Студент

Она подошла ко мне вплотную, так что между нами оставались считанные сантиметры. Словно два магнитика мы притянулись своими губами друг к другу. Ее теплые большие губы слиплись с моими, а наши языки время от времени ударялись друг об друга, совершая колебательные движения. Это все могло продолжаться бесконечно долго, но закончилось гудком автобуса ровно над моим ухом. Водитель автобуса явно устал наблюдать за этим обменом жидкостями. Казалось, прогуди он еще пару секунд, я оглох бы нахер и случайно откусил ей язык.

– Мне пора ехать, – сказала Ириша.

– Хорошо. Как доберешься, обязательно напиши, ладно?

– Да. Ты тоже.

– Пока, – я чмокнул ее в губы.

– Пока, – ответила Ириша и забежала в автобус.

Закрылась дверь автобуса. Я стоял и смотрел, как водитель сдает назад. Взглядом отыскав Иришу, я помахал ей рукой. Она прислонила свою руку к стеклу, а второй рукой послала мне воздушный поцелуй. Автобус уехал. Я без гроша в кармане побрел к метро, попутно стрельнув у прохожего сигарету. Где-то вдалеке мерцали огни шоссе освещавшие дорогу для автобуса, который нес Иришу в Жуковский.

День Рождения.

***

Я открыл глаза среди кучи пьяных в жопу тел. Из дверного проема строго на меня смотрела Ириша без нотки малейшего похмелья во взгляде. Люди спали везде, где это представлялось возможным: на полу, диване, кушетке, ковре, кто-то завернулся в спальный мешок на балконе. Часы показывали 4 утра. «Самое время, чтобы ебать мне мозг», – подумал я. Поза Ириши не внушала мне доверия, а скорее раздражала меня. Она стояла, вытянув правую ногу вперед, уперев руки в бока, и смотрела на меня укоризненным взглядом, который пытался мне объяснить, где я должен был спать этой ночью. «Главное – обойтись без разбора полетов в пятом часу утра», – сказал мне мой внутренний голос. Что до меня, то я был согласен с этим внутренним «я», поэтому встал и, ведомый ее дьявольскими глазами, пошел туда, где и должен был провести всю ночь, аккуратно обступая всех тех, кто спал на полу и ковре, балансируя как акробат, который идет по канату где-то там над манежем. Я шел, чувствуя едва уловимый холодок на уровне кадыка, предвещавший сильнейший похмельный синдром, как резкий отлив океана предвещает о мощном цунами.

– Так, блять. Какого хрена, Айв? – спросила Ириша, когда я подошел к ней.

– Ну… это… меня вырубило…

– Какого, черт возьми, хрена? – повторила Ириша.

– Давай не будем выяснять отношения в пятом часу, я прошу тебя, – ответил я, предприняв попытку поцеловать ее.

– Ты совсем охуел, вечером поговорим об этом, когда вернешься с работы. А теперь – спать! Быстро! – она указала рукой в сторону кухни, где был разложен матрас, на котором спал Вилен.

Повинуясь ее властному жесту, я тихими шагами, «поджав уши» как обоссавшийся котенок, прошел на кухню. Вилен спал, укрывшись простыней, лицом к стене. Ириша прошла следом за мной, и мы синхронно опустились на матрас. Еще некоторое время я смотрел в проем между коридором и кухней. Первые лучи солнца, так неестественно для конца апреля, по касательной задевали окно и падали на стену кухни. Ириша повернулась ко мне спиной и засопела. Еще никогда прежде моя квартира не напоминала мне «сонное царство», в котором не спал только один человек, которым был я сам. На холодильнике висел тетрадный лист, исписанный кривыми мелкими буквами, которые я не мог разобрать на расстоянии.

Укрывшись простыней, я продолжал лежать на спине. К сожалению, долго я так не мог лежать. Это было одновременно неудобно и неловко. Неловко лежать меж двух жоп. Поэтому я повернулся на бок к спине Ириши. Я обхватил ее тело левой рукой, а правую засунул под подушку, тем самым предав ей жесткость. Упершись губами в ее спину, я поцеловал Иришу между лопаток. Время же неумолимо бежало вперед, оставляя мне все меньше и меньше возможностей прийти на работу хоть в каком-то человеческом состоянии. Балансируя на грани сна и реальности я лежал, уткнувшись губами в Иришину спину, не заметив того, как закончилось ее сопение. Она развернулась ко мне лицом.

– Ты чего еще не спишь, Вань? – спросила она меня нежным шепотом.

– Прости меня за это все. