Седьмая сфера

Глава седьмая. Неосторожность Месгера

После разговора с Месгером, я его понял. Мир сильно изменился. Всё происходило так быстро и скоротечно, что я даже не замечал, как все мои дети занимались разными начинаниями безрезультатно. Галларты, как будто уставшие, метались в своих идеях и размышлениях. Дни непривычно быстро мелькали. Погода менялась. Даже мне было очень сложно сосредоточиться, а мои дети и вовсе отчаялись что-либо понять.

Было совсем непонятно, как теперь всё взаимодействует, но спустя две смены погоды, наблюдая за своими созданиями, я заметил особую печаль Салесс. Она всегда радовалась достижениям и умениям всех остальных. Даже достижениям Месгера она всегда была рада, подбадривала в сложных моментах и ситуациях. Она всегда тихонечко, с застенчивой радостью, находилась рядом, но будто в стороне, улыбаясь любой мелочи. Будучи невидимым, я наблюдал за Салесс и заметил нечто искреннее. Она, не имея никаких сил и возможностей, хотела сделать хоть что-то, как её братья и сёстры, что-то весомое, живое и прекрасное. Но осознавая, что не сможет, оставалась в стороне, теряя свой энтузиазм. Постепенно она сама нашла себе цель, более мелкую и незаметную, как ей казалось. Салесс тихонечко в уединении помогала расти цветочкам, увядающим от погоды, помогала молодым растениям окрепнуть и продолжать жить. Многие растения не выжили бы после резкой «смены дней» и погоды, если бы не Салесс. Она не могла создавать, но могла любить и беречь существующее, созданное другими. Пока милая и застенчивая часть этого мира спала, я, незримый, подошёл к ней и дал ей силу заботы, неравнодушия и справедливости. В тот самый момент прилетел Торл и сказал: «Теперь у неё есть сила души. Это изменит весь мир и её жизнь, хотя и незаметно.»

Торл отправлял меня подальше от неё, он был уверен, что Салесс лучше будет узнать о её силе не от меня, а от него. Он пообещал рассказать ей о её силе и правильно объяснить все тонкости. Уходя, я уже не мог знать, что он ей поведает, а Торл стал ждать её пробуждения.

Из-за сбоя дней было непонятно сколько она проспала. Каждый теперь уставал по-своему. Проснувшись, она не стала будить спящих. Все, кто собрались наблюдали невероятное – Салесс дала всем нам души – земле, воде и воздуху, и всё стало как будто связано между собой ещё крепче. Даже ветер и вода стали шептаться между собой. Сила душ подействовала на всех, кроме меня. Месгер отсутствовал с тех пор, как пустился в очередное странствие. Он не мог не заметить изменений, поэтому вскоре точно должен был вернуться. Даже спящие сразу проснулись, обретя душу.

Как я и думал Месгер не заставил нас долго ждать. Его переполняла радость, и это почувствовали все вокруг с большого расстояния. Месгер много рассказывал о своих странствиях: об изменениях мира, о скоротечности дней, о том, какими они были прежде и камими стали теперь. Торл его немного поправлял, говоря, что теперь не солнце вращается вокруг Агоры, а наоборот – Агора вокруг солнца, так ещё и Агора сама вращается. И так происходит везде. Помимо того Месгер придумал что-то новое, он назвал это исчислением.

Даже для меня понять его исчисление было тяжело. Я понял только самую малость – про дни и годы, смену погоды и как вообще считать. Я запомнил лишь основы летоисчисления. Всего было четыре смены погоды, которые по очереди шли друг за другом. Каждый повтор заканчивал год, в котором было 488 дней. Время, существовашее до появления звезд, Месгер называл временем Галларт. Сейчас дни шли по-другому, но по усталости и периодам сна, он легко вычислил, что один день Галларт равен 73 нынешним годам, которые он назвал временем Душ. Также он подсчитал мой возраст, возраст Агоры и возраст каждого Галларта. Мне было около шести лет Галларт, а значит – около 213 744 лет Душ. Агоре было уже 103 872 года душ, что приблизительно около 3-х лет Галларт. Также Месгер разделил один год на четыре смены погоды, по 122 дня душ каждой, определил он их по равноденствиям и самым коротким дням и ночам. В середине каждой погоды были по четыре дня: в жару – самый длинный день и самая короткая ночь, в холодные времена – самый короткий день и самая длинная ночь, а между ними день равнялся ночи.

Мне всё равно было очень тяжело привыкнуть к этому. Целых 3028 лет Душ потребовалось для самого малого осознания того, что говорил Месгер. Одна Салесс схватывала исчисление быстрее всех, Торлу же не требовалось учить – он это уже знал.

Дни мелькали незаметно. Спустя годы Галларт, сила моих созданий росла и становилась более совершенной. Каждый из них, кто вкладывал свою силу в создание чего-либо, со временем ещё больше подпитывал созданное. Кроме Месгера никто не вёл отсчёт времени душ, но он считал это очень важным и, как одержимый, продолжал записывать на стенах знаки, которым даже названия не успевал придумывать. Он совершенствовал своё исчисление, придумал математику, но не совершенствовал свою силу, поэтому я его отвлёк и решил направить его в эту сторону. Немного пообщавшись, он поначалу отказывался, считая свою силу незначительной, да и вообще, не считал свои возможности силой. Однако моя настойчивость и убеждения выпрашивали демонстрации этой незначительности. Свою неспособность менять внешность, в отличие от остальных своих братьев и сестёр, он считал слабостью. Такого мнения он был и о себе, думал, что слабее и хуже других. В качестве предлога я попросил испытать его самую малую долю силы на самой первой живности и деревьях, которых уже было полно по всей Агоре. Самое главное – что он, хотя и без желания, согласился.

Первым желанием Месгера стало – дать чувства стихиям, и сделать это он решил сразу всем, чтобы даже огонь получил немного его дара. Месгер нарастил множество щупалец, каждое из которых было острое. Казалось, они дымятся и плавятся, но так только казалось. Приглядевшись, можно было заметить, как они поглощают свет своей дрожью и тьмой, будто разрезают его при прикосновении. Щупальца были тонкими и длинными, раз в восемь больше самого Месгера. Именно после такого сравнения на меня накатило прозрение. Мерой вычисления расстояния, или ещё чего либо, могло служить что угодно, главное – соотношение этой меры к чему-либо. Например, длина щупалец была равна восьми Месгерам, стоящим друг на друге, а дальше стало проще во всём, и с объёмом, и с площадью. Всё зависело друг от друга, нужно было только не терять связь, хотя мне многое ещё было непонятно.

Когда озарение и радость оставляли меня, я видел не щупальца Месгера, а несколько бόльшую конструкцию из них. Из рук и ног щупальца врастали в землю, как корни деревьев, а из спины – переплетались в широкую и мощную спираль. На кончиках спираль разветвлялась на множество лент. Когда он сделал их твёрдыми, они готовы были загребать землю. Раскручивая косу щупалец над самой землёй, ленты его плоти выбрасывали землю в одном направлении, а сами щупальца становились длиннее и делали яму всё глубже и глубже. Когда всё раскрутилось, Месгер спускался на дно ямы, врастал в землю, закручивал ленты и опять раскручивал, выбрасывая на поверхность много земли.

Очень много дней прошло, но он всё-таки не оставлял свою идею и, наконец, добрался до своего света в глубине под плитами земли. К тому дню уже все Галларты собрались. С помощью Каледдона был сделан канал с водой, ведущий в ущелье, созданное Месгером. Вода испарялась, земля осыпалась, а воздух сам нашёл свой путь внутрь. Самим Каледдоном наконец были собраны все стихии в одной точке, и Месгер даровал им чувства.

