Путь Черной молнии 1. Новая версия
– Эй, мужики, председатель приглашает в здание правления, с области большие люди приехали, идите все на собрание.
– Что это, в воскресный день и какое-то собрание, – обратился Михеев Тимофей к односельчанам.
– Похоже, правду говорит, собрание будет, раз всех колхозников приглашают.
– А почему столько военных?
– Я, кажется, догадываюсь, – тревожно ответил Илья, – только не это…
– Сын, ты думаешь…? – спросил Тимофей Михеев, догадавшись, о чем идет речь.
– Мужики, о чем это вы толкуете?
– Я думаю, что «голубые фуражки» появились в Михеевке не по поводу прироста урожая, – ответил Илья.
– Ну, что, так и будем стоять да гадать, пошли к председателю, – подбодрил всех Иван Баженов.
Перебравшись по бревнам на другой берег, односельчане направились к дому, где размещалось правление колхоза «Красный охотник» и зал для собраний. Подходя ближе, Илья изучал обстановку: солдаты рассредоточились не только у входа, но и вокруг дома. Инструкторы с собаками отошли дальше, чтобы люди не возбуждали собак своим появлением. Со всей деревни к правлению шли люди и что особенно, заметил Илья, в дом запускали только мужчин, а женщин, и детей просили отойти в сторону.
Через полчаса зал был наполнен людьми. Переговариваясь между собой, мужчины определили, что начальство привело сюда и тех граждан, которых активисты и сотрудники НКВД собирали по домам.
Проходя мимо двери, где размещалось правление, Илья хотел войти в комнату, но часовой, увидев командира РККА, вежливо сказал:
– Товарищ капитан, не велено сюда пускать, проходите в зал, там сейчас все начальство собралось.
Войдя в зал, Илья сосредоточенно наблюдал за сотрудниками НКВД, действовавшими четко по команде, и когда, по всей видимости, привели последних односельчан, дверь закрыли и несколько бойцов встали на пост. На удивление собравшихся, в зале оказались почти одни мужчины, за исключением трех женщин. Илья устремил свой взгляд на офицеров, занявших места за столом президиума вместе с председателем колхоза и руководителем партячейки. Двух офицеров он знал хорошо, это были Сергей Романов и командир отряда НКВД, капитан Новиков. Они тоже заметили Илью, но вида не подали, что знакомы с ним.
– Товарищи, попрошу тишины, – председатель колхоза постучал железным ключом по графину, – и перестаньте, наконец, курить, а то дышать нечем – Сегодня мы собрали вас вот по какому поводу: из Томска прибыли товарищи из органов…
Председателя вдруг прервал капитан госбезопасности Новиков и, поднявшись из-за стола, четко, словно отдавая приказ, объявил:
– Слушайте меня внимательно! Сейчас я зачитаю список лиц, и кто в нем указан, останется на месте, а остальных, кого не перечислил, прошу покинуть помещение.
Мужики загалдели:
– Вы что здесь удумали, по какому такому праву заперли нас?
– Отставить возмущения, – зычно приказал Новиков, – проявляйте терпение. Капитан Михеев, а вас я прошу пройти в соседнюю комнату.
Илья, переглянувшись с родственниками, поднялся и, пролезая между рядов лавок, шепнул отцу:
– Сейчас я узнаю, в чем дело.
Новиков и Романов, оставив за старшего Нестеренко, прошли вслед за Михеевым. Илья вошел в комнату и увидел рассевшихся за столами сотрудников НКВД.
– Капитан, если имеется какое оружие, сдайте мне, – в приказном тоне объявил сержант, поднявшись из-за стола.
– Вы что себе позволяете?! – возмутился Илья.
– Капитан, выполняйте приказ, и прошу без сопротивления, иначе мы наденем на вас наручники. Поднимите руки вверх.
– Вы что творите?! На каком основании?
Новиков медленно обошел Михеева, взял со стола папку и, раскрыв ее, начал читать вслух:
– По имеющимся материалам в Томском горотделе НКВД, ты – гражданин Михеев Илья Тимофеевич являешься участником офицерской кадетско-монархической к-р14 повстанческой организации, существующей в городе Томске и других районах ЗапСибкрая. Организация имеет цель вооруженного восстания и свержения Соввласти в момент нападения иностранных государств на СССР. Ты так же замечен в подстрекательстве среди младших офицеров и солдат против высших командиров в армии.
– Вы с ума сошли! – вскричал Михеев, – что за чушь вы тут городите?!
