След паука. Пёс императора

Глава первая

Лес встретил Тайру утренней прохладой, запахом мокрой листвы и громким птичьим пением. Пернатые заливались на все лады, приветствуя весну и новый день, и Тайра несколько минут стояла посреди тропинки, опираясь ладонью на толстый дубовый ствол и слушая птичьи трели. Она давно научилась различать птиц по голосам и сейчас, замерев, понимала: вон там, справа, перекликаются в роще пестрые зарянки, прямо перед ней ухают северные белые совы, чуть левее заливисто поют соловьи-конопушки, а рядом с ними стучит и щелкает клювом хохлатый дятел. Ищет жучков на завтрак.

Улыбнувшись, Тайра поправила заплечный мешок и медленно зашагала дальше, проверяя путь перед собой старой тростью, которую когда-то сделал ее отец из ветки крепкой лиственницы. Девушка хорошо знала дорогу, но без трости никогда не ходила. Природа изменчива, как и сама жизнь, и там, где еще вчера была широкая тропинка, сегодня может упасть дерево.

Тайре нужно было скорее добраться до большой рощи розового жасмина и собрать бутоны в банку, которую она захватила с собой. Цветы должны быть именно нераспустившимися! Это важно. Внутри бутонов розового жасмина – капля цветочного нектара, сладкого, словно лучший мед, и очень ценного. Что только не делают они с отцом из этого нектара – и средство от простуды, и обезболивающую мазь, и микстуру от кашля, и полезный эликсир для беременных. Но уже сегодня к обеду большинство бутонов раскроется и капля нектара упадет вниз и впитается в землю. Они собирались идти в рощу вместе с отцом, но он в последний момент сказал, что есть другие дела и Тайре придется справляться самой. Голос его при этом был тревожным, но на вопрос, что случилось, он ответил: «Ничего страшного».

Характер у Моргана Рида, отца Тайры, был на редкость спокойным, и девушка знала – если отец начал волноваться, жди беды. В прошлый раз после подобных волнений им срочно понадобилось зачем-то переезжать из южного городка, где они жили много лет, в Тиль – поселок на севере Альганны. Тайра тогда так и не поняла зачем. Но отец ничего не объяснял, а она не стала спрашивать его лишний раз, зная, что он всегда и все делает правильно и для ее же блага. Правда, пришлось бросить институт, но Тайра потом сдала необходимую программу и получила-таки диплом мага – специалиста по травам и зельям.

– Осторожнее, не споткнись, – пробормотала она самой себе, ощупывая тростью землю.

Она хорошо помнила, что в этом месте из почвы торчит искривленный корень дерева, и, постучав по нему и удостоверившись, что он по-прежнему тут, осторожно перешагнула и пошла дальше. Невдалеке в кустах что-то зашуршало, и Тайра остановилась, прислушиваясь. Опасных зверей в их лесу не водилось – отец позаботился, отпугиватели поставил, – но и лиса может быть опасной, если бешеная. Хотя отгонять ненужных гостей Тайра умела.

Следом за шуршанием раздалось фырканье и кряхтение, и девушка вздохнула с облегчением. Всего лишь еж.

Еще минут через пять, перейдя небольшой ручей, журчавший так призывно, что она не выдержала – села и напилась ледяной и сладкой воды, – Тайра шагнула в рощу розового жасмина, перевязала рот и нос платком, достала большую банку и принялась споро обрывать ценные бутоны. Несмотря на то что ни один цветок еще не раскрылся, запах вокруг стоял сильный, пряный и душный, и Тайра торопилась – если нанюхаться хорошенько, можно уснуть и не проснуться. Всегда так бывает – самое полезное может и убить, если правил не соблюдать.

Через полчаса банка заполнилась и Тайра поспешила в обратный путь. Сердце было не на месте из-за недавней тревоги отца, а еще в воздухе начинало пахнуть грозой, и оставаться в лесу в это время не стоило.

Хотя… Тайра подняла голову. Жарко, солнце обжигает, и в глазах белые пятна, значит, небо чистое и дождь начнется не скоро. А когда начнется, Тайра уже будет дома.

Подходя к крыльцу, она ощутила: здесь находится кто-то чужой, незнакомый, и этот чужой, скорее всего, ранен. Она чувствовала запах грязного тела и крови, а еще почему-то пепла.

Когда Тайра стремительно взбежала по крыльцу – споткнуться она не боялась, за прошедшие годы в доме изучив все, что только можно было изучить, – лежавший возле входной двери старый лохматый пес Джек громко тявкнул, как это обычно всегда бывало, когда она или отец приходили домой, и Тайра немного успокоилась. Если бы что-то случилось, Джек вел бы себя иначе.

В прихожей запах крови и пота стал сильнее. Девушка повернула голову направо и принюхалась – нет, запах доносился не с кухни. Налево – да, он вел к гостиной.

– Папа? – громко спросила Тайра, постучав в дверь, и прислушалась. Внутри было тихо. Секунда, вторая – и она различила в гостиной шаги отца.

– Тайра, – сказал Морган Рид, распахнув дверь. – Не волнуйся, все в порядке. Просто у нас… гость, и он ранен.

– Ранен? – повторила девушка обеспокоенно. – Это кто-то из жителей поселка?

– Нет. Ты не знакома с этим человеком, но там ничего серьезного. Ожоги и сильное обезвоживание.

– Мне посмотреть? – уточнила Тайра, и Морган молчал несколько секунд, будто раздумывая.

– Пожалуй, лишним не будет.

Под ногами отца скрипнул пол, колыхнулся воздух – он отошел в сторону, пропуская ее в гостиную. Тайра шагнула вперед и поводила головой, принюхиваясь. Теперь вокруг пахло не только потом, кровью и пеплом, но и обгоревшей человеческой кожей, и мазью от ожогов, и общеукрепляющей микстурой, и совсем немного – сонным порошком.

– Он на диване, – сказал отец, но Тайра и сама догадалась – не на пол же он положил раненого чужака?

Она приблизилась к дивану и уже собиралась наклониться, когда Морган взял ее за руку и аккуратно усадил на табурет.

– Спасибо, папа, – поблагодарила Тайра и вздохнула, сосредотачиваясь на человеке, который лежал на диване перед ней.

«Ты потеряла обычное зрение, но магическое осталось», – так когда-то давно объяснял отец, пытаясь обучить ее видеть, не видя.

И Тайра училась, сочетая магические способности со способностями к шаманству, и достигла успехов. Вот и сейчас она «видела», что их незваный гость – мужчина. Впрочем, она могла бы утверждать это и просто по запаху – женщины, даже немытые, пахли иначе. Энергетический контур раненого пульсировал, причем особенно сильно – в области правого плеча и возле желудка. Тайра напряглась, пытаясь проникнуть глубже, и вскоре смогла ощутить жар от плеча и холод от желудка. Значит, ожог на плече, а еще их гость давно не ел и не пил.

Она подняла руку и дотронулась кончиками пальцев до груди мужчины. Рубашки на нем не было, и кожа оказалась горячей и липкой от мази и мокнущих ожогов, но Тайру сейчас интересовали не они.

Яркая вспышка перед глазами, учащенное биение сердца, вздох…

– Что ты увидела, дочка? – поинтересовался Морган, погладив ее по спине.

– Его страх, – ответила Тайра медленно, смаргивая выступившие на глазах слезы.

У нее никогда не получалось контролировать видения или видеть по заказу, поэтому дар чаще всего оказывался бесполезен. Но посмотреть все же стоило.

– Этот человек сильно боится одного мужчину. Он весь будто бы в огне горел, и… я видела его лицо. У него абсолютно черные глаза, как две ямы. Но так, наверное, не бывает… Может, это какой-то символ страха?

– Может, – ответил Морган уклончиво. Казалось, он совершенно не удивлен предсказанием Тайры. – Все может быть.

Он проснулся резко и сразу, как всегда и бывало. С внутренним будильником не поспоришь – Гектору Дайду хватало пяти часов, чтобы полностью выспаться, и по истечении этого времени организм отказывался бездельничать дальше.

В комнате было до безобразия душно, и уже по этому признаку главный дознаватель сразу определил, что не у себя в квартире, да и не в комитете – он терпеть не мог затхлость закрытых помещений и распахивал окна чуть ли не настежь даже в морозы.

Гектор принюхался – в комнате остро и сладко пахло вином, его сигарами и женскими духами. Духами. Все, теперь он вспомнил.

Пару дней назад Гектор узнал неприятную новость, связанную с бедами, которые в последнее время сыпались на голову императора, и накануне получил от его величества отгул на воскресенье.

– Я целый день буду на море, – сказал Арен поздно вечером, и лицо его при этом было настолько землисто-серым, что Гектор с трудом удержался от замечания: «И правильно сделаете». – Ты можешь отдохнуть.

