Целительница из другого мира
Что женщина смертельно больна, я понимаю сразу, стоит ей закашляться. Выступившая кровавая пена на ее потрескавшихся губах не оставляет сомнений. Она доживает последние минуты.
– Мамочка, не уходи. Не оставляй меня, – дрожащим жалобным голосом просит малышка. В конце, не сдержавшись, она всхлипывает.
– Ари, родная… если бы я могла, то никогда не покинула бы тебя. Но мое время пришло. – С видимым трудом женщина приподнимает руку и касается склоненной рыжеволосой головки. Почти невесомо, желая хоть как-то утешить дочь, дарит ей ласковое поглаживание.
Не в силах больше сдерживаться, малышка обхватывает ноги матери, прикрытые толстым одеялом, и начинает рыдать. Ее рыдания острой болью отдаются во мне. В груди нестерпимо печет, а чувство приближающейся потери тяжелым покрывалом опускается на мои плечи.
Я разделяю боль девочки. Переживаю вместе с ней. В какой-то момент начинаю воспринимать малышку как себя. Словно мы стали с ней едины. Словно это я сейчас теряю самого родного человека. Становится так тоскливо, что хочется выть.
– Обещай… что позаботишься о моей дочери, Алма, – рвано, тяжело дыша, произносит умирающая.
– Обещаю, госпожа. Я всегда буду рядом с Ари.
Вымученно улыбнувшись, женщина устало прикрывает глаза. Всего на пару секунд. А затем смотрит на все еще рыдающую Ари. В глазах отражается безграничная любовь. Любовь матери к своему дитя. А еще – сожаление и страх. Ей страшно оставлять свое дитя, но сил цепляться за жизнь практически не осталось.
Громкий звук отворяемой массивной дубовой двери привлекает внимание двух женщин. Только малышка, убитая горем, не реагирует на звук.
Уверенной поступью в комнату заходит мужчина. Он брезгливым взглядом осматривается, а после, заметив девочку, недовольно поджимает узкие губы.
– Алма, уведи отсюда мою дочь. И проследи, чтобы ее осмотрел лекарь. Не хватало еще, чтобы она подхватила заразу от матери.
Алма молчаливо кланяется мужчине и, подойдя к малышке, тихо говорит:
– Пойдем, милая. Пусть папа с мамой поговорят.
Ласковый голос женщины не производит нужной реакции. Девочка никак не реагирует. Она по-прежнему крепко обнимает ноги матери и жалобно всхлипывает.
– Ариелла, покинь комнату матери! Немедленно! – гремит раздраженный голос графа.
От его звуков малышка вздрагивает, нехотя поднимает заплаканное лицо и смотрит на мать. А потом позволяет взявшей ее за плечи Алме увести себя. Проходя мимо отца, Ариелла неосознанно вжимает голову в плечи и опускает взгляд.
Страх малышки перед ним ощущается даже на расстоянии. Так сильно она его боится.
Стоит Алме вместе с подопечной покинуть комнату, как мое видение-воспоминание исчезает, снова погружая меня в темноту.
Очень скоро темнота рассеивается, и чужие воспоминания снова заполняют голову. Они мелькают с огромной скоростью, и далеко не сразу мне удается что-то вычленить из бесконечного потока.
Я вижу, как взрослеет Ариелла. Чувствую ее боль и разочарование от безразличия отца. Проживаю ее обиду, со временем переходящую в ненависть. Она боится отца и ненавидит его. Ненавидит старшего брата, рожденного от первой жены отца.
Нияр – любимец. Отец всегда все прощает сыну. Никогда его не наказывает, даже голос на него повышает лишь изредка. А ей же, Ариелле, достается по полной. Отец так часто срывает на ней плохое настроение, что девочка уже привыкла к этому. Даже пощечины, коими граф Белфрад периодически награждает дочь, не воспринимаются так остро и болезненно, как по первости.
Ари привыкает к такому обращению. Мирится с тем, что отцу нет до нее дела. Вернее, почти мирится… В глубине души малышка все еще надеется, что отец ее любит. Что она ему дорога. Ей хочется в это верить всем сердцем. А то, что он часто ее наказывает, – так это просто у графа тяжелый нрав, вот он и срывается на ней. Ведь рядом нет мамы, которая могла бы потушить злость отца. Поэтому эта непочетная участь досталась ей, Ари. Именно так малышка оправдывает жестокость отца по отношению к себе.