Приобретя чувства, земля сразу же дрогнула. Всё начало двигаться, как и при приобретении жизни: где-то поднимались горы, и даже огонь вырывался из них; вода бушевала ещё сильнее прежнего, а где-то, наоборот, была настолько спокойной, что можно было долго рассматривать своё отражение в ней. Ветер поднимал смерчи и ураганы так же легко, как и качал ветви деревьев, а где-то рядом не было и лёгкого дуновения. Это была радость стихий от первого общения друг с другом. Как и я, Месгер – единственный из Галларт – слышал это. Их крик был как шёпот, а шёпот как жест. Только мы вдвоём могли понять, что последние события – это восторг ощущений и чувств, а также радость общения между стихиями.

Всё закончилось также быстро, как началось. Ветер утих, а вулканы спокойно уснули. Месгер был очень доволен и вдохновлён этими событиями. Следом за стихиями он поспешил дать чувства всем растениям, даже самым маленьким цветочкам, и знал, что это будет очень легко – нужно было лишь поделиться этим даром с Алепстуром. Придя к древу жизней, зная о том, что оно живое существо, Масгер решил сначала пообщаться по этому поводу с ним самим. Спустя несколько дней Галларт, Месгер принялся очень осторожно применять свою силу, не так, как со стихиями. Сам Алепстур попросил его наделить чувствами, меньшими чем стихии, ведь радость от них была велика, значит печаль и горе будет втройне сильней. Хотя растения и остались спокойными, обретение чувств было явным. Несмотря на то что была ночь, все деревья и цветы зацвели и распустились в одночасье. Вся земля покрылась цветами на очень короткое время, словно вся природа моргнула ему в знак признательности.

Месгер хотел дать чувства всей живности по всей Агоре, и лишь в последнюю очередь наделить чувствами Галларт. В этом ему усердно помогали сами стихии, передавая силу Месгера каждому живому существу. Из-за очень малого количества живых существ это произошло очень быстро. Приступив к Галлартам, я вспоминал, как когда-то Месгер сопротивлялся и отказывался развивать свою силу, как в попытках доказать свою правоту, он начал создавать ущелье в центр земли, а я этим восхищался. Я восхищался тем, как быстро он это делает, без владения стихией. Я вспоминал, как он, даже будучи занят тяжёлым делом, не бросал вести подсчёт дней, красиво записывая иероглифы прямо на каменных стенах ущелья. Как усердно помогали Галларты в его деле, особенно Каледдон: он провёл канал воды; собрал маленькие кусочки стихий, наполненных жизнью; смешал их. Один взмах руки Месгера содрогнул всё, весь мир чуть не треснул. После всего этого мы проложили тропу в ущелье, к Шёпоту стихий, ведь Месгер и я могли, хотя и с трудом, слышать их беседы, но остальные Галларты могли это делать только внутри ущелья.

В конце моих радостных воспоминаний я всё-таки заметил, как Месгер обменивается своим даром с Салесс, подарившей ему свой дар души. На Месгера дар души так же не подействовал, как и на меня, а вот его сила подействовала абсолютно на всех. Хотя эта сила была его, а не моя, он этого не знал. Он был действительно самым могущественным Галлартом, ведь он сам создал себя, создал свой облик, и никаких сил я ему не дарил.

Пока я, стоя внутри Шёпота стихий, уходил в свои размышления и задумки, все Галларты собрались вместе и решили создать более разумных существ, которых мы могли обучать всему, что знаем и умеем. Не выходя из ущелья Шёпота стихий, они беседовали с ними вместе. Стихии рассказали, что без них не получится создать таких существ, но они с радостью помогут, если их помощь примут. Каждый из Галларт поделился кусочком своей силы со мной, а я смешал их вместе и передал стихиям. Даже я поделился частичкой своей силы, капнув слезой счастья в смешанные силы Галларт.

– Нужно немало дней и ночей ждать, – промолвили стихии, – только требуется больше сил Салесс – сил души.