Отдохнуть… Главному дознавателю скорее следовало отвлечь самого себя от услышанного в пятницу утром. Тьфу, гадость!

Заваливаться к сестре в подобном настроении он не желал – Урсула готовилась к собственной свадьбе и пребывала в приподнятом состоянии, ни к чему ее смущать унылой физиономией, к родителям – еще хуже, волновать только стариков. Тревожить немногочисленных друзей Гектору тоже не хотелось, поэтому он выбрал тот вариант, который обычно выбирал в таких случаях, и отправился в переулок Магнолий.

Разумеется, официально бордели в Альганне были запрещены, но Дайд прекрасно знал, что официальность с реальностью имеет мало общего. И его величество, слава Защитнику, разделял мнение Гектора. Главный дознаватель считал, что лучше закрывать на «гнезда разврата» глаза и помогать с зарвавшимися клиентами, чем запрещать и преследовать. Толку от этого все равно никакого не предвидится – шлюхи всегда были и будут, как блохи у дворовых собак.

Дайд у хозяйки борделя находился на особом счету, но это и неудивительно – среди ее девочек было полно агентов комитета, получавших дополнительную зарплату за ценные сведения, добытые в процессе удовлетворения клиентов. Кроме того, эти самые клиенты частенько что-нибудь здесь били – или даже кого-нибудь, пытаясь выместить злость на окружающий мир, заменяя его симпатичной шлюхой. Думали, им за это ничего не будет, бордели-то запрещены законом. Идиоты.

В общем, Белла Лит Гектора обожала и всегда принимала у себя с распростертыми объятиями. И не доверяла никому из девочек. Он и не возражал – женщиной Белла была красивой – высокая и темноволосая, с длинными ногами и шикарной грудью, – а уж в постели и вовсе превращалась в богиню страсти. Так что к ней Дайд вчера и пошел, надеясь отвлечься и немного отдохнуть перед новым витком проблем, которые у него никогда не кончались.

Гектор поднялся с постели, открыл окно и подошел к столику, на котором стояли бутылка вина, два бокала и лежал его белый портсигар. Налил себе немного, выпил, открыл портсигар и усмехнулся – половины сигар не было. Ничего удивительного, что он смутно помнит события вечера и ночи – от такой дозы курительных трав и слон память потеряет.

Дайд все же достал еще одну и закурил, с наслаждением поводя плечами. Во всем теле была приятная расслабленность – ну, почти во всем.

– Уже уходишь? – прошелестела Белла, садясь на кровати.

Сокращенное имя она предпочитала полному и не любила, когда ее называли Изабеллой. Наверное, доставляло удовольствие чувствовать себя аристократкой. Глупость.

Белла была совершенно голой, и Гектор несколько секунд с удовольствием рассматривал ее восхитительное тело, делая очередную затяжку.

– Я задержусь у тебя на пару часов, – ответил он, затушил сигару и, бросив ее в пепельницу, шагнул к постели. Хмыкнул, когда Белла откинулась назад и призывно развела ноги. – Сегодня у меня есть время.

Дайд покинул переулок Магнолий около восьми утра – непозволительно поздно в обычный день и поразительно рано для выходного. Формально у Гектора сегодня и был выходной, но дознаватель давно не обращал на это внимания. Последние три года он работал постоянно, отдыхая урывками, как и император. От подчиненных Гектор подобной переработки не требовал, но бездельников и тунеядцев все же не любил – видимо, поэтому их давно не водилось в его комитете. Если только среди дознавателей на местах. Альганна-то большая, всю не обхватишь, за всеми не уследишь. И Гектор представлял, что могут творить его коллеги в поселках и маленьких городках. В конце концов, именно с поимки такого зарвавшегося дознавателя-убийцы и началась когда-то его карьера.

Дайд выстроил пространственный лифт в зал для переноса дознавательского комитета прямиком из борделя Беллы и, когда стены истаяли, огляделся. Народу здесь сейчас было гораздо меньше, чем в будний день, и коллеги приветствовали Гектора кивками и понимающими ухмылками. Конечно, все были в курсе, что у него сегодня, можно сказать, «двойной выходной» – и по рабочему графику, и по дозволению императора, – но и в курсе характера собственного начальника дознаватели тоже были и знали, что Дайд отдыхать не любит. Гектора подобные слухи умиляли – в самом деле, разве может человек в здравом уме не любить отдыхать?! Он не любил бесполезный отдых вроде валяния на пляже, а на полезный пока не было времени. Вот закроет дело о заговоре против его величества, тогда и отдохнет.