– На основании вышеизложенного, – не обращая внимания на возмущение капитана, Новиков продолжал, – по приказу начальника горотдела города Томска, товарища Овчинникова и согласия прокурора, гражданин Михеев Илья Тимофеевич подлежит немедленному аресту и отправке в Томск для привлечения его к ответственности по статье 58 – 2-10-11 УК РСФСР. Старший лейтенант Романов, арестуй гражданина Михеева и сними с него орден и знаки различия.
– Сергей, что это все значит? Ты же знаешь меня, это какое-то жуткое недоразумение.
– Гражданин Михеев, сдай все имеющиеся документы и ценности, – приказал Романов, – конвой, арестовать его.
Щелкнули наручники на запястьях Ильи. Романов сорвал с гимнастерки Михеева орден Красного Знамени, петлицы с воротничка и шевроны на рукаве.
– Сволочь, да как ты можешь…? Орден у меня отнимет только ВЦИК. Верни сейчас же!
– Рот закрой, контра, пока я не залепил его свинцом, – разразился бранью Романов.
– Мы же с тобой друзья, земляки, – все еще недоумевая, произнес Илья.
Удар в солнечное сплетение заставил Михеева замолчать.
– Ах ты, контра, вот как ты заговорил! Не вздумай меня дискредитировать. За подобные вещи я буду к тебе беспощаден. Ишь гад, пригрелся в армии, но ничего ты нам всех своих сотоварищей выдашь и ответишь перед Советской властью за все – гневно произнес Романов и еще раз ударил Михеева в живот, показывая сослуживцам свою твердую позицию, даже в отношении бывшего друга он был суров.
Глава 4
Дерзкий побег
Новиков взял со стола стопку папок и прошел в зал. Взяв в руки список, стал перечислять фамилии тех, кого надлежало арестовать:
– Михеев Тимофей Васильевич, будучи, состоя в организации «Союз спасения России», занимался подрывной деятельностью против Советского государства, обвиняется по статье 58-2.
Баженов Матвей Петрович, обвиняется по ст.58-2, КРД15.
Коростылев Петр Тимофеевич, обвиняется по ст.58-2, КРА16.
Михеев Леонтий Петрович, обвиняется по ст.58-2, КРД.
Новиков закончил чтение длинного списка. Итого: тридцать восемь человек подлежали аресту и в том числе три женщины. Всех перечисленных следовало переместить под конвоем в трюм баржи.
В ответ раздались гневные, возмущенные возгласы:
– Это вранье! Нас оговорили, мы не враги Советской власти. Своевольничаете, мы будем жаловаться, и на вас управа найдется.
Новиков оставался невозмутим и высокомерным тоном пытался пресечь высказывания:
– Советской власти виднее, кто ей враг, а кто друг. Наши органы разберутся и всех невиновных отпустят.
В зал стали заходить прибывшие с баржи вооруженные бойцы с собаками. Всех арестованных Михеевских мужчин, оттеснив к стене, принялись тщательно обыскивать. Обученные собаки злобно кидались на людей, проводникам приходилось силой их сдерживать. По приказу Новикова часть сотрудников, сопровождаемых председателем колхоза и активистами, направились в дома задержанных, чтобы произвести обыски. Толку в возмущении людей было мало, ведь под документами, приготовленными заранее, стояла подпись прокурора и на каждого подозреваемого имелись ордера на обыск и арест.
Михеев Илья сидел в комнате и перебирал в памяти моменты, когда Романов сообщал ему о готовящейся операции. Теперь он точно знал о согласованности органов госбезопасности с правлением колхоза, до последней минуты скрывавших от жителей деревни о предстоящих арестах. Подонки, написавшие доносы обвиняли Михеевских жителей в разных преступлениях: воровстве колхозного скота, в уничтожении мини-заводов по производству пихтового масла, подготовке терактов в виде взрывов на лесопильных участках. Но многие из списка обвинялись в заговоре против Соввласти и еще не совсем понимали трагического положения, в котором оказались, ведь они в основном подпадали под первую категорию – расстрел, и только счастливчикам, возможно, удастся попасть под вторую категорию. Арестованные односельчане пока пребывали в шоке и не могли знать, что их ожидает, но в одном они разобрались точно и убедились, что экстренное «собрание» было настоящей провокацией комячейки против односельчан.
