейри после похищения.
Мне следовало бы сосредоточиться на этом, горько оплакивать свою прежнюю жизнь, которая была окончательно и бесповоротно утрачена. Вместо этого все мое внимание было направлено на нечто иное.
Делфина.
Я впервые услышала свое собственное имя из его уст. От одной мысли об этом по спине пробежали мурашки… И из-за этого он пробудил во мне чувство жгучей ненависти. Ни один мужчина, простой человек или фейри, не обладал правом иметь такую силу надо мной. Силу, заключавшуюся в простом произнесении моего имени, и от которой сразу же пересыхало во рту.
Почти уверена, дело было в каком-то заклинании, чарах. Однако это ничуть не уменьшало моей ненависти, так же как и не меняло того факта, что я желала снова услышать свое имя из его уст. Клянусь, в следующий раз мне повезет увидеть, как при этом складываются его губы.
Как раз перед тем, как врезать ему прямо в его чрезвычайно острую челюсть. Конечно, это не совсем что-то бы поменяло…
Об Аварате мне доводилось знать, по существу, крайне мало. Так же как и о фейри, да и обо всем здесь, но… что-то я знала наверняка. Например, знала, что по сравнению с фейри я всего лишь одна из тех мошек, что жужжали вокруг нас в лесу.
Я также знала, что не выберусь отсюда живой – будь неладно проклятье, – и самое меньшее, что можно было сделать, – это убедиться, что не умру спокойной смертью. Калдамир и все прочие фейри еще пожалеют о том дне, когда заключили сделку и притащили меня сюда.
Если, разумеется, Аварат не прикончит меня первым.
Мы провели в дороге всю ночь: ехали до тех пор, пока я уже больше не могла сидеть в седле прямо. Однако после того как я в третий раз чуть не упала со спины Ринн, мы остановились, но только по требованию лошади.
– Мы ведь можем немного отдохнуть.
– Она не выживет в лесу ночью. Нам придется привязать ее к седлу, чтобы она не свалилась, – раздался ответ Калдамира.
– Еще чего, – возмутилась я голосом, охрипшим от бессонной ночи. Пальцем я указала на его руки, уже потянувшиеся к толстой веревке, лежавшей в сумке. – Если ты посмеешь накинуть на меня эту веревку, я… я… я повешусь на ней!
Приоткрыв от удивления рот, он наклонил голову на бок.
Мой корпус выпрямился, несмотря на ноющую боль в мышцах, и я кивнула, надеясь, что выгляжу решительнее, чем ощущаю себя на самом деле.
– Да, именно так я и поступлю! Много же от этого будет пользы тебе и твоей сделке, а? Я тебе нужна, чтобы ты мог добраться до этого своего Лесного двора живым, не так ли?
Калдамир зашевелил челюстью. Его пальцы так крепко сжали веревку, что она начала разматываться. Но спустя мгновение он просто кивнул.
– Ну хорошо. Только не вини меня, когда ты свалишься с Ринн и больше не проснешься.
Я с трудом сглотнула:
– Мы оба не заснули бы, если бы ты рассказал подробности той сделки, из-за которой мне пришлось оказаться здесь, – сказала я. – Думаю, я заслуживаю знать хотя бы это.
Калдамир окинул меня подозрительным взглядом:
– Чтобы ты попыталась отыскать отсюда выход? Ты немножко припозднилась.
– О, – произнесла я, наклонившись вперед и прижав ладонь к шее кобылы, – не думаю, что для этого бывает поздно. – Ринн фыркнула от удовольствия, когда я вытащила жучка у нее между лопаток.
– Оставь его, – сказал Калдамир, щелкнув веревкой, все еще сжатой меж пальцев, и отбросив мою руку. – Они – одни из немногих выживших магических существ. Мы больше не можем позволить себе убивать их.
– Одни из немногих?
– На самом деле… – на мгновение его взгляд остекленел. Проигнорировав мой вопрос, он внезапно начал хлопать лошадь по гриве. Когда его рука вновь появилась между нами, то она вся была покрыта маленькими насекомыми. Вся его ладонь, протянутая ко мне, была окроплена пятнышками крови и усеяна раздавленными тельцами жучков.
– И что мне с этим делать?
