Брокингемская история. Том 10
– Да, была такая история! – кивнул головой Доддс, – Я представляю, как непросто придётся шефу в суде с его манерой выражаться… Его оппоненты могут не понять некоторых его выражений, а некоторые другие истолковать превратно. Это может завезти судебный процесс на нежелательные для шефа рельсы…
– Но нет худа без добра! – проявил присущий ему оптимизм Маклуски, – Теперь, когда шефа отправили в отпуск за свой счёт, ему больше нет необходимости каждый день ходить на работу. Наконец-то у него появится время закончить курсы начального автовождения и получить водительские права!
– Вы совсем отстали от жизни! – усмехнулся Махони, – Вы ещё не знаете самого главного: На прошлой неделе шефа отчислили с этих курсов за хронические прогулы. На следующие курсы шеф сможет поступить лишь будущей весной – если, конечно, не загремит к тому времени за решётку…
– Вот видите, как всё удачно получается! – обрадовался Доддс, – Раз шефу теперь не нужно ходить ни на курсы, ни на работу, у него появится целый вагон свободного времени. Он сможет спокойно отдыхать и не ведать вообще никаких забот – за исключением разве что необходимости таскаться в суд и отвечать на вопросы следователей…
– Ах да, вот о чём я хотел вас спросить! – неожиданно вспомнил Махони, – Когда я отправлялся в курилку, вы как раз собирались позвонить в Бембридж и выяснить, где и почему застрял Уоддок; не так ли?
– Да, мы это выяснили, – подтвердил Маклуски, – Майор Спенсер, начальник Уоддока, уверил нас, что его подчинённый уже выехал в Лондон на Большое Совещание, но по дороге почему-то заехал в Маршисайд. Зачем он это сделал, Спенсер нам объяснить не смог. (Похоже, он и сам этого не знает.)
– Действия Уоддока не поддаются никакому разумному объяснению, – заметил Доддс, – Что ему могло понадобиться в этом Маршисайде? Если он хотел застать в нём нас, то он сильно просчитался – ведь мы уже давно оттуда уехали… Ему бы следовало поторопиться на сегодняшнее открытие совещания, а не пускаться в какие-то посторонние вояжи!
– Может быть, он уже знает, что совещание отложено? – высказал предположение Махони.
– Судя по всему, ему об этом ещё неизвестно, – опроверг Маклуски, – Кстати, и Спенсер тоже пребывает в уверенности, что Большое Совещание уже началось… Признаюсь честно: У меня не возникло ни малейшего желания его переубеждать, – не стал кривить душой он.
– Это и не входит в наши служебные обязанности, – поддержал его Доддс, – Убеждением и переубеждением у нас занимаются высшая администрация и Первый отдел… Пускай Уоддок сперва доберётся до нас – тогда мы и начнём его переубеждать! Зам по кадрам прямо так нам и сказал: «Моё дело – вызвать участников совещания в Лондон; а о его отмене они узнают сами, когда к нам приедут».
– Кстати, Махони! – припомнил Маклуски, – Ваш перекур сегодня изрядно затянулся. Пока вас не было, мы помимо Бембриджа позвонили также в Гленвич и Бриндвич… Вчера Грэггерс слишком быстро исчез из Лондона вместе с Драйденом и его портфелем – а мы даже не успели у него поинтересоваться, что же такое было в этом портфеле. Пришлось нам задавать этот вопрос уже по телефону…
– И что же вам ответили из Гленвича и Бриндвича? – полюбопытствовал Махони.
– Мы получили стереотипный ответ: Майора Грэггерса нет ни в Гленвиче, ни в Бриндвиче, – ответил Доддс.
– Этого и следовало ожидать, – согласился Махони.
В этот момент дверь комнаты неожиданно распахнулась, и на пороге появился довольно редкий гость – сотрудник с первого этажа Конелли. Наскоро пожав руки коллегам, он без долгих предисловий перешёл к самому главному:
– Доддс-Маклуски, я хочу задать вам вопрос: Вы не помните, какого числа мы с вами ездили на завод с вашим сейфом?
– Этот сейф был таким же нашим, как и вашим, – ответил Маклуски, на ходу доставая записную книжку из внутреннего кармана, – Извольте, вот эта запись: Наша поездка состоялась в четверг, третьего ноября.
– Прекрасно! – просиял Конелли, – Тогда второй вопрос: А когда мы с вами разыскивали в библиотеке мою документацию?
– В понедельник, тридцать первого октября, – прочитал Маклуски по своей записной книжке.
Конелли в отчаянии схватился за голову и бессильно рухнул на ближайший свободный стул.
– Ну что за невезение! – в сердцах сказал он, – Оказывается, это было ещё в октябре – а я не догадался включить это дело в октябрьский отчёт! Включить его в отчёт за ноябрь мне уже не позволит совесть…
– Вы правильно сделали, что не стали вносить это дело в ваш отчёт, – высказал одобрение Доддс, – Собственно говоря, поисками вашей документации занимались мы с Маклуски, а вы при этом лишь присутствовали…
– Но я потратил на это целый рабочий день! – возразил Конелли, – Я мог бы с чистой совестью написать в отчёте: «Поиски документации – 1 дн!» Вам сложно понять мои проблемы. Ведь вы у нас – не технические работники! Вам не приходится в конце каждого месяца заполнять табель расхода рабочего времени… Наверно, вы даже не знаете, что это такое. Тогда я вам объясню: Перед началом месяца мой начальник сектора Сеймур намечает мне план предстоящих работ, а в конце месяца принимает у меня отчёт об их выполнении. Я обязан предоставить ему подробный расклад всех выполненных работ с учётом затраченного на них времени… Эх, если бы я только знал, что документацию утащили в октябре…! – ещё раз повторил он с горькой досадой.
– Нашли, о чём переживать! – усмехнулся Маклуски, – На свете полно и других важных дел, которыми вы могли бы заниматься на рабочем месте. Выберите из них парочку и впишите в ваш отчёт – вот и все дела!
– Легко сказать! – ответил Конелли, – Я – технический работник, и все мои занятия строго регламентированы. Конечно, вам моих забот не понять… Если бы вы заполняли табель учёта своего собственного рабочего времени, вы бы написали просто: «Размышления над тем, куда бы мог убежать преступник – 20 дн». А вот мне приходится искать другой способ, как бы выкрутиться…
– Почти все ваши труды можно отнести в графу «Работа с технической документацией», – дал ценный совет Доддс, – Под такой расплывчатой формулировкой может скрываться что угодно – в том числе и поиск этой документации по библиотекам…
– Именно так я и поступил, – подтвердил Конелли, – В октябре я приписал лишний день в пункт «Работа с документацией»… Однако время, отводимое на работу с документами, строго ограничено – а мой годовой лимит уже подходит к концу. На последние два месяца у меня осталось всего-то десять рабочих дней… (А вот если бы я догадался в октябре записать один день на поиски документации, сейчас бы у меня оставалось в запасе целых одиннадцать рабочих дней!) Сущая беда с этими отчётами… – вздохнул он, – Иногда целый день сидишь над табелем и ломаешь голову, какой бы ещё пункт придумать и вставить в отчёт…
– Вот вы сами же и высказали ценную идею! – обратил внимание Маклуски, – Вставьте в отчёт пункт: «Составление отчётов – 1 дн»! Всё ясно и понятно – и не нужно целый день сидеть над табелем со сломанной головой… (Тем самым вы сможете высвободить ещё немного рабочего времени на более важные дела.)
– К сожалению, таких вольностей мне мой начальник не позволит, – трезво оценил ситуацию Конелли, – Да, в какое дурацкое время мы живём! – ударился в философию он, – Мы – страна отъявленных бюрократов. Мы завалены по уши всевозможными отчётами, которые стряпают все, кому не лень. Мы производим больше килограммов отчётов, чем добываем угля или выплавляем стали. При этом начальство требует с нас всё новые и новые отписки… (Как будто в стране их не хватает!) Даже малолетних дошкольников в детском саду учат по любому поводу сочинять отчёты! Когда я учился в вузе, я вдоволь насочинялся этих филькиных грамот, – свернул он на любимую ностальгическую тему, – Помню, был у нас на каком-то младшем курсе предмет под названием «Основы программирования»… Мы писали курсовую работу в виде программы для ЭВМ и попутно составляли отчёт о ходе её написания. (Он назывался «Журнал отладки».) Мне досталась такая задача: ввести в ЭВМ целое число произвольной длины и распечатать его по цифрам: первая цифра – такая-то, вторая – такая-то… и так далее. Я поступил просто: Моё число делилось на десять; остаток округлялся, умножался обратно на десять и вычитался из первоначального числа; затем те же самые манипуляции происходили с округлённым остатком – и так до тех пор, пока остаток не становился равным нулю… Но я не учёл того, что наша ЭВМ округляла числа каким-то необычным образом. В итоге она, как ни старалась, так и не смогла получить нулевой остаток… И вот представьте себе картину: Нашей группе приносят из машинного зала распечатки работы ЭВМ (так называемые листинги); всем прочим студентам вручают по одному маленькому листочку, а мне – огромный многостраничный опус. Посмотрел я на свой листинг – и у меня аж глаза на лоб полезли… Я ввёл в ЭВМ всего-то пятизначное число; а тут вдруг читаю: «Первая цифра – такая-то, вторая – такая-то… десятая цифра – такая-то… сто первая – такая-то… две тысячи пятьсот сорок девятая – такая-то…» Трудолюбивая ЭВМ делила, вычитала и округляла, пока у неё не кончилась бумага. В итоге оператор ЭВМ с трудом сумел поднять мой листинг и донести его до аудитории… Самое забавное, что свою распечатку я должен был подшить в тот самый журнал отладки. Но, с учётом её ненормативного объёма, ещё неизвестно, что к чему было бы проще подшить… Разумеется, уследить за такой кипой бумаги мне было непросто. Едва я немного зазевался, кто-то из моих однокашников оторвал от моего листинга несколько листков и завернул в них какую-то рыбу, а другие однокашники охотно последовали его примеру. Когда я хватился листинга, от него остались лишь разрозненные фрагменты… Я приложил массу усилий, дабы разыскать все недостающие куски листинга. К сожалению, самого главного куска (со своей фамилией) я так и не нашёл… Вместо бумажной распечатки мне пришлось подшивать в журнал отладки колоду перфокарт. Ради них я вклеил в него специальный картонный карман; перфокарты выглядели в нём вполне симпатично… Но стоило перевернуть курсовую работу кверху ногами, как все перфокарты дружно из неё высыпались. (Пришлось мне написать на обложке предостережение: «В эту сторону не наклонять!» и нарисовать стрелочку в нежелательном направлении.) А мой журнал отладки имел примерно такой вид: «1 сентября – получение задания. 2-20 сентября обдумывание задания. 21 сентября – написание программы. 22 сентября – отдача на перфорацию. 23–30 сентября – ожидание результатов перфорации. 1 октября – получение колоды карт и отдача их на ЭВМ. 2-15 октября ожидание результатов работы программы на ЭВМ. 16 октября – получение листинга. 17 октября – потеря листинга. 18–31 октября – поиски листинга. 1 ноября – обнаружение нескольких фрагментов листинга…» и так далее. До сих пор не понимаю, какой может быть прок от подобных отчётов! А курсовую работу я в конце концов всё-таки сдал; но каким образом – уже не помню…
Обсудив с коллегами ещё кое-какие важные темы, Конелли наконец покинул их гостеприимную комнату. Когда за его спиной закрылась дверь, Доддс в задумчивости произнёс:
– Да, каких только проблем не бывает у людей…!
Рабочее бдение в Отделе Расследований возобновилось в прежнем порядке… Махони развернулся на стуле лицом к своему столу и ещё глубже погрузился в свои должностные обязанности. Он принялся внимательно изучать некоторые важные секретные документы, лежавшие перед ним на столе, и вписывать что-то в другие важные документы – а заодно чесать в затылке третьими, ничуть не менее важными… Маклуски продолжал сосредоточенно блуждать по комнате и что-то обдумывать. Доддс делал абсолютно то же самое, сидя на стуле и глядя в окно…
Как обычно бывает, долгожданный момент наступил совершенно неожиданно: Телефон на одном из столов вдруг пронзительно зазвонил… Маклуски, как раз проходивший мимо этого стола, незамедлительно снял с него трубку.
– У аппарата! – представился он, поднося её ко рту, – Да, я вас слушаю… Да, я вас понял… Да, мы сейчас будем… До скорой встречи! Доддс, на выход! – скомандовал он, кладя трубку на рычаг, – Звонил Брейсвелл. Только что на малом пульте загудела сирена, а Лич умчался в подвал… Теперь дело – за нами! Срочно спускаемся на первый этаж и заходим на малый пульт! (Кстати, Брейсвелл просил для пущей конспирации воспользоваться дальней лестницей, где висит неперечёркнутая сигарета.)