Слух об аресте деревенских жителей моментально распространился по всей Михеевке. Старики и женщины с ребятишками подходили к правлению, но встреченные вооруженными солдатами, останавливались. Один старик, бойко выступивший впереди всех, спросил:
– Чавой-то происходит, пошто наших сыновей арестовали?
– Начальству лучше знать, почему, видать государственное это дело, – громко ответил сержант и, взяв в обе руки винтовку, преградил старику путь.
Возмущенные люди напирали на шеренгу солдат. Сержант, усмотрев прямую угрозу в действиях разгоряченной толпы, резко скомандовал:
– Отделение, три шага назад! Готовься!
Солдаты вскинули винтовки, направили стволы в возмущенных людей. Толпа замерла в ожидании, что же будет дальше…?
Услышав шум на улице, в открывшуюся дверь на крыльцо вышел капитан Новиков и, осмотрев собравшуюся толпу, громко заявил:
– Граждане деревни Михеевка, не волнуйтесь, отпустят ваших мужиков. Не только у вас, но и по всей области идет проверка. Успокойтесь и не рвете напрасно глотки.
– Какая такая проверка? Что, наши мужики колхоз обворовали, зачем обыски в домах проводите?
– А вы разве не слышали, что в Новосибирской и Томской областях раскрыта сеть опасных организаций. Политическая сторона вопроса на сегодняшний день такова: мятежники пытались свергнуть Советскую власть, но наши доблестные органы вовремя раскрыли заговор. Так что не обессудьте, проверять будем всех, даже женщин, и не нужно бояться тем людям, которые поддерживают нашу рабоче-крестьянскую власть. Пусть страшится кулацкое отродье, да бывшая белогвардейская нечисть, а колхозники нам не враги.
– Коли так, то конечно, – соглашались старики с доводами капитана, – а когда наших мужиков отпустите?
– Как только прибудем в Томск и сразу же после проверки, освободим.
– А еду им можно передать, вещи там какие?
– Ничего не нужно, их покормят, и обратный путь домой оплатит государство. Так что граждане расходитесь по домам, не толпитесь здесь.
Перед тем, как конвоировать арестованных на баржу, Илья Михеев обратился к Романову:
– Сергей, не позорь меня, прикажи снять наручники. Что подумают люди в деревне? Офицера Красной армии под конвоем, да еще закованного в наручники, как опасного преступника, взяли под арест.
– Ты и есть опасный злоумышленник, нам скрывать нечего. А если сбежишь, потом отвечать за тебя. Нет уж, оставайся в наручниках.
– Романов, тебе самому-то не совестно? Неужели наша юношеская дружба и добрые отношения не оставили в тебе хорошего следа, – пытался надавить на чувства Илья, и не обращая внимание на остальных сотрудников, продолжил, – ты же понимаешь, что я вынужден буду дать показания следователю: с кем, когда, о чем говорил? Я могу промолчать о наших с тобой разговорах, а могу и…
Романов злобно зыркнул на Михеева, и украдкой оглядев сослуживцев, ответил:
– Хватит молоть чепуху. Никто тебя и слушать не станет.
– Не будь наивен, как только начнут у меня допытываться, так любая чепуха в пользу пойдет.
Романов задумался, затем кивнул сержанту.
– Освободи ему руки, но глаз с него не спускай, – затем поманил его пальцем и, отведя в сторону, шепнул на ухо, – Григорьев, нужно сделать так, чтобы арестованный Михеев попытался бежать. Не сейчас, разумеется, а на барже, когда ночью пойдем вниз по реке. Ты меня понял?
– Сергей Михайлович, что-нибудь придумаю, не доберется эта контра до Томска.
Романов, соглашаясь, кивнул и обратился к остальным сотрудникам:
– Выйдите пока в коридор, мне необходимо срочно допросить подозреваемого.
Оставшись наедине с Михеевым, Романов резко задал вопрос:
– Ты давно виделся с Егором и Михаилом Коростылевыми?
– Года три назад.
– Переписывался с ними тайно?
– Нет. А к чему эти вопросы?
– У меня есть показания одного типа, он состоял в контрреволюционной организации, так он указывает, что именно ты поставлял сведения Коростылевым о перемещении и действиях отдельных частей РККА.
– Наглости твоей нет предела. Кому-нибудь другому забивай голову своим враньем, но только не мне.
– Михеев, хочешь, откровенно скажу, за что тебя арестовали, – вдруг предложил Романов, – так сказать по старой дружбе.
–Ну, если только по старой дружбе, – ухмыльнулся Илья.