С помощью обычного лифта Гектор поднялся на третий этаж, где находился его кабинет, и быстро зашагал по коридору, каждую секунду здороваясь с коллегами. Здесь все было совсем не так, как во дворце – просто и лаконично, не роскошно, – но Дайду нравилось. Хотя его предшественник развесил на стенах какие-то примитивные картинки с фруктами и овощами, от которых Гектору постоянно хотелось есть. Он приказал убрать их, сменив полезными картами, ориентировками преступников и досками почета отличившихся сотрудников.

Наземных этажей в комитете было три – так же, как и отделов. Первый отдел, располагавшийся на третьем этаже, занимался политическими преступлениями, и его главой считался сам Гектор. Второй в кругах дознавателей носил неофициальное название «мокрушного» – туда передавались убийства. И наконец, третьему отделу доставались преступления «попроще» – кражи, незаконная торговля, поддельные документы и так далее. Главой второго и третьего отделов был Роджер Финли – заместитель Дайда и его правая рука. А иногда – и обе руки.

Роджер был так же не похож на Гектора, как маленький кустик не похож на высокую сосну. В отличие от Дайда, чей рост и худоба впечатляли даже не очень впечатлительных, его зам был приземистым и пухлым молодым человеком с темными волосами, веселыми карими глазами и ресницами настолько пушистыми, что им позавидовали бы и жирафы Корго. Финли казался окружающим легкомысленным парнем и страшным бабником, и если второе утверждение было верным, то первое – наоборот. Впрочем, ни Гектор, ни его зам не возражали против того, чтобы все прочие думали, будто Роджер умом не блещет и Дайд сделал его правой рукой только затем, дабы выгоднее смотреться на фоне недалекого Финли. Недооценивать противника неправильно и полезно для самого противника, особенно если учесть тот факт, что Гектора порой переоценивали. По крайней мере, именно так думал он сам. Хотя эту точку зрения не разделяли ни Роджер, ни их общий секретарь Кэтрин Эйс, неожиданно оказавшаяся за своим столом в приемной, несмотря на раннее воскресное утро.

Роджер Финли

Гектор, вошедший в кабинет, тяжко вздохнул, смерив тонкую маленькую фигурку девушки недовольным взглядом.

– Ну и что на этот раз случилось у этого коз…

– Гектор! – фыркнула Кэт.

Она всегда казалась Дайду похожей на мышку – крошечная девочка с волосами невнятного серого цвета, серыми же глазами и чуть вздернутым носиком. Да, именно таких обычно и называют серыми мышками.

– Марко сильно простудился. Вчера вечером был сильный дождь, помните? Марко под него попал, промок и…

– Ясно, можешь не продолжать.

Дайд закатил глаза. С тех пор как Грета – секретарь выходного дня – ушла в декрет, они с Роджером и Кэт три месяца никак не могли найти ей нормальную замену. Молодой парень по имени Марко, их последнее приобретение, постоянно выдумывал причины для того, чтобы не ходить на работу, и просил Кэт подменить его. Гектор хорошо понимал, в чем дело: мальчишке не нравилось здесь, в комитете, но отказываться от прекрасной зарплаты тоже не хотелось, поэтому пока он филонил как мог. Благо ставка у секретарей фиксированная, так что лишить Марко можно было только премии… ну или самой должности. Однако сейчас это было неразумно – сначала надо подыскать другого человека. Кэт не сможет работать семь дней в неделю.

– Он не такой плохой, – пробормотала девушка неловко, чуть опустив голову и не глядя на Гектора. – Его просто угнетают все эти… мм…

– Покойники, – подсказал Дайд, и она кивнула.

– Да. Конечно, вы с Роджером занимаетесь не только этим, но…

– Трупов хватает, – признал Гектор и хмыкнул. – Вечно ты всех жалеешь, Кэти. Тебя бы кто пожалел.

Она исподлобья взглянула на него и чуть улыбнулась.

– Меня вы жалеете.

– Если бы ты плохо работала, я бы тебя не пожалел. – Дайд развернулся и зашагал к своему кабинету. – Принеси мне все накопившиеся отчеты и… да, пожалуй, чаю.

Он уже был у двери, когда Кэт поинтересовалась тихим и дрожащим голосом:

– А… Роджер сегодня тоже придет? Вы не знаете?

