Медленно открывая глаза

Глава 4. Принцесса Аахана

Было начало третьего столетия до нашей эры. Ранним утром ранней весной в богатом государстве Калинга на северо-восточном побережье Индостана любимая жена правителя родила дочь.

Их государство имело отличное расположение на берегу Бенгальского залива, с крупной рекой Маханди, а поэтому процветало. Такое расположение обеспечивало им прекрасные торговые пути, соответственно, были средства на собственный флот и хорошую армию. Да и столица Тосали была сильно укреплена. Это вселяло в них веру, что они могут справиться с любой угрозой. Со всех сторон Калинга соседствовала с огромной империей Маурьев, которые не раз пытались захватить эту богатую землю. Но Калинге всегда удавалось отстоять свою независимость.

Маленькая принцесса была красива как все младенцы для своих родителей, а ее уже немолодой отец сентиментальным, поэтому имя ей дали Аахана, что означало «утренняя красавица». По характеру девочка была очень похожа на мать, своенравная и упрямая, но, если ей было нужно, могла стать доброй и ласковой. Кроме того, девочка была достаточно умна, чем поражала порой взрослых. Отец души в ней не чаял и баловал как мог. Но были у этой девочки и неблагородные черты характера.

Однажды, один из ее братьев увидел, как она пробралась за пределы сада, в котором разрешалось гулять царским детям, и уличил ее. Девочка расплакалась и попросила не говорить отцу. Брат согласился, а тем же вечером она сама рассказала эту историю отцу, только пробравшимся ребенком был тот самый брат. Она знала, что отец поверит именно ей, даже если брат после скажет, что все было наоборот.

Тем временем, шли годы, и девочка превратилась в прекрасную девушку. Аахана любила учиться, ее занимали головоломки и сражения на саблях. Еще с детства она проявляла такой интерес к этому оружию, что отец специально для нее заказал облегченную саблю небольшого размера из самой лучшей дамасской стали. Девушка часто тренировалась. Одна или с учителем, которого также пригласил отец, потакая своей любимой дочери.

Как было принято в те времена, у правителя был целый гарем, поэтому детей у него тоже было много. Аахана не любила сестер, но общалась с некоторыми братьями. Боевой характер и живой ум этой девушки всячески сопротивлялся женской доле древнеиндийского государства. Она с ужасом думала, что когда-нибудь ее выдадут замуж и там она уже не будет свободна, поэтому будучи пока под опекой отца, вела себя так, как будто она принц, а не принцесса.

В один из вечеров девушка со своей матерью, некоторыми сестрами и служанками сидели в одной из комнат женской половины дворца и ужинали. После ужина, они как обычно перед сном болтали. Аахана в такое время отходила к окну, доставала какую-нибудь головоломку, очередные палочки с веревочками, сделанными ее учителем. И пока женщины болтали, она распутывала загадку.

– Аахана, – позвала ее мать.

– Да, – не поднимая головы от своих палочек проговорила девушка, – что ты хочешь?

– Обязательно перед сном зажги благовония и прочти сутру. Ты знаешь какую. Хватит крутить эти бессмысленные веревки! – проворчала мать.

Принцесса подумала, что ее мать никогда не понимала ее увлечений. И дежурно ответила:

– Это для тебя они бессмысленны, а для меня в них много смысла.

– Твой отец вечно тебе потакает!

– Даже странно, тебе же он давно перестал потакать, – вырвалось у Ааханы, но она тут же пожалела о неосторожных словах.

Мать принцессы, некогда бывшая любимая жена царя, не могла смириться, что так и не родила ему сына. Она так зациклилась на этом, что пропустила момент, когда царь перестал ее замечать. Но будучи женщиной властной и неглупой, она все равно смогла удержаться на высоком статусе в гареме, и другие женщины с уважением относились к ней. Никто не позволял себе даже намекнуть, что она больше не любимая жена. Никто, кроме старшей дочери. Кроме Ааханы.