Несмотря на открытое пренебрежение, девочка всячески пытается не разочаровывать отца. Она старательно учится, всегда послушна. Не доставляет никаких проблем. Ничего не требует и не просит. Лишний раз даже не показывается на глаза отцу, дабы не портить ему настроение.
Ариелла практически затворница. Тихая. Незаметная. Она ни с кем, кроме своей няни, не общается. Редкие разговоры по делу со слугами не в счет.
Новый поток незнакомых лиц вызывает сильную головную боль. Меня начинает бросать то в жар, то в холод. В груди нестерпимо жжет, хочется закричать, но не могу. Я мечусь, словно в лихорадке, что-то шепчу, кого-то зову. А в ответ, словно издалека, доносится обеспокоенный ласковый голос, просящий меня вернуться.
Не знаю, кому он принадлежит. Задуматься об этом не выходит.
Картинки вновь замедляют свой бег, и через мгновенье я проваливаюсь в давнее воспоминание Ариеллы, оставившее глубокие раны в ее душе. Именно тогда последние надежды на любовь отца окончательно исчезают. Ари осознает, что ничего для него не значит.
Все начинается с того, что двенадцатилетняя Ариелла, возвращаясь к себе в комнату из библиотеки, в которую частенько наведывается в отсутствие отца, замечает, как ее шестнадцатилетний братец затаскивает хихикающую служанку в кабинет графа.
Гонимая любопытством и желанием дискредитировать братца в глазах отца, Ари решает подглядеть, для чего именно уединилась парочка.
В кабинет отца вход для всех строго запрещен. Даже Нияру туда нельзя. Он это знает. За это отец непременно накажет брата. А если Нияр еще что-то разобьет в кабинете, то ему совсем несдобровать.
На носочках, почти бесшумно, Ари приближается к кабинету отца и, чуть приоткрыв дверь, заглядывает внутрь. Картина того, как братец тискает несопротивляющуюся служанку лет на пять старше самого Нияра, вызывает на лице девочки отвращение. Ари уже хочет закрыть дверь и уйти, когда слышит слова служанки.
– Ты обещал мне заплатить, – томным голосом произносит девушка, мешая брату залезть себе под платье.
– Заплачу… я заплачу… Потом, – тяжело дыша, отвечает братец. И нетерпеливо задирает подол служанке.
– Сначала деньги, а потом все остальное, – настаивает девица. А затем ловко уворачивается от рук Нияра и отходит подальше.
Братцу такое поведение служанки не нравится. Он поджимает губы и, судя по выражению лица, собирается наговорить грубостей несговорчивой девице. Но не успевает. Служанка ловким быстрым движением расстегивает пуговицы на груди, и взору братца и маленькой Ари предстает внушительная грудь.
– Нравится? – с игривыми нотками спрашивает девица у поплывшего от открывшегося вида братца Ари. – Заплати, и это будет твоим, – соблазнительно проведя пальцем по груди, добавляет она.
У Нияра появляется такое дурацкое выражение лица, что Ари тихо фыркает. Вот же болван!
– Сейчас… сейчас… – Нияр, словно завороженный, приближается к столу отца и начинает рыться в недрах ящика.
Он ищет деньги, понимает Ариелла. Деньги, чтобы заплатить за свои развлечения! Братец ведь знает, что многие служанки, включая любимую няню Ари, не получают жалованье уже второй месяц. Так как он смеет без спроса брать деньги у отца?! У них и так трудности. Каждая монета на счету!
Это так возмущает девочку, что она, не сдержавшись, распахивает дверь кабинета и входит.
– Не смей рыться в столе отца! – громко и строго говорит ошеломленно замершему братцу девушка.
Служанка, завидев дочь графа, тихо ойкает, оправляет на себе одежду и, проскользнув мимо Ари, сбегает из кабинета.
– Ты! Как ты посмела сюда войти?! – Побег служанки моментально приводит Нияра в бешенство. Он начинает кричать на сестру.
– Это кабинет отца. И тебе здесь тоже нельзя быть! Если папа узнает, тебе несдобровать, – упрямо отвечает Ари брату, гася в себе страх.
– Я наследник. Мне можно все! А вот ты знай свое место! – надвигаясь на сестру, зло рычит Нияр. – Тебя здесь никто не любит. Ты никому не нужна. Отец терпит тебя из жалости. Если бы не его доброта, я бы давно выбросил тебя на улицу, где тебе и место!
Грубые слова брата больно жалят девочку. Ранят так глубоко, что становится трудно дышать.
– Это неправда… неправда. Ты все врешь! Ты злой! Отвратительный! – дрожащим от эмоций голосом кричит Ари.