Два прославленных детектива стремительно покинули свою рабочую комнату. (Махони едва успел пожелать им вдогонку успеха, а они едва успели в ответ послать его, куда полагается.) В ураганном темпе они дошагали по коридору до дальней лестницы и молниеносно спустились по ней с пятого этажа на первый. Вскоре они уже заходили в помещение так называемого малого пульта…
Малый пульт, в отличие от другого, главного пульта, считался сферой ответственности работников ВОХР. Здесь царила гораздо более серьёзная и ответственная рабочая атмосфера… За главным пультом находились на дежурстве сотрудники пожарной службы и связисты. В течение рабочего дня они в основном спали или смотрели телевизор. А вот сотрудники ВОХР на малом пульте занимались гораздо более серьёзными делами… Когда детективы зашли на пульт, Брейсвелл уже стоял наготове посереди комнаты, держа в одной руке связку ключей, а в другой – электрический фонарик. Рядом с ним находился другой сотрудник ВОХР по фамилии Хеллуорд, который сжимал в руках шариковую ручку и пустой бланк допроса задержанных лиц. Ещё двое работников ВОХР сидело на стульях возле окна и с серьёзными выражениями на лицах разгадывало газетный кроссворд.
– Вот и мы! – доложил присутствующим Маклуски, – Ну, что там слышно из подвала? Лич ещё не звонил?
– Пока от него – никаких вестей, – коротко доложил Брейсвелл; в его голосе промелькнул едва скрываемый скептицизм.
– Давайте не будем бежать впереди паровоза! – призвал коллег Доддс, – Похитителю требуется не менее десяти минут, чтобы донести огнетушитель до мышеловки. До этого момента Лич и не должен нам звонить… Нам остаётся запастись терпением и дожидаться дальнейшего развития ситуации!
Его переполненные оптимизмом слова бесследно растаяли в напряжённой тишине… Несколько минут спустя её снова прервал недовольный голос Хеллуорда:
– Ну как же долго этот тип тащится…!
– Хеллуорд, имейте совесть! – пристыдил его Маклуски, – Похититель не просто тащится, но ещё и тащит с собой большой тяжёлый огнетушитель!
– Но вы сами говорили, что за десять минут он должен донести баллон до лестницы, – напомнил Брейсвелл, – А по моим ощущениям, после срабатывания датчика прошло уже не десять минут, а все полчаса…
– За десять минут баллон до лестницы дотащил сам Лич, – внёс необходимую ясность Доддс, – Но вдруг его похитил чересчур тщедушный и слабосильный тип? Если он будет через каждые пять метров останавливаться на отдых, он ещё нескоро доберётся до мышеловки…
– И всё-таки мне замысел Лича не нравится! – неодобрительно высказался Брейсвелл, – Его затея представляется мне слишком авантюрной… Я предлагал ему сразу вернуть баллон пожарникам и заделать решётку обратно. После этого мы могли бы отрапортовать об окончании работ и больше ни о чём не думать… Самодеятельность Лича доведёт нас до ручки! – высказал пессимистический прогноз он, – Я считаю, что мы должны всегда работать по правилам – тогда к нам ни у кого не будет никаких претензий!
– Работа по правилам редко приносит положительный результат, – заметил Маклуски, – Вот вам пример: Недавно вы по всем правилам расследовали происшествие в антенном корпусе, когда кто-то забрался в малый зал и расхитил имущество наших сотрудников… Позвольте вас спросить: И каких же результатов вы там добились? По-моему, нулевых…
– Нулевой результат можно получить различными способами, – остался при своём мнении Брейсвелл, – Зато при работе по правилам никто не сможет нас упрекнуть ни в каких нарушениях и злоупотреблениях… К тому же, самодеятельность может плохо для вас закончиться, – повторил свой основной тезис он, – Ведь кто знает, почему Лич так долго не подаёт о себе вестей? Может быть, его уже давно кто-то пристукнул в этом подвале?
– Вы полагаете, что криминогенная обстановка в подвале не внушает оптимизма? – забеспокоился Доддс, – Но тогда вам следовало спуститься туда вместе с Личем!
– Чтобы нас пристукнули там вдвоём? Благодарю покорно! – усмехнулся Брейсвелл, – Я свои обязанности знаю и выходить за их пределы не собираюсь! А нарушение правил вас до добра не доведёт… Вот, вы и сами видите: Лич убежал в подвал и пропал! Как говорится, доказательство наглядное и убедительное…
– Совершенно не наглядное и абсолютно не убедительное, – не согласился Маклуски, – Тем более, что у вас на столе уже что-то загудело…
Брейсвелл подскочил к столу и снял трубку с загудевшего телефонного аппарата. Из встроенных динамиков донёсся взволнованный голос Лича:
– Вот и всё – я запер его в мышеловке! Можете подходить и с ним разбираться… Я вам говорил: Поймаю! – его голос сорвался в ликующий крик.