Аахана любила мать, но по мере взросления, проявляя все больше интереса к мужским увлечениям и различным наукам, постепенно отдалялась от нее. А мать, также любя дочь, видела в ее поведении опасность. Поэтому, к юношескому возрасту принцессы в их отношениях появилось противостояние и непонимание. Мать старалась внушить дочери, что ее поведение не соответствует нормам их общества и касты, но Аахана не слушала мать, целиком отдаваясь потребностям своей души.

Ситуация усугублялась еще и тем, что отец поощрял «причуды» дочери, ненужные и опасные, как считала ее мать. Кроме того, безграничная любовь царя к принцессе раздражала его жену. Царица неосознанно чувствовала ревность.

Так, казалось бы, благие намерения матери, разбивались в дребезги о потребности души ее ребенка. Поэтому всякий раз, когда царица пыталась воспитывать Аахану, та уже неосознанно отвечала колкостями. Так произошло и сейчас. И принцесса уже приготовилась выслушать нравоучения матери о подчинении, поведении, предназначении, и прочий подобный «бред», как она думала, но в этот раз мать просто замолчала.

Аахана поняла, что что-то происходит странное и подошла к матери.

– Мам… Госпожа… я не хотела… простите…

Мать подняла на нее глаза, Аахана ждала гневный взгляд, но гнева в них не было, в них читался страх.

– Сегодня приходил слуга с мужской половины, что-то принес нашему смотрителю, я слышала их разговор, – прошептала женщина.

– Что-то случилось? С отцом все в порядке?

– С отцом в порядке. Со страной нет…

– Что ты слышала?

– Даже не знаю, как это сказать, да и правда ли… – шептала мать.

– Да говори уже, – почти шипела девушка, пытаясь не кричать в голос.

– Слуга сказал, что в городе не спокойно, что за стенами люд пытается перебраться сюда, ворота открывают только на короткое время. Развернули военный шатер за стенами. Еще он сказал, ходят слухи, что на нас идут воины. Их тысячи… тьма… – женщина уже почти рыдала.

– Мама, не плачь, мало ли что на улицах болтают, наслушался на рынке, вот и несет этот бред. А даже если и не бред, у отца отличная армия, слоны, конница, колесницы. И стены огромные. Калинга много раз переживала осаду, все будет хорошо.

– Я вот на своей памяти осад не помню, ты откуда это знаешь?

– Историей интересуюсь.

Тем временем остальные женщины стали расходиться по своим покоям спать. Аахана пожелала всем спокойной ночи и тоже пошла к себе. Зайдя в комнату, она крепко заперла дверь, отыскала саблю и положила под подушку. Затем переоделась в мужскую одежду, проверила дверь тайного хода, она не заела, механизмы были исправны. Девушка зажгла факел с обратной стороны двери. Если он не пригодится ночью, то утром она его погасит. «Все в порядке», – подумала она и легла в постель.

Засыпая принцесса вспомнила, что так и не выполнила наставление матери.

Она проснулась среди ночи от лязганья сабель и криков по всюду. Быстро вскочив с постели Аахана подумала, что очень правильно легла одетой. Она подбежала к окну и увидела, как вооруженные люди поджигали город и убивали всех попадавшихся им мужчин-горожан, а женщин тащили куда-то за волосы. Во дворце тоже было неспокойно, это означало, что во дворец уже ворвались. Девушка понимала, что если захватчики попадут в гарем, самое меньшее, что ждет женщин – это смерть. «У отца огромная сильная армия», – подумала она, – «скорее всего он уже там, надо добраться до шатра».

Она схватила саблю и метнулась к тайному ходу. Быстро открыв засов и заперев его с другой стороны, девушка схватила факел и побежала по давно изученному пути. Она слышала, как вбежали в ее покои, и мысленно поблагодарила отца, за то, что он когда-то позволил ей сделать этот ход.