– А ты рыжая, никому не нужная уродина! – с довольной улыбкой говорит Нияр, заметив застывшие слезы в глазах сестры. – Исчезни с моих глаз, пока не получила.
Ари сжимает кулачки, смотрит на брата с яростью, а после выбегает из кабинета.
Тем же вечером, когда отец возвращается домой, он вызывает Ариеллу к себе в кабинет.
Граф с порога обвиняет дочь в воровстве и даже не пытается выслушать ее сбивчивых оправданий. Ему достаточно слов находящегося там же Нияра, который с торжеством в глазах взирает на расстроенную сестру.
За воровство, виновной в котором граф считает дочь, он самолично высекает Ари розгой. И запрещает Алме в течение двух дней звать лекаря.
Двое суток малышка мучается от боли. И за двое суток она наконец смиряется и принимает то, что граф Белфрад ее отец лишь на словах. А на деле – совершенно чужой человек.
С тех пор Ариелла больше не питает ложных надежд. Никогда не привязывается ни к кому и ни к чему. Исключение – няня. Только благодаря ее поддержке и заботе Ариелла держится так долго.
Мне очень жаль девушку, к которой судьба была столь неблагосклонна. Очень обидно за нее, за нас, ведь я тоже прожила все те ужасные несправедливые моменты вместе с Ари. Я видела собственными глазами скотское отношение отца и брата к ней.
Но если Ари это ранило и заставило закрыться в себе, страдать от боли и ненужности в одиночестве, то во мне проснулась холодная злость. Черта с два я спустила бы подобное!
Родители за всю мою жизнь ни разу на меня руки не подняли. Да, мы не очень близки, я ранний ребенок, мама родила меня, когда ей только исполнилось восемнадцать. Как итог, она была не готова к материнству. Ей хотелось реализовать себя в жизни, и большую часть детства я провела у бабушки с дедушкой. Лишь когда мне исполнилось одиннадцать, родители окончательно осели и остепенились. Забрали меня к себе, и мы стали семьей.
В моей душе есть на них обида. И порой в пылу эмоций я не раз указывала им на ошибки.
У Ари же совсем другая история. Ее отец и брат – ужасные люди. Мне хватило всего пары воспоминаний Ариеллы, чтобы это понять.
Глава 5
Вырвавшись из крепких объятий тьмы, поглотившей меня после череды долгих разрозненных воспоминаний Ариеллы, оказываюсь совершенно одна в комнате. Алма, которая, как я теперь знаю из воспоминаний Ари, является няней, отсутствует. В комнате царит полумрак. Единственный источник света – восковые свечи. Их всего пять штук, но света они дают достаточно, чтобы рассмотреть все вокруг.
Первым делом я прислушиваюсь к себе. Отмечаю лишь легкую усталость и голод, в остальном же чувствую себя превосходно. Ничего не болит. В голове не шумит. В глазах не двоится. Наблюдения радуют, теперь я могу спокойно обдумать ситуацию, в которой непонятно как оказалась.
Я каким-то невероятным мистическим образом оказалась в другом мире – это факт. Никаких сомнений. Воспоминания Ариеллы не могут быть плодом моего больного или травмированного лестницей воображения. Я бы просто не смогла такое придумать. Те чувства, что я в полной мере испытала наравне с настоящей Ариеллой, реальны. До сих пор отголоски заставляют мое сердце сжиматься от жалости и обиды за, по сути, незнакомую мне девушку. Ведь, кроме внешности, нас с дочерью графа ничто не объединяет. Мы совершенно разные.
Ари – тихая, закомплексованная, ранимая и очень одинокая. Была такой. Арина же всегда могла за себя постоять. Я не склочная или дерзкая. Нет, я отношусь к спокойным и уравновешенным людям. Но только до тех пор, пока кто-то не пытается меня обидеть или задеть. Также я могу выйти из спокойного состояния из-за несправедливости. Никогда не могла спокойно смотреть, как кого-то незаслуженно обижают или унижают. Из-за этого в свое время не раз вступала в драки в школьные годы, защищая более слабых детей.
Я считаю себя борцом. Готовым сражаться, отстаивать свои права и убеждения до последнего вдоха. Ари же была слабой. Она не хотела бороться… А может, просто устала бороться… Не видела смысла. Ведь в конечном счете после всего пережитого она сдалась. Если верить словам няни, Ари покончила с собой.
