На 4 кулака
– Неужели? – хихикнула я.
– Сама удивилась, – в шутку ответила спутница. – Всего три остановки. А вот и автобус.
Мы тормознули маршрутку и уселись в нее. До нужной нам точки добрались менее, чем за десять минут. В течение этого времени мы упорно спорили на тему, кто придумает нам легенду (должны же мы как-то объяснить свой непомерный интерес к трупу), огласит ее, ну и вообще начнет разговор. Сам по себе спор родил у меня другой вопрос, который я задала подруге:
– А правда, почему ты взялась за это дело? Если мы и себе не сможем объяснить, то…
Я пожала плечами, показывая, что заканчивать фразу нет смысла, а Катька посмотрела на меня с шаловливым огоньком в глазах и задала встречный вопрос:
– Ну а ты зачем?
«Она знает!» – вдруг позвучало внутри моей черепной коробки. – «Откуда?»
Я пролепетала что-то насчет того, что мой интерес вызван падением на тело банкира (короче, повторила ее собственные слова из предыдущего разговора на кухне).
– Ну а мне просто скучно. Наша остановка, идем.
Уже в лифте Катька согласилась взять всю ответственность на себя под моим веским доводом, что все-таки это она, а не я, придумала посетить Крюкову, но как только нужная дверь открылась, все эти мысли улетучились: перед нами стояла та самая миловидная, но заплаканная Наталья Викторовна, перед которой Акунинский так дико унизил меня сегодня.
Вопрос «Вам кого?» вывел меня из шока.
– Наталья Викторовна, – обратилась я ко вдове и почувствовала на себе Катькин заинтригованный взгляд: откуда, мол, она знает имя-отчество, и от этого ощутила прилив смелости. – Меня зовут Юля, это я нашла в деревне вашего мужа.
– Я узнала вас. Проходите. – Она посторонилась и пропустила нас в недра богато обставленной прихожей. – Идите за мной.
И мы пошли, но сперва, естественно, скинули обувь и пиджаки и попали затем на не менее шикарную кухню. Да, жили здесь отнюдь не бедно. Впрочем, исходя из того, что убитый был банкиром, удивляться нечему.
Пока хозяйка готовила нам чай, мы спутанно пытались объяснить причины, по которым взялись за расследование. Получалось плохо, наверно, потому, что мы сами так до конца и не поняли.
– Все равно не могу взять в голову, зачем вам это надо. Тем более, что я уже была у следователя и рассказала все, что знала.
– Но нам-то следователь не разгласит ваших показаний, – резонно заметила подруга. – А для них это обычное дело, каких тысячи. Они работают одновременно по двадцати разным убийствам и не могут уделить много времени каждому конкретному случаю. А мы можем.
– Хорошо. Задавайте свои вопросы.
– У вашего мужа были враги? – не слишком оригинально начала я.
– Враги? Нет, скорее завистники. Вы, наверно, знаете, Саша – владелец банка. Он учредил ЗАО и сам занял пост директора.
– А вы где работаете?
– Я директор магазина «Стиль». Продаем одежду и яркие аксессуары. Здесь недалеко, на Талалихинской улице, может, знаете?
– Точно! – обрадованно воскликнула Катька. – Именно там я купила цветастый платок под новое пальто. Выбор был такой богатый!
– Да, – кивнула Наталья, – аксессуарами занимаюсь лично я. Сама очень люблю носить шейные платки и шарфики. Жаль, недавно потеряла один. Очень необычной расцветки. Господи, – осекла она себя, приложив ладонь ко лбу, – о чем я говорю? Саши больше нет, а я по шарфику горюю…
Я поняла, что мы своими вопросами только огорчаем женщину и она сейчас чего доброго расплачется. Нужно было отвлечь ее от горя, хотя бы переключив на мыслительный процесс.
– Вы случайно не знаете, кто займет место директора банка?
– Конечно, знаю, – повернулась Крюкова ко мне. – Заместитель. Вообще муж распорядился, чтобы у него было два зама: Юрочкин Жора и Хрякин Николай. – Едва заслышав вторую фамилию, я почувствовала, как запылали щеки. – Коля Сашин друг детства, но Жорик мужнин единоутробный брат, потому контрольный пакет акций и, соответственно, место директора он завещал ему.
– А этот Хре… Хрякин – да? – знал, кому перейдет контрольный пакет акций в случае кончины вашего мужа? – активировалась Катя и сразу же прибавила извинения.
– Ничего. Да, он знал.