– Послушайте, Лич! – сказал в трубку подошедший Маклуски, – Вы успели разглядеть, что за тип вам попался? Как он хотя бы выглядит?
– Пока не знаю, – честно признал Лич, – В здешней темноте я его разглядеть не сумел… Когда он проходил мимо моей двери, я посмотрел на него в глазок, но увидел только кусок шеи. По-моему, он одет в костюм и галстук… Ничего больше вам сообщить не могу. Приходите и сами на него смотрите!
– Уже идём! – заверил Маклуски.
Наконец, четверо решительных работников вышли из помещения малого пульта в коридор первого этажа, дошагали до нужной лестницы и начали по ней спускаться.
– Надо же, какую интересную птицу выловил Лич! – заметил к слову Доддс, – В костюме и даже в галстуке? Интересно, кто бы это мог быть…?
– Гадать пока преждевременно, – трезво оценил ситуацию Маклуски, – Надеть костюм и галстук теоретически мог любой сотрудник Центральной полиции…
Оказавшись у недоремонтированной решётки, все четверо по-очереди пролезли сквозь незаделанную дырку и продолжили спуск по ступенькам. Вскоре они уже стояли возле так называемой первой двери… Здесь уже царил загадочный полумрак, а с той стороны двери не доносилось ни малейшего звука. Судя по всему, захваченный с поличным злоумышленник затаился в недрах мышеловки, непонятно на что надеясь… Брейсвелл включил фонарик и, держа его в левой руке, правой рукой вставил в замок двери нужный ключ.
Дверь неспеша приоткрылась. Все четверо осторожно вошли в неё, опасаясь ненароком загреметь по ступенькам вниз. Брейсвелл поводил фонариком по сторонам, осветив последний пролёт лестницы. Никаких посторонних фигур на ступеньках как будто видно не было.
– Спрятался под лестницей! – моментально сообразил Брейсвелл.
Все четверо спустились по ступенькам до самого низа и, не доходя до второй двери, повернули направо. Луч фонаря настойчиво пошарил по узкому пространству под последним пролётом, выхватывая из темноты какие-то старые вёдра и ящики…
– Вот он! – непроизвольно вырвалось у Хеллуорда.
Луч фонарика остановился на массивной человеческой фигуре в синем пиджаке, мирно пристроившейся на каком-то ящике в самом уголке. Человек удивлённо поднял голову, прищурился от яркого света и широко зевнул…
– Вот это да! – вскрикнул Брейсвелл, едва не выронив фонарик.
– Ваша фамилия и должность! – строго потребовал Хеллуорд, занося ручку над протоколом допроса, – С какой целью вы здесь находитесь?
– Хеллуорд, не задавайте дурацких вопросов! – сурово одёрнул его Маклуски.
– Похоже, я тут слегка вздремнул… – произнёс зам по кадрам, поднимаясь с ящика и ещё раз зевая, – Как жаль, что вы меня разбудили! Тут было так тихо, спокойно и уютно… Я был готов дрыхнуть хоть до конца рабочего дня, – он ещё раз посмотрел на ящики и вёдра в углу, освещаемом фонариком Брейсвелла, – А ведь попал я сюда совершенно случайно: Среди дня я вдруг решил проверить, как Донован выполнил мои указания насчёт ремонта решётки… Я пришёл и увидел, что дырка – по-прежнему на месте. (Пожалуй, Доновану стоит объявить выговор за халатность!) Заодно я спустился в подвал и захотел убедиться, что там уже начались работы по благоустройству… В подвале тоже было тихо и пусто. Это настроило меня на лирический лад… Я побродил по нему в разных направлениях, но нигде не встретил ни одной живой души. Честно сказать, мне даже не хотелось опять возвращаться в свой кабинет к обычной дневной суете… Но чувство служебного долга взяло своё: Я закончил бродить по подвалу и стал подниматься по лестнице наверх. К моему удивлению, верхняя дверь почему-то оказалась запертой… Я решил снова спуститься в подвал и позвонить оттуда по телефону наверх. Но тут я обнаружил, что теперь на лестнице заперта и нижняя дверь. Как такое могло случиться, я до сих пор понять не могу… Чтобы обдумать ситуацию, я присел на какой-то ящик и сладко задремал, – зам ещё раз расслабленно зевнул, – Но в конце концов появились вы и меня разбудили, – зам встрепенулся и принял окончательно проснувшийся вид, – Итак, я вас слушаю! Доддс-Маклуски и Брейсвелл, чем вы тут занимаетесь?
