Негожие

Глава 1

Звук горна разнёсся над долиной и гур Марэ печально посмотрел на кавалеристские порядки, окружившие их небольшую крепость. Рядом стояли ещё два преподавателя – гур Мáсим и гур Дэрек, а воспитанники школы выстроились во дворе как на обычном утреннем построении: тремя колоннами в виде буквы «П». Гур Дэрек, отвечающий за боевую подготовку с оружием, проговорил сквозь стиснутые зубы:

– А я после казни графа Толлена предупреждал, что надо уходить! И лагерь давно готов в лесу! Слишком многим его затея со школой казалась опасной!

Марэ промолчал, так как наблюдал, как от строя кавалеристов отделился всадник и неспешно поехал к воротам школы. Потому Дэреку ответил Мáсим:

– И долго бы мы там прожили? Тысяча воспитанников, два десятка учителей и полсотни наставников? Во-первых, быстро бы нашли. Во-вторых, с голоду бы ноги протянули!

Учитель эстетики гур Тэс даже здесь умудрился остаться безмятежным и чопорным. Поджал губы и сказал, как всегда, сухо:

– Подождите причитать. Может, не так всё плохо! Ну, разгонят школу – найдём чем заняться. По крайней мере, я сирот не брошу, и, думаю, вы детей тоже не оставите!

Гур Марэ, пожилой уже, но всё ещё подтянутый, статный, окинул взглядом коллег и проговорил тихо, но веско, будто роняя тяжёлые слова на весеннюю землю:

– Вы думаете, они прислали целый легион для того, чтобы разогнать тысячу детей?

Преподаватели замолчали разом, вперили взгляды в своего начальника, а тот принялся отдавать приказы:

– Гур Дэрек, прикажи детям вооружиться! Разбейте всех на отряды и готовьтесь защищать стены! Командиры учебных отрядов становятся командирами боевых!

– Неужели вы думаете?.. – ахнул гур Тэс, но директор школы так глянул на учителя, что тот запнулся, задышал глубоко и принялся негнущимися пальцами расстёгивать верхние пуговицы сюртука.

– У нас двести шестилетних детей, гур Марэ, – глухо сказал Дави – мощный, заросший до самых глаз чёрной бородой преподаватель по рукопашному бою.

– Они уже умеют держать оружие, Дави, – старик положил руку на плечо коллеги, – А мы не позволим резать детей, как баранов.

– Мир сошёл с ума, Господи, – прошептал гур Тэс, и подкатил глаза, – Вразуми неразумных чад своих, ибо не ведают, что творят!

– Вы скоро сможете напрямую обратиться к Господу, гур! – Марэ никогда не стеснялся в выражениях. За это его не любили в высшем свете, зато безумно уважали в обществе. Слова директора школы будто встряхнули учителя эстетики. Он твёрдо глянул на директора и заявил, чеканя слова:

– Я найду, что ему сказать, директор! Я произнесу речь, которой позавидуют самые знаменитые ораторы!

И никто из учителей не засомневался в словах Тэса. Все знали, что за изящными манерами и безупречным внешним видом гура скрываются железные воля и характер, безумная храбрость и бесстрашие, а также невероятное умение владеть любыми видами холодного оружия, что делало утончённого преподавателя страшным бойцом.

– Тогда готовьте речь, гур Тэс, а мы с Лайоном выслушаем посланника!

Марэ размашисто зашагал к калитке, и следом за ним засеменил сухонький, тщедушный учитель словесности и иностранных языков. Когда они вышли из калитки, всадник уже подскакал к воротам и удерживал разгорячённого коня. Марэ приподнял бровь, разглядев всадника, и проговорил:

– Легат Шорц… И почему я не удивлён?

– Гур Марэ-э-э, – нарочито развязно, с усмешкой ответил легат, и даже не соизволил слезть с коня перед пешими, что считалось грубейшим нарушением этикета и выражением крайнего презрения.

Впрочем, директора школы это, казалось, трогало мало. Он скрестил на груди руки и спокойно смотрел на кривляющегося легата. А тот гарцевал на коне и выкрикивал сверху вниз:

– Гур, указом всемилостивейшего монарха Михо Первого ваша школа закрывается, как рассадник вредных идей и крамолы! Вы обязаны передать оружие, инвентарь и здания школы, а также вывести всех учеников и учителей для дальнейшего перемещения…

– Перемещения куда, легат? – Марэ говорил абсолютно спокойно, и только гур Лайон, много десятилетий знающий своего начальника, угадал в сухом тоне глухую, клокочущую ярость директора.

