Сломай мой лед

Глава 1. Неудачный драфт

Элли.

Знаете, почему словосочетание «лёд и пламя» так поэтично звучит? Наверное, потому что эти две стихии просто не существовали бы друг без друга. Вот я сижу сейчас на трибуне хоккейного матча, смотрю на лёд, а вижу чистый огонь. Мне не понаслышке известно, что такое выходить на лёд, выгрызать победу ценой собственного здоровья, жить только ради того, чтобы стоять на коньках. Нет, не стоять – летать. «Стоять» вообще нет в лексиконе профессиональных спортсменов, а именно: хоккеистов или фигуристов.

Когда-то я выходила на лёд под скандирующие трибуны, разрезала лёд острыми лезвиями как неуравновешенный маньяк. Когда-то мне было так важно, как я выступила, сколько баллов набрала и убивалась по каждой неточности в приземлении или выходу на прыжок. А сейчас? Сейчас мне нужно найти того, кого я сделаю новой звездой КХЛ.

– Да-а куда! – вырывается у меня, когда пятый номер решает показать себя во всей красе, но тем самым портит хороший момент для шайбы.

Я уже давно наблюдаю за игрой Меньшова: он, словно бульдозер, сносит всё на своём пути к воротам соперника. Однако хоккей требует не только силы, но и точности, а личные амбиции иногда следует попридержать.

Молодёжный матч – это не просто игра, это шоу, где каждый участник жаждет доказать себе и миру, что он достоин большего. Надеюсь, Карпенко и Самойлов покажут сегодня что-то стоящее. Одетая в строгий костюм, под которым только бельевой топ, я не просто не вписываюсь, я скорее раздражаю своим видом заядлых фанатов. Мне уже прилетело несколько похотливых комментариев, но я не обращаю внимания. Ладно, может, пару раз я ответила и показала средней палец. Но в основном я целиком сосредоточена на игре. Вижу каждый пас, каждый удар, каждую ошибку и каждую потенциально удачную ситуацию для гола. Мои глаза сканируют движения игроков, а мозг автоматически анализирует их потенциал.

Номер 15, Вадим Карпенко, мастерски обращается с клюшкой, его дриблинг заставляет соперников терять ориентацию на льду. Он и правда творит магию, но предсказуемость на решающих секундах лишает его шанса забить. Он, как выскочка-отличник, всё делает как по учебнику: очень технично, но скучно.

– Огня бы тебе поддать, парень… – комментирую я вслух.

Слежу за матчем и понимаю, что сегодня я не найду здесь не огранённый алмаз. Талант ребят очевиден, но сырость и недостаток аспектов, которые делают хоккеиста звездой, тоже неоспоримы. С некоторым разочарованием я отвлекаюсь от игры и достаю телефон. Моя работа не ограничивается просто просмотром, это бесконечный процесс анализа, переговоров и планирования. А ещё вытаскивания этих порой таких тупоголовых качков из передряг, таких как секс-скандалы, запои, депрессии и ещё куча других «весёлых» историй.

– У-у, вот он! Наш звёздный спортивный агент! А что случилось? Маникюр отменился, решила зайти покрасоваться?

Знакомьтесь, Артур Звонарев – мой конкурент, сексист и, вынуждена признать, неплохой агент. Мы не переносим друг друга на дух, но при этом отлично делим пирог под названием КХЛ, забирая лучших из лучших в лиге.

Я игнорирую его попытку пошутить или подколоть и продолжаю отвечать на электронное письмо.

– Она даже на игру не смотрит, – продолжает Звонарёв говорить обо мне в третьем лице – И чем ты их только цепляешь? Своей аппетитной попкой?

– Звонарёв, я хотя бы попкой могу их зацепить, а вот чем ты можешь, ума не приложу, – наконец-то ставлю его на место, не поднимая головы.

– Зачем ты здесь? Всё равно вон, в соц.сети сидишь. – С этими словами он плюхается рядом со мной.

– Мне не нужно смотреть весь матч, чтобы понять, кто мне нужен, – безразлично бросаю я, одновременно набирая сообщение для Кости, моего ассистента.

– Вау! Ты видела? – Звонарёв подскакивает на месте.

Я не отрываюсь от телефона, но могу предположить, что Карпенко снова вышел из зоны.

– Чёрт, такой шанс был… – Артур усаживает обратно свою задницу.

– Дай угадаю, пятнадцатый был у ворот, но его подрезал защитник? – решаю уточнить я и заодно проверить свои экстрасенсорное способности.