– И как реагировал на это? Наверняка очень злился по этому поводу?
Я не по-доброму глянула на подругу, но та только пожала плечами, дескать, я всего лишь задаю вопросы, не понимаю, что тебе не нравится.
– Как? Да никак. Он понял Сашу. Видите ли, муж чрезмерно уважал свою мать, хоть она и бросила их с отцом, когда Саше не было и четырех. Она вышла замуж и снова родила – это единственное, что было о ней известно. Но когда второй муж прогорел, она стала частенько прибегать к бывшему за деньгами в долг. Когда Жоре исполнилось восемнадцать, мамаша вдруг вспомнила о первом сыне – Саше тогда было уже двадцать три, и он успешно продвигался по карьерной лестнице, – и попросила пристроить ее второго сына на хорошее место. Так и произошло знакомство братьев, они стали вместе работать. Затем Саша открыл собственный банк и взял Жору вторым заместителем. Я говорила ему, что… В общем, он не мог относиться непредвзято к этой семейке, считал их близкими людьми, хотя эта так называемая мать его вовсю использовала. Мне не удалось повлиять на его выбор.
– А кому отойдет все остальное имущество и деньги по завещанию? – спросила я. – Если было завещание.
– Мне.
– Скажите, Наталья, – влезла опять подруга, – и извините за нескромный вопрос, какими были отношения между вами и мужем?
– Я вышла замуж по любви, если вы это имеете в виду.
– Ага. И все эти годы…
– Да. Мы были влюблены.
– И сколько это будет лет?
– Одиннадцать.
– Одиннадцать лет… – протянула Любимова. – Надо же! Вы невероятные! Та же страсть, те же глубина чувств и взаимопонимание, та же мистическая связь двух половинок… Вау!
Я испугалась, что она начнет аплодировать, но, слава богу, обошлось без этого. Моя подруга просто без тормозов. Я успела привыкнуть к ее выходкам, но на незнакомых людей это обычно производило неизгладимое впечатление.
Наталья, однако, оставалась спокойна, хотя перестала смотреть нам в глаза.
– Ну, не совсем все то же… За долгие годы так не бывает, – изучая свои ногти, говорила она. – Тем более когда у мужчины определенный статус… Так что… – Ее голос становился все тише, пока вдова не осеклась совсем, поняв, что сказала лишнее. Тогда она нарочито бодрым тоном предложила: – Еще чаю?
Не дожидаясь ответа, Крюкова подскочила и шагнула к широкому подоконнику, на котором нашел свой приют прозрачный электрический чайник.
– То есть, – продолжила наседать Катька, – были проблемы с девочками, так?
Я пнула ее ногой под столом, но она даже не шелохнулась.
– Какие еще девчонки? – Наташа попыталась улыбнуться, мол, что за глупость, но она была плохой актрисой. Только сейчас до меня дошло, что странное поведение подруги имело объяснение: она нащупала след.
– Ой, простите, – сказала Катя, так же глупо улыбаясь, – просто обычно так бывает. Статусные мужики, как вы сами назвали мужа, заводят любовниц. У них так положено. Но ваш супруг, стало быть, не из таких. Молодец. Его партнеры и дружки, наверно, посмеивались над его порядочностью. Но он держался и плевал на их мнение. И продолжал оставаться верным, потому что…
Катька не успела договорить.
– Именно так! – рыкнула Наташа, ставя обновленную кружку напротив Катьки с такой силой, что едва не выплеснула не нее кипяток. Затем села на свое место и, уронив голову на согнутые на столе локти, расплакалась – по-детски жалостливо и самозабвенно.
Я, сидя рядом с ней, погладила вздрагивающее плечо, покраснев от стыда.
– Простите ради Бога! Я не понимаю, что нашло на мою подругу сегодня…
Сквозь слезы она ответила:
– Нет-нет, все в порядке. Она права. Я знаю, что муж тоже любил меня, но за последний месяц отношения резко изменились. Мне кажется, что… у него… кто-то появился.
– Почему? – в один голос спросили мы.
Но она только рыдала. Нам еле удалось ее успокоить. За свое терпение вкупе с сочувствием мы были вознаграждены: нам открыли глубины личных взаимоотношений. То есть ту сферу, куда работников правоохранительных органов по возможности не допускают.
– У нас была огромная любовь. Все знакомые были против нашего брака, считая меня недостойной парой Саше, но он на всех плевал. Все было замечательно, пока не появилась эта… – хотела Крюкова как-то ругнуться, но сдержалась, – разлучница!