Выбравшись за стенами города, она отбросила факел подальше, вылезла на холм и стала всматриваться в даль. Нужно было понять где армия отца. Было раннее утро, солнечный диск еще не показался из-за горизонта, но было уже светло как днем, много костров вокруг освещали поле боя. На ее глазах армию отца сминали тучи вражеских воинов. Она разглядела на другом холме кучку слонов и часть конницы. Туда отступали уцелевшие воины. Девушка спустилась обратно к стене и решила пойти вдоль нее, по зарослям, чтобы добраться до войска… Вернее до того, что от него осталось.

Ей повезло, вдоль стены удалось пройти незамеченной. Когда она добралась до остатков войска, она отчетливо услышала крики: «Берегите Царя! Берегите Царя!», она узнала голос брата, того самого, которого когда-то обвинила в прогулках за дворцовым садом. Принцессе стало одновременно и стыдно, и страшно. Буря чувств пронеслась в ее душе. Она вылезла из зарослей и увидела, как убили ее братьев, а затем отца. Вражеские воины орали «Победа! Победа!» Гудели слоны и ржали лошади, скорее всего от страха…

Вокруг еще слышалось лязганье сабель, а в воздухе витал запах крови и паленной плоти. Куча костров горело у города, которые запалили захватчики, чтобы их правителю было видно битву. Принцесса замерла, а потом попятилась назад. Чуть повернув голову, сбоку поодаль от себя, она разглядела военный шатер отца и решила в нем спрятаться. Внутри было тихо и темно. В чаше для огня тлели угли. За чашей лежали шкуры диких животных, которые видимо не успели разложить как ковры, и в них можно было спрятаться.

Девушка еще не до конца осознавала происходящее и действовала машинально. Она пошла к шкурам, но вдруг ее кто-то окрикнул: «Эй! Ты кто?» Принцесса обернулась. Большая черная фигура как гора стояла перед ней. Она знала как выглядят воины отца, а этот явно не был на них похож, да и акцент выдавал принадлежность к другим землям. Дальше, как во сне – возникла картина, как убили ее братьев и отца, и она сначала почти шипела: «Убей меня… как моих родных, прошу, убей…». Все сильнее и сильнее захватывала ее истерика. И вот она уже кричала, что нет лучше правителя чем ее отец, и что жить она без него не хочет.

***

Царь Ашока уже был не так горяч и молод, как в юности. Он много лет планировал эту битву. Столько раз прокручивал в мозгу тактику. Все время изучал записи походов деда и отца, которым так и не удалось покорить Калингу. И теперь, когда победа была за ним, но он видел сколько было смерти вокруг, когда ему доложили о количестве погибших с обеих сторон, когда он слышал общий рев людей, потерявших близких, от истерики этой перепачканной девушки, непонятно почему одетой в мужское платье и непонятно как оказавшейся здесь, ему самому захотелось выть. И чтобы не показать свою слабость, он просто прижал к себе это юное дрожащее создание и стал успокаивать.

От стресса она потеряла сознание. Он перенес ее на шкуры, вытер прекрасное лицо и позвал слуг, чтобы подали воды.

***

Оксана ворочалась во сне. Ей снова снился ее кошмар. Гудящие слоны и ржущие лошади как будто выводили в воздухе «Уууужааас, ууужаааас…»

Проснувшись она осознала, что ругаясь с мужем накануне вечером, говорила об отце из сна. Если все это бред, подумала Оксана, то пусть он, по крайней мере, даст мне силы уйти.

Утром она собрала необходимые вещи, детей и уехала к родителям.