В голове до сих пор не укладывается, как она могла так поступить. Нет ничего ценнее жизни. Ничего! Так почему Ариелла это сделала? Что ее на это сподвигло? Ответа у меня нет. Пока нет. Но я настроена узнать. Возможно, в этом мне помогут воспоминания самой Ариеллы, а может, придется спросить о причине Алму. Она должна знать, почему ее подопечная пошла на такой отчаянный шаг.
Почему-то мне очень важно понять, почему Ариелла лишила себя жизни.
Потом, я узнаю это потом… А сейчас нужно обдумать, что делать дальше. Как вернуться домой.
То, что я попала в другой мир, я приняла легко. Возможно, причина в воспоминаниях Ариеллы. А может, у меня просто такая крепкая психика. Неясно. Но как бы странно это ни было, приближения истерики я не чувствую.
Да, мне страшно от неизвестности. Как абсолютно нормальный человек я опасаюсь нового незнакомого мира. Чужих людей, живущих по другим законам. Но впадать в истерику и захлебываться слезами не планирую. Слезами делу не поможешь. Надо включать голову и думать. Думать, как быть, что делать и как вернуться домой. А воспоминания, полученные от Ари, помогут продержаться до возвращения в свой мир. Никто не должен знать, что я не Ариелла Белфрад.
Первым делом мне предстоит структурировать и хорошенько обмозговать чужие воспоминания. Потому что сейчас в моей голове каша из смешанных воспоминаний Ариеллы и Арины.
Я так глубоко ухожу в себя, что не сразу замечаю, как в комнату входит девушка. Воспоминаний о ней у меня нет, но если судить по заношенному, потертому, хоть и вполне опрятному платью, то девушка, что сейчас испуганно замерла возле двери, – служанка.
– Госпожа, простите… Я думала, вы отдыхаете, поэтому не постучалась… – опустив глаза в пол и прижав к груди глиняную кружку, тихо произносит девушка.
– Все в порядке, – все еще хриплым голосом отвечаю я. – Зачем ты пришла? – Кажется, мой голос звучит дружелюбно, но девушка отчего-то вздрагивает и сжимается. Ее поведение так меня удивляет, что я, не сдержавшись, спрашиваю: – Ты что, боишься меня?
Девушка бросает на меня быстрый опасливый взгляд. Секунду молчит, а потом отвечает:
– Вас – нет.
– А кого боишься тогда?
Что девушка боится, видно невооруженным глазом. Ее почти трясет от страха и напряжения.
– Графа… и вашего брата, – еле слышно отвечает она.
А я облегченно выдыхаю. Почему-то мысль, что Ари могла жестоко обращаться со слугами, вызывает в душе протест и неприятие.
– Их здесь нет, так что ты можешь расслабиться, – приподнявшись и положив подушку под спину, говорю я и, указав глазами на кружку в ее руках, спрашиваю: – Это мне?
Служанка снова вздрагивает и неуверенно кивает.
Надо же, как граф и его сынок запугали прислугу, что та готова в обморок упасть от страха. Недовольно поджимаю губы, представив, что в ближайшем будущем мне придется с ними общаться.
– Что там? – снова обращаюсь я к замершей девушке.
– Ле… лекарство, – с дрожью в голосе отвечает она и снова опускает взгляд.
В этот момент у меня появляется жажда. Так хочется пить, что я даже рада, что девушка пришла.
– Давай свое лекарство. Как раз пить очень хочется, – доброжелательно говорю служанке и протягиваю руку.
Девушка реагирует не сразу. Словно борясь с собой, она неуверенно приближается ко мне и передает в руки кружку с зеленоватой, приятно пахнущей травами жидкостью.
Сделав глубокий вдох, жмурюсь. Всегда любила травяной чай. Дома частенько пила.
Я подношу кружку к губам, собираясь сделать щедрый глоток, как служанка бросается ко мне и вырывает из моих рук кружку, при этом расплескав немного лекарства на постель.
– Что… что ты делаешь? – удивленно спрашиваю у нее.
– Нельзя… нельзя пить, – дрожа, как лист на холодном ветру, отвечает она. Глаза девушки наполняются слезами, девушка с силой прикусывает нижнюю губу.
А у меня наконец просыпается инстинкт самосохранения и начинают работать временно отказавшие мозги.
– Что в кружке? – спрашиваю строго, стараясь не выказать страха. – Яд? – задаю еще один вопрос, не дождавшись ответа.
Служанка кивает, беззвучно обливаясь слезами. Страх липкой пленкой обволакивает мое тело, мешает свободно дышать. Но мне все же удается не потерять контроль и спросить:
– Кто?