– Ты это точно знаешь? – спросила я, так как мы уже перешли на «ты».
– Да. Он стал редко бывать дома, иногда от него попахивало женскими духами. Но апофеоз всему наступил, когда я, собираясь постирать мужнин пиджак, обнаружила во внутреннем кармане розовый клочок бумаги. Женским почерком с красивыми закорючками там было выведено: «Ленусик» и телефон. – Наташа сбегала в спальню и вернулась с треклятой запиской в руках. – Вот, полюбуйтесь! Тут уж я не смогла стерпеть и устроила мужу разборку. Саша не смог объяснить, кто она такая, и первый раз в жизни меня ударил. Из-за синяка я не могла ходить на работу, пришлось взять больничный. Такой позор! Я много раз порывалась позвонить по этому номеру, высказать ей все, что накопилось, но не смогла.
– Можно это взять? – Катька пошевелила листик бумаги в своей руке, а я рот открыла от изумления: первый случай, когда она спрашивает, прежде чем взять чужие вещи.
– Конечно. У меня духу не хватит позвонить.
Ну да. Если у кого-то его и хватит, то только у Кати.
Мы еще немного поболтали о том о сем и обменялись телефонами. Затем с чувством выполненного долга мы с Катей начали прощаться и вышли в прихожую.
– Какая замечательная обстановка, – снова, на этот раз вслух, подивилась я роскоши богатой квартиры.
– Да… Подумать только, еще четыре дня назад мы с мужем обсуждали ремонт новой квартиры и место, где будет лестница. Еще четыре дня назад он был жив. – Губы Натальи дрогнули, и из глаз покатились крупные слезы.
– Ремонт? – воскликнули мы изумленно. Все выглядело так, будто евроремонт делали совсем недавно.
– Да, – быстро взяв себя в руки, сообщила вдова. – Мы купили квартиру прямо над нами. Вот и думали, как ее обставить и где соединить два уровня. – Так вот оно что! – И купить новую машину планировали. А я просила мужа вырваться хоть на недельку и слетать на Мальдивы. Отпраздновать. Ведь такие больше деньги могут достаться только раз в жизни. Это неожиданное везение.
– Какие деньги? – беспардонно поинтересовалась подруга. – Лотерея?
– Да нет. Мужу наследство оставили, – бесхитростно открылась Наташа. – Тетя его отца. Еще давно она вышла замуж за итальянца-миллиардера и укатила с ним в Рим. Итальянец был стар и умер через полгода после свадьбы. У него был сын, и все деньги и три виллы достались им с теткой в равных долях. А потом умерла сама тетя, и все ее имущество перешло к моему мужу, так как больше у нее никого не было.
– Наташ, а у тебя есть какие-нибудь родственники? – спросила Катя настороженно.
– Нет, я же детдомовская. – Она вздохнула, вспоминая голодное детство. – Потому-то все знакомые Саши и были против нашего брака. Вы заходите ко мне иногда. У меня больше никого нет.
Мы пообещали, что непременно зайдем.
Глава 3
Я провожала Катю до дома, и по дороге она выпытывала у меня, отчего я такая грустная. Не обиделась ли я на что?
– Может, на то, как ты вела себя с несчастной вдовой? – наконец ответила я с умеренной порцией резкости.
– Не, еще до этого…
Я вздохнула. С Любимовой не забалуешь. Она подмечает все, даже малейшее изменение настроения и тона. Пришлось признаться, что я среагировала на имя Николай Хрякин и затем объяснять почему. На мое счастье, к этому моменту мы подошли к ее подъезду, и я смогла ретироваться, не выслушивая гадостей.
Проходя насквозь парковку возле здания прокуратуры и держа курс на светофор, я не могла снова не вспомнить о Николае – это было то самое место, где мы, так сказать, нормально познакомились. Итак, он был заместителем Крюкова без каких-либо перспектив. Мог ли он, как решила Катя, всадить нож в спину друга в самом прямом смысле? Я энергично покачала головой. Нет, он явно не подходил под этот типаж. Не Отелло. Коля казался рациональным человеком, сдержанным, педантичным. А нож в спине – взрыв эмоций. Но даже отбросив в сторону способ убийства, по рациональным мотивам он опять же не мог совершить убийство, просто потому что их не было. Не он, а Георгий Юрочкин получит теперь компанию. Значит, я правильно сделала, умолчав о нем следователю.
Зная, что Николай не убийца, я могла расслабиться и предаться теперь другим мыслям – романтическим. Я представила его, с широкой улыбкой подходящего к своей роскошной черной иномарке. Вот он открывает передо мной дверцу, и я залезаю в пропахший дорогим мужским парфюмом салон. Вот он дарит мне незабываемую улыбку… А это что такое? Омерзительный сигнал автомобиля раскалывал уши на части, а мое левое бедро пронзила острая боль. Такого в моем сценарии не было!
– Ты куда прешь, идиотка? Жить надоело – бросайся с крыши! А на дорогу не лезь! – И видавшая виды «пятерка» покатила себе дальше.
Здорово! Настолько углубилась в воспоминания о встрече с принцем, что не обнаружила, как выползла на дорогу и попала под машину. Слава богу, удар вышел слабым, я даже не упала.
Прихрамывая, я добрела до своего подъезда, где и встретила провожавшую меня тогда до квартиры пожилую соседку, вышедшую на очередную прогулку с любимой собакой по кличке Чарлик. Глядя, как я, хромая и держась левой рукой за бедро, передвигаюсь в сторону дома, старуха, качая головой, начала по обыкновению бормотать:
– Ах, вы, менты! Ироды окаянные! До чего девку довели? Уже ногами избивають, чтобы заставить взять на себя всю вину! Эх!
На бедре, конечно, образовалось покраснение и скоро появится огроменный фингал. Но это я еще легко отделалась. Хорошо, что родители были на работе, не то не избежать мне лекции на тему «Дорожно-транспортные происшествия».
Пришли они только вечером, когда я уже приняла анальгин, намазала бедро одновременно йодом, зеленкой и тональным кремом и даже на всякий случай перетянула бинтом. Под длинным халатом всего этого безобразия не было видно.
Только мы с родителями уселись ужинать, как в дверь позвонили. Стараясь не хромать, я пошла к входной двери. На пороге в компании со здоровенным чемоданом стояла… Таня Грачева. Да, та самая рыжая одноклассница, которая любит петь.
Я открыла рот, но, пребывая в изумлении, ничего не сумела вымолвить. Честно говоря, даже не предполагала, чтобы Таня знала, где я живу, не то что уж ожидала ее в гости. С чемоданом. Одноклассница тоже стояла молча. Немая сцена продолжалась до тех пор, пока из комнаты не появились родители.
– Что случилось? Кто пришел? – полюбопытствовала у меня мама, но я лишь посторонилась, пропуская в квартиру незваную гостью.
– Можно я у вас денечек перекантуюсь? – обратилась к нам Танька.
– С родителями разругалась? – предположил отец.
– Да нет, мы квартиру продали. Новые жильцы велели сегодня же выселиться. А комнату еще не нашли. Родители живут у бабушки с дедушкой в однокомнатной хрущевке, там и так места мало, и я…
– Пришла жить к нам в однокомнатную хрущевку, – закончила за нее я.
Мать гневно сверкнула на меня глазищами и обратилась к Рыжей (ее официальная школьная кличка):
– Конечно, живи у нас, сколько нужно.
– А почему вы так внезапно решили продавать квартиру? – насторожилась я.
– Давайте сначала поужинаем, – предложил папа, – а потом Таня нам все расскажет.
Грачева сняла с себя розовый бархатный пиджачок, очень удачно подходивший к ее оранжевой вельветовой юбке, пристроила его на вешалку, и все вместе мы прошли в кухню.
– Ой, у вас телевизора на кухне нет? Сейчас начнется мой любимый сериал, можно я буду есть в комнате? – спросила беспардонная Рыжая.
– Да-да, конечно! Юль, иди разбери там стол и постели скатерть!
«Конечно, – возмутилась я, правда, мысленно, – чуть что, сразу Юля!»
Таня, если это не была моя галлюцинация, как-то злорадно и даже дьявольски заулыбалась, но пошла мне помогать (впрочем, только мешалась под ногами).
Любимым сериалом одноклассницы было «Сверхъестественное», так что ужин прошел под вампиров, демонов и звуки пальбы из двустволки (как оказалось, заряды соли отпугивают привидений). Не считая этого, поужинали мы вполне цивильно, как обычная семья, и я даже с удивлением для себя обнаружила, что Таня не так уж сюда и не вписывается. Чего это я на нее так поначалу наехала? Наверно, взыграла ревность.