– Не фиглярствуй, не на базаре. Фамилия Шигловский знакома тебе?
– Конечно, это капитан из нашей политчасти. А тебе-то, какой до него интерес?
– Ты общался с ним?
– Естественно. Да в чем, собственно, дело?
– Польским шпионом он оказался. Диверсию готовил, хотел секретные документы похитить и штаб взорвать. У него даже сообщники были, всех арестовали.
– Да бред это!
– Бред, говоришь, а Шигловский показания дал и все подробненько описал, как ты с ним делился секретной информацией, которую, кстати, доставлял лично Овчинникову в управление НКВД.
– Ох, как вы все гладко устелили, прям, докопаться не к чему, да вот только вранье это…
– Все-то у тебя вранье, Михеев, то Коростылев Миша у тебя один из честнейших людей, а теперь и Шигловский ни при чем. А я тебя предупреждал, ты давно уже не юноша и свое общение с такими, как Коростылевы, должен был прекратить. Ты командир Красной армии, а до сих пор сношаешься с опасным преступниками и если б я не был расторопным, ты предупредил бы заговорщиков о грозящем аресте. Что, я не прав?
– Это твои домыслы. Сейчас тебе выгодно свесить на меня всех собак. Но поразил меня ты другим, оказавшись подлецом…
– Ты – скрытый враг! И очень хорошо законспирированный. Согласись, что ты проиграл. Михеев, ты еще можешь себе помочь и своему отцу тоже, – смягчил тон Романов, – поможешь мне, я помогу тебе, и сниму с тебя самые опасные обвинения, и может быть, военный трибунал осудит тебя только за потерю бдительности…
– Я понял, к чему ты клонишь. Ты хочешь, чтобы я что-то выпытал у Коростылева Михаила. Кстати, где он сейчас?
– А ты догадлив. Коростылева с его отцом повезут вместе с вами, но только отдельно в строгой изоляции. Подсадим его к тебе или наоборот, добудешь сведения о его причастности к заговору против соввласти, будет тебе некое прощение. Илья, подумай, что тебя ждет. Я могу порвать все постановления и сказать своему начальству, что ты был и есть мой агент и твой арест был частью моего плана. Измени себя, хватит уже цепляться за осколки прошлого…
– Что ты имеешь в виду?
– Твое отношение к революции и к тем, кто ее поднял. Не будь наивен и слеп, ты же видишь, что все руководство партией поменялось в корне.
– Остались еще истинные последователи революции.
– Не смеши меня, они были представителями старой эпохи и закончили свою жизнь бездарно. Вот ты, как раз наследуешь их идеи. Ведь ты тоже не ангел, и ставил врагов к стенке за милую душу. Придут к власти эсеры, монархисты, они же тебя первым пустят в расход. Решай же, наконец, ты со мной или…
– Эх, до чего же ты глуп, неужели до сих пор не понял, что я никогда не был подлецом и подонком.
– Вот ты какой. Да ты и есть отъявленный преступник! – не выдержав, Романов повысил голос, – врагов покрываешь? Значит, все вы – Михеевы, Коростылевы, враги Советской власти и мы будем уничтожать вас беспощадно. По вышедшему новому указу, твоя жена будет осуждена и отправлена в лагерь, а твои дети с новыми фамилиями будут воспитываться в детском доме.
Илья, не выдержав наглого натиска, подскочил со стула и рванулся к Романову, но увидев перед своим лицом дуло нагана, снова сел.
– Ты можешь избежать этой участи, если поможешь нам.
– Глаза б мои не видели тебя.
– Ну, что же, ты сам принял это решение, но потом не жалей, что бывший твой друг, пытался тебе помочь. Встать! Конвой, – крикнул Романов. В комнату вошли сержант и бойцы, – уведите его к остальным задержанным.
Романов, выйдя из комнаты в зал к арестованным, что-то шепотом согласовал с Новиковым и громко объявил:
– Слушайте мою команду: всем задержанным во время конвоирования разговоры запрещены. Перемещаться в колонне строго по двое. Руки держать за спиной. Шаг влево, шаг вправо будет расцениваться, как попытка к бегству, конвой стреляет без предупреждения. Выходим по одному на улицу и строимся.
Оказавшись в неприятной ситуации, Илья сконфузился, появившись на улице в сопровождении бойцов. Что и говорить, было не по себе, когда его, командира Красной армии люди увидели в качестве арестованного. Отец печально взглянул на сына и, поджав губы, тяжело вздохнул. Евдокия, стоявшая недалеко, высматривала своих родных среди выходящих из дома людей. Увидев сначала мужа, а затем и сына среди арестованных, охнула от неожиданности и, положив руку на грудь, заплакала. Дочери обступили ослабшую на ноги Евдокию с обеих сторон, поддерживая ее за локти.
По ходу событий в голове у Ильи рождался замысел. Сначала он питал надежду, что в Томске разберутся и освободят его, но сменив иллюзии на реальное положение, задумался о побеге. «Напасть на конвойного и отобрать винтовку… Нет, это не вариант, многих перестреляют. Схватить офицера, разоружить и прикрываясь им, бежать в лес… Тоже не выход, могут застрелить вместе с ним. Бежать из трюма баржи – невозможно, я же видел, как люк закрывают на замок и строго охраняют. Может, прыгнуть с лодки и нырнуть поглубже… Не факт, что выплыву в сапогах, да и солдаты начнут палить». И все же, он зацепился за последний вариант, в голову пришла оригинальная идея, как лучше убежать. Правый берег Оби в районе Михеевки имеет крутые обрывы, постоянно подмываемые водой и преследовать по берегу беглецов нет смысла, так как за деревней начинаются густые заросли. А бежать по отмели тоже неудобно, то вода вплотную к берегу подступает, то масса коряг и веток препятствуют. Пока от неожиданности охранники очухаются, можно будет уплыть далеко. Необходимы помощники, и Михеев присмотрел из числа арестованных двух боле менее надежных по его уразумению, крепких мужчин.
Возле дома управления арестованным приказали построиться в колонну по двое. Михеев Илья оказался между Петром, доводившимся ему двоюродным братом и Матвеем, он тоже был родственником, только дальним. За спиной Ильи оказался знакомый парень по имени Тимофей.
Тихо, чтобы не услышали конвойные, стараясь не двигать губами, Илья спросил мужчин:
– Мужики, я хочу бежать, кто со мной? – заметив удивление на лицах родственников и немой вопрос в глазах, он выложил свой план, – если согласны, действуем по обстановке, как только отплывем от берега метров на тридцать, раскачаем лодку. Прыгаем в воду, плывем по течению, выбираемся на берег и бежим в глушь в сторону речки Черной17. Ждите моего сигнала, я кашляну два раза.
– А если пристрелят? – тихо спросил Матвей.
– Решайте быстрее, кто согласен?
Тимофей ответил шепотом:
– Вы бегите, я же не виноват, меня все равно отпустят.
Оглянувшись, Илья обреченно взглянул на Тимофея, и тяжело вздохнув, покачал головой.
– А вы со мной? – Илья взглянул на Петра и Матвея.
Родственники подумали еще немного и, сжав веки, дали понять, что согласны бежать.
Не все люди особо верили словам капитана, что задержанных скоро отпустят, потому женщины успели сбегать домой и, наспех собрав вещи, еду, вернулись к правлению. Но конвойные, получив приказ, не подпускали людей близко к колонне, а тем более не разрешали передавать какие-либо вещи. В толпе слышались всхлипы и плачь. Нервно вели себя старики, гневно отпуская крепкие словечки. Ребятишки, поглядывая на встревоженных матерей, держались рядом с ними и плакали от страха.
Прозвучала команда и колонна людей, состоящих из тридцати пяти мужчин и трех женщин, молча прощаясь с родными, двинулась к крутому берегу Оби. В одном месте спуск к реке был пологим, там и причалили лодки для переправы на баржу. Намечалось сделать несколько рейсов на трех лодках туда и обратно. Один работник НКВД сел на носу, другой на корме, пятерых арестованных разместили на лавках между ними.
Энкэвэдэшник, оттолкнув лодку от берега, прыгнул на корму и приказал Илье и Петру взяться за весла. Матвей внутренне приготовился, ожидая сигнала Михеева. Илья, переглянувшись с Петром, дал понять, чтобы сильно не налегал на весла. Притворившись неумелыми гребцами, они принялись вразнобой двигать веслами. Конвойный, ругнувшись на неумелых мужиков, приказал грести по его команде.