– Да, – он растеряно отвечает, но спустя пару секунд обработки моего ответа его недалёким мужским мозгом он выпаливает: – Стоп, ты же не смотрела?!

– Он это сделал раз пятый за игру, устала от предсказуемости, – со вздохом отвечаю и без особого энтузиазма вновь смотрю на лёд. Началась какая-то скука, если честно.

– Эм… ладно, а что скажешь по поводу Самойлова? Уверен, ты сюда за ним пришла.

– Осторожничает, – кивком чеканю я.

– В смысле?

– В смысле он уже подписал контракт с «Витязем», сейчас просто играет, чтобы отыграть.

– А… – я уже знаю, про кого он хочет спросить, и перебиваю его.

– Меньшов? Отличный форвард, забирай если хочешь.

– Нет, ты бы мне его не отдала – он с лёгкой улыбкой наклоняется вперёд, будто у меня на лбу сейчас высветится ответ.

– Артур, ты меня за агента не считаешь, с чего тебе сдалось моё мнение?

– Может, я просто так тебя клею.

– Чтобы обменяться оргазмами, совсем необязательно мериться яйцами предварительно.

– Как грубо, женщина!

– Боже, что я здесь делаю? Пока! – Я резко встаю, но Звонарёв в тут же преграждает мне путь.

– Что не так с Меньшовым?

– Небеса! – я закидываю голову вверх, а затем киваю в сторону льда – Смотри, ведёт себя как хозяин льда, так?

– Та-а-к… – подтверждает Артур.

– Сметает соперников, да?

– Да… – недоверчиво тянет Звонарёв

– И вот он подлетает к воротам: смотри, какой отличный шанс, чтобы дать пас…

Карпенко вновь играет в одиночку и лишает команду возможности забить ещё одну шайбу.

– Но он же забил две шайбы! Откуда тебе знать, что не забил бы сейчас третью?

– Он играет только за себя, а хоккей – это командный спорт!

– Для будущей звезды КХЛ играть за себя не так уж и плохо.

– Плохо! Но мы можем мыслить по-разному, забирай, он и правда хорош. – Я машу в сторону арены.

Артур не пропускает меня, смотрит как-то пристально, а потом цокает и добавляет:

– Вот не будь ты такой стервой, я бы за тобой приударил!

– Чем тебя стервы в постели обидели?

– Обычно я их не трахаю.

– Тогда у тебя не было хорошего секса – сочувствую.

Звонарёв на секунду подвисает: он не понял мой предыдущий намёк, но, видимо, до него наконец-то дошёл он сейчас.

– Подожди, ты… ты что? Ты бы хотела? – он начинает водить указательным пальцем, указывая то на меня, то на себя – Чтобы мы? Ну… Ты понимаешь?

– Бери или беги. – Я улыбаюсь своей лисьей улыбкой.

– Встретимся вечером! – выпаливает Звонарёв, наконец-то уловив суть моего предложения.

– В семь, – безапелляционно предлагаю я.

– Давай в шесть?

–Не могу: или так, или никак – отрезаю и прохожу мимо него к выходу.

– Ладно, в семь! Я заеду!

– Просто сбрось адрес – кидаю я через плечо, даже не обернувшись.

Болельщики скандируют имена своих фаворитов, друзья и семьи хоккеистов сжимают в руках программки и флаги, переживая целый спектр эмоций – от глубоких переживаний до необъятной радости, а сумасшедшие фанатки пищат и трепещут от каждого движения их кумиров на льду. Среди всего этого эмоционального коктейля я играю роль льда в бокале. Мне нельзя надеть джерси любимой команды, так как это не совсем профессионально, мне нельзя выглядеть уязвимой, потому что иначе меня перестанут воспринимать всерьёз, мне нельзя быть эмоциональной, так как это сразу воспринимается как слабость. Я не могу, мать вашу, просто быть женщиной, потому что каждый день сражаюсь за место под солнцем в мужском бизнесе.

Я, Элвира Золотова, больше предпочитаю Элли – не состоявшаяся фигуристка, спортивный агент и просто стерва на каблуках, как любят называть меня за глаза. Я веду дела с холодной головой и ледяным сердцем, потому что однажды его уже разбили, а вместе с ним и мою мечту.

«Костя, сегодня вечером идешь на игру СКА-Торпедо» – записываю голосовое своему ассистенту, пробираясь сквозь ликующую толпу.

«Это тот, где лось?»