Вместо того чтобы ответить прямо, он показал следующее: зажав у себя одну ноздрю пальцем, вторую он наклонил к ладони и резко вдохнул останки насекомых. Когда он снова выпрямился во весь рост, из его груди вырвался блаженный вздох. Взгляд Калдамира прояснился, но на этот раз в нем проявился маниакальный блеск. Глаза его были раскрыты чуть шире обычного, и могло показаться, что он разучился моргать.
– Ни за что, – сказала я, поерзав в седле, будто бы желая доказать, что перспектива свалиться с лошади мне больше не грозит, – я не буду вдыхать волшебных жучков.
– Они безвредны, – покачав головой, ответил Калдамир, – но только в небольших дозах.
Я снова сморщила нос:
– Даже не надейся.
Калдамир кивнул, затем опустил взгляд на веревку, которую держал в руках, и начал медленно, методично снова ее разворачивать.
Мое сердце забилось чаще при одной мысли о том, как он связывает мои руки. Я уже ощущала, как веревка врезается в плоть на моих трясущихся, наверное, от усталости бедрах, втянутом от странного волнения животе, на тонкой талии, когда он начнет обматывать меня. Все туже и туже… до тех пор, пока я уже больше не смогу двигаться, пока окончательно не окажусь в его власти.
Мысль эта должна была меня напугать, однако гораздо сильнее напугал меня жар, разлившийся внутри. Ощущение напрягшихся мышц между бедер было мне знакомо, но я не была полной идиоткой, чтобы подкармливать его нескромными мыслями.
Одно дело – потерять голову от Леофвина, слуги, непродуманные отношения с которым предвещали лишь временно разбитое сердце. И совершенно другой случай – связаться с высокопоставленным фейри, который с легкостью мог уничтожить меня.
Вместо того чтобы обдумать эти мысли, эти… чувства, я протянула руку и схватила первого попавшегося жучка, а затем сжала его между губами.
Я еще никогда не пробовала ничего настолько горького. Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не выплюнуть насекомое и не извергнуть наружу все содержимое желудка. Даже Калдамир сморщил нос от этого зрелища. Брови его удивленно выгнулись, когда я наконец заставила себя проглотить насекомое.
– Думаю, так тоже можно, – вздрогнув, произнес Калдамир. Он окинул меня взглядом, который у меня не получилось понять, затем подчеркнуто убрал веревку и похлопал Ринн, чтобы она снова шевелила копытами вперед.
Съев жучка, как бы гадко то ни было, я получила два преимущества. Я и правда почувствовала легкий толчок в мозгу, который разбудил меня, позволяя выпрямиться в седле. Но гораздо важнее было то, что рвотные позывы, которые мне пришлось сдерживать с превеликой стойкостью, отвлекли мой разум и тело от величайшего предательства.
Предательства, которое могло стать моей погибелью.
Фейри были моими врагами.
Не следует мне забывать об этом… И чрезвычайно просто было думать таким образом, виня Калдамира в последующих часах тошноты.
Когда уже казалось, что больше мне не выдержать поездки верхом на лошади, забрезжил рассвет. Вместе с ним в лесу показался приятный глазу блеск. Что-то мерцало между деревьями, что-то высокое и крепкое, но живое. Только после того как тропинка свернула за поворот, я рассмотрела источник теплого сияния.
Прямо посреди леса была возведена огромная стена, сложенная из самих деревьев, окружавших ее. Они срослись, сцепились, сплелись в одну длинную извивающуюся сеть ветвей и корней, которая простиралась далеко вперед в обе стороны от нас. Чем выше к кронам деревьев уходила стена, тем тоньше она становилась, а на месте зазоров между стволами длинными змеями вились стебли необычайно красивых лиан. Сквозь них едва просвечивало то, что находилось по ту сторону.
Она была совершенно не похожа на стену, окружавшую нашу деревню. По сравнению с ней наша жалкая защита от фейри выглядела просто нелепо. Мы всего-навсего накидали кучу веток, чтобы удержать одну из мощнейших сил, которую когда-либо мог лицезреть этот мир.
Эта же самая сила, в свою очередь, приложила гораздо больше усилий, чтобы защитить себя.
Но что же фейри пытались скрыть?.. Я боялась даже представить.