– Не твоё собачье дело, старик, – будто выплюнул легат, и ощерился, искривив безобразно лицо: – Голова твоего покровителя давно торчит на шесте, а рядом стоит ещё не один такой шест! Потому, если не хочешь, чтобы твоя голова оказалась рядом с головой бывшего графа – быстро выводи детей в поле! И тогда обещаю, что учителя будут живыми, как минимум, до прибытия в столицу!

– А дети? – спросил директор, и даже легат услышал, как у Марэ заклокотал голос. Но ошибочно принял ярость за страх и усмехнулся пренебрежительно:

– Что за глупые вопросы, старик? Эти дети изначально были признаны негожими. А тебя должна заботить своя судьба, а не их.

– И у вас поднимется рука на детей? – тихо спросил тщедушный учитель словесности.

Легат прищурился, повернувшись к Лайону и проговорил почти примиряюще:

– Гур Лайон, вас я помню и чту, вы учили меня в детстве! Вы – отличный учитель, и я обещаю, что за вас лично замолвлю словечко перед его величеством!

– Я отвратительный учитель, если воспитал такое чудовище, – проговорил гур, рассматривая легата с таким омерзением, будто перед ним было мерзкое насекомое. И Шорц почувствовал презрение, и ноздри его раздулись от бешенства:

– Не злоупотребляй моей добротой, старикашка! Иначе пожалеешь! Впрочем, я всё сказал! Времени вам – полчаса! Если не выйдете – мы зайдём сами, и тогда сдохнут все!

Легат развернул коня и с места рысью поскакал к своим порядкам…

Глава 2.

Лёгкий весенний ветер шевелил седые пряди гура Марэ, а старик говорил зычно, обращаясь к детям и учителям:

– Вы были собраны здесь, чтобы служить Отечеству, но оно захвачено предателями! – директор школы сурово оглядел строй:

– И сейчас они хотят зарезать нас, как баранов! Но мы не позволим этого, и докажем, что граф Толлен не ошибся, решив дать шанс «негожим»! Что негожих не бывает! И вы своей учёбой и достижениями доказали, что в вас не зря поверили!

Где-то в строю шестилеток тихонько заплакал мальчишка, но гур Лайон, куратор младшей группы, быстро скользнул позади строя, положил руку на плечо малышу и зашептал что-то ласково.

– В вас поверил покойный король Стэй из рода Рорк! В вас поверил граф Толлен! И в вас поверили мы, ваши гуры! Да, мы часто бывали с вами строги! Но в учёбе без строгости нельзя. Мы полюбили вас, как своих детей, и сейчас просим вас оказать нам честь умереть вместе!

Слова директора разлетались над учебным плацем, где было пролито много пота учеников. Марэ обвёл взглядом суровые лица воспитанников – детей в возрасте от шести до четырнадцати лет. И вспомнил, как набирали их, выбракованных из магических школ, безродных, брошенных на произвол судьбы. Набирали в новую школу, которая обещала стать началом великого будущего. Как учили детей боевому искусству, азам магии, иностранным языкам и эстетике. Как граф мечтал, что именно эти дети помогут возродить былую империю Рою, от которой остались разрозненные, нищие и вечно грызущиеся осколки в виде суверенных княжеств. Как вначале со скепсисом восприняли лучшие педагоги страны идею создать универсальных бойцов новой империи. И как постепенно они втянулись в процесс обучения и воспитания, поверили в идею и сутками возились со своими воспитанниками и учениками. И вот, всему этому пришёл конец. Маре встряхнул головой и вновь посмотрел на учеников. Практически все мальчишки смотрели смело, с вызовом. Они ещё верили в игры, потому не верили в смерть. Даже самые старшие, окрепшие и заматеревшие четырнадцатилетние воспитанники, которые один на один мало чем устапали взрослым, бывалым воинам. И гур с гордостью подумал, что не зря отдал восемь лет своей жизни этой школе. Он откашлялся и продолжил:

– У нас есть возможность спасти полсотни наших детей и двоих преподавателей! Больше не сможем, ибо легионеры заметят, что погибших намного меньше, и тогда будут искать всех, пока не уничтожат. Но оставшиеся должны не просто выжить. Они должны отомстить за нас и сделать то, для чего мы были собраны!

– Гур! – воскликнул Тэс, – Уходите вы!

– Это невозможно, – покачал головой директор и улыбнулся бескровными губами: – Во-первых, моё тело будут искать до последнего. Во-вторых, я, как начальник школы, не имею морального права покинуть своих детей! Детей выберем жеребьёвкой! Из каждой группы по десять человек! Учителей я назначу сам! Это будут гур Дэрек и гур Масим!

– Но директор! – в отчаянии закричал учитель по боевым искусствам, – Я лучший боец! Вы не имеете права меня отсылать! А я имею право умереть рядом с вами!

– Именно потому, что ты лучший на континенте, я тебя и отсылаю, – твёрдо произнёс Марэ и нахмурился: – Гур, вы какой пример подаёте воспитанникам? Приказы не обсуждаются и не оспариваются. Это то, чему вы учите их вот уже восемь лет! И у нас нет времени на споры! Провести жеребьёвку и ко мне за инструкциями!

А потом ученики и учителя доказали, что они действительно являются лучшим учебным заведением в стране. Буквально за несколько минут было отобрано пятьдесят учеников. Школа, кроме часовых на стенах, вновь выстроилась, но теперь небольшой отряд из полусотни воспитанников стоял чуть в стороне.

– Уходите сейчас через подземный ход! – сказал им Марэ, – Мы его засыплем, и назад пути не будет! Гур Дави, раздайте луки старшим группам! Младшие не смогут так натянуть тетиву, чтобы пробить кирасы легионеров! Дети мои, я счастлив был жить вместе с вами и счастлив умереть с вами в одном строю! Помолитесь каждый своим богам и на стены! Смерти нет, есть лишь бесславие!

– Смерти нет! – хором грянули дети и быстро пошли каждый на своё место, изученное во время бесконечных тренировок. А Марэ подозвал гура Дэрека и гура Масима и заговорил быстро, тихо:

– Прячьтесь в наших тайных лагерях в лесу! Детей учить также! И набирайте новых. Дело графа Толлена и короля Стэя не должно умереть. Попытайтесь спасти сыновей графа и ещё… найдите Отшельника!

– Есть, – хором ответили учителя.

– Тогда – в путь, и да хранит вас Доор-создатель, в которого вы верите!

Небольшой отряд скрылся в крайнем здании, где прямо в земле находился лаз из школы-крепости. Первым в него нырнул гур Масим, а за ним, оглядываясь коротко на остальных, стали прыгать дети. Последним в потайной ход запрыгнул Дэрек, и Марэ тут же приказал:

– Засыпать ход! И к бою!

Когда легион двинулся к небольшим, практически декоративным стенам школы-крепости, воспитанники и их учителя уже ждали, сжимая в руках оружие. Легионеры шли к школе только с одной стороны, не считая нужным обходить и атаковать все четыре стены. Видимо, не ожидали, что дети смогут серьёзно сопротивляться. А двадцать учителей да полсотни взрослых воспитателей… что это для более трёх с половиной тысяч тренированных бойцов?

Впрочем, когда две сотни стрел взмыли в небо и ударили в первые шеренги легионеров, многим стало не до смеха. Даже на расстоянии в сто пятьдесят шагов метательные снаряды наделали беды – два десятка легионеров упали ранеными или убитыми. Легионеры, до того вальяжно и чуть расслаблено шествующие к крепости, быстро перехватили щиты. Под громкие крики центурионов стали организовывать строй, и второй залп стрел наполовину увяз в стене щитов. А из задних рядов в ответ ударили лучники легиона. На стене раздался детский крик, плач, и разгорячённые кровью легионеры ускорили шаг, стремясь поскорее одолеть расстояние до ворот. Со стены прилетел ещё один залп, но уже более жидкий, и около десятка легионеров упали, захрипев. Ответный залп ударил в стену, и бойцы вновь услышали крики, плач и проклятия.

Первые ряды уже подошли к воротам и тут же стали долбить тараном створки. После третьего удара одна из створок практически отломилась, и легионеры вошли внутрь. Тут на них и кинулись дети и взрослые с оружием в руках. И настолько жутким был их натиск, что даже у самых смелых легионеров родилось в душе вначале изумление, а затем и благоговейный страх. Потому как даже совсем крохотные мальчишки с плачем и криками ярости бросались на клинки бывалых воинов…

Глава 3

Главная битва разгорелась во дворе, и долго ещё потом выжившим легионерам снился высокий седой старик, сражающийся в первых рядах с огромным двуручным мечом. Уж откуда бралась сила в этом сухом теле – непонятно, но директор школы ударами ужасного двуручного меча проламывал крепкие щиты, перерубая легионеров практически пополам. А рядом с ним с кривой восточной саблей бился элегантный даже в своём безумстве гур Тэс, подныривающий под вражеские клинки и разящий выпадами в шею, лицо. На левый фланг легионеров со стены спрыгнули несколько десятков совсем маленьких мальчишек с кинжалами и стали бить легионеров в незащищённые панцирями шею и плечи. Во дворе школы воцарился безумный крик, вопли, стон. Казалось, будто Рурх – бог смерти – выбрался из ада, чтобы устроить ад уже здесь, в стенах школы.

Но, несмотря на всю свою ярость, дети проигрывали бой, падая под ударами обезумевших взрослых. Учителя и наставники пытались прикрыть своих воспитанников, сражаясь в первых рядах, и падали один за другим, сражённые безжалостными солдатами нового короля Михо Первого. Вот упал, пробитый копьём, гур Лайон, учитель изящной словесности. Огромный, как медведь, и такой же волосатый гур Дави, с диким криком ворвался к гущу легионеров и стал размахивать окованной в железо палицей. Сразу четверо легионеров с пробитыми черепами разлетелись под его ударами, но ещё двое легионеров ударили одновременно, и учитель упал на колени, захлёбываясь кровью. Ещё один солдат напрыгнул сзади на чернобородого гура, собираясь перерезать ему горло, но Дави повёл могучими плечами, на которых так любили кататься младшие воспитанники, и легионер полетел в пыль двора, тут же кинулся к нему подросток и рубанул коротким клинком, перебив горло. Солдат захрипел, заскрёб пальцами по земле. Но это не спасло ни учителя, ни подростка. Гура Дави добили копьями, а мальчишку зарубил десятник, и потом со злости ещё дважды рубанул уже безжизненное, лежащее в пыли тело.

А потом в легионеров полетели магические шары. Слабенькие, по сравнению с настоящими огнешарами опытных магов. Но даже этих крохотулек хватало, чтобы выжечь глаза или спалить до костей кожу и мясо на руках, сжимающих меч. Легионеры оказались не готовы к такому сюрпризу, ведь их убеждали, что школьники хоть и имели способности, но были эти способности ничтожны, потому и выбраковали их из магических школ, отправив сюда, в Кривую долину. На исход битвы это не повлияло, но часть легионеров погибла. Как только очередной солдат получал ожог, на него тут же кидались трое-четверо мальчишек, закалывая своими короткими узкими клинками.

А в первых рядах вместе со своими учениками продолжали гибнуть гуры и наставники. Марэ увидел, как упал пронзённый сразу двумя мечами учитель эстетики Тэс. Как, умирая, шептал молитву гур Зовьял. Как один за другим падали мальчишки, и легионеры шли по телам, равномерно взмахивая мечами. И Марэ, видя, что их остаётся всё меньше, заорал на весь плац, так что его услышали даже за стенами школы:

– В башню! Все в башню!

И остался вместе с пятью последними живыми наставниками защищать отход выживших детей. Он махал своим двуручным мечом, собирая кровавую жатву, и легионерам казалось, будто седой и беспощадный демон сошёл на землю. Они пытались проткнуть его копьями, но старик обрубал древки, кидался вперёд и бил, разрубая к Рурху щиты и тела солдат. И тогда в дело вступили лучники. Сразу несколько стрел пронзили Марэ, и он упал на колено, опершись на огромный меч. И, как свора псов, накинулись на него легионеры, пронзая мечами. Крик центуриона о том, что старика нужно взять живым, упал и затих. Седой директор внушал такой страх солдатам, что они изрубили, искромсали сухое тело. Но остатки детей скрылись в каменной башне и захлопнули за собой металлическую дверь.

Центурион Ярро осмотрелся вокруг и увидел, сколько полегло легионеров во дворе школы. Он пришёл в ужас, потому как брусчатку устилали сотни тел бывалых солдат. А ведь они пришли всего-то вырезать детей, объявленных вне закона. И центурион заорал, надсаживая голосовые связки:

– Обложить башню хворостом! Лучники! Сюда! Бить всех, кто выскочит! Жги этих тварей!

Эхо голоса ещё не утихло, а легионеры уже кинулись стаскивать дерево к башне. Обкладывали её хворостом со всех сторон. Во двор въехал на лошади легат и посмотрел на место побоища. Повернулся и дрожащими губами спросил трибуна Гоцлава:

– Какие потери?