Глава 5. Максим

Оксане пришлось рано выйти из второго декрета. Поручив заботу о сыновьях маме, она стала подрабатывать в местном пошивочном цехе. Родители жили в небольшом областном центре, а область их славилась швейным производством, поэтому профессия, которую получила молодая девушка и ее сестра, была швейная. Шили на том производстве все: от постельного белья до трусов с майками. Правда, продавалось это не очень. Чтобы сбыть продукцию в нулевые годы нужно было договариваться с крупными магазинами Москвы и Московской области, а там хватало дешевого китайского барахла. Вот и ездили сотрудники этого производства по небольшим магазинам ближнего Подмосковья, пытаясь пристроить продукцию.

Однажды поехала и Оксана. Им предлагали процент с продажи, а деньги с двумя детьми и родителями пенсионерами ей ой как нужны были. Сестра была далеко, к родителям приезжала редко. С Оксаной они почти не общались. Бывший муж Оксаны, после ее ухода, запил. Стал работать непостоянно, плату получал неофициально. Об алиментах можно было забыть. Поэтому женщина крутилась как могла.

Пристраивая продукцию производства, она вдруг обнаружила в себе торговый талант. Она умело договаривалась и ставила условия, и вскоре обросла сетью знакомств, по которым можно было пристроить швейную продукцию. Постепенно она вышла на небольшие магазины Москвы, а потом решила открыть отдельную фирму по распределению продукции и того производства, на котором сама недавно работала, и некоторых других.

Оксана переехала в Москву, забрала мальчишек, а чуть позже открыла свой пошивочный цех. Теперь она уже искала не продукцию, а ткани для своего собственного производства.

***

Сквозь окно Оксана наблюдала как люди спешили кто куда. Возможно, на работу, возможно, на деловые встречи, да мало ли поводов бежать по центру города прохладным осенним утром. Оксана следила как прохожим под ноги медленно опускались желтые листья. Вдруг из общей композиции ее внимание сосредоточилось на фигуре мужчины, быстро направляющегося ко входу в отель. «Слишком строго выглядит», – подумала она. Серое пальто наглухо застегнутое под воротничок, кепка, перчатки, брюки и туфли черные. Причем такого глубокого цвета, как часть самой тьмы. «Да, странные метафоры мне приходят в голову с утра», – уже мысленно шутила над собой наша героиня. Тем временем, к ней подошла ассистентка:

– Оксана Николаевна, Максим Сергеевич уже зашел в отель, я сейчас проведу его к Вам.

– Хорошо, Леночка. Я буду тут.

Когда Лена вернулась со спутником, Оксана не то чтобы удивилась, она даже несколько испугалась увиденного. Рядом стоял именно тот мужчина, на которого она обратила внимание. Только теперь на нем не было пальто, перчаток и кепки. Сейчас он был вообще в одном черном цвете. Это был рослый мужчина лет сорока. Вполне приятной внешности, однако черты его почти аристократичного лица были резковатыми.

Почему она напряглась, она и сама не понимала. Для нее он выглядел как-то зловеще. Даже портфель в его руке тоже был черный. И он не улыбался, вообще не вызывал желание контактировать.

– Приветствую! Максим, – мужчина протянул руку, – думаю, лучше без отчеств.

Оксана поежилась, но ответила:

– Доброе утро! Оксана, – она тоже протянула руку и даже попыталась улыбнуться, – согласна, с отчествами очень официально.

Прикосновение руки предполагаемого будущего делового партнера было холодным. Оксану словно пронзило холодом. «Он из-за льда», – пронеслось в ее голове. «Бред», – тут же подумала женщина, – «он же только с улицы».

Следующие полчаса прошли как в тумане. Максим показывал образцы тканей его производства, говорил о цене, объемах, сроках поставки… Оксана практически не могла сосредоточиться, она даже не могла понять, устраивает ли ее именно эта ткань. Этот мужчина одновременно отталкивал и манил ее. Что-то странное было в его холодном взгляде серых глаз. Оксане внезапно захотелось домой, и она подумала, хорошо, что Лена с ними и все записывает. Оксана даже уже представляла, что сидит в самолете на Москву. «Кажется, завтра должен приехать младший сын на каникулы», – пронеслось в голове женщины.

– Оксана, Вы готовы подписать договор? – прозвучало как завершение презентации тканей.

– Мне нужно подумать, – ответила Оксана. – У Вас есть распечатка предложений? И желательно бы образцы получить.

– Да, конечно, Вы можете взять все образцы, которые я показывал. И информационные листы мы Вам тоже подготовили, вот они.

Мужчина достал из портфеля увесистую папку и положил на стол.

– Отлично, спасибо! – ответила Оксана, – мне нужно идти, важный звонок, будем на связи, Максим.

Дежурно улыбаясь она передала каталог тканей и папку ассистентке и стала вставать из-за стола, как бы давая понять, что разговор окончен. Мужчина серьезно следил за ее движениями.

– Оксана, – чуть прищурив глаза произнес он, – может поужинаем сегодня? Без обсуждения дел. Просто как хорошие приятели.

– Приятели? – удивилась Оксана. Она этого человека видела первый раз в жизни.

– Да… почему нет? – совершенно невозмутимо ответил Максим.

Ассистентка закашлялась, и Оксана подумала, что отказываться не стоит, так как деловая составляющая действительно выглядела привлекательной.

– Хорошо, – ответила женщина, – только здесь, в отеле. И не поужинаем, а пообедаем. У меня самолет вечером, еще нужно добраться до аэропорта.

Она почему-то надеялась, что ему это будет неудобно, и он откажется, однако Максим согласился. Также холодно, как и здоровался.

***

Оксана отдавала себе отчет зачем согласилась пообедать с этим странным типом, но почему они с Леной уже сидели в его машине, а он вез их в аэропорт – было загадкой. Даже для нее. Куда лучше было бы вызвать бизнес-такси. Тем более, что в пути они почти не разговаривали. Да и за обедом тоже. Он задал пару дежурных вопросов, что-то о детстве, что-то о Москве, потом спросил нравится ли ей здесь в Минске. Сама Оксана ни о чем не спрашивала только отвечала, да и то сдержанно.

Потом он предложил подвести их до аэропорта, и она вдруг согласилась.

Перед терминалом мужчина достал из багажника чемоданы, помог перетащить их через бордюр тротуара, и как бы прощаясь произнес:

– На следующей неделе я планирую быть в Москве, у Вас есть время принять решение. Так что до встречи!

– До встречи! – практически машинально ответила Оксана и поспешила уйти.

***

Самолет набирал высоту. Лена сидела рядом с Оксаной и отбирала наиболее интересные предложения по тканям. Она делала очень рутинную, но в тоже время очень нужную работу, на которую у Оксаны никогда не хватало терпения.

– Оксана Николаевна, я подобрала три образца, которые идеально подойдут для наших новых костюмов, вот, – протянула документы Лена, следом она передала и каталог тканей, – я наклеила стикеры на нужные образцы.

– Хорошо, Лена, я сначала ткани посмотрю.

Оксана открыла один образец, смотрела она не на ткани, а в иллюминатор в белую дымку. Самолет шел сквозь облака, а ее ладонь гладила ткань, пытаясь уловить ощущение. Оксана сначала всегда так проверяла образцы, на ощупь, не смотря на ткань. Материал был удивительно мягкий и приятный, хотя это был плотный трикотаж. Ощущения Оксане понравились, она прикрыла глаза, а перед ними возник образ Максима.

Оксана тут же резко их открыла. Ее словно холодной водой окатило и пробрало до костей, она даже вздрогнула. Так резко отличалось ощущение от ткани и от человека ее принесшего.

Оксана закрыла каталог и протянула его ассистентке:

– Лена, убери пока. Я в Москве посмотрю.

– Хорошо, Оксана Николаевна.

Лена явно была удивлена таким решением начальницы. Она знала, что Оксана Николаевна всегда отсматривала образцы сразу. И обычно принимала решение о сотрудничестве еще до прибытия в Москву. Однако, Лена не показала своего удивления, за что Оксана была ей очень благодарна. Женщина не хотела вдаваться в свои странные ощущения, а тем более обсуждать это с подчиненной. Хоть и довольно близкой.

Они летели уже на высоте почти десять тысяч метров и яркое солнце освещало борт самолета заливая светом салон через иллюминаторы. Пассажиры стали прикрывать шторки, и создался полумрак. Оксана задремала…

***

Сквозь тьму на нее смотрело лицо Максима в какой-то странной одежде. Темный балахон закрывал почти все тело, а лицо было искажено гримасой. И Оксана не могла понять, то ли это гримаса боли, то ли ненависти. Он что-то шептал, но Оксана не улавливала смысл…

Глава 6. Царица

Аахана стала третьей женой Ашоки и первой официально коронованной царицей империи Маурьев, которая могла править наравне с мужем. Теперь ее все называли Асандхимитра, что означало «известная», точнее «следующая за великим». Настоящего имени даже царь не знал. Когда он спросил, как ее называть, она ответила, что старое имя она потеряла, а новым ее еще не нарекли. Царь тогда был озадачен. Они уже вошли в Паталипутру с победой над Калингой. А вести о новой загадочной и очень красивой наложнице опередили их прибытие. Народ встречал царский караван гулом и победными криками, сбиваясь в кучи и следуя за слоном Ааханы.

При въезде каравана во двор дворца царь всем объявил, что во время пяти дней Дивали будет традиционное поклонение богине Лакшми, празднование победы его великого войска, а еще состоится свадьба с принцессой Асандхимитрой. Так был закреплен ее царственный статус.

***

Асандхимитра вышла из своих покоев и отправилась в дворцовый сад, в место где специально для нее был вытесан из камня и установлен алтарь новой веры. Алтарь Будды. За ней следовала служанка. Она несла курильницу с благовониями. Вера была новой, а поклонение старым. Царица просила у Высшего дать ей наследника. Прошло уже полгода с момента свадьбы и коронации, но она до сих пор не забеременела.

Царь обожал свою новую жену и каждую ночь проводил в ее покоях, а она никак не могла обрадовать его вестью о ребенке. Поэтому Асандхимитра распорядилась соорудить в дворцовом саду алтарь новой веры. В старых богах она была разочарована. Старые боги вызывали в ней тяжелые воспоминания. Возможно, из-за последней просьбы матери, которая осталась не исполненной. Возможно, она косвенно винила их в страданиях своей маленькой страны. Калинга теперь считалась провинцией огромной империи Маурьев, но для «принцессы Ааханы» она навсегда осталась потерянной страной.

Царица подошла к алтарю и велела поставить на него курильницу. Служанка молча выполнила приказ царицы и стала поодаль. Дымок от зажжённых благовоний поднимался вверх. Асандхимитра молча смотрела на этот дымок и обращалась к Высшему. Она так называла Будду.

– Опять жжешь свои палки, – раздался неприятный женский голос за спинами женщин.

Царица обернулась. За ней стояла первая жена царя, Деви со своими служанками.

– Не помогут они тебе, – продолжала Деви, – я понесла после первой же ночи! А к тебе полгода ходит, а плода все нет. Это твое наказание за мужское одеяние и саблю. До нас дошли слухи, что ты вытворяла, пока тебя не нашли наши доблестные воины. И то, что ты дочка царя, небось выдумала, хитрая девка!

Деви продолжала свою речь в том же духе. Асандхимитра смотрела на нее молча и думала, что царь зря называл эту женщину по одному из имен жены бога Шивы. Асандхимитра видела в дворцовых документах, что Деви получила после свадьбы имя Шакья Кумари, что означало «царствующая от земли» или «практичное царствование». Асандхимитра также читала, что у некоторых северных народов имя Кумари было связано с божеством смерти. От этих мыслей ее передернуло.