Московский фантастис

Глава первая.

Кабинет начальника отдела дурных талантов, черной магии и проклятий был похож на логово вампира: нагромождение темного на темном. Тени в тенях других теней. Паркет елочкой, стеновые панели. Лампы над столом и у гостевого кресла в шлемах зеленых плафонов, с золотым светом внутри. Повсюду идеальный порядок с легким привкусом хрустящей пыли и гладкого небытия.

Андрей опустился на колени перед журнальным столиком, поднял с него блестящие глянцевой фуксией щиколотки Лидии, поставил ее искрящиеся туфли на пол. Разумеется, глядя ей в глаза. Рука его оказалась у нее под крестом розоватых коленок, чуть приподняла их, чтобы красные подошвы встали на пол.

Достаточно насладившись удушающими волнами стыда, на ее быстро краснеющией, как у всех рыжих людей, коже, он поднялся и сел в свое высокое кресло. Вместо обыкновенного: "что тревожит душу волшебницы, раз она решила обратиться к представительству тьмы в этом пропавшем мире?" опустил глаза на совершенно пустой по мнению посетительницы лист бумаги. На лице гостьи очень явно отображались все эмоции и сейчас, боярышниковыми колючками у нее по подбородку, носу и скулам вылезло острое раздражение.

– Андрей, я правда не понимаю… – сказала она.

Андрей ответил почти автоматически.

– Вопрос чудовища мы решаем в понедельник и среду в составе смешанной группы.

– Я…

– Стоп. – Его рука поднялась, показав ладонь, все еще смущенная, она замолкла. – Еще в прошлом месяце, первая жертва. “Тактика чудовища максимально подражает поведение засадного хищника. Никаких ловушек, обманок или намеренных запугиваний” – твои слова, Лидия?

Она кивнула.

– “Ментальный контакт жертва-агрессор максимально примитивный, лишен галлюцинаций” – заметка Северина от 17 числа.

– Он просто ничего не видит, это не считается.

– Хорошо. Что касается жертв на деревьях считается? Твой собственный отчет на этой неделе, пожалуйста: “никакой связи не обнаружено, деревья принадлежат к разным видам, разного возраста и растут в разных местах, что исключает обрядоподобие действий и говорит в пользу случайности их выбора.” Жизнь действительно так загадочна, что у тебя два взаимоисключающих друг друга мнения?

Андрей зачитывал ей цитаты из ее и Севериновых отчетов по памяти. Волшебница замялась.

– Ассоциировать его поведение с таковым у хищного животного ошибочно.

– И как ты пришла к этому выводу?

Она поднялась, подошла к его столу.

– Преступления повторяются. Есть только три сюжета: колодец, дерево, сожжение. Оно умное. Это человек. Это что-то не такое.

– Это что-то не такое, а эдакое. – сухо передразнил Андрей. – Что ты хочешь от меня услышать?

Андрей начал выводить что-то шариковой ручкой по пустой бумаге, заметки его, оставленные ровным почерком с архаичными вензелями, сначала сливались в кривые прерывистые закорючки, а потом и вовсе пропадали в белизне листа.

– Я чувствую, что мы ошибаемся. – сказала она его седой макушке.

– Ты прорицатель?

– Нет.

– Тогда все твои слова – факты. Какой шести эпизодов ты имеешь ввиду? В чем именно похожесть? Объективная оценка того, что мы видим. Давай.

– Оно умеет считать. – сказала она.

– До трех. – поджал губы Андрей. – Тебе, как магу природы, должно быть стыдно.

– Я не маг природы, Андрей.

– Уж прям?

– Уж прям.

Она повернула голову прочь от его взгляда, но оказалась плену своего: в зеркальном коридоре, одно, в полный рост слева, другое в половину роста справа, она увидела свое красивое, но изуродованное лицо с круглым белым лбом и одновременно с этим свой игриво вьющийся красный затылок.

– Лидия, – вкрадчиво сказал Андрей, – если мы будем ловить эту собачку и мечтать только о ней все семь дней в неделю, работа темного отдела остановится. Я понимаю, что мы с тобой идейные враги, и тебе эта мысль нравится, но не забывай, пожалуйста, что, несмотря на разногласия, мы расследуем все преступления магов и чудовищ. Все, что происходят в городе. В котором двадцать миллионов только людей. А успех дел в интегрированных группах находится в интересах светлой стороны. Вам за это дают доплату за вредность.

– Легко тебе говорить…

– Нет, Лидия, мне говорить с тобой сложно.