Один вопрос, но такой важный. Просто жизненно необходимый. Я должна знать, кто собирался меня отравить. Точнее, Ариеллу, роль которой не по своей воли сейчас играю я.
– Я не могу… он… угрожал мне… Сказал, что если я не напою вас этим зельем, то он… он…
Не в силах говорить, девушка начинает открыто рыдать.
Несмотря на то что она собиралась выполнить чей-то приказ и отравить меня, мне становится ее жалко.
– Просто назови имя того, кто приказал тебе меня отравить. Я должна знать. Ведь только так я смогу защититься. Я не выдам тебя, обещаю.
– Ваш… ваш брат, – сквозь всхлипы произносит служанка.
– Нияр? – не веря, переспрашиваю я.
Судя по воспоминаниям Ари, он, конечно, тот еще мерзавец, но поверить в то, что он собирался отравить сестру, получается плохо. Нияр – трус. У него не хватило бы смелости. Да и за что? Что Ариелла ему сделала? Вся любовь отца досталась Нияру. Зачем убивать сестру, на которую и так всем плевать?
– Не понимаю… Зачем ему меня травить? За что? – вслух, не ожидая ответа от беззвучно ревущей служанки, рассуждаю я.
– Он ненавидит вас… С самого детства, – неожиданно говорит девушка.
– За что? Что Ари… Что я ему сделала?
– Вы родились. Нияр не принял вашу матушку, а когда родились вы, его ненависть перешла на вас. Он ревновал графа к вам.
– Ревновал? – нервно усмехнувшись, спрашиваю. – Граф всю жизнь относился ко мне как к пустому месту. Ему нет до меня никакого дела. Я для него словно и не существую вовсе. У Нияра нет причин для ревности.
– Ошибаетесь. Графу есть до вас дело. Вы нужны ему живой. Вы наследница состояния вашей покойной матушки. Нияр уже не раз просил отца отправить вас в пансион, подальше из дома, но всегда получал отказ. Граф Белфрад не хочет выпускать вас из поля зрения. Хочет, чтобы вы были под его контролем. Нияр же думает, что отец не изгоняет вас из дома, потому что все-таки любит. Именно это его и злит.
Вот дела… Этого во всплывавших воспоминаниях Ариеллы не было. Может, она не знала про наследство, оставленное ей матерью? Или просто я об этом пока не вспомнила?
Иметь наследство в чужом мире хорошо. Просто замечательно, если бы только не одно большущее «но». Я не имею права им распоряжаться до замужества. Да и после замужества право это перейдет моему супругу в виде моего приданого, которым он сможет распоряжаться на свое усмотрение.
Меня, конечно, возмущает такая несправедливость. Я современная девушка, привыкшая к самостоятельности. Зависеть от кого-то для меня унизительно. А в этом мире еще и опасно. Ведь граф имеет право распоряжаться жизнью дочери как ему угодно. Может выдать замуж за того, кого выберет сам. Может сослать в монастырь. А может и вовсе всю жизнь взаперти продержать, изредка выводя в свет, чтобы у людей не появлялись лишние вопросы. Ни одна из этих участей мне не по душе.
Законы нового мира мне не нравятся. От слова «совсем». Они очень сильно ограничивают права женщин, но все преподносится общественности под видом заботы. Не пускают учиться – так зачем голову лишней информацией забивать? Выйдешь замуж, родишь наследников и будешь их воспитывать. И хозяйство вести попутно, чтобы скучать некогда было.
Работать женщине-аристократке и вовсе не пристало. Это позор для семьи. Девица должна быть послушна, мила и молчалива. Вот главные качества хорошей жены.
Бред… А что насчет мужчин? Какие у них обязательства перед женами? Очень сомнительные и свободные обязательства, я вам скажу.
Главное, достойно содержать жену, чтобы в свет было не стыдно вывести. А так жене можно изменять, можно поколачивать ее время от времени, можно вообще не замечать. А если жена уж очень мозолит глаза, после рождения наследника можно сослать ее в глухие места и забыть о ее существовании.
Вот такая участь у женщин в этом мире… Нерадостная и не такая прекрасная, как может показаться на первый взгляд.
Исключение составляют только одаренные, коих среди женщин практически нет. Женщина-маг попадает под покровительство короля, как только ее дар пробуждается. И никто, кроме короля, не может решать ее судьбу. Таких женщин берегут, ценят, уважают. Они в почете. Им достаются лучшие мужья. Самые знатные. Те, кто важен для королевства.