Салесс, молча, с присущей ей застенчивостью и робостью, отдала ещё больше своей силы чем в первый раз, но этого тоже не хватило. Тогда она вежливо попросила Горану сплести нить её силы и света с нитями пока несуществующих существ, нити которых только начнут сплетаться, благодаря ей. Горана с радостью и без тени сомнений помогла Салесс, сделала то, о чём она просила. Стихии лишь прошептали: «Ждите». – И даже не дали знать, где появятся эти существа.

Поблагодарив стихии, мы начали выбираться из ущелья. Горана так соскучилась по свету солнца, что поспешила на поверхность. Совсем скоро вслед за ней вышли и мы. Горана стояла спиной к нам, у самого выхода. Её ступор никто не смог прервать. Она будто потеряла дар видеть и слышать и не откликалась ни на мысли других Галларт, ни на прикосновения. Её облик постепенно пропускал больше света и тепла. Горана становилась всё ярче и ярче, пока в ней не появилась брешь. Тоненькие лучи, вырывавшиеся изнутри её облика, выжигали всё живое на своём пути, постепенно становясь всё больше. Галларты были устойчивы к этому свету, но Агора и всё живое не могло противостоять этим лучам, даже земля, вместе с камнями, становились жидкими. Она страдала из-за невыносимости и непринятия того, что видела. Солнце постепенно угасало. Месгер уже видел такое много раз во время своих странствий, но Горана его так и не услышала. Она умирала от горечи увиденного. Солнечное затмение, видимо, случалось в других частях Агоры, но она видела его впервые.

Месгер забрал её чувство печали, а вместе с ним и её слёзы. Всё сразу прекратилось. Оболочка Гораны была восстановлена мной, и всё вокруг быстро успокоилось: земля застыла, огонь на подожжённых деревьях быстро унял Каледдон. Затмение длилось совсем недолго, и снова появилось солнце. Но Горана не обрадовалась и даже не обратила внимания на это. Теперь она сильно изменилась.

Вернувшись к берегу, на котором мы постоянно обитали, Горана сразу вернулась к своей работе с нитями, так она проводила и все последующие дни. Сосредоточенно и усердно перекладывала и сплетала нити друг с другом. Нитей становилось всё больше и больше, тянущихся изнутри Агоры. Проходило время, а Горана, не вставая и не засыпая, плела нити. Все переживали за неё, а Месгера я не подпускал больше ни к ней, ни к другим Галлартам. Никто не хотел даже знать, что он рядом. Он был виноват. Месгер неосторожно отнёсся к своей силе. Вместе с печалью, горечью и слезами он забрал у неё все чувства. Его прогнали с берега, загнав в пещеру. Наша обида была сильна, ведь сохранив жизнь Горане, он убил нас для неё, хотя мы и были живы.

Проходили годы. Горана, не обращая внимания ни на что, продолжала неустанно работать. Её оболочка деформировалась, а по ногам уже росла растительность. Свет внутри неё стал оранжевым, а после и вовсе ярко- красным. Теперь у неё осталась только цель её силы.

Прошли целые тысячи лет неизменно. Никто ничего не создал и не придумал. Из-за неосторожности Месгера все боялись использовать свои силы, и по этой причине Галлорн так долго искал идею – как вернуть Горану. На фоне всех печальных Галларт Галлорн был слишком ярким и радостным. Он не хотел видеть Месгера и попросил меня наведаться к нему и объяснить, что он может всё исправить. Нужно было просто с осторожностью вернуть ей все чувства, даже печаль, только в более малом размере. Я поторопился к пещере, переполненный радостью и надеждой, даже очень сильный ветер не смог остановить мой стремительный подъём по скалам. Я был счастлив осознавать, что всё можно вернуть, ведь я любил Месгера и сильно скучал по нему. Как только я добрался и дал ему знать, что только он можно всё исправить, Месгер сразу поднялся. Выйдя из пещеры, он сказал: «Расскажешь, как это сделать, но в пути». Он сразу согласился и не хотел терять ни мгновения, но, когда мы вернулись, бой с Торлом уже закончился, он победил сразу всех.

