какой замечательный Виктор Гнездилов
так просто меж ними живёт.
Но скажут и дамы из местного хора,
встречаясь в салоне красот,
как твёрдо Гнездилова Элеонора
семейную шхуну ведёт.
Она выбивает асбест из подушек,
готовит из хны мармелад
и шкурки, оставшиеся от лягушек,
не выбросит – пустит в салат.
Бытует в посёлке такая примета:
быть Виктору навеселе,
когда его Эля на бал Бафомета
летит на фамильной метле.
Твердил ему в детстве покойный родитель,
касаясь его головы:
«Ты Виктор, а стало быть, ты победитель,
Гнездиловы все таковы».
И он побеждает в баталиях спальных,
легко напоив и раздев,
то дев живописных, то дев музыкальных,
то конной полиции дев.
Но рвенье его испаряется скоро,
и вот он стоит у стекла
и думает: «Милая Элеонора,
ну где тебя носит метла?»
путник с надвинутым капюшоном…
путник с надвинутым капюшоном
идёт по улицам заснежённым
стучится в дом и в соседний дом
пустите на ночь плачу добром
причитает молится но куда там
всюду хозяйка встаёт с ухватом
путник обязан быть гоним
ещё и собак пошлют за ним
долго ли коротко зимней порой
по первому следу идёт второй
голова замотана башлыком
не скулит не молится ни о ком
ты хозяин рядом держи топор
может это каторжник может вор
а хотя не просится на ночлег
может и хороший он человек
вот и третий идёт по их стопам
примерзла дудка к его губам
дудка поёт голосами птиц
шапка надвинута до ресниц
это уже точно лиха судьба
надо прятать детушек в погреба
а не то возьмёт уведёт дитя
и в сугроб вморозит его шутя
пока не исполнится зимний срок
каждый путник должен быть одинок
когда их сделается шесть
они составят слово смерть
а пока мой милый спокойно спи
вон только четвертый идёт из степи
кто таков отсюда не разглядеть
он укутан снегом и в снег одет
из головы его валит снег
может он и вовсе не человек
Я немножечко буду работать…
Я немножечко буду работать
и немножечко буду хандрить,
вспоминая нехитрую повесть
состоявшейся жизни, едрить.
С гулливерами больше не мерясь,
не ищу золотого аи.
Я открою припрятанный херес,
мы с ним ровня, а значит, свои.
Он пригоден на разные хандры,
только требует меру и счёт.
Производство завода Массандры,
с этикеткой на мове ещё.
Два стаканчика, больше не надо,
а иначе сам буду не рад.
Он зловещего амонтильядо
незаконный двоюродный брат.
Он покрепче бристольского Cream’а,
тёмно-бурого в синем стекле.
Из не нашего нашего Крыма
он открытка про рай на земле.
Строгий дух по дыхательным трубам
опускается в сад альвеол,
и становишься добрым и глупым,
будто всё в этой жизни нашёл.
То звала ледяная дорога,
то мерещился свет маяка,
а по правде-то нужно немного:
это небо да те облака.
Колокольчик литого глагола,
и щепотка ночного труда,