Даже если девушка не является аристократкой по рождению, пробудись в ней дар, она может возвыситься даже над принцессой, если та родилась без капли магии.
Воспоминания о законах нового мира вызывают желание плеваться и шипеть. Даже то, что в этом мире, как оказалось, есть магия, не впечатляет. Мне-то от этого ни холодно ни жарко. Во мне магии неоткуда взяться. Я не из этого мира вообще.
Эх… наших бы феминисток сюда, они бы устроили тут революцию! Доступно бы объяснили, что женщина создана не только для удовольствия мужчины и продолжения его рода. Я, конечно, не все их идеи и убеждения разделяю, но вступила бы в их число из женской солидарности, дабы встряхнуть этот мир и их идиотские законы.
Тяжело вздохнув от несбыточности мечты, смотрю на уже почти успокоившуюся служанку. Бедняжка… даже боюсь представить, через что ей пришлось пройти, раз она такая зашуганная…
– Слушай, а как?..
Договорить не успеваю, так как в комнату входит Алма и, заметив служанку, удивленно смотрит на нее.
– Лана, что ты тут делаешь? Меня искала?
Девушка бросает на меня испуганный взгляд, молчаливо моля о помощи и защите.
– Она услышала, как я зову тебя, поэтому зашла узнать, нужно ли мне что-то, – отвечаю вместо Ланы няне.
– Ой… я думала, успею вернуться до твоего пробуждения. Ты трое суток в себя не приходила. Металась. Я уж думала, сгоришь. – Алма всхлипывает, видимо, вспомнив не самые приятные минуты, проведенные с беспамятной подопечной. – Граф снова запретил лекаря вызывать. Сказал, что больше не намерен тратить на тебя деньги. Вверил твою жизнь на волю богам.
Какой заботливый отец у Ариеллы. Прям так бы его и обняла, чтобы в процессе придушить незаметно! Вот же сволочь! Как можно так наплевательски относиться к собственной дочери?!
Меня просто распирало от возмущения, но я сдержалась. Если начну возмущаться и желать графу, чтобы его в отхожее место засосало, меня не поймут. Ведь Ари бы никогда так себя не повела. Она бы проглотила все молча и переживала внутри, в одиночестве.
Не знаю, как долго у меня получится изображать из себя Ариеллу Белфрад. Нужно как можно быстрее найти способ вернуться домой. Мне не место в этом патриархальном мире.
Глава 6
Служанка уже давно ушла, а я все еще лежу и думаю о ней. Что-то в ней было необычно. Что-то смущало в ее поведении, в манерах. Лана показалась мне неглупой девушкой, хранящей какую-то тайну. Она не лебезила, даже несмотря на то, что я могла сдать ее, вела себя почти на равных. Уважительно, осторожно – да. Но в остальном то, как она говорила, заставляло меня теряться в сомнениях. Я прямо чувствовала, что она необычная служанка. Да и служанка ли вообще?
Алма к ней обращалась хоть и на «ты», но уважительно. Странно… И очень интересно, кто же Лана на самом деле. Как бы спросить о ней у няни, чтобы не вызвать подозрений?
Еще не давали покоя мысли о братце Ари. О его причастности к ее (или, точнее, моему) отравлению.
Как он посмел пойти на это? Это его личная инициатива, уверена. Граф бы не дал на это согласия. Если верить словам Ланы, я ему нужна. Без дочери ему не видать наследства, оставленного ей матерью. А деньги граф любит чуть ли не больше собственного сына.
Хотя лекаря для дочери он все же отказался звать… Может, просто нечем платить? Из воспоминаний Ари я знала, что лекарей тут мало и их услуги стоят недешево. Многие не могли позволить себе их помощь и лечились народными средствами. Часто – вполне успешно. Если болезни были не смертельными.
Еще в этом мире были целители. Уникальные и очень редкие маги, способные лечить самые тяжелые и редкие болезни. Получить помощь целителя было еще сложнее. Почти нереально из-за их малой численности. К тому же позволить себе услуги целителя могли только очень-очень состоятельные люди. И граф Белфрад в их число не входил.
Как поступить с информацией о Нияре, я пока не знала. Графу говорить, по понятным причинам, смысла не было. Он никогда не поверит моим словам. Нияр неприкосновенен. В глазах отца он почти святой. Идеальный сын и наследник. Открой я рот, граф посчитает, что я специально пытаюсь оклеветать его сыночка. Так что пока придется делать вид, что я не в курсе замысла графского отпрыска.