Гектор едва заметно поморщился. Иногда ему хотелось треснуть зама по лбу – или куда-нибудь пониже – за то, что тот не замечает в Кэтрин Эйс женщину. Да, она невзрачная, но как будто Финли писаный красавец! Последние три года Кэт втихомолку сохла по Роджеру, но на ее работе это никак не отражалось, сам же Финли не реагировал, считая девушку неподходящей партией для себя, и Гектор постепенно смирился с ситуацией. Рано или поздно либо Кэт сменит объект воздыханий, либо Роджер наконец поймет, как ему повезло в жизни, и перестанет вести себя словно полный идиот.

– Придет, разумеется. У него сегодня, в отличие от меня, официальный рабочий день, – ответил Гектор невозмутимо, открыл дверь и скрылся в кабинете.

В широкое окно заглядывали мягкие утренние лучи солнца, освещая шкафы с книгами и папками, пару стульев, стол, на котором аккуратными стопками лежали многочисленные документы, и длинный кожаный диван в дальнем конце помещения. Гектор иногда спал здесь, когда не было сил переноситься домой.

Дознаватель опустил деревянную шторку, чтобы солнце не поджарило ему макушку, и сел за стол. У Дайда была странная и почти необъяснимая для многих других людей привычка – он терпеть не мог сидеть за рабочим столом в кресле, предпочитая обычные деревянные стулья с мягкими спинками. Финли, чей кабинет был напротив кабинета Гектора, наоборот, обожал глубокие кресла. Даже стащил у начальника одно такое примерно через месяц после назначения на должность заместителя главного дознавателя, аргументируя это наглым: «Так тебе же все равно не нужно!»

Роджер получил должность четыре месяца назад, сразу после Дня Альганны. До этого он числился главой второго отдела, но потом Гектору пришлось арестовать и собственного зама, теперь уже бывшего, и начальника третьего отдела. Роджера Дайд присмотрел давно, три года назад, когда тот только начал работать обычным дознавателем у «мокрушников». В первый же месяц работы Финли умудрился попасть в рекордсмены по раскрываемости и угодить в список на премирование. Там Гектор его и заметил. Навел справки, потом вызвал к себе, поговорил – и увидел горящие энтузиазмом глаза. Да и в сообразительности Роджеру не откажешь, поэтому еще через пару месяцев Дайд назначил парня главой второго отдела.

Примерно в то же время Гектор выяснил, что его заместитель Барри Артилиус пополнил ряды заговорщиков, но арестовывать предателя сразу не стал. Это весьма удобно: иметь на борту корабля крысу и быть в курсе ее пробежек на соседний корабль. Дайд снабжал зама лишь той информацией, которой хотел поделиться с заговорщиками, и неплохо в этом преуспел: до самого ареста Артилиус и не подозревал, что его раскрыли. Впрочем, как и глава третьего отдела. Слава Защитнику, предателей в дознавательском комитете оказалось мало, хотя это все же было связано не с сознательностью коллег Гектора, а с почти полным отсутствием аристократии среди них. Титулованные маги рыться в чужих преступлениях не хотели, предпочитая более «благородные» специальности – артефакторику, медицину, природоведение… Даже среди охранителей аристократов было больше, чем под крылом у Дайда.

С тихим скрипом открылась дверь, и в кабинет проскользнула Кэт. В руках она держала поднос с чашкой чая, а из-под мышки у нее торчала папка с суточными отчетами.

Гектор, затянувшись сигарой, выдохнул в сторону серо-белый дым и произнес:

– Спасибо, Кэти.

Секретарь поморщилась, поставила перед ним поднос и вздохнула.

– Когда же вы бросите курить…

– Когда-нибудь, – ответил Дайд весело, глядя на то, что обнаружилось на подносе кроме чая – два бутерброда с колбасой и сыром. – А это кому?

– Вы видите тут кого-то кроме себя? – пробурчала Кэт, выпрямляясь и делая шаг назад. – Я подумала, что вы наверняка не завтракали. Вот Роджер всегда ест перед работой, а вы…

Гектор усмехнулся. Подобный диалог они с Кэт вели пару раз в неделю, и дознаватель каждый раз умилялся. Он был старше девушки почти в два раза, но тем не менее она опекала его, как мама нерадивого сыночка. Правда, ненавязчиво и очень, ну просто очень мило.

– Не зря же говорят, что я похож на змею. А некоторые змеи, как ты знаешь, едят раз в месяц. А потом лежат, переваривают.

– Лежат! – фыркнула Кэт. – Вы почти не спите, а уж просто лежать точно никогда не будете! И ни на какую змею вы не похожи, не слушайте этих глупостей.