– И раз, и два…
Отставшая лодка, устремилась за остальными и, как только достигла условного места, Михеев подал сигнал, прокашляв два раза. Трое крепких мужчин, уцепившись за борта, стали с силой раскачивать лодку. Конвоиры и арестованные, не ожидавшие подвоха со стороны гребцов, не удержались и свалились за борт. Илья, Петр и Матвей, разом нырнули и подхваченные течением реки, быстро поплыли к берегу. Намокшая одежда и обувь затрудняли движение. Невообразимыми усилиями им удалось оторваться на некоторое расстояние от кричавших и барахтающихся в воде конвоиров. С берега и баржи, запоздало прозвучали первые выстрелы. Трое беглецов опять нырнули и поплыли под водой, ориентируясь на берег. Матвей, вынырнув, отчаянно погреб «по-собачьи», пытаясь догнать своих односельчан, но тяжелые сапоги, как назло, тянули на дно. С обеих сторон слышалась беспорядочная стрельба из винтовок и наганов, военные прицельно били по удалявшимся фигуркам людей. Матвей, выбившись из сил, крикнул:
– Братцы, помогите…
Илья, услышав призыв о помощи, остановился и вдруг Матвей резко вскрикнул. Пуля энкэвэдэшника настигла его. Хлебнув воды, он закашлялся и стал терять сознание. Тело Матвея, проплыв несколько метров, скрылось под водой и больше не показывалось.
На берегу раздались людские крики, и какой-то старик, бежавший по отмели, вдруг бросился в воду. Подхваченный течением, он интенсивно греб руками, стараясь достичь места, где утонул его сын, но видимо поняв, что не хватит сил на дальнейший путь, обреченно повернул к берегу. На помощь к нему бросились женщины и, отчаянно голося, уцепились в изрядно нахлебавшегося воды старика. Вытащив на сушу, его стали откачивать.
Перегрузив арестованных, энкэвэдэшники отчалили от баржи на двух лодках и устремились на помощь к конвоирам и двум арестантам, снесенным течением. По крутому берегу уже бежали вооруженные люди и, перезаряжая на ходу винтовки, беспорядочно палили в две удаляющиеся фигурки. Добежав до густо заросшего ивняком места, энкэвэдэшники остановились, спускаться к воде с крутого обрыва не было смысла, на этом их путь прервался.
С баржи в погоню за арестованными была послана еще одна лодка, в которой разместились проводники с собаками. Пока они набирали скорость, налегая со всей силы на весла, Илья и Петр уже выбрались на обрывистый берег и, цепляясь за корни ивы, поднялись наверх.
На подходе к Михеевке со стороны реки берег был свободным от деревьев, зато за околицей начиналась полоса кустарников, переходящих в осинник и березняк. На это и рассчитывал Илья, когда ему в голову пришла мысль о побеге. Пробираясь сквозь заросли ивы, ольхи и черемухи, беглецы направились на северо-восток к реке «Черной». Главное сейчас для них было, добраться до небольшой речки «Сосновый исток» и по мелководью пройти несколько километров, чтобы преследовавшие энкэвэдэшники с собаками, потеряли их след. Как только беглецы, достигнут старого кедрового бора, и пересекут Шиманское болото, найти их в дальней тайге будет нереально, там начиналось Калтайское урочище. Если даже красные охотники возьмутся разыскивать Михеева и его напарника, это мало, что даст, ведь он знал в тайге глухие места, где по его уразумению, мало кто бывал.
На протяжении нескольких километров, за спинами убегающих слышался лай собак. Расстояние между беглецами и упорными чекистами быстро сокращалось, они ни как не хотели отставать и продолжали погоню.
Вот и «Сосновый исток»! Братья вошли в речку, местами укрытую кувшинками и плотно заросшую камышом. Нелегко было продвигаться вброд, зато уверенности, что собаки потеряют след, заметно прибавилось. Иногда вода доходила до груди, и тогда приходилось двигаться вплавь. С каждым пройденным километром лай собак отдалялся и наконец, совсем смолк. Теперь можно перейти «Сосновый исток» и добраться до более крупной реки Черной. Там беглецы планировали отдохнуть и высушить промокшую одежду и обувь. Илья еще с юношеских лет знал о существовании тайного места на каменном утесе, наверху которого был спрятан едва заметный вход в пещеру. Михаил Коростылев, его друг обнаружил ее до Гражданской войны. Они вместе часто бывали в пещере и сделали в ней теплый шалаш, когда ходили в тайгу охотиться на зверя. Из местных жителей никто не знал об этом месте. Но на этот раз оставаться в пещере Илья не решился, для него было предпочтительней переплыть Черную речку и, миновав кедровый бор, уйти в обширные Шиманские топи, подальше от чекистов.