Ветви высокой стены начали колыхаться по мере нашего приближения. По переплетенным лозам и корням пробежала шумящая рябь, словно по поверхности огромного озера, и затем перед нами открылся проход. Когда солнечные лучи устремились через верхушки деревьев, сквозь проем пролился свет, окутав нас теплым золотым мерцанием.
В проеме появился силуэт фейри, и в этот момент внутри меня что-то замерло. Фейри спустился из распахнутой двери. На долю секунды мне показалось, что меня заворожили чудесным сном, ведь… создание передо мной выглядело так, будто вышло из грез.
Он был ниже Калдамира, но это не имело значения. Его стройное тело само по себе выглядело мощным, более упругое и узкое, но тоже таящее угрозу в походке и жестах. Его длинные розоватые волосы каскадом мягчайших локонов спускались по плечам. Полные губы растянулись в легкой чувственной улыбке, обнажив идеальные жемчужные зубы.
Голову его венчала корона, вовсе ему не нужная.
Если бы этот мужчина, этот фейри, не родился принцем… весь мир и так давно бы уже лежал у его тонких грациозных ног. Он был самым прекрасным из всех созданий, которых я когда-либо видела.
Судя по тому, как он на нас смотрел, ему и так было известно собственное превосходство, способное затмить даже сияние рассветного солнца.
– Путники, добро пожаловать в Лесной двор.
Глава восьмая
Я потеряла дар речи. Мой взгляд вцепился в принца фейри, шагающего к нам: уголки его губ поднимались все выше по мере того, как он становился ближе. В нем чувствовалась необъяснимая мягкость, почти женственная грация, из-за которой было невозможно отвести взгляд, не надеясь даже на то, чтобы в голове появилась хоть одна четкая, лишенная наваждения мысль.
Одну руку он поднял в приветственном жесте, ладонь второй же направилась вверх, пересекла грудь и остановилась в районе сердца. Разумеется, если оно вообще могло биться в теле фейри.
– Как всегда рад тебя видеть, Калдамир. Особенно в этот чудный час, когда ты привел мой трофей.
Мой трофей? Произнеся эти слова, он перевел взгляд с Калдамира на меня. Его поразительно зеленые глаза вспыхнули, готовые оценить меня. Он мгновенно пришел к некоторым умозаключениям, и что-то после этого в нем изменилось… Но я не могла точно сказать, что именно.
Калдамир издал глубокий утробный звук, отвлекший от меня внимание прекрасного фейри.
– Театральные приветствия тут совершенно ни к чему, Никс.
Словно бы согласившись с ним, кобыла подо мной громко фыркнула. Они с Калдамиром обменялись беглыми взглядами, и я тотчас задумалась о случившемся между ними безмолвном разговоре. В тишине последних часов нашего путешествия моя память упустила тот факт, что Калдамир действительно мог говорить.
Наверное, среди нас троих я оставалась самым молчаливым созданием во всех отношениях.
Не только мне довелось наблюдать следующую картину: на долю секунды по лицу недавно представшего перед нами фейри пробежало подобие раздражения, как будто он единственный не понял суть едкой остро́ты.
– Но ведь у нас так редко бывают гости, – увещевал Никс, демонстративно надувая губы и не сводя глаз с Калдамира. – Тем более королевские особы… Попрошу тебя, мой суровый, не портить этот момент.
Калдамир снова фыркнул, но не возразил.
– Королевские особы? – переспросила я.
Лицо Никса озарилось, и его улыбка стала шире, когда он перевел взгляд с моего удивленного от замешательства лица на неподвижную мину Калдамира. В этот раз он выглядел довольным, ибо поделился чем-то мне неизвестным.
– Что? Калдамир не сказал тебе, что он тоже принц?
О да, совершенно типичный титул для простого посыльного.
Скованное от волнения горло наполнило сухостью:
– Калдамир… ничего мне об этом не говорил…
Никс кивнул и оглядел своего друга с ног до головы, слегка пожав плечами:
– Ну что же, хотя бы это нечто малое в Аварате остается неизменным. Никто не посмеет упрекнуть Горный двор в неспособности придерживаться своих принципов и изменчивости.
Крупицы новой информации породили новый вопрос: в чем состояла суть сделки, которая побудила принца из мира фейри прийти за причитающимся? Никто не видел фейри в Алдерии десятилетиями, и первый же пришедший… оказался принцем?