Гектор улыбнулся, вдруг вспомнив, что не далее как пару часов назад он действительно просто лежал, пока Белла… Хотя малышке Кэти этого лучше не знать.

– Скажи мне… – Дайд сделал глоток и на секунду зажмурился от удовольствия. Его секретарь заваривала чай не хуже, чем повара императора. – Сегодня вечером в Императорском театре играют спектакль?

– Конечно, – ответила Кэт, не задумавшись. – Сегодня же воскресенье. Представления идут ежедневно, кроме вторника. По вторникам в театре выходной.

– Прекрасно. Пойдешь со мной?

Она вздрогнула, явно оторопев, но почти тут же расплылась в понимающей улыбке.

– Да. Разумеется!

– Если у тебя нет подходящего платья, возьми на складе.

Кэт грозно свела брови, и Гектор засмеялся.

– Все у меня есть!

– Хорошо-хорошо, не сердись, Кэти. И накраситься не забудь.

– Не волнуйтесь! – Она кивнула и вздернула нос. – Все будет в лучшем виде!

Гектор хотел добавить, что это, ко всему прочему, отличный способ заставить Роджера ревновать, но в итоге промолчал. Не был он уверен в том, что Финли будет ревновать, а обнадеживать Кэт не стоило.

Бутерброды оказались не менее вкусными, чем чай, и Дайд даже отложил сигару, наслаждаясь едой и напитком. Надо будет постараться еще и пообедать сегодня, все же на доклад к императору не идти.

Изучая суточные отчеты, рассортированные Кэт по отделам и по местности – столичные отдельно от провинциальных, – Гектор подспудно размышлял о том, что беспокоило его в последнее время больше всего.

Семь лет назад, соглашаясь на предложение императора стать главным дознавателем Альганны, Дайд понимал, что попадет в горячую точку похлеще Геенны. Арен с самого начала проявлял себя как крайне неудобный для аристократии правитель, и критика его нововведений в обществе набирала обороты, как и недовольство титулованных. Ведь с чего он начал свое правление? С закона об уравнивании заработной платы! После этого аристократии и нетитулованным обязаны были платить одинаковую зарплату на одной и той же должности. Просто безобразие!

Гектор хмыкнул, вспомнив, как раздувались от негодования лица его титулованных коллег в Риаме – городе, где он раньше работал. Тогда он и решил, что должен увидеть этого «императора-мальчишку», как презрительно называли Арена, и поехал к нему, чтобы доложить об одном расследовании лично.

Арен действительно оказался мальчишкой. Мальчишкой со смертельно уставшим, но очень упрямым лицом, волевым подбородком и черными глазами с неестественно широкой радужкой. И этот мальчишка собирался отменить титулы.

«Его же убьют», – подумал Гектор и выпалил это вслух, сам от себя не ожидая. Ему почему-то не хотелось, чтобы Арена убили. И в первую очередь именно поэтому он согласился на предложение стать главным дознавателем. Не потому, что интересно или зарплата хорошая, хотя и это тоже важно. Гектору не хотелось, чтобы императора убили, и чем больше проходило времени, тем ему сильнее не хотелось. Заговорщики даже не пытались переманить Дайда на свою сторону, и почти сразу после того, как он вступил в должность, Гектора за глаза стали называть псом императора. Он только усмехался, ни капли не обижаясь. На правду не обижаются. И Дайд не только верно служил своему императору, но и оберегал его, словно сторожевой пес.

Арен захотел отменить титулы. Титулы, существовавшие множество веков и бывшие давно лишь фикцией – ну, если не считать родовую магию, конечно. В остальном между аристократией и нетитулованными магами не было никакой разницы. Да, изначально титулы создавались как привилегия только для магов, но шло время, аристократы плодили бастардов, и маги стали рождаться в обычных семьях. У них не было аристократических фамилий, начинающихся на «А», «Б» и «В» и заканчивающихся на «ус», как не было и родовой магии – уникального свойства крови, – но в остальном это были такие же маги. А порой даже более сильные и талантливые. Однако привилегий, в отличие от аристократии, у них не имелось, и за последние лет пятьдесят из-за подобной социальной несправедливости напряжение в обществе достигло апогея. Еще чуть-чуть – и взорвалось бы. Да оно и взорвалось, в итоге вылившись в покушение на императора во время празднования Дня Альганны, и за этим наверняка последовала бы гражданская война.