Охота за семью гномами

Но Курилов задумчиво уставился в свою тарелку, в которую внимательная супруга накладывала ветчину, сыр и огурцы.

– Дорогая, – попросил он, – не делай из моей тарелки пирамиду Хеопса.

– Это Алтайские горы, дорогой, – возразила Мария.

Николай тем временем наполнил бокалы девушек.

А Виолетта торжественно открыла «Бал предпринимателей», объявила организаторов, дала им приветственное слово и начала награждение гостей. Она объявляла номинанта, зачитывала его биографию, перечисляла достижения и со словами: «Это прорыв. Новые технологии. Новые вызовы. Новые решения проблем», приглашала на сцену за наградой.

Под бурные аплодисменты он поднимался на сцену, получал из рук красавицы ведущей диплом и статуэтку золотой женщины с крыльями за спиной и макетом планеты в руках, возвращался за стол, где его поздравляли тостами, речами и звоном бокалов.

«Да, – подумала Рита, – к последнему награждению все будут валяться под столом».

Чтобы хорошо видеть сцену, она повернулась к столу чуть боком, но ощущение тяжелого взгляда привело ее в некое недоумение. Кто-то рассматривал ее так, что загорелись щека и ухо.

Совсем недавно Рита надеялась незаметно понаблюдать за гостями, чтобы потом описать их в своей статье, но сейчас чувствовала, что сама находится под пристальным вниманием.

Он буравил ее, прожигал и пытался ковыряться в мыслях. Она чувствовала себя изучаемой под микроскопом бабочкой.

Она поправила волосы и мимоходом взглянула на противоположную сторону стола. Оба мужчины попали в поле зрения. Николай внимательно слушал Виолетту и смотрел на сцену, а Сергей быстро опустил взгляд в тарелку. Риту это неожиданное открытие озадачило, потому что подозревала нескрываемое внимание от Николая, а не от Сергея.

Отомстит! Будет его рассматривать, бесцеремонно, в открытую, когда его пригласят на сцену. Вот тогда-то она насладится местью откровенного исследования. Что-что, а это она умеет. Это как пользоваться интернетом. Набираешь нужную информацию в строке поиска и начинаешь читать факты из любого сайта, файла. Главное – правильно сделать запрос, то есть внимательно наблюдать, слушать и делать выводы.

Виолетта объявила:

– Курилов Петр Григорьевич, – профессор, психотерапевт, психоаналитик, сексолог, директор клиники.

– Петр Григорьевич, это тебя, – Мария счастливо захлопала в ладоши.

– Возглавляет клинику «Гиппократ», – продолжала перечислять Виолетта, – в которой лечат людей сорок восемь докторов, пятнадцать медсестер и лаборантов.

Петр Григорьевич бодро поднялся и прошагал на сцену. Ирина и Марина уже держали в руках награды, а Виолетта продолжала перечислять:

– Прорыв в медицине. Новые технологии. Новые решения проблем. Новые вызовы.

Она передала ему микрофон.

– Спасибо, – проговорил он, набирая обороты в речи, – спасибо большое моей супруге. На самом деле это ее награда, а я всего лишь работаю по профессии и ставлю диагнозы.

– Ох, только не надо на мне практиковаться, – в шутку попросила Виолетта.

Зал засмеялся.

– Конечно же, не буду, Виолетта. А если серьезно, то очень благодарен всей медицинской команде. Миллионы умов бьются над этой проблемой.

К столу подошел мужчина и закрыл собой профессора. Рита перевела взгляд на опоздавшего и узнала в нем Ивана – попутчика-путешественника на катере. Выглядел он элегантно. Строгий костюм подчеркнул стройность и спортивное телосложение. Он извинился, поздоровался, кивнул персонально Рите и сел на место Свиридова И. В. Естественно, началась суета вокруг вновь прибывшего гостя. Тут же подскочил официант, уточнил предпочтения и наполнил бокал. Не отходя от кассы, а точнее от стола, стал накладывать в тарелку ветчину, сыры и овощи.

Движение за столом сбило профессора на полуслове, он запнулся, задумался, поцокал языком, помычал в микрофон, как будто потерял мысль и связь между словами, но вернулся к своему торжественному сообщению:

– Мне кажется, что я не должен был здесь сегодня быть. Ну что ж, все, что я сделал, – это мои дела. Это естественно. Я ведь никуда не бежал.