– С моей стороны было бы ошибкой задерживать вас у входа дольше. – Фейри перед нами сделал несколько изящных поклонов, прежде чем выпрямиться, виртуозно расправив руки. – Прошу вас, отведайте угощений моего двора. Ведь празднуется Мидсоммар, не так ли?
Одним грациозным движением руки вверх он наполнил свою ладонь золотым медом, созданным из солнечного света. Осознание пришло не сразу, но, когда он опустил руку, я в самом деле изумилась: это был настоящий мед!
Никс заметил, как от этого зрелища у меня округлились глаза, и на этот раз его удовлетворение разлилось музыкальным смехом.
– Ах, да, – сказал он, задумчиво расположив ладонь так, что вязкая золотая субстанция начала стекать по его запястью. – В Лесном дворе все еще живо волшебство. По крайней мере, сегодня.
Поднеся запястье к губам, он долгим, чувственным движением языка от внутренней стороны предплечья и вплоть до самых кончиков пальцев слизнул мед с кожи. Когда он улыбнулся, снова обратив свой взгляд на меня, его губы, влажные от липкого нектара, заблестели.
Так бы и пришлось мне растаять под его искушающим взглядом, если бы тишину не нарушил своею резкостью новый голос:
– Мы все можем окружить тебя и в угоду твоему самолюбованию слизывать мед с твоих ладоней, а можем заняться и куда более важными делами.
Не сразу было понятно, откуда раздался этот голос. Только спустя мгновение мы – Калдамир, Никс, Ринн и я – убедились в том, что нашу беседу застали и другие: сквозь тот же проход, в котором ранее появился Никс, высыпалось с целую дюжину новых фейри.
Все они были облачены в то же, что носил на себе принц, – в оттенки и ткани, словно выхваченные силой фантазии из мира природы: поблескивающие тона приглушенного зеленого и землисто-коричневого в плотном переплетении шелковых нитей. Их кожа мерцала бронзовым загаром, будто они несчетное количество часов принимали солнечные ванны, придававшие их телам и волосам блестящий золотистый цвет и притягательное сияние.
Голос же исходил от единственного фейри, который выглядел не так, как остальные собравшиеся. Его кожа была еще более насыщенного оттенка, а темные жесткие волосы настолько густыми, что могли потягаться с гривой лошади, на которой я сидела. Глаза его были более светлыми, чем у Никса и Калдамира, ярко-голубыми, отчего мало чем отличались от черных омутов на моем собственном лице.
Именно из-за моих необычных глаз меня так ненавидели в деревне, но мне самой впору было изумиться бездонности этих голубых, вовсе не типичных для фейри.
Впрочем, фейри целиком и полностью не соответствовали тем байкам, которые пересказываются среди людей.
Даже повернувшись лицом к тому единственному фейри, на которого представление с медом не произвело никакого впечатления, Никс не напрягся ни одной морщинкой:
– Не могу представить себе ничего более важного, чем наслаждение жизнью. Для чего же тогда нас благословили долголетием? Точно не для вечных мук и страданий. – Он быстро повернулся ко мне, на мгновение прикрыв дрожащие веки. – Позвольте, не имею желания оскорбить присутствующих.
Мне следовало бы оскорбиться, но даже самое незначительное внимание со стороны этого фейри вынуждало мое сердце застывать от необъяснимого притяжения. Я была готова встретить фейри, владеющих чарами. Но Никс одним своим присутствием околдовывал сильнее всякого волшебства. Даже Калдамир (наверное, мне все же могло показаться) на какой-то момент попал под воздействие его непроизнесенного заклятия.
Голос моего спутника, раздавшийся утробным рокотом, развеял чары, сотканные присутствием Никса:
– Армин прав, – сказал Калдамир, дернув поводья, чтобы Ринн снова продвинулась вперед, отчего двое других фейри отступили на полшага назад. Это также позволило мне освободиться от гипнотических ощущений, которые внутри меня заложил Никс. – Лишнего времени не остается. Если ты, конечно, не так сильно жаждешь гибели своего трофея до завершения сделки, то… можешь продолжать медовое баловство.