Ответ от моего помощника, как всегда, веселит и злит мою и без того расшатанную психику, и я решаю позвонить:

– Боже, за что я тебе плачу? Во-первых, не лось, а олень, а во-вторых уже можно было запомнить ключевые клубы, особенно те, где играют наши клиенты.

– Так никто же не играет там.

– Пока нет, но сегодня вечером будет. Тебе нужно выловить хоккеиста под седьмым номером, его зовут Алексей Власов и сказать, что можем устроить его переход в «Спартак».

– Так они же плетутся где-то в конце турнирной…

– Похвально, что знаешь наизусть турнирную, но ему нужно в Москву, и он давно ищет варианты. А «Спартак» в следующем сезоне планирует хорошо усилиться, и они готовы дать ему очень хорошие условия.

– Откуда ты знаешь, что ему нужно в Москву и если так, то почему его агент…

– Костя, просто сделай, что говорю, а дальше я сама!

– Принято, шеф! А мы ещё кого-то сегодня окучиваем?

– Что за сленг? Нет, не окучиваем: пока зелёные, пусть Звонарёв с ними разбирается.

Закончив разговор, я сажусь в машину и откидываю зеркало, чтобы проверить макияж.

– Когда вы уже выспитесь, Эльвира Андреевна? Выглядишь как смерть с косой.

Звук сообщения отвлекает меня от шизофренических разговоров с зеркалом.

«Ты уже видела?», – спрашивает меня Тина, PR-агент хоккеиста Макса Стриженова, лучшего форварда, моего клиента и по совместительству самой большой занозы в моей пятой точке. Я перехожу по ссылке и вижу новость в Telegram-канале, о том, как кумир миллионов развлекается в своем пентхаусе и вливает в себя литры запрещённой жидкости.

– Твою ж мать! – это единственное, что более-менее цензурное я могу произнести вслух, всё остальное – сплошная органика речи русского языка или, как в народе говорят, – мат.

Я выруливаю из спортивного комплекса и направлюсь спасать ещё одну звёздную задницу, приносящую мне неплохие деньги, а клубу – победы.

Глава 2. Взрослые дети

Элли.

Как только я вошла в пентхаус Макса, в нос сразу ударил запах алкоголя, дыма и чего-то горького, что я не смогла идентифицировать. Чтобы это ни было, надеюсь, оно выветрится из организма Макса до сдачи анализов. Бутылки, окутанные облаками пыли от ночного безумия, лежали, разбросанные по полу. Мебель казалась перевёрнутой в агонии последних мгновений вечеринки, а пятна на коврах всем своим видом злорадно кричали «мы остаёмся здесь навсегда!».

– О-о, Макс, твой Цербер пришёл! – оповещает о моем присутствии мажор и лучший друг моего подопечного – Демис.

– И тебе привет, греческая тушка, не планируешь за голову взяться? Уже 30-ка как никак?

– А ты так и не научилась расслабляться? Такая красивая и такая холодная: вот, знаешь, тебя даже не хочется… – мямлит он ленивым хмельным голосом.

– И, как я теперь буду жить с этим, не представляю – саркастично закатываю глаза и направляюсь дальше по коридору – искать остатки моего клиента.

– Девчонки, подъём! – громко произношу я, сопроводив звонкими хлопками, которые тут же отражаются от всего стеклянного в комнате.

К слову, девчонок уже не было: на диванах лежали полуобнажённые тела ещё пары хоккеистов, но их судьбы меня не волнуют, я здесь, чтобы спасти одну-единственную задницу. Как говорится, по одной проблеме за раз.

– Боже, Элли, ты дьявол! – хныкает Макс, с трудом открывая свои глаза – Зачем так орать?

– Затем, что у нас мало времени: тащи свою груду мышц в душ, я пока тебе сделаю коктейль «Беги или умри»

– Это тот, который пить невозможно? А можно мне просто пива?

– Можно! А ещё можно спустить свою карьеру в унитаз и уехать жить к маме.

– Злая ты… – обиженно, но побеждённо он всё же плетётся в душ.

Я провожаю Макса взглядом, а после принимаюсь искать его телефон. Нужно просмотреть что и куда он успел отправить во время вечеринки и успеть почистить все следы преступления от греха подальше.

– Чёрт, голова просто раскалывается, – Понамарёв, один из хоккеистов, развлекавшийся здесь с Максом, подал голос за моей спиной. – А попка у тебя зачётная!

– Ты на попки всех агентов засматриваешься? У Звонарёва она тоже ничего, – не поворачиваясь, отбиваю комментарий.

– Я по девочкам, – улыбается этот помятый громила.