Рита отвлеклась на опоздавшего Ивана и совсем потеряла нить речи Петра Григорьевича со сцены. Но она была не одна такая, потому что Мария прошептала:

– Что он говорит?

Рита пожала плечами, не признавшись, что залюбовалась старым-новым знакомым. Петр Григорьевич продолжил изъясняться языком, одному ему известным, одним словом – профессор. Он прыгал с одной мысли на другую, как кузнечик с травинки на травинку.

– Я оставался на месте. Меня легко найти. Меня никогда не должно было здесь быть. Я сделал огромную ошибку. Да-да я ошибся. Но, мне кажется, нашел метод перезагрузки. Если говорить современным языком, я нашел на компьютере нужную кнопку, точнее, сочетание нескольких кнопок. Я смогу все исправить. Да! – повысил голос Петр Григорьевич и воздел палец к небу. Неба там не оказалось, зато лепнина потолка натолкнула на мысли и ввела в состояние задумчивости, он пожевал губами и произнес: – Да, это будет прорыв в жизни. Ведь я имею право. Каждый человек имеет право на жизнь. И я охранял ее.

Он резко вернул Виолетте микрофон и спустился со сцены, всю дорогу к столу он задумчиво проговаривал слова, бубнил формулы и чесал лоб, махал пальцем, как будто грозя непослушному сыну.

Ведущая, получив в руки микрофон, тут же представила следующего номинанта, рассказывая:

– Следующий наш предприниматель – из сферы цветочного бизнеса, Круглова Светлана.

Из-за соседнего столика поднялась тучная женщина – звезда вечера знакомств, – передвигалась она уже настолько неуверенно, что Рита запереживала, как бы она не свалилась со сцены. Количество выпитого шампанского до начала церемонии могло сорвать всю церемонию.

Звезда благополучно добралась до ступеней сцены, там ее встретили два официанта с целью помочь подняться наверх. Но произошел казус: ширина ступеней не позволяла ступать на нее двоим, а тем более троим людям, тем более во главе с опьяневшей тучной женщиной. И как бы они ни меняли свое местоположение на лестнице, как шахматная тура с королем в процессе рокировки, продвинуться ближе к сцене не могли. Если она шла первая, то заваливалась назад на парней. Один вставал выше и подавал руку, второй стоял снизу и пытался подтолкнуть веселую женщину, но была вероятность превратиться в лепешку, да и женщина требовала не пихать ее в зад. Некоторые гости за столами пытались спрятать смех, держали крепко сжатыми зубы, закусывали губы, отводили взгляд, смотрели на надкусанные бутерброды, чтоб не казаться бескультурными и невоспитанными.

Виолетта посочувствовала бедняге и сымпровизировала:

– Давайте поздравим Светлану с ее достижениями и вручим награду, – схватила из рук Марины или Ирины статуэтку и рамку и помчалась вниз по лестнице остановить бестолковую возню.

Рита обратила внимание, что организаторы правильно спланировали награждение: если со сцены возвращается предприниматель за столик, то следующий на сцену пойдет с другого столика. И компания успевала обменяться любезностями, поздравлениями и тостами.

– Что ты наговорил? – удивленно шепнула Мария мужу. – Какой компьютер, что исправить? Ты придумал новый метод лечения?

– Я все понял. Помнишь? Хотя нет. Я тебе все объясню позже.

Николай наполнил бокалы, и тосты с поздравлениями посыпались на Петра Григорьевича. Он мимоходом отвечал благодарностью, иногда не попадая в темп поздравлений. В общем, Рита да и все остальные заметили, что после сцены профессор ведет себя чуточку неадекватно для человека, который только что получил признание и награду.

После цветочной бизнесвумен Виолетта сделала перерыв в награждениях и скрылась за сценой. Саксофонист заиграл спокойную мелодию.

Видимо, организаторы, заметив, что гости пьянеют быстрее, чем выходят на сцену, решили дать им возможность посидеть без тостов и закусить. Официанты разносили горячее, по залу пополз аромат вкусных гарниров и мяса. Веселые, раскрепощенные гости, ощутившие голод, тут же приступили к его утолению. Слышались постукивания вилок и ножей по тарелкам, звон бокалов и сытый гул голосов.

– Думала, с голода помру, – прошептала Аня Рите.

Рита, соглашаясь, кивнула.

Петр Григорьевич услышал девушку, сказал, возвращаясь из своих мыслей:

– А вы знаете, что это блюдо, – он указал на плов, – очень полезное? В него добавляют нут. Вы знаете, что такое нут?