Вместо того чтобы разозлиться, Никс наклонил голову набок. Уголки его бровей изогнулись в по-детски искреннем удивлении.
– К чему такая спешка? Ночи положено длиться еще долго!
Калдамир придвинулся ближе к Никсу, продолжая держать поводья Ринн.
– Суть спешки в том, – ответил он, – что этот человек скоро свалится с лошади, но она не может коснуться земли, будучи не исцеленной.
– Человек?.. – Никс широко раскрыл глаза в наивном удивлении. – Знаешь, на долю секунды я упустил это из виду. Но осудишь ли ты меня? Тебе следует признать, внешнее сходство с фейри… так изумительно.
– Я хотел сказать то же самое, – заговорил новоприбывший, Армин, вцепившись пристальным взглядом в меня. Он подошел ближе, очертив шагами полукруг возле меня, будто был готов оценить добычу. – Чересчур изумительное, на мой взгляд. Говоришь, она человек?
– Никс, Армин, пожалуйста, – нервно прорычал Калдамир, как раздраженный хищник. Он понизил голос, но я заметила, как остальные фейри подались вперед, чтобы расслышать его следующие слова. – Обсудим это позже.
– Но если она и правда… – начал Никс и тут же замолк под взглядом Калдамира, который примиряюще похлопал солнцеподобного фейри по плечу, снова дернув Ринн за поводья.
– Не забудь про сегодня. Мы с Армином сделаем все остальное.
Сначала мне показалось, что Никс возмутится наставлениям и советам, как жить и действовать в его же собственном королевстве, но, как оказалось, грязное пятно, оставленное Калдамиром на его плече, заставило его переживать гораздо больше.
– Не волнуйся, – сказал Армин, тот самый фейри с темными волосами, появившись с другой стороны от меня. – Мы с Калдамиром не позволим ему погубить тебя. – Он шел рядом с кобылой очень близко, когда мы проходили мимо собравшихся фейри Лесного двора. – И остальным тоже.
Сразу стало понятно, кого Армин имел в виду. Остальные придворные фейри изучали меня так же пристально, как я изучала Никса, когда он только появился. На их лицах читались изумление и любопытство. Но от большинства из них исходило… чувство неукротимого голода.
– Подожди.
Мы почти пересекли черту входа, когда голос Никса достиг нашего слуха. Он все еще всматривался в свою ладонь. Взгляд фейри был прикован к увиденному:
– Ты… ты погубил этих созданий?
Калдамир с Армином обменялись взглядами, а мой живот скрутило от страха, когда рука Калдамира крепче сжала поводья.
– Это всего лишь мошки, – осторожно произнес он.
– Всего лишь мошки?..
Возможно, это была игра моего воображения, но на секунду мне померещилось, что в лесу стало чуточку темнее. Лианы над головой перестали колыхаться, но их неподвижность беспокоила ничуть не меньше, чем едва уловимые изгибистые движения корней под копытами Ринн.
Выражение лица Никса осталось неизменно спокойным, вот только руки фейри сжались в кулаки, и я могла поклясться, что услышала, как начали хрустеть костяшки его пальцев.
– Тебе ли не знать, Калдамир, – произнес он, вплетя в свой мелодичный голос высокие, резкие нотки сдерживаемой злобы. – Все в этом лесу принадлежит мне. И не тебе решать, что должно в нем жить, а что предаваться смерти.
– Разве есть тот, кто может это решать? Насколько мне известно, парочка дохлых мошек – наименьшая проблема в нашем положении.
Теперь уже никто не мог отрицать, что над лесом навис мрак. Придворные фейри всполошились, стараяись хоть что-то рассмотреть сквозь ветви. Однако дело было не в страхе, а в каком-то нервном всплеске энергии – в тревоге.
Колдовство. Магия фейри. Я почувствовала ее.
Судя по вздоху Калдамира, он ощутил то же самое. Путник отпустил поводья, которыми с такой осторожностью правил всю ночь.
– Армин, отведи ее к озеру. Ты знаешь, что делать.
Армин отступил на полшага назад, взгляд его был прикован к поводьям, как будто вместо них извивались змеи.
– Если, конечно, не хочешь разобраться с Никсом… – добавил Калдамир.