Волшебница выдержала паузу, взгляд ее отвлекся на зелено-золотой плафон.

– А где Северин, кстати?

Мужчина усмехнулся.

– Твой покорный слуга проводит промежуточную аттестацию светлейших магов правды. Третий год, но я могу ошибаться.

– Слуга? – вспыхнула волшебница. – И ты туда же?!

– Я не осуждаю. – улыбался он.

– Еще бы ты осуждал. – скрестила она руки на груди.

– Поговори с ним, если хочешь. Может, до чего дойдете. Это правильно: вы мало общаетесь друг с другом, стесняетесь чего-то. Вы никак не поймете, что люди гибнут?

– И это мне говорит маг смерти, серьезно?

Андрей вновь поднял на нее лицо, но в ту же секунду на пустой листок уставилась сама Лидия.

– Гибнут уже полтора месяца. – медленно сказал он. – Каждую неделю, если идет дождь.

Волшебница стала тише, спутаннее. Длинные пальцы у нее попробовали темные выросты на левой щеке, она укололась и убрала руки.

– Ухожу, доволен?

Андрей повернул голову и пролез в зрительный коридор между своим листком и гостьей.

– До встречи в понедельник, Лидия.

На секунду лицо ее изменилось, посветлело на прямом носу, нижняя губа спряталась под верхней.

– Спроси. – разрешил он.

– Что там написано?

Рука его с мрамором костяшек накрыла листок, будто то, что текст на ней существует лишь для посвященных в дела тьмы не является достаточной для него защитой.

– Здесь сказано, что нет ничего ниже и преступнее, чем увидеть, как шипы боярышника уступают место его цветам. – чернее двух колодцев у него глаза. – Ты бы вернулась к себе. Кажется, Мороз лютует.

– Вот черт. – Лидия только сейчас услышала ледяной вой, доносящийся сверху и повторяющийся сквозняком под тяжелой деревянной дверью. Волшебница тут же метнулась на выход. В след ей его голос:

– Спасибо, что удостоила визитом наше скромное посольство мрака.

Лидия вылетела из кабинета. За ней стелился тонкий след из упавших с ее рыжих волос лепестков.

Волшебница пронеслась по пустому коридору, не касаясь каблуками его шахматной плитки, толкнула дверь. В холле у лестницы доска объявлений вся в пустых для ее невинных глаз листках, а те редкие заметки, доступные ей, едва ли могли хоть как-то порадовать. На лестнице, где всегда синие пальцы ламп мерцали под давлением темной магии, ей было тяжело подниматься, она запыхалась. Оказавшись в родном отделе, Лидия глубоко вздохнула: даже воздух здесь отличался, отдавал озоном. В огромном помещении с открытым вторым этажом по правую сторону от нее были ряды из дверей, пронумерованные от нуля до девяти. Это были угодья технологических волшебников. Напротив, лабиринтом Минотавра шли серые коридоры прочих магических специалистов: магов удачи, правды, управление делами магического образования, юстиции, склад магического наследства, а если хорошо пропетлять, то можно добраться до фонтана или оранжереи специфических растений. Отдельно от лабиринта, по левую руку Лидии было огорожено отдельной серой стеной хранилище бумажных данных, двери которого всегда были распахнуты, а на пороге стояли, торча вверх черной кожей, угрожающие ботфорты работавшей там волшебницы. Ходили слухи, что она раздевалась догола и ныряла, подобно русалке, в белые волны. Прямо напротив Лидии был вечно сломанный вендинговый автомат, стол с общеполезным барахлом, кресла зала ожидания, скромная кухня с кофемашиной и холодильником.

Она взглянула на свой рабочий стол, сразу у двери: на ламинированной ДСП, усыпанной мелким канцелярским мусором, во всю длину красовался росчерк бело-голубой изморози: красноречивое требование начальника зайти к нему при первой возможности. Волшебница схватилась за вихрастую красную голову, села на свой офисный стул, но тут же вскочила с него: он был ледяной.

– Вот проклятье, – тихо сказала волшебница, сложила пальцы в элементарный знак ветра, четыре искрящихся линии отделились от ее пальцев, закрутившись по часовой стрелке, они слились гранями, образовав маленький золотой рожок, из которого с мерзким свистом подул теплый ветер. В этот момент дверь под номером ноль распахнулась: соколом оттуда вылетел молодой мужчина с благородным строгим лицом, единственным изъяном которого были глаза в обрамлении дорогих очков. В три шага он оказался у стола волшебницы и ту на секунду оторвало земли: он поцеловал ее. Имя у него было Евгений.