Вслед за тем Грачева принялась рассказывать. Все в их семье было хорошо, пока Виктор Витальевич – Танин отец – не решился, поверив доходчивого содержания рекламе, отнести все-все семейные сбережения в банк. В последнее время были кое-какие проблемы с накоплениями: Танину маму уволили, а отцу понизили зарплату на заводе, в связи с этими событиями ежемесячный накопительный процент этого банка выглядел сказкой. Но на прошлой неделе два удручающих события произошли одновременно: Танин отец попал теперь уже под сокращение (заводы в нашей стране давно уже переживают не лучшие времена) и им пришло извещение о том, что банк разорился и, следовательно, всем деньгам пришел, извиняюсь, кирдык. Еще там было сказано, что если банку «Тэмпо» удастся восстановиться, то семье будут выплачены все потерянные деньги, но в это как-то верилось с трудом. Сейчас в российском законодательстве есть закон об обязательном страховании вкладов и о конкретной сумме, в пределах которой деньги возвращаются вкладчикам, но описываемые в книге события произошли несколько лет назад. Отец Тани оббегал всех юристов (на что потратил все оставшиеся сбережения), но оказалось, что договор на оказание услуг составлен так хитро, что ничего предпринять нельзя, банк полностью себя в этом смысле обезопасил. У Таниной мамы нет никакого образования, а у ее папы очень узкая специализация, поэтому найти нормальную работу им не просто. Пришлось дать объявление о продаже двухкомнатной квартиры, а взамен искать либо однокомнатную, но в отдаленном районе (этого никому не хотелось, потому что наша школа находилась в центре города и Таня не желала переводиться) или же комнату в коммуналке.
– А вы где деньги храните? – спросила Танька.
На что мама, не подумав, без лишней скромности выпалила:
– В банке.
– Вот! Это очень опасно, как видите. В каком?
– Да не в банке, а в банке. Полуторалитровой.
На Танином лице отобразился мучительный мыслительный процесс, столь ей несвойственный. Наконец на то же самое лицо явился отблеск озарения, и изумленная донельзя Татьяна громко выкрикнула:
– Что-о?! В банке?! Прямо в банке?! Ну вы даете!
– Покруче любого банка будет! – похвастала своей смекалистостью мама.
– А также под горшком, под паласом, в бачке унитаза, внутри сиденья кресла, между оконными рамами… – бурча себе под нос, так, чтобы слышал только папа, перечисляла я все сейфы, что только могла вспомнить (но далеко не все, что наличествовали на самом деле), выдавая с потрохами нашу семейную тайну. Тот, кого это касалось, услышал и, едва сдерживая смех, заговорщицки мне подмигнул.
Так как ни раскладушек, ни лишних диванов, ни кресел-кроватей в нашей квартире не наблюдалось, Таньку определили на мою софу, причем вместе со мной, потому ее пришлось разбирать. Всю ночь Рыжая тянула на себя одеяло и потихоньку сдвигала меня к самому краю лежбища, пока я совсем с него ни грохнулась.
– Уй! – Потирая ушибленную заднюю часть, я шепотом взвыла с пола: – Идиотка! Что ты наделала!
– Ты, Юлька, не кричи, – донеслось спокойное с кровати. – Ты небось полагаешь, я просто так ворочаюсь, а я вот думу думаю.
Я решила, что ослышалась.
– Чего? Какую еще думу? – шипела я словно змея, выгнанная из своей норы пресловутым мангустом, залезая под одеяло.
– Кем мне быть. Вот ты уже решила?
– Естественно, еще сто пятьдесят лет назад, когда изучала информацию по местным и московским вузам. Экономистом. А вот ты даже ни на какие курсы не ходила, учишься все хуже и хуже, и еще мыслишь, что кем-то станешь.
– Стать-то я стану. Звездой. – Ну я ведь говорила! Слышали, знаем. – А сейчас передо мной стоит задача: быть моделью, певицей или актрисой?
– Ха! – Я не смогла сдержаться и зашлась в хохоте. – Не смеши меня! Поломойкой ты будешь, вот кем!
– Что-о-о? – Танька даже подавилась, наверно, грядущей реальностью. – Я, если хочешь знать, буду тремя одновременно!
– Таня, давай ты для начала станешь Спящей Красавицей, хорошо? Ну хотя бы до утра, договорились?
Грачева вскорости уже играла эту роль, а я вот, без толку проворочавшись с боку на бок, поняла, что засыпание мне в ближайшие минуты не грозит, и целиком погрузилась в размышления о деревенском мертвеце.