– Трудно сказать, господин легат, – прошептал трибун, и Шорц рассвирепел, обезумел, заорав в лицо подчинённому:

– Так подсчитай, тварь! И доложи!

Трибун кинулся отдавать приказания, а легат смотрел, как солдаты обложили башню досками, хворостом и подожгли.

– Лучники, товсь! – заорал центурион, ожидая, что сейчас из башни, объятой пламенем и дымом повалят испуганные дети. Но шла минута, вторая, и дверь оставалась запертой, а из башни никто не выходил. Легионеры переминались с ноги на ногу и смотрели на двери, узкие окна, ожидая чего угодно от этих детей, оказавшихся сущими выкормышами Рурха.

Башня хранила молчание.

– Подкинуть дров, сукины дети! – надрывал голос центурион, и легионеры кинулись к башне, кидая в пламя новое дерево.

Дверь так и не открылась.

Уже когда всё дерево обгорело, а сама башня стояла закопчённая, безмолвная, центурион закинул в ножны меч и пошёл по пеплу и горячим ещё головешкам к двери, приказав подчинённым:

– Неси таран, надо выбить двери!

Легат Шорц тоже подъехал ближе, морща нос от запаха гари. И тут двери распахнулись и оттуда выскочили три десятка детей с тряпками на лицах. Они метнулись к врагам молчаливые, как смерть, и стали резать оторопевших солдат. Легат выпучил глаза, ему почудилось, что он сходит с ума, либо смотрит какой-то страшный и странный сон. Двое мальчишек, мелких, лет десяти от роду максимум, увидели легата и кинулись к нему, на ходу ударив короткими клинками замешкавшегося трибуна. Тот упал, захрипев, а Шорц смотрел на двух детей, окровавленных, чёрных от пепла и его будто парализовало. Даже меч не мог выхватить, чтобы встретить стремительных убийц. Но опомнились легионеры, кинулись на детей и методично стали вырубать. И двух мальчишек, бежавших к легату, перехватили тоже, зарубили уже под копытами коня Шорца. И один, умирая, прохрипел:

– Сдохнешь ты и твоя семья!

Легионер подскочил и рубанул умирающего раз, другой, третий. Кровь брызнула в лицо легату, он поднял руку, вытер её ладонью и посмотрел на эту кровь недоумевающе, будто не понимая, что это такое. В это время подскочил испуганный трибун Гоцлав и быстро доложил:

– Господин легат! Погибло две тысячи сто легионеров!

– Что? – Шорцу показалось, что он ослышался: – В битве с детьми?

Над школьной башней печально трепыхался закопчённый флаг школы…

Глава 4

Небольшой отряд третий день пробирался по лесу. И третий день шёл дождь. Весенний, тёплый, но достаточно противный. Земля под ногами превратилась в скользкую субстанцию, потому передвигаться приходилось осторожно. Но никто из детей не роптал. Даже десяток шестилетних пацанов шёл стойко, не жалуясь и не хныча. Впереди отряда передвигались гур Дэрек и старшие первых двух десятков – четырнадцатилетний Рэм и двенадцатилетний Дир. Замыкал отряд гур Мáсим со своим любимым учеником Асгáром. Гур Масим, признаться, был рад, что жребий выпал на этого худощавого белобрысого паренька. Ведь тот, пожалуй, был одним из самых сильных и самых способных его воспитанников. Асгар, конечно, никогда не станет великим магом, но то, что выбраковали его явно по ошибке – несомненно. У мальчишки был несомненный потенциал неслабого мага. И настоящий дар к магии сознания – магии редкой и запрещённой во множестве королевств и княжеств.

К вечеру третьего дня отряд вышел, наконец, к лагерю, который делали учителя и ученики школы на протяжении нескольких лет. Делали для учений в полевых, вернее, в лесных условиях. Именно здесь каждое лето отряды по две сотни воспитанников учились охотиться, сражаться, подкрадываться, искать следы и выживать. Место выбирал лично гур Марэ, а обустраивали лагерь под руководством гура Дави, принадлежащего лесному народу. Тут были землянки на двести человек, замаскированные так, что можно пройти по ним и не заметить. Недалеко родник с чистейшей водой. Между землянками – ходы сообщений. А вокруг лагеря – ловушки и секреты.