Он обвел взглядом всех гостей за столом и, никому не дав ответить, продолжил:

– Нут из семейства бобовых. Как горох, соя и фасоль, но только более ценное растение. Оно богато микроэлементами. Только он намного плотнее других бобовых, поэтому перед готовкой его нужно замачивать на ночь. В восточных странах его употребляют в виде добавки к мясу и рису. По своим свойствам он может заменить мясо. В нашей стране еще не оценили его качество и ценность, поэтому выращивают на экспорт.

Рита улыбнулась, ее веселил этот человек-энциклопедия, который в любом разговоре мог найти тему для лекции. Но тут же застыдилась своей усмешки, стыдливо пробежала взглядом по гостям. Все с увлечением слушали профессора, не забывая поедать блюдо с этим самым нутом. Только Сергей положил вилку на стол и задумчиво смотрел на Риту бесцветным взглядом, как в пустоту.

Поглощенный своими мыслями, он проговорил:

– Мой дед выращивал нут.

– О, как хорошо, – откровенно обрадовался Иван. – Можете дать его контакт?

– Нет.

– У меня логистическая фирма по поставкам товара за границу. Я смогу заключить контракт с вашим дедом на нут. Я бы очень хотел с ним пообщаться.

– К сожалению, это невозможно.

– Он погиб много лет назад, – не задумываясь, сообщила Лера, – его убили.

– Ох, извините, – вздохнул Иван.

– Как это случилось? – испуганно поинтересовалась Маша.

– Мария, – строго одернул ее супруг.

– Я бы не хотел сегодня вспоминать… – Сергей не успел договорить.

Лера, приложив руки к груди, затараторила:

– Это такая жуткая, страшная история нашей семьи. Правда, меня еще не было в их семье, но я все знаю. Лихие девяностые. Сережин дед был председателем колхоза, потом ушел в фермеры. Ему дали кусок поля, и он на нем работал, выращивал какие-то там культуры, может, вот этот нут или огурец, я не знаю. А потом его убили.

– Лера, – попытался остановить жену Сергей.

– Может, ты сам расскажешь?

– Нет.

– Бандиты. Они забрались в дом дедушки и убили его и бабушку. Да, Сереж?

– Да, – недовольно кивнул Сергей.

– Они думали, что у них дома деньги есть. Бандиты даже их пытали. Ой, прости, дорогой, – она быстро дотронулась до его руки.

– Какой кошмар! – прошептала Аня.

Рита не смогла проговорить и слова. Впервые в жизни она почувствовала, что сердце в груди бешено скачет и пытается вырваться.

Она глубоко вздохнула, пытаясь спрятать слезы и детские воспоминания.

– Да-а, – протянул профессор, – девяностые годы уничтожили много хороших людей. Одних убили, другие убивали.

– Не могу с вами согласиться, – возразила Рита профессору. – Тот, кто убивал, априори не может быть хорошим человеком.

– Я дольше вас живу, – ответил на ее возражение Курилов, – и видел, как хорошие люди примыкали к бандитам. И все это было в мутные времена девяностых годов. Их вынудила жизнь. А ведь жизни не было. Так, существование.

– А вы? – недовольно поинтересовалась Рита.

– Что – я?

– Вас тоже вынудила жизнь? Вы тоже примкнули к бандитам?

– Нет, что вы, Риточка. Я умел работать. Моя профессия нужна людям в любое время – и в мирное, и в военное, и в мутное, и в прозрачное. А те хорошие молодые люди просто потерялись. Они не смогли найти работу. Не смогли найти себя.

Лера медленно откинулась на спинку кресла, сложила руки на груди и произнесла:

– Мой отец не смог найти работу, долго мыкался по закрывающимся фабрикам и заводам, но к бандитам не примкнул. Я горжусь им. А кто гордится молодыми людьми, которых вы так яро защищаете? – Она, не дожидаясь ответа, пренебрежительно буркнула: – А вы говорите – хорошие люди.

Профессор покивал, соглашаясь, и продолжил отстаивать свое мнение:

– Если рассуждать философски, то изначально они были хорошими людьми, хорошими детьми, хорошими внуками.

– Ох, – тяжело вздохнула Рита. – Все, что было в них хорошего в детстве, юности, перечеркнуло первое ограбление, первое нападение, разбой, первое убийство.