– И я по девочкам, – отвечаю наигранной улыбкой.

– Серьёзно?

– Да, поэтому губу закатай и советую тебе тоже привести себя в порядок, пока Артур не заявился.

– Он не заявится: обычно он просто звонит, орёт двадцать минут в трубу и лишает меня каких-то бонусов, засранец. А ведь эти бонусы я ему и заработал.

– А если бы не позвонил, тебе было бы плевать на свою карьеру?

– Нет, просто…

– Просто мы с вами как с детьми! Вы, чёрт возьми, лучшие годы убили на этот спорт, чтобы что? В самом рассвете напиться и всё прогулять? Тебе играть осталось… сколько? Пять? Ну шесть лет от силы! Так потрать эти годы с умом, не веди себя как безмозглый подросток!

– Откуда ты знаешь сколько мне осталось?

– Не знаю, просто предположила. – Я вновь принимаюсь искать телефон Макса, на этот раз уже достаю свой и звоню ему. – Ты играешь в лиге с 2006 года, помню, ты сказал, что хочешь перевести мать из Новосибирска в Москву, но, видимо, слава голову вскружила? – Я говорю это на автомате, не фильтруя особо выражения и не беспокоясь, что могу кого-то этим обидеть. Всё дело в том, что, несмотря на свой холодный внешний вид, я рассматриваю каждого игрока не только с точки зрения машины по зарабатыванию денег с набором навыков, цифровыми характеристиками и статистикой. Я вижу в них молодых ребят, которые отказываются от нормальной жизни, убивают своё тело ради лучших результатов, изводят себя тренировками и постоянно находятся под сильнейшим эмоциональным давлением. Поэтому я в первую очередь узнаю ситуацию дома и на душе у спортсмена, а потом уже делаю из него хладнокровную звезду хоккея.

– Охренеть! Ты знаешь обо мне больше, чем мой агент.

– На то она и лучший агент, тупица! – уже более бодро отвечает товарищу Макс, вышедший из душа.

– Одеться не хочешь? – Я окидываю взглядом своего Стриженова, который стоит передо мной в чём мать родила и светит своим накачанным торсом. Спасибо, что хоть полотенце на бёдрах оставил.

– А что? Смущаю? – начинает Макс старые добрые приколы на тему того, что все женщины, по определению, должны его хотеть, а значит, и его агент рано или поздно падёт к его ногам. Вот только хоккеисты для меня существа бесполые: я с ними не сплю, не целуюсь, не флиртую и не завожу отношения. Точка.

– Нет, хочу убедиться, что ты в таком виде не припрёшься на тренировку – спокойно отвожу глаза и направляюсь к дивану, где вибрирует его телефон. Оказавшись спиной к парням, я принимаюсь чистить телефон Макса, который непонятно с чего решил, что всё же я оценю его следующую шутку.

– Упс…

Я слышу его голос за спиной и мне даже не нужно поворачиваться, чтобы понять, что означает это «упс». Как дети, честно слово! Вскинув голову наверх, я набираю воздух в лёгкие, чтобы не сорваться на нём.

– Макс, заканчивай, одень трусы и тащи свою тушку на кухню – даже не обернувшись и не взглянув на голого Макса, как вы поняли, уже без полотенца, я прохожу мимо парней в углубление огромной гостиной, где находится кухня.

– Она же лесбиянка, ты чего стараешься? – встревает Понамарёв, чем у меня вызывает приступ смеха.

– Ты дебил? Она не лесбиянка!

– Она сама сказала…

– Это чтобы ты к ней не лез, придурок!

– Вас не смущает, что я всё слышу? – смеюсь я из кухни, параллельно закидывая в блендер всё, что может помочь восстановить силы двухметровой горе мышц.

– Нет, ты всё равно не услышишь ничего нового, Золотце, – кричит Макс и снова возвращается к разговору с товарищем по команде. – Короче, она всё равно не спит с хоккеистами, поэтому единственная ебля, которая тебе светит – это в качестве её клиента, вот здесь она тебя во все…

– Тебя что-то не устраивает, Стриженов? – я обрываю его монолог.

– Нет, всё отлично, просто я…

Я включаю миксер, намеренно не дав ему сказать.

– Я говорю… – снова жму на кнопку – Ты не могла бы… – и снова: – Чёрт, Элли, дай сказ… – миксер работает, а я наигранно показываю ему, что не слышу. – Ладно, я понял!

– Иди пей! – с усмешкой бросаю я.