Бой был очень коротким и не жестоким. Когда я взбирался на гору, дул сильный ветер, нить Гораны сплеталась с моей нитью и нитью Месгера. Только Горана знала, где её нить, и как читать то, что происходит. Она могла слышать и видеть происходящее сейчас. Торл знал, что задумала Горана, поведал всем о её намерении остаться такой и вытащить свою нить из всех сплетений с живыми существами, тем самым сделать себя невидимой. Все сразу же захотели остановить Горану, но Торл удержал их, защищая её действия. В самом конце боя никто её уже не видел и не помнил. Даже не могли вспомнить почему они только что бились с Торлом. Торл, благодаря своей силе, помнил обо всём случившемся, но также не видел и не слышал Горану. Мысли в голове Месгера потихоньку стирались, он тоже уже не помнил зачем я его сюда привёл. Только с моей нитью Горана не смогла расплестись, ведь это значило бы, что я её и не создавал. Её нить, как и нити всех остальных, происходили от моей, и полное их отделение могло рассеять всех существ в свет, стереть их из вселенной, превратив в светящуюся туманность, а память о них полностью стереть. Поэтому Горана правильно сплела свою нить по-новому. Теперь её никто не мог видеть и слышать, а память о ней осталась лишь у меня и Торла. Мне стало понятно, если Торл так поступил, значит так нужно. Моя боль была слишком сильной, и никто не мог понять меня.

Все забыли о Горане и о чувствах к ней, но про обиду на Месгера никто не забыл. Все помнили, что он сделал что-то ужасное, но не помнили что именно. Обижаясь, они начали бояться его и его силы, а Месгер принимал свою вину, даже не зная в чём виноват. Только моя обида и злость на него сменились сожалением, а его сила источала только страх, печаль и скорбь, хотя он и не знал причины.

Глава восьмая. Невиданные существа

Вновь проходили годы и тысячелетия. После Гораны у меня осталась только одна слеза огненного цвета, которую она оставила на земле после того, как исчезла. Мой подарок Галлартам не получился, и сферы не проявляли никаких изменений. До сих пор они были простыми сферами, красивыми и содержащими много силы всех существ. Я добавил им прекрасные подставки из земли, воды, огня и веток Алепстура. У каждой сферы была своя подставка, самая интересная вышла из воды – подставка изо льда, которая постоянно таяла. Стекая, она замерзала под ледяными ножками, создавая новый слой льда, растущий вверх. Теперь мои сферы были лишь небольшим увлечением и украшением. Я решил создать последнюю сферу, которая может быть наполнена силами всех Галларт, даже Гораны. В первую очередь я поместил в неё огненную слезу Гораны, а после и сама сфера удерживала саму себя, без моей помощи. Теперь её осталось наполнить силами остальных Галларт, без лишних раздумий поделившихся ею. Оставался только Месгер. После необъяснимого всеобщего нежелания его видеть и слышать, он вёл затворнический образ жизни. С тех пор даже я его не видел. Хорошо, что я знал где его искать и направился прямиком к нему в пещеру, но его и след простыл. Он даже свой плащ оставил там, где всегда, на входе в пещеру.

Я хотел найти Месгера, попросить его силу для моей последней сферы всех сил, но как бы я не искал его и где бы не искал, я не мог его найти. Вернувшись к берегу, где жили все, я стал наблюдать необычное явление – странные рыбы, даже не рыбы, а существа, карабкались по песку. Сначала я подумал, что их выбросило на берег, но существа стремительно пытались выбраться из воды. Многие гибли на суше, некоторые даже доползали до тени деревьев. Вскоре я решил найти всех Галларт, чтобы они тоже увидели это невероятное явление, но, когда все, кроме Месгера, собрались – существа уже уползли обратно в большие воды, а на берегу остались лишь мёртвые рыбины. Их тела, безжизненно лежащие на песке, были втрое меньше нас. Сильная вонь не давала нам возможности наблюдать очень долго, а прожорливые птицы так и слетались к берегу.

Никто кроме меня не смог долго находиться на пляже, все разбрелись подальше от этого места. Через несколько дней Галларты и вовсе пустились в странствия по Агоре.

Я очень много дней ждал этих существ в надежде, что они вернутся. Так и произошло. Через несколько месяцев они вернулись и опять медленно ползали по песку. Приплывали они быстро, заполняя весь берег своими тушками, но также быстро и исчезали, оставляя после себя только тела. Так продолжалось очень много месяцев, и рыбины всё чаще выползали на поверхность. Теперь каждый день я наблюдал как они выползали, пытались заботиться друг о друге и возвращались в воду.

Шло время. Подсчёт лет подходил к семизначному количеству. Существа обитали на мелководье возле берега. Они обучались выживать на суше, тела уже не оставались на берегу. Рыбины выползали на берег, грелись под солнцем, откладывали яйца будущего потомства в песке, а после заползали обратно в воду. Их плавники стали крепче. Они питались другими рыбами, не похожими на них, но от водорослей и растительности с поверхности тоже не отказывались. Всё чаще, выбираясь на поверхность, у некоторых плавники стали похожи на лапы, что позволило им быстрее ползать по суше, заползать дальше и лучше выкапывать ямы для своего потомства. Очень долгое время они выживали таким образом, и вскоре среди них появились существа, полностью обитающие только на суше.

После двух миллионов лет я и сам перестал вести счёт дням и годам. Настолько я был увлечён развитием жизни этих существ. Я уже давно понял, что именно они должны развиться до обещанных нам существ. Многие из них стали меньше, отрастили крылья и стали летать. Многие, покинув жизнь на суше, возвращались в другие водоёмы, реки и озёра. Всё произошло из-за того, что многие существа перестали появляться из яиц. Других считали не подобными себе, нападали на них и поглощали, поэтому остальные существа уходили обратно в воду. Некоторые прятались, забирались на деревья и в гнёздах продолжали откладывать яйца. Приспосабливаясь к высоте, постепенно у них и выросли крылья. Сильнейшие из оставшихся, которым нравилось ходить по земле, размножались. Их становилось всё больше, они заселяли леса и джунгли, и с каждым тысячелетием изменялись. Они жили так мало, что им только и оставалось размножаться и заботиться о потомстве, но самое интересное – им требовалось поглощать растения и других существ для выживания.

Мои наблюдения не заканчивались, появлялись другие животные, птицы и растения. Возможно вся живность происходила от них, потому что поколения отличались друг от друга, и угнетённым приходилось уступать место сильнейшим. Сделавшись невидимым, я продолжал следить за сильнейшими, ведь они начинали немногим походить на меня и Галларт. Этот вид совершенно непохож на остальных зверей, они были умнее и ловчее. Но одно меня поразило ещё больше, оказывается, я следил не за теми существами. Я наблюдал за крупными и сильными, но однажды прибежало некоторое количество других существ, передвигающихся уже на двух задних лапах, охотившихся на этих одиноких крупных и сильных существ. Я что-то упустил, следя не за теми. По всей видимости, двулапые были умнее, поэтому недостаток силы и размера они заменили количеством. Теперь я точно не мог ошибиться – животные, покрытые большим количеством шерсти, сбивающиеся в стаи, и были теми, за кем нужно было следить. Этот вид был невероятно смышлёным, ловким и быстрым, но в тоже время, невероятно ленивым. Конечно же были существа быстрее, сильнее и больше их, но эти были умнее. У них была шерсть по всему телу, кроме морды, с невероятно умными глазами, а сами существа уже умели более осознанно чувствовать.