Рэм, смуглый, черноволосый подросток с тоской смотрел на знакомые тропы и места, где каждое лето со своими друзьями он бегал, прыгал, стрелял из луга и сражался на учебных мечах и копьях. И самое страшное, что можно было тогда представить в своей жизни – это недовольство или гнев гуров. Тогда он ненавидел школу всеми фибрами своей детской души, а теперь отдал бы всё за то, чтобы школа существовала. Он даже готов был каждый день подвергаться наказаниям, лишь бы оказались рядом Гатил, Мурей и другие, с кем сдружился за долгие восемь лет. Впрочем, от мрачных мыслей и настроений Рэма быстро отвлёк гур Дэрек. Мастер по бою с оружием заговорил спокойно, властно, будто не случилось ничего, и они действительно вышли на очередные учения:

– Рэм, назначаешься старшим лагеря! Воспитанников расселить по землянкам! Назначить охрану лагеря, дежурных и охотников! И приготовьте, демоны вас забери, уже нормальный ужин! Крупа в схроне, где и обычно.

– Есть! – вытянулся в струнку Рэм, и кинулся исполнять приказания. Назначать старших десятками. Распределять смены. Отправлять мальчишек в караул. В помощники себе взял Дира и Асгара, не только самых старших, но и самых толковых, пользующихся непререкаемым авторитетом у других пацанов. А в это время в учительской землянке совещались гур Дэрек и гур Масим.

– Кто пойдёт к Отшельнику? – спросил мастер оружия у мастера магии.

– Ты же знаешь, что я не очень с ним лажу, – пожал плечами Масим.

– С ним кроме Марэ вообще никто не ладит, – усмехнулся Дэрек, – Потому вопрос остаётся открытым. И идти к Отшельнику кому-то из нас!

– Кинем монетку? – изогнул бровь гур Масим, но Дэрек отрицательно покачал головой:

– Мне нужно оставаться здесь и тренировать учеников, сам знаешь. А путь к отшельнику не близкий. Две недели туда и столько же обратно.

– А кто пойдёт за сыновьями графа Толлена? – Масим достал фляжку и сделал небольшой глоток, поморщился, закрыл фляжку и уставился на Дэрека.

– Рэм и Дир! – твёрдо ответил мастер по оружию, – Они самые подготовленные из оставшихся. И каждый заменит троих даже взрослых бойцов.

– Справятся ли одни? – с сомнением спросил Масим.

– Зависит от того, прав ли был граф Толлен. Если прав и мы всё делали правильно – справятся. Если же нет… легче самим сдаться на милость ублюдку Михо и его палачам. Ну, либо бежать отсюда куда подальше в сопредельные княжества. Мы восемь лет учили их всему, что знаем: убивать, следить, скрываться и преследовать. А они не знают другой жизни, кроме этой. И пусть это немного раньше, чем мы думали, но пора настала проверить их в деле.

Масим покивал словам Дэрека и хлопнул ладонью по столешнице:

– Ты прав, друг мой! Ты прав! Плюс, не забывай ещё одной вещи – нам нужны ещё дети. И искать новых воспитанников теперь некому. Нет денег графа Толлена, нет государственного аппарата у нас под рукой. Потому только наши ученики смогут пополнять школу, подыскивая детей в королевстве.

– Об этом я тоже думал, – кивнул гур, – Потому, как только пойдёшь к Отшельнику, отправлю группу детей из леса, чтобы они искали подходящие кандидатуры!

– Отлично, – мастер по магии прищурился: – Предлагаю включить в эту группу Асгара – он хорошо разбирается в магии разума и сможет не только определить, подходит ли нам кандидат, но и «уговорить».

Дерек кивнул, и в это время в землянку вошёл Рэм, позвавший учителей на ужин, приготовленный в казанах прямо на улице. Дэрек вышел из землянки и стал придирчиво смотреть, что успели сделать дети с момента прибытия. Рэм объяснял, гур Дэрек кивал, а гур Масим даже одобрительно пофыркивал время от времени, слушая объяснения воспитанника.

– Я оборудовал четыре поста, гуры, – Рэм принялся показывать рукой: – Со всех сторон. Там пока сидят ребята из старшей группы, но будем привлекать всех! Дежурство на кухне организованно так: по одному человеку из каждой группы. Как раз младшие будут учиться у старших.

– Добро, – Дэрек кивнул и улыбнулся: – Ну, а теперь кормите нас, имперские волчата!

На следующий день, несмотря на долгий переход и усталость, гур Дэрек рано утром поднял воспитанников и начал тренировку. Гура Мáсима в лагере уже не было. Под покровом ночи мастер магии отправился к Отшельнику. А после завтрака Дэрек отобрал две группы – в одну вошли Рэм и Дир, а во вторую – Асгар, Бо и Викар.