– Ты где была, родная? – спросил он в своей манере, почти не открывая рта, будто и не говорил вовсе, а скорее общался телепатией.

– Что здесь случилось? – шепотом ответила Лидия мужу.

– Мороз Дмитрий Дмитриевич случился. – сказал он, в третий раз оглядевшись. – Он решил, ты в Черном тайнами Света торгуешь, а Андрей, это хитрое животное, тебе стопы целует. Так что я тоже немного в бешенстве.

– Что за бред? – вытянулось ее лицо.

– Тише. – зажмурился Евгений своими светлыми ресницами. – Ради бога, я прошу тебя тише.

Лидия продолжила театральным шепотом.

– Нет, я не понимаю, какие к дьяволу тайны Света я знаю! Я выписываю пропуска и отвечаю на вопросы сумасшедших по телефону.

– То есть ты не ходила в Черный? – уже гораздо спокойнее спросил он.

– Конечно ходила! – встряхнула она гривой. – Как не пойти? Дело стоит, а этот черт талдычит одно и то же! Я пыталась его образумить!

Мужчина отшатнулся от волшебницы.

– Ты не выписала пропуск, – он встряхнул свои длинные руки, секунду назад обнимавшие ее, – и не помыла руки.

Лидия снова покрылась колким боярышником.

– Самой себе пропуск выписывать? Я психическая?

– Всем было бы спокойнее. – показал он ладони.

– Тогда помоги мне, пожалуйста, всех успокоить.

– Это подлог. – сказал Евгений строго.

– А мы не маги правды. Не облысеем.

Мужчина тихо рассмеялся. Подошел к ней за стол, она игриво ударила его бедром, тому понравилось: в уголках его светлых глаз собрались знакомые гусиные лапки.

– Подлог и обман. Для чего же еще нужен муж-техномаг, так ведь?

– Ты просто не поверишь для чего еще он просто необходим. – Лидия поднялась на носочки, поцеловала его в щеку, отчего в волосах у него тихо затрещало статическое электричество. Такой все-таки стеснительный.

– Только вот если там будет светлейшая Вера Павловна…

– Вера Павловна на аттестации в метро, третий год, если Андрей не ошибается.

Техномаг оторвал руку от клавиатуры. По позвоночнику у него проскользнул заряд. Заговорил он совсем иначе.

– И зачем тебе он?

Лидия отступила на шаг, брови ее напряглись.

– Ты не считаешь, что твой вопрос звучит подозрительно? – в ход пошли пассы руками. – Даже слегка параноидально. Я же могла не спрашивать напрямую, а узнать из контекста, в разговоре с Андреем? Или подслушать это здесь, в Белом. Эта сволочь – третья по популярности тема разговоров, ты знал?

– Но ты спросила: “Где Северин?” – просто сказал Евгений.

Ей не удалось его заколдовать.

– И что с того?

Экран погас. Шум блока питания затих, как при клинической смерти. Лидия продолжала.

– Почему ты так ведешь себя?

Евгений снова включил компьютер. Одним взглядом.

– Рад, что ты хотя бы не нагло врешь, а хоть немного этого стесняешься.

– Ты чего такое говоришь?

По его прямой спине пробежал разряд поярче и погромче. Он сохранял молчание.

– Эй, ау, Жень, я говорю тебе: “я не вру”.

– А можно мне две секунды тишины, чтобы тебе не досталось по заднице за все твои интеграции черт знает с кем и черт знает где, да?!

На крик волшебника из хранилища бумажных данных показалось лицо в форме сердца в обрамлении длинных русых волос.

– Дорогуша, мне вызвать полицию? – сказала голова шепотом светской львицы. – я вижу здесь нездоровые вибрации…

– Иди к себе, Жанна! – в один голос сказала пара, и тут же принтер исторг из себя пропуск.

– Спасибо тебе большое, милый, – она погладила его плечо, но он грубо вывернулся из ее рук.

– Менталу своему скажи спасибо. – с этими словами он ушел за дверь номер 0. Дверью не хлопнул. Воспитанный человек. Лидия поправила кофту: все ее ключицы были в тонких, почти черных иглах.

Глава вторая.

Кабинет Дмитрия Дмитриевича Мороза был на втором этаже отдела, куда вела крутая железная лестница. Пускай Лидия и потренировалась натянуть улыбку, но тот факт, что на ней было в три раза больше, в терминологии светлых магов, "злобного колючего дерьма, уродующего хорошую девушку", чем обычно, играл ей явно не на руку.