Армин взял поводья, но не преминул бросить на Калдамира свирепый взгляд, перед тем как тот направился к лесному фейри, все еще сжимавшему кулаки. Земля под нами задрожала сильнее. Корни и ветви, формировавшие вход, переплетались в осязаемой тревоге, растущей вокруг нас.
Похоже, я не узнаю, чем все это закончится.
Как только внимание двора обратилось к Никсу и Калдамиру, Армин дернул поводья и направился к лесному проходу, проведя нас сквозь него. Я оглянулась на двух фейри, окруженных остальными представителями двора, и смотрела до тех пор, пока они не исчезли из виду. Когда же я повернулась к тропинке впереди, то внезапно почувствовала себя растерянной.
Встреча с фейри таким образом завладела моим вниманием, что я не обратила ни малейшего внимания на само убранство двора. Внутренние стены росли тем же высоким изумрудным лиственным лесом, точь-в-точь как снаружи. Жилища располагались и на деревьях, и на земле. Между стоящими крест-накрест домишками виднелись подвесные мостики. Будучи не вымощенными булыжниками, тропинки здесь покрывались короткой густой травой, и сами дома и их ограды естественным образом были сотворены по замыслу природы. Перед глазами не блестели маленькие шляпки металлических гвоздей. И я могла убедиться после, что даже при должной внимательности ни единого гвоздя тут не сыщешь.
Неудивительно, что правитель волшебного народа так переживал из-за смерти парочки букашек. Это место походило на единый живой организм, сложным образом объединенный с лесом и каждой его частичкой.
– С Калдамиром все будет хорошо?
Армин удивленно оглянулся на меня.
– Конечно. Никс слишком ревностно опекает свои владения, – ответил он и снова отвернулся. – Все мы сейчас немного сходим с ума.
Я ожидала увидеть больше фейри, выглядывающих из окон или из-за деревьев, но либо все они слишком хорошо умели прятаться, либо все жители встретили нас у входа. А единственным фейри поблизости был тот, который сейчас вел спотыкающуюся подо мной лошадь. Он повернулся ко мне спиной, сильнее сжав поводья, которые ему вручил Калдамир.
В приступе минутной смелости я оглянулась назад еще раз и, не увидев Калдамира, наклонилась вперед в седле Ринн.
– А что ты имел в виду, говоря о моей человеческой натуре?
Армин продолжал смотреть вперед, но плечи его слегка напряглись.
– Разумеется, имел в виду, что ты до сих пор являешься человеком.
– В деревне, где я жила, говорили, что на мне метка фейри, – заметила я. – Поэтому Калдамир забрал меня.
Армин пробормотал себе под нос что-то похожее на ругательство. В этот раз уже он оглянулся туда, где мы оставили остальных фейри.
– Я заметил это. Как только увидел тебя, я уже все понял.
Сердце учащенно билось, пока он продолжал бормотать себе под нос.
– Волосы, глаза… Он думал, мы не заметим?
– Значит, я действительно выгляжу, как фейри…
Армин мог и не отвечать. Его молчание походило на вполне красноречивый ответ.
За моим тихим вздохом последовало облегчение. Меня практически не беспокоило, почему Армина мог расстроить факт о моей сути. Позволь ему сразиться с Калдамиром, похитившим меня из дома и доставившим сюда, драка была к лицу горному фейри.
Большую радость мне доставила бы уверенность в том, что меня не станут пытать и клеймить собственностью фейри просто так.
И все же один вопрос не давал мне покоя.
– Если я правда выгляжу как фейри, почему я не видела никого из похожих на меня внешне?
Армин сердито нахмурился.
– Потому что они ушли.
Ушли.
– Куда они могли уйти?
Армин оглянулся в мою сторону. Какое-то мгновение он присматривался ко мне, но затем снова дернул поводья, и мы начали удаляться от одного из последних жилищ вглубь леса, где он становился гуще.
– Не имеет значения, гораздо важнее то, что они оставили после себя.
Я вспомнила, как мир вокруг меня начал кружиться, когда мои ноги коснулись земли, и почувствовала, как неосознанно вжала ступни в бока кобылы к ее величайшему недовольству. Свое неудовольствие она выразила, хлопнув меня по спине своим длинным, спутанным хвостом.
– И что же это? – спросила я, отбившись, наконец, от колючих конских волос.