На остановках до метро людям тоже нужно выйти. Начинается главная головная боль. Приходится каждый раз выходить на улицу, чтобы нуждающиеся могли s`ebat` отсюда nahui, дав порядочным добрым людям ехать дальше.
Идём домой. Чувствую, что уже устал. Тип прям понимаю – мне ничего не хочется. Трясу головой, уговариваю себя, что уныние пройдёт. Скоро разогреемся, будет веселье, разговоры и прочее der’mo. Как там люди веселятся?
Дома до сих пор никого нет. Мы с Р. купили почти всё готовое, открывай, да ешь. Переносим стол в спальню, там больше пространства. Быстро расставляем стекляшки и железяки, открываем пищу, раскладываем салаты в большие ёмкости. Кружечки там для сока, для водки отдельные рюмашки. Всё как у людей, правда под нашей эгидой стол выглядит не новогодним, а будто просто несколько chuhek решили помянуть товарища. Одним словом – холостяцкий стол.
Я ещё не знаю, кто у нас будет из гостей, но догадываюсь. Мы с Р. немного начали прибухивать, так как нам скучно, ждать – не наш удел. Немного кусаем салата из общей чашки.
Раздаётся мерзкий звонок. Кидаюсь открывать, заодно покурю. Прокрутив замок вижу пьяненькую К., а с ней А. (её-то я ожидал увидеть), а вот оставшихся двоих не признаю. К. нас быстро знакомит.
Девчонка, что выше меня на полголовы с прямыми волосами цвета дуба и с отличительной большой родинкой на подбородке – подруга К. ещё с учёбы (мы с одного типа города), зовут её Ф.. А толстоватый, вечно горбившейся чел – её мужик, он представляется Ю..
Вообще по таким, как Ю. сразу видно, парнишка славный. Спокойный, говорит там культурно, вперёд на рожон не лезет. Но не могу удержать себя, чтобы не сказать о его внешности. Он симпатичный, не подумайте, страшных людей вообще нет, дорогие мои миленькие присяжные. Люди типа разные, но некоторые персонажи для других людей могут казаться… забавными. Так вот Ю. – это чистый угар.
Он походит на того самого ленивца из мультика про зверей, который два часа перекладывает одну бумажку. Самое бомбическое, сняв куртку, оказалось, что он ещё и также одет, как тот персонаж: белая рубашка с галстуком.
Не могу удержаться, начинаю смеяться, но ничего не поясняю. Выползает Р. поздороваться. Теперь его знакомят с новыми лицами. Ф. он уже знает, а вот Ю. видит первый раз. Решаюсь пошутить, сообщаю свои наблюдения на счёт похожести на того самого ага-ага. Никто не выкупает, один Р. начинает умирать со смеху. Прыскаемся в унисон. Если честно, не могу объяснить, почему нас так сильно рассмешила подобная глупость. Тут ведь дело не в самой шутке со сравнением. Она типа является всего лишь спусковым крючком. Настоящая причина, как мне кажется, общая атмосфера. Я и Р. – дружны с самой юности. Мы столько всего пережили, что для «хи-хи», да «ха-ха» причины вовсе не нужны. На нас смотрят, как на idiotov, а мы всё подогреваемся смехом друг друга, извиняемся.
Наступает ноль-ноль-ноль-ноль часов. В телевизоре появляется лицо президента, чья речь особо никогда не меняется. Благодаря этому уважаемому человеку я научился бесконечному терпению.
Как только президент начинает базарить, Ф. встаёт с места, начиная неправдоподобно пародировать выступление. Умираем со смеху. Ф., стоит признать, заводная баба. Несмотря на всю свою внешнюю женственность, по характеру она чисто пацан, а вот её пацан ещё та celka.
Канал переключается на танцевальный. Девочки начинают выплясать. Р. достаёт из кармана знакомый камень. Мотает головой на балкон. Заговорщицки качаю в ответ. Ретируемся. С нас грозно спрашивают вдогонку, куда это мы собрались? Отшучиваемся, нужно посекретничать. Закрываемся на балконе.
Первый заход по праву принадлежит Р.. Заправляется он на счёт три. Очень долго держит, после оседает на холодный пол. Выдёргиваю аппарат из его рук, беру с табурета вторую половинку. Повторяю операцию. У меня выходит заправиться на второй счёт. Никогда не думал, что можно так резко уйти в аут. Р. himoy не балуется, соответственно, это просто природный прикол, но какой, suchara, сильный!