Макс плюхается на высокий стул, я ставлю перед ним огромный стакан с питательной жидкостью и кладу его телефон рядом.

– Твои фото слиты в Интернет, постарайся не попадаться прессе до игры, после дашь комментарий из серии: «с кем не бывает, я тоже человек». Но, думаю, об этом уже завтра все забудут.

– Тина эта согласовала?

– Тина не твой агент, поэтому это она со мной должна согласовывать, а не я с ней.

– Она PR-агент

– Макс…

– Ладно, я просто решил тебя позлить. – Он мнётся, потирает рукой шею и потом нерешительно добавляет: – И это… спасибо!

Я отрываюсь от своего телефона и вопросительно поднимаю бровь.

– За то, что помогла с сестрой, – это было важно для меня.

– Всё в порядке, это моя работа, – спокойно отвечаю, а потом, подумав, несколько секунд добавляю: – Береги её. Фигурное катание хоть и красивый спорт, но не менее жестокий, чем хоккей.

Сестра Стриженова подверглась сексуальному домогательству со стороны своего партнёра по фигурному катанию. Как только Макс узнал об этом, он чуть было не сорвался в Екатеринбург, чтобы сломать ноги тому парню, а вместе с ними и свою карьеру. Хорошо, что, Костя вовремя заметил транзакцию с корпоративной карты, которой был оплачем билет, и я смогла перехватить разъярённого хоккеиста до того, как он на эмоциях наломает дров. Убедив его остыть, я в тот же вечер нашла Лере тренера и нового партнёра в Москве, и уже через пару дней девушка переехала в столицу к брату. Такова работа спортивных агентов: вдали от дома ты становишься для своих игроков и матерью, и отцом, и психологом. Я спасла не Леру, я спасла всю чёртову команду, не дав их форварду пропустить игру, выпустив его на лёд в адекватном эмоциональном состоянии.

– И Стриженов! – обращаюсь я снова к сидящему напротив провинившемуся хоккеисту – Не дай бог, не увижу тебя сегодня на вечерней земле, клянусь, я заставлю тебя пить эти отвратительные смузи всю неделю, – пригрозила я ему и направилась к выходу.

– Как скажешь, шеф! – обаятельно паясничает он.

– Элли, можно с тобой поговорить? – уже у двери меня ловит Понамарёв.

– О чём?

– Эм… я тут подумал, может… В общем, что если я захочу сменить агента?

– Ты хочешь ко мне?

– Думаю, что да. – Он расплывается в улыбке – Ты классная!

– Спасибо, но это не аргумент для перехода. Хоть мы со Звонарёвым производим впечатление бывшего мужа с женой, которые не могут решить, у кого будет писать их собака, не могу не признать – он профессионал своего дела. Тебе может показаться, что его действия не всегда логичны, но в результате всё, что он делает – это только на пользу тебе. Я это точно знаю.

– Ты же понимаешь, что отказываешься от целой кучи денег?

– Я отказываюсь не от кучи, а от хоккеиста, развитие которого я не смогу предложить. Удачи тебе, и как твой несостоявшийся агент тоже рассчитываю увидеть на тренировке сегодня, иначе будете сидеть на отвратительной диете у меня оба.

– Ты и правда Цербер, – цокает Понамарёв с лёгкой улыбкой.

– Сочту за комплимент, – с этими словами я покидаю пентхаус и с чувством выполненного долга еду в офис, чтобы заняться бумажной работой.

Проезжая по набережной, я ещё раз отмечаю, как люблю этот город: многим Москва кажется слишком шумной, слишком многолюдной, одним словом «слишком». Однако я сразу влюбилась в неё: поняла – это мой город. Поверьте, мне есть с чем сравнивать: я побывала во многих странах на сборах и соревнованиях по фигурному катанию, и каких бы красот мне не удавалось увидеть, ни в одном городе мне не захотелось остаться навсегда. В Италии очень много и быстро разговаривают, на Мальте меня жутко бесили мажоры-англичане, в Испании никто не говорит по-английски, да, и вообще никто в Европе не в курсе, что такое транспорт по расписанию или работа по графику. В Штатах было бы неплохо, но слишком далеко, да и Нью-Йорк не может похвастаться безопасностью, не говоря уже о несоизмеримо высоких ценах буквально на всё, даже на здоровье – это я сейчас про медицинскую страховку. Поэтому сколько бы мир ни ругал Россию, а мои тренеры ни твердили мне, что на западе у меня есть будущее, я выбрала будущее здесь и ни капли не жалею о своём выборе.