– Мы проводим операцию по задержанию похитителя огнетушителя, – признался Доддс, – Вчера вы дали нам полный карт-бланш на её проведение; не так ли? (Причём, в прямом смысле этого слова…)
– Да, помню, – согласился зам, – А где в таком случае Лич?
– Лич – тоже здесь, – заверил Маклуски, – Вот он уже скребётся в нижнюю дверь!
Действительно, со стороны нижней двери тотчас послышался нетерпеливый голос Лича:
– Ну, что у вас там? Мне можно открывать?
– Открывайте! – разрешил Доддс.
Нижняя дверь распахнулась, и на место событий вихрем ворвался Лич с ещё одним электрическим фонариком в руке. Пошарив световым лучом по сторонам, он наконец обнаружил перед собой массивную фигуру в синем пиджаке и осветил ей лицо.
– Ого! – воскликнул он, не в силах скрыть изумления, – Так вот, оказывается, кого мы тут накрыли…!
– Да, вы накрыли меня, – согласился зам, – Сожалею, что вам помешал. Я и не подозревал, что вы тут сидите в засаде и кого-то ловите… Постараюсь обойтись без советов, но коротко намекну: Если бы вы заранее предупредили меня о ваших планах, толку от них было бы гораздо больше… Но я, пожалуй, пойду! – зам выбрался на лестницу и начал подниматься по ступенькам наверх.
– Похоже, я чего-то не понимаю! – в растерянности произнёс Лич, – Значит, вы не открывали наш ящик? – крикнул он вслед удаляющемуся заму.
– Никаких ящиков я не открывал, – подтвердил зам уже с верхней лестничной площадки, – Сказать по правде, я даже не знаю, где этот ваш ящик валяется…
Когда шаги зама окончательно заглохли где-то далеко наверху, Хеллуорд вполголоса поинтересовался:
– Так что же мне всё-таки писать в протокол задержания?
– Ничего не пишите! – вздохнул Лич, – Идите обратно на малый пульт – а мы с Брейсвеллом подойдём туда чуть попозже!
Полминуты спустя наверху затихли и шаги Хеллуорда… Только тогда участники неудавшейся охоты на мышей смогли дать волю своим чувствам.
– Лич, ну и чего вы добились своей самодеятельностью? – воскликнул в возмущении Брейсвелл, – Вы и дела не сделали, и в дурацкую ситуацию угодили – а заодно ещё и нагоняй от зама схлопочете! А ведь я же вас предупреждал: Работать следует по правилам…
– Подождите! – всё никак не мог собраться с мыслями Лич, – Значит, у зама не было с собой нашего огнетушителя?
– Вы и сами всё видели! – подтвердил Доддс, – При нём никаких огнетушителей обнаружено не было – а спрятать его поблизости он, судя по всему, не мог…
Лич ещё немного поводил лучом фонарика по сторонам и согласно кивнул головой.
– Но как же такое могло случиться? – задумался он, – Выходит, зам чисто случайно спустился в подвал, где мы именно в это время проводили нашу операцию… Но ведь вероятность таких случайных совпадений ничтожна мала!
– Это у нормальных людей она мала, – взглянул правде в глаза Маклуски, – А в нашей чудесной Центральной полиции эта вероятность приближается к единице… Я уже давно замечал: Если что-то хотя бы теоретически может нам помешать, оно обязательно случается и мешает нам уже практически, – не упустил случая пофилософствовать он.
– Между прочим, никаких претензий к заму мы действительно предъявить не можем, – признал Доддс, – О наших замыслах он и вправду ничего не знал. Ему и в голову не могло прийти, что мы устроили под землёй какую-то дурацкую мышеловку… Пожалуй, он был прав: Если бы мы заранее посвятили его в свои планы, наша сегодняшняя операция не завершилась бы таким конфузом!
– Стойте! – воскликнул вдруг Лич, – Я только сейчас сообразил: Но если зам не открывал ящик, тогда почему у нас на малом пульте загудела сирена?
– Вопрос, как говорится, не в бровь, а в глаз, – согласился Маклуски.
– Давайте для очистки совести прогуляемся до ящика и на него посмотрим! – предложил Лич, – Вдруг у него, чего доброго, замкнулись датчики на дверце?