– Их сгубили условия жизни.

– Опять не соглашусь с вами, Петр Григорьевич. Уверена, что еще в детстве будущие бандиты мучили кошек и давили бабочек.

– Каждый может оступиться. Совершенное преступление может быть оправдано.

Мария дотронулась до плеча мужа и нежно потребовала:

– Не спорьте, прошу вас. Это бессмысленный спор.

Петр Григорьевич положил свою руку поверх ее и согласился:

– Да, да, конечно.

Но неудачно выбранная тема для разговора оставила свои следы в душе каждого, и настроение было подпорчено.

Из кухни потянулась вереница официантов. В каждой руке по увесистому блюду с мясом, овощами и горячим хлебом. Вкусности благоухали, вызывая аппетит.

Рита могла бы признаться, что у нее вызывало еще и выработку слюнок, но, будучи культурно воспитанной девушкой (спасибо бабушке), она никому в этом не призналась.

Официанты рассредоточивались к доверенным им столам, расставляли огромные увесистые блюда и раскладывали по тарелкам. Гости (возможно, так же как Рита, реагирующие на ароматы еды) притихли в ожидании. Разнообразие мясного ассортимента зашкаливало за отметку «выше положенных норм».

Официант Алексей интересовался у каждого:

– Вам шашлык, ребрышки, крылышки? Горячие овощи? С мангала. Горячий лаваш? Шампиньоны?

За соседними столами слышались похожие разговоры.

«Хорошо обученный персонал – залог удачного мероприятия», – успела подумать Рита, когда ее аналитические мысли прервал возглас Леры:

– Разве вы не видите, как у меня в тарелке лежат вилка и нож?

Алексей испуганно уставился в ее тарелку. Паника охватила парня полностью, начиная от испуганного взгляда, заканчивая трясущимися руками. Появилась огромная вероятность падения блюда со всем его содержимым на спину Сергея.

Не боясь быть разоблаченной в порыве любопытства (все и так увлеклись приборами Леры), Рита взглянула в ее тарелку. Недоеденный кусок хлеба, крошки, размазанный соус и вилка с ножом. Параллельно друг к другу, ручками к левой руке.

Рита покопалась в своих воспоминаниях – надо будет сказать бабушке, что в плане культурного воспитания провал размером с Марианскую впадину, – ответа не нашла, но догадалась, что девушка уже наелась и зашифровала в своей тарелке послание образованному официанту. Но, как оказалось, Алексей плохой дешифровщик или просто необразованный официант.

С парнем случилась паника.

Сергей взял из его рук блюдо:

– Алексей, благодарю вас. С этим блюдом мы справимся сами. Не переживайте за нас. Могли бы вы принести мне простой воды? Из-под крана. Обыкновенной. Холодной.

– Да-да, конечно, – кинулся исполнять Алексей желание своего спасителя.

– Понабирают дилетантов, – не смогла оставить без комментария парня Лера.

– Надо спокойнее относиться к труду других людей.

– Дорогой, если он пошел работать официантом, то должен, я повторю, должен выучить все правила.

– Зачем учить правила? – удивилась Мария.

– Чтобы знать, что нарушать, – предположил Николай.

– Ненавижу правила, – призналась Мария.

Лера хмыкнула:

– Я не хочу с вами спорить, но я останусь при своем мнении. Это относится к любой профессии. Знай, что делаешь. Знай хорошо. Не ошибайся.

– Думаю, это очень скучно, – заметила Мария.

– Лера, ты не знаешь, может, парень пришел помочь своему отцу или подменить кого-то, кто приболел. И ему необязательно знать, для чего ты узорами переплетаешь вилку с ножом.

– Я, вообще-то, закончила трапезу. И он это должен был понять. Не быть ему интеллигентом нашего общества.

Рита не уважала снобизм и напыщенность. Она и слова-то эти не любила, что и говорить о самом факте их проявлений. Очень хотелось устроить скандал, поставить Леру на место. На языке крутилась фраза: «И это говорит девушка, бросившая аграрный колледж».

«Нельзя!» – говорил внутренний голос, зная наперед, что с этим соблазном она не справится.

Рита проговорила:

– Интеллигенты нашего общества давно все поняли и культурно промолчали.

Валерия повела бровью, осмыслила сказанное и собиралась ответить. Набрала воздуха в легкие, но муж быстро одернул ее, и она успокоилась. Не сразу и без желания. А когда вернулся Алексей со стаканом воды, то удивился, с каким уважением и добротой обращаются к нему гости. Старик с молодой женой попросили заменить приборы. Маргарита попросила лимон. И все это в дружественном тоне. Конечно же, он все понимал. Посматривал на Валерию с некоторым страхом. Она молчала и в его сторону не смотрела. Делала вид, что заинтересована выступлением Виолетты. Некоторое время ему было неловко, но вскоре он понял, что общаются с ним искренне и дружелюбно, без претензий и упреков.

«Мудрость в наших душах. Некоторым нужно переселить ее в сердце, чтобы мыслить добрее», – неизвестно, как далеко завели бы ее мысли, если бы Рита не поймала на себе взгляд Ивана. Кажется, он читает ее мысли.

Она покраснела. Поерзала на стуле и спряталась за Анну.

– Сергей, а бандитов арестовали? – скромно спросила Аня. – Которые ваших дедушку и бабушку убили.

– Нет, – ответил он.

– Нет. – Лера вернулась к прерванному рассказу о тяжелой судьбе мужа. – Сережа с родителями жил в городе, а в деревню Зерновую приезжал на каникулы. Как раз были каникулы, и он гостил у деда, но, по счастливой случайности, ушел гулять с друзьями. Это его и спасло.

Сергей поймал сочувственный взгляд Риты и попытался прочитать ее мысли, но она всегда умела их скрыть, разумно считая, что не должна быть открытой книгой в общественной библиотеке.

Она закусила губу, тяжело вздохнула и опустила взгляд.

Виолетта тем временем получила сигнал от организаторов банкета, которые сообщили ей, что сейчас гости съедят весь ужин, а потом будут сидеть с пустыми тарелками и скучать, поэтому вернулась к микрофону и объявила:

– Наши следующие номинанты Сергей Гордеев и Николай Ситников – компаньоны и организаторы строительной фирмы, а также по производству и монтажу детских игровых площадок и благоустройству городских развлекательных зон.

Николай триумфально взглянул на девушек, подмигнул Рите и позвал Сергея:

– Пошли, компаньон, нас пригласили.

Тогда деревья были выше, цветы красивее, солнце ярче, а небо… А небо было сказочное. По нему плыли корабли, крокодилы и ангелы из облаков.

– А вот это похоже на орла, – сказал Сережка.

– Какое? – уточнила подруга и проследила за взглядом мальчика. – Да, точно. А следующее – черепаха.

– Морская, – весело засмеялся Сережка, – с большими ластами.

– Да.

Сплошное удовольствие лежать на простыне, которую предусмотрительная бабушка свернула, запихнула в пакет и повесила на руль велосипеда. И не чувствуются острые травинки и камушки. Прогулка к реке осветляла мелкие неприятности.

Они расстелили простыню возле кромки воды так, чтобы можно было ногами плескаться в прохладе. А сейчас рассматривали небесные творения, тренировали воображение и соревновались, кто больше найдет сходства облаков с реальным, живым и осязаемым миром.

– А чего твои одноклассники не пришли плавать? – поинтересовался мальчик.

Девочка засмеялась и ответила:

– Сережка, это ты городской, а мы все из деревни и на каникулах не гуляем, а в огороде зависаем. Бабушка меня отпустила с тобой на речку только потому, что уехала с дедом в город за рассадой. У Ромкиных родителей двенадцать соток клубники, ее же прополоть надо, потом полить, собрать и на рынок отвезти. Виталькины – свиней держат и двух коров. Виталик сказал, что сдаст хозяйство и приедет к нам, у него до вечерней дойки время будет. В каждом дворе по сто курей или двадцать соток картошки.

– У моего деда тоже полно соток.

– У твоего деда трактор есть.

– И комбайн, – похвастался Сергей. – Видела комбайн?

Она звонко рассмеялась.

– Естественно. – Просмеявшись, она пояснила: – Я же не городская. За деревней тракторный стан. Мы туда бегали после школы. Правда, трактористы и сторож нас выгнали, но тракторы и комбайны я видела. А еще сеялку и жатку. Прикинь, какая я образованная, – опять захохотала подруга. – Пошли плавать.

Она поднялась и побежала в воду, Сережка помчался следом. Они радостно плескались, брызгались и плавали вдоль берега. И вышли на берег, когда губы посинели, а зуб на зуб не попадал, как бы дети ни старались скрыть свое промерзание до мозга костей.