Город окутали оранжевые лучи заходящего солнца, и Пречистенская набережная заиграла новыми красками. Под этот вид отлично подойдёт песня Summer Moved On группы A-ha. Я включаю трек, и погружаюсь в свою особую медитацию. Дорога, музыка и даже московские пробки не раздражают, а, наоборот, напоминают, что жизнь – это не только гонка за трофеями, но и такие медленные поездки под разливающийся, как тёплое молоко, вокал Мортена Харкета.

Глава 3. Катайся, чтобы кататься

Элли, декабрь 2012 года.

Каждый раз, ступая на лёд, я ощущаю волнение, смешанное с предвкушением победы и страхом поражения. Этот холодный, слегка влажный воздух, наполненный запахом свежести и натуги, заставляет моё сердце биться быстрее, а кровь – приливать к щекам. Сегодня я собираюсь покорить тройной тулуп – прыжок, который стал моей одержимостью и кошмаром одновременно.

– Золотова, соберись в конце-то концов! – слышу строгий тон я своего тренера Екатерины Витальевны Сенцовой, олимпийской чемпионки.

Разминка – это лишь прелюдия к основному акту. Каждое движение, каждый поворот на льду – звенья одной цепи. Плохо выйдешь на прыжок – скорее всего, плохо приземлишься, перепутаешь руку в незначительном танцевальном движении – поменяется инерция тела и не сможешь выйти в следующее движение.

Я уже несколько часов тренирую одну и ту же связку, которая заканчивается этим несчастным элементом, без которого мне не светит призовое место на соревнованиях. Вот я снова подхожу к тому месту, где нужно прыгнуть тройного тулуп, моё дыхание учащается.

У тебя всё получится! Не дрейфь!

В груди зарождалась буря… раз… два… три…

Грёбаные небеса! И вот я снова вытираю лёд задницей.

Да что со мной не так?

Я не чувствую боли, только злость на себя и на своё тело: оно будто мстит мне за то, что я не даю ему спать, нормально есть и извожу в зале, чтобы сделать его более выносливым и сильным.

– Ты снова и снова делаешь одну и ту же ошибку! Эль, тебе нужно прыгнуть, а не кокетливо встать на цыпочки, будто ты влюблённая пятнадцатилетка! Прыгнуть! Оттолкнуться со всех сил, чёрт тебя возьми! А ты ленишься! Я вижу.

Иногда очень хочется ей ответить. Грубо, с матом. Это я ленюсь? Да, я отбила себе все конечности и уже давно ног не чувствую.

– Да, Екатерина Витальевна, – вместо того чтобы огрызнуться, покорно отвечаю я, отряхиваю снег со своих конечностей и иду на новый круг, чтобы повторить связку ещё раз.

И ещё раз и, вашу ж мать, ещё раз.

– Попытка номер хрен знает какая, – бубню себе под нос и начинаю заново.

Я уже смирилась, что сегодня у меня наверняка не получится ничего толкового, поэтому я просто отпускаю ситуацию и впервые за тренировку решаю не думать, позволить музыке вести меня. «Катайся, чтобы кататься», – вспоминаю я слова мамы, которая всегда говорит так, когда я плачу из-за проигрыша. Она хочет, чтобы я просто наслаждалась фигурным катанием, а не рвала себя на части ради куска металла. Кажется, впервые прислушиваюсь к её совету, позволяю заглушить весь посторонний шум, не думать о том, что за каждым моим движением пристально наблюдает как минимум четыре пары глаз. Одни – моего тренера, который готов сжечь меня на расстоянии, а вторые того хоккеиста, что каждый день сюда приходит и сканирует меня всю тренировку. Маньяк хренов.

Нарастающая динамика скрипки Вивальди, бьющееся в такт сильным долям музыки моё сердце и ровное дыхание – всё это сливается в один идеальный танец стихий. Я не замечаю, как выхожу на прыжок и, будто в каком-то гипнозе, по инерции прыгаю…

Один, второй, третий оборот… звук врезающегося в лёд конька и красивый плавный выход. Такой, как по учебнику. Я не сразу осознаю, что только что сделало моё тело, я даже начинаю следующую связку, пока музыка резко не обрывается. Будто пробуждаясь от какого-то сказочного сна, я внезапно попадаю в реальность.

– Вот! Вот оно! – кричит мой тренер, который даже хвалит так, будто ругает.

Она сопровождает свои возгласы громкими хлопками, которые также поддерживает тот парень из нашего хоккейного клуба, улыбаясь своими ямочками на щеках.