На металлической табличке посреди большой двери в язвах карельской березы гравировка: “Комитет государственной безопасности, отдел пользования благими талантами неординарных граждан. Глава отдела: герой войны, удостоенный ордена Ленина первой степени, ударник социалистического труда, заслуженный учитель РФ и народный артист России, генерал армии Д.Д. Мороз.” Сомнений не было: волшебница расколется. А это значило остаток вечера строчить объяснительную, и, конечно, самое страшное, что мог предложить начальник, было даже не увольнение и не расстрел, а фатальная потеря простого человеческого доверия. Хотя, всякое бывало при прошлом руководстве, они все же ответственны за город в котором живут миллионы людей, но теперь на эту тему больше предпочитают шутить. Она взялась за ручку в полной нерешительности и та проскользнула под мокрыми пальцами.

Идея настигла ее, как только она открыла дверь в кабинет начальника. Вот, что значит: Вера Павловна из дома – лжецы в пляс!

– Светлейший Дмитрий Дмитриевич, здравствуйте! – заявила Лидия с пионерским задором. – Я хочу подать жалобу на Андрея! Он несносен! Вы видите, что со мной?! Это он сделал! Он саботирует работу по интеграции.

В этот момент Дмитрий Дмитриевич ел булку с заварным кремом, отчего его пшеничные усы были еще и немного сливочные.

– А, да? – спросил он.

Лидия перевела дух, а потом с еще большим рвением кивнула.

– Так точно.

– Это хорошо. – Мороз отложил булку и, вытерев руки о футболку, протянул свою необъятную руку в рыжеватых родинках. Волшебница тут же вручила ему еще теплый пропуск. Подняв с груди очки на цепочке, он долго рассматривал врученный ему документ, крутился, вздыхал, даже пару раз крякнул, но все же положил в ближайшую стопку разной макулатуры. Из нее же, но из середины, он дернул листочек (по-настоящему пустой, но обгрызенный с края) и протянул его Лидии.

– Чай будешь?

– Конечно, Дмитрий Дмитриевич! – в душе умирая от своего вранья воскликнула волшебница. Он чуть зажмурился от ее бодрого голоса.

– Это хорошо.

Мороз достал из ящика ещё одну чашку, снял с золотого брюхатого самовара заварочный чайник, и подал волшебнице вместе со скромным кусочком от своей булки, с отрезанным от откусанного краем.

– Ой, ну что Вы? Это совсем лишнее. – дурным голосом сказала Лидия, ерзая на мягком стуле.

– Да ладно, – сказал просто волшебник – думаешь я не знаю, как этот черт может достать: ты ему про Фому, он тебе про Ерему, ты ему слово, он тебе десять. Мне было важно, чтобы ты про нас ему ничего плохого не сказала. Я бы по-хорошему Веру сюда пригласил, но Вера работает, а ее доппель, – он глянул в непонимающие глаза подчиненной, – то есть, двойник, будет ехать сюда полчаса. Неудобно.

Лидия чуть не захлебнулась. Мороз посмотрел на нее как умел: холодно.

– На свой страх и риск. Один единственный раз. Верю.

Лидия скоро запихнула в себя кусок, запила почти кипящим чаем, и, чиркнув кривую подпись на короткой жалобе, поднялась.

– Позови мне Евгения, Лидия.

– Конечно.

Уходя, она прижала руку к ключицам, под рубашкой пружинили дикие розовые гвоздики, цвет стыда.

– Спасибо большое. – сказала она, закрывая за собой дверь, вся липко-вспотевшая.

Она знала, как это работает. Это, в смысле, у Мороза с ее мужем. Лидия скоро спустилась по лестнице, заглянула в распахнутую дверь к Жанне: она, мягкорукая и пышная, распустившийся пион, как обычно сидела на столе, будто это софа, откинувшись спиной и локтем на дрожащую стопку бумаги. Под взглядом ее зеленых глаз в глубине хранилища летали бумаги. Миновав ее, Лидия распахнула дверь в комнату за номером ноль, оказалась сразу в кабинете мужа. Тот сидел к ней спиной в своем высоком навороченном кресле, на котором можно сразу в космос, а на столе у него лежал блестящим ковром механизм, брюхо которого разверзлось проводами, подключенных к зеленым и плоским микросхемам. Пальцы мага технологий рыскали в печенках микросхем и кишках проводов. От красивого черепа Евгения исходил тихий белый шум. Она демонстративно закашлялась. Ответа не последовало.