– А когда вырастешь, кем станешь? – поинтересовался запыхавшийся Сережа, растирая себя полотенцем.

– Я буду писателем. Буду писать рассказы. У меня уже целая тетрадь написана.

– Дашь почитать?

– Дам, если пообещаешь не смеяться.

– Обещаю, – клятвенно произнес парнишка.

Она внимательно взглянула на него, поняла, что он не врет, и спросила:

– А ты кем станешь?

– Хочу быть как дед. Фермером. Он научит.

– Класс. – Она вытерла лицо полотенцем и тут же закуталась в него. – А вон и Виталька.

Сережка посмотрел в сторону деревни. По дороге вдоль поля ехал мальчишка. В связи с тем, что дорога была еще не обкатанная, ухабистая, неровная, а велосипедист двигался быстро, его сильно подкидывало на кочках.

– Виталька, привет! – крикнули ему друзья, когда он подъехал близко.

Мальчик спрыгнул с велосипеда, оттолкнул его, тот упал и жалостно звякнул звонком.

– Там такое… – паническим голосом затараторил Виталька, стараясь привести дыхание в порядок. Он торопился, от этого быстро устал и запыхался. – Там… ужас… милиция приехала… кошмар… прикинь… крови столько… фух… страх-то какой… Сережка… убили твоих… дедушку и бабушку.

С того страшного дня прошло больше двадцати лет, но в памяти застряли страшные воспоминания и часто возвращались ночью, в кошмарах.

Конечно же, Рита его узнала. Узнала и вспомнила мальчика Сережку, с которым двадцать лет назад плескалась в реке, когда деревья были выше, цветы красивее, солнце ярче, а небо создавало сказочные корабли и морскую черепаху с большими ластами.

Рита любила наблюдать за людьми, за их поведением, поступками, вслушиваться в слова, делать выводы, но главное, незаметно, издалека. Она знала наверняка, что любого человека можно прочитать, как открытую книгу в библиотеке. По задумчивому взгляду считывала настроение, по позе тела – мысли, по манере разговора – характер, по мимике – всю жизнь. Пока человек не знает, что за ним наблюдают, пытаются понять и оценить, он более открыт и раскован, но как только об этом узнает, то книжка закрывается и библиотека тоже.

Рита применяла технику невербального прочтения, чтобы изучить своего героя и потом написать статью о нем, и не важно, упоминает она его имя или только поступок.

Примерно полгода назад главный редактор попросил ее заполнить полосу в журнале, пустое место. Полоса оказалась маленькой и могла поместить в себя только рекламу, но Рита этот способ двигателя прогресса не любила, поэтому напечатала рассказ о девочке на остановке.

Рита тайно наблюдала за ней, пока маршрутка впускала в себя пассажиров. На вид девчонке было лет двенадцать, она включила музыку через наушники и думала, что на нее никто не смотрит, подтанцовывала в такт. В это серое зимнее утро встреча радостной наивности заставила улыбнуться, а танцующее настроение передалось воздушно-капельным, вернее, визуальным путем.

Рита получила заряд эмоций и повод для написания статьи, маленькой, чуть больше рекламы, но масштабной для раздумий, почему люди хмурые, что с ними произошло? Ответ должен был дать каждый читатель, прочитавший ее статью.

Рассматривать Сергея бесцеремонно и нагло, как планировалось, ей не хотелось. Уже не хотелось. Рита смотрела в пространство, как в черную дыру космоса, понимая, обо что разбилось желание. О воспоминания.

Она слишком хорошо его знала, чтобы изучать.

Рита вспомнила мальчишку, с которым дружила до той страшной трагедии в деревне Зерновой. После того ужасного дня родители забрали Сережку в город и с тех пор ни разу не возвращались.

Первый год Рита очень грустила. Подсознательно она понимала, что больше никогда не увидит Сергея, но боялась признаться в этом и надеялась, что хотя бы следующим летом родители привезут его в деревню. Но они не приезжали даже на выходные, даже на Новый год, на недельные майские праздники, как это всегда бывало до убийства.

Но время шло. Первое время в деревне бурно, с эмоциями и гневом обсуждали кровавое преступление, ругали бандитов, закрывали ставни на ночь, запирались на все замки и не отпускали детей без присмотра взрослых. Потом эти самые взрослые поутихли, хотя бандитов так и не нашли и не наказали. Дети росли, взрослели и потихоньку привыкали. Грустили, но привыкли.