Сидим. Мёрзнем. В открытое окно валит снег. Мне хватает сил зажечь себе сигарету. Голова напоминает дельфина, который ныряет в облака, а затем снова выныривает в сырость. Мы смотрим друг на друга и улыбаемся. Интересно, Р. тоже видит дельфина или он переживает шутку про ленивца? А может третье? Хотя, честно говоря, мне уже pohui. На дрожащих коленях поднимаюсь, висну подбородком на оконной раме. Нос втягивает чудесную прохладу. Во внутреннем дворе пускают унылый салют. Какие-то черти орут «ура». Снег продолжает приятно кружить, обволакивая собою видимое пространство.
Смотря на всё это – вспоминаю детство. Каждый Новый год я наряжался в разных персонажей. Казалось, что волшебная ночь никогда не пройдет; что она будет вечной. Мама с отцом всегда принаряжались. Угощения же готовились с ночи тридцатого числа. Отец всегда возмущался таким напрягам всё время повторяя: «В Новый год люди отдыхают. Купят один салатик, немного алкоголя и просто расслабляются. А ты из праздника делаешь испытание!»
Хорошие времена. Сейчас уже всё не то. Нет Деда Мороза. Нет рядом мамы с папой. На голове моей появляются новые седые волосинки, да и лицо округлилось. Оно больше не выглядит юным. Циферблатные стрелки часов вечно спешат. Будто назло стараются как можно быстрее приблизить момент, когда я буду вспоминать о своих молодых годах со слезами на глазах понимая, что уже ничего не вернуть. Да и сейчас уже, говоря по правде, ничего не вернуть.
Когда ты ещё маленький, то не понимаешь всей прелести невинности. А когда вырастаешь – становится слишком поздно. Что с нами стало? Когда мы превратились из милых и хороших деток в obossannyh narkomanov (Р. походу задремал и реально обмочился), которые отдалились от теплоты семейного очага? Нам нужны лишь бабки и наслаждение, но если это так, то почему так гадко?
Бью Р. по щекам. Он нехотя приходит в себя. Меня уже отпускает. Дурашливый друг понимает, что обмочился, ныряет в ванную комнату – переодеться, пока никто не видит. Как бы мне не хотелось поугарать и немного пристыдить Р. перед всеми, но стоически не выдаю его. Так и выглядит настоящая дружба, господа присяжные.
В свете стробоскопа (который купила К.) и громкой музыки, появляется лицо А. с вопросом, где нас так долго носило. Говорю, что все норм, сейчас будем.
Сделав все чистые дела, возвращаемся в развернувшуюся вакханалию. Девчонки вовсю отплясывают. Один Ю. сидит как дурачок, копаясь в телефоне. Накатываем с Р. водки прямо с горла, немного перекусываем, а затем присоединяемся к пляскам. Танцевать мы не умеем, а вот смешно парадировать танец – всегда пожалуйста. Мне действительно становится лучше. Среди этих людей не так одиноко, да и музыка слишком громкая, чтобы можно было о чём-то задуматься.
Ближе к половине третьего А., Ю. и Ф. заказывают такси. Всё равно здесь негде ложиться спать, а на полу никому не хочется, особенно мне.
Ещё немного болтаем втроем. Р. окончательно отпустило, но теперь мозг окунулся в токсичность алкоголя. Меня прилично мажет, хотя, казалось бы. Желаем друг другу добрых снов, расходимся.
Навязываюсь переночевать эту ночь на кухне по старой памяти, так как не хочу идти в такой поздний час до своего дома. Я не то, чтобы трус, но дорога с закоулками выглядят так, будто ночью в их пределах насилуют и убивают. В праздничную ночь насилие особенно актуально.
Перед сном вымываю посуду (это мой подарок), завариваю себе чай, пропускаю ещё одну сигарету. Вот теперь можно на боковую. Поздравляю всех с ещё одним прожитым годом.