Что мы имеем? И без того не бедный, банкир вдруг приобретает гигантское наследство. И вскоре получает нож в спину. Случайность? Вряд ли. Кому выгодна его смерть? Во-первых, тем, кто внесен в его завещание. На данный момент, мне известны два имени – Наталья, его жена, и Георгий, его единоутробный брат. Первая мне не кажется способной на убийство, тем более что деньгами она и так могла распоряжаться, а второго я пока не видела. Кто еще в подозреваемых? Коля? Повторюсь, он не выигрывал от смерти ровным счетом ничего, так что на данный момент с приятным облегчением на сердце я вычеркиваю его из списка. Только что он делал там? Этот вопрос так и висел все это время, мешал жить, дышать и обязан был рано или поздно всплыть. Я всенепременно спрошу его об этом, когда увижу. Если увижу…
Итак, вернемся к семье попрошаек Юрочкиных, которые весьма годятся на роль убийц. Во-первых, банк. Во-вторых, надо выяснить, не могут ли они каким-то путем получить все деньги, квартиру и прочее имущество. Скажем, оспорить завещание. Его мать тоже наследница первой очереди, наравне с женой.
С этими умозаключениями я и отбыла в царство Морфея.
Разбудил меня телефон. Звонила Катька. Едва услышав ее голос, вместо приветствия я пробубнила в трубку:
– Боже мой! Я переспала Катьку!
– Вообще-то привет. Но спать ты не дурна – двенадцатый час. Хорошо живешь, подруга!
– Хорошо?! Да если б не эта Рыжая! – Я посмотрела направо: Танька мирно похрапывала, заняв две трети дивана.
– Грачева? При чем здесь она? Ладно, давай собирайся. Через полчаса я за тобой зайду.
– Опять расследование? Кого на этот раз пытаем с пристрастием?
– На этот раз у нас похороны. – И она дала отбой, не дав мне возможности ни уточнить, ни опротестовать.
Родителей дома не было, наверно, укатили в магазин или на рыбалку, что не менее вероятно. Я оделась в черное, но сверху пришлось накинуть бежевую замшевую ветровку, потому что ничего другого у меня не было. В то же время она не белая и не красная, да и Крюков мне по сути никто. Потом вдруг пришли приятные мысли о том, кого я могу там увидеть, и мне до жути захотелось сотворить потрясающий макияж, что я и принялась выделывать, увлекаясь все более и более. Добавлю, что после бледно-розового блеска для губ, единственно украшавшего мой фейс во все прежние времена, узнать меня было непросто. В довесок к образу я распустила волосы, а то они уже отвыкли от всего, что не причислялось к разряду хвостов. Пусть он упадет!
«Стоп, – тут же одернула я себя. – Кто – он? Ты на свидание собралась или на похороны?»
Звонок раздался с опозданием на шесть с половиной минут: Катька имела привычку опаздывать ровно на это количество времени.
«Как всегда», – хихикнула я и пошла открывать.
Стоило Кате увидеть мою физиономию, как ее брови резко вспорхнули вверх, спрятались под короткую челку, да так там и остались. Короче говоря, вместо ненаглядного принца «падение» совершила лучшая подруга.
– Ты что с собой сделала?!
– Что, плохо? – Я обеспокоенно обратилась к зеркалу и принялась критически себя оглядывать. Оказывается, это крайне занимательное занятие, а я и не подозревала! – Скажи мне правду! Скажи! Плохо?! – мой голос постепенно срывался на визг, а душевное состояние приближалось к истерии. – Мне так плохо?! Я страшная, да?!
– Да нет, угомонись. Для новогодней елки в самый раз… Ладно, некогда переделывать. Идем, – она грубо схватила меня под руку и понеслась, словно ураган, вниз по лестнице.
– Подожди! – что есть силы отбивалась я. – Я ж не успела рассмотреть себя сзади!
– Хрюшкин рассмотрит, – съехидничала она, имея в виду, разумеется, Хрякина. – Быстрее, вон автобус!
Я рассказала Катьке историю появления Таньки в нашем доме, что заняло всю дорогу до кладбища, а подруга тем временем терла мое лицо влажной салфеткой, чтобы смыть с меня образ индейца, вышедшего на тропу войны.
На момент нашего появления там уже вовсю шла церемония, гроб опускали в вырытую ранее яму, некоторые среди присутствующих плакали. Народу было много, видимо, убиенный банкир был личностью известной. Сначала мы просто стояли в стороне, но найдя глазами плачущую Наташку, решили к ней подойти. Она почему-то стояла одна. Приблизившись к ней, я тут же протянула бумажные салфетки.