Стою в комнате. В руках чемодан. Напротив же стоит человек. Лица не разглядеть. Я так понимаю, у нас какая-то сделка. Всё оговорено, нечего простаивать почём зря. Одновременно начинаем сближаться, левитируя в сантиметре от пола. Вдруг раздаётся сигнал пожарной тревоги. Я в смятении, как и человек. Головы начинают кружить, пытаясь найти причину. Чувство беспокойства одолевает. Ещё понимаю, что человек напротив – я сам, так как он двигается зеркально, да и этот картофельный нос…
Сон быстро уходит, превращаясь в головную боль и похмельное состояние. Тело болит, а звук сигнализации всё не утихает. До меня быстро доходит, что мерзкий звук доносится из реальности, чья-то квартира в доме стала бенгальским огоньком.
Выдёргиваюсь к входной двери. Смотрю в глазок: задымления нет, но это ещё ничего не значит. Возможно, дым просто не успел добраться до этого этажа. Живёт Р. под крышей (как теперь и я). А если горит первый этаж или второй?
Открываю дверь. Выхожу в общий коридор, принюхиваюсь. Ничем не пахнет. Не знаю, что делать. Самый простой вариант разбудить Р. и К..
Забегаю внутрь. Ещё когда я был в роли постояльца на кухне К. попросила не заходить в спальню без стука. Случился такой разговор после того, как однажды я заскочил в комнату, а там голая К. искала себе трусики. Но сейчас дело срочное, может, мы уже медленно умираем от угарного (невидимого) газа, я ведь ни разу не попадал в подобные ситуации. Чёрт знает, как всё это должно выглядеть в жизни.
Границу с коридора в комнату пересекаю на цыпочках, словно не хочу разбудить засранцев, но я ведь за этим и иду, blyat`! Странный похмельный дядя. Тяжело быть адекватным после der`ma, особенно когда в довесок по ушам бьёт сирена.
Вот они, два мирно сопящих тельца. Оба раздетые. В её руке зажат обвислый chlen Р., а его ладонь висит на лобке возлюбленной. Очень романтично и красиво. Правда, неловко будет будить их в таком виде. К. точно разозлится на меня. Она девушка с достоинством и характером. Лучше уж сгорит, чем вот так её увидит друг непонятный чел.
Аккуратно нащупываю руками кончик одеяла. Накидываю его на жалкие пьяные тельца. Надеваю маску страха, начиная расталкивать Р., как сумасшедший. Я трясу его и шепотом ору: «Urod, мы походу горим! Какого чёрта ты не слышишь эту hren’?! Вставай, походу надо валить!»
Р. непонимающе таращится своими зенками в пустоту. Я хоть и на панике, но становится весело. От дёрга Р. рука К. соскакивает с унылого din-dona, запуская цепную реакцию недовольного пробуждения.
В отличие от своего суженного, девчонка быстрее соображает, что произошло. Начинает задавать вопросы, а не горим ли мы? Ребята хоть проснулись, но не могут встать при мне. Делаю вид что не знаю, что скрывается под этим, давно нестиранным одеялом и просто выбегаю из комнаты типа будто пытаюсь выяснить, не появился ли в коридоре дым.
Даю pizdyukam две минуты одеться, кричу с коридора, что вроде дыма нет. Да и странно всё это, кроме сигнализации – никаких признаков, но не может же быть это просто sranoy проверкой в новогоднюю ночь? Абсурд. Кто-то закурил прямо в лифте? В коридоре? Пьяные urodсy?
Р. останавливает мои предположения. Зовёт в комнату. Сам он стоит у окна. В руках телефон с включенной камерой, а за окном яркий свет огоньков. Подхожу ближе. Ох ты ж blyat`! Картина, конечно, великолепная, но страшная.
Рядом с супермаркетом разверзлось ужасающее пламя. Трехэтажный особняк какого-то дятла горит, освещая собой окружение. Теперь всё понятно. Дяди пожарники присосались к ближайшей hreni с водой, а там эти датчики, которые оповещают, что всем pizdec кто промедлит. Орать эта нервотрёпка будет ещё долго, пока не потушат. Р. повисает на огне, К. отправляется на кухню за водой. Первое утро нового года выдаётся не самым лучшим, что же будет дальше? Сваливаю к себе домой, хочется просто поваляться в тишине.
День. Голова плюс\минус прошла. Завариваю травяной чай. Хорошо. Люблю тишину. Иногда я очень жалею, что человек – социальное животное. Каким-бы ты ни был мамкиным интровертом или социофобом, тебе всё равно необходимо общение хоть с кем-то. Даже самые отвязные психи имеют парочку друзей и родственников. Даже ты «не такой, как все» любитель порно и салфеток, имеешь некий набор живых существ, которые развлекают тебя своей болтовнёй. Совсем без людей невозможно, как бы я этого не хотел. Одиночки предаются распаду, становясь ничем. В конце концов сама личность распадается, перерастая в неизлечимое заболевание, а там, в желтом доме – время и внешний Мир уже ничего не значат. Ты умираешь в вечности.
Вот и я терпеть не могу многих людей, но всё равно ищу «своих». Даже когда меня раздражает Р., я всё равно рад ему. Он заполняет пустоту тогда, когда мне нечего сказать. А теперь я один в пустой квартирке на двадцать пятом этаже. Выхожу покурить на общий балкон. Хочется немного мороза. Взбадриваемся, господа присяжные.
Двадцать пятый этаж – это pizdec как высоко. Вид завораживает. Достаточно только перешагнуть высокое железное заграждение и отпустить руки. Чистый полёт. Я не [ЦЕНЗУРА] – нет. Я против такого der`ma.
Даже если нет смысла в жизни; даже если ты боишься стареть там и все такое, да; и даже если ты не хочешь всего этого, то смысла умирать раньше времени просто нет. Можно потратить бессмысленность на приколы, какие-то ощущения или просто на тупое govno. Но не совершать глупость.
Я вот знаю кучу ребят, у которых вся жизнь – сидеть играть в стрелялки. Им даже ebat`sa не хочется. Они просто залипают в пиксели и ничего. Кто-то считает таких людей mudakami, а я, наоборот, считаю их просто людьми. Почему это завести жену, мальцов и кучу проблем считается более успешным выбором, чем просто играть в своё удовольствие? Что за chmo определяет стандарты правильной жизни?
Объективно их нет и быть не может. Жизнь – пустая консервная банка, в ней нет места человеческим смыслам, но это не повод забить. Возможность творить дичь – фантастична, и я за то, чтобы этой возможностью пользовались. Все мои представления смерти – просто гипотетическая высокомерная причуда. Красивое кино, просто картинка.
Возвращаюсь в тепло. Сам не понял, что сморозил на морозе. Такое часто бывает, но для себя-родного выгляжу очень серьёзным, dohuya таким умным. Эта мысль заставляет посмеяться. Телефон издаёт «блыц». Сообщение от Р., точнее сообщение от Р., который перекинул сообщение от (теперь уже нашего общего) кореша.
Товарищ-говнарь зовёт Р. и меня домой к барабанщику. Дело в том, что им нужна помощь в создании декорации для обложки альбома. Работы много, но кореш обещает всякие хорошие «подгоны» за помощь, которыми можно воспользоваться прямо в процессе.
Соблазнительно… Первая мысль – отказаться, мне хватило сполна вчерашнего. Вторая же загогулина уже с положительным ответом. Как-никак – праздник, а я вроде такой обыватель, да и одиночество то ещё удовольствие. Думаю с открытым диалогом, Р. продолжает написывать, присылая знаки вопросов. Выбор становится очевидным, и я пишу, что уже одеваюсь. Договариваемся встретиться у метро.
Снова привет. Давно не виделись. К. отсыпается, да её бы с собой никто и не взял. Чисто тусовка парней-govnoedov. В метро спускаться нет необходимости. Переходим дорогу, ждём у трассы фургон. Колёса опаздывают на десять минут или около того. Запрыгиваем в боковушку.
Тут собралась вся группа кроме вокалистки. Девчонка вроде как собралась замуж за нашего кореша, но она та ещё suka, совсем уж оторванная от реальности. Не удивлюсь, если она сейчас скачет сразу на двух грязных din-donah бомжей только за то, что они дали ей глотнуть спирта, когда у самой закончилась зелень. Или ещё лучше, если не смогла подождать пять минут до открытия магазина. В любом случае, тема с кожаными змеями – её основная слабость.
Когда узнаю про темку с женитьбой, сразу говорю Р., что до свадьбы не дойдёт. Скорее всё закончится мини-трагедией. Времени прошло мало, а у этой парочки уже раздоры на каждом шагу. Будем следить за ситуацией и держать в курсе.
В фургоне, кроме водителя, все уже неплохо поднабрались. Новоприбывшим всовывают клешни по бутылке пива. Быстро приканчиваю свою, открываю окно и очень эффектно впечатываю бутылку в столб, звук битого стекла на пустых дорогах отдаётся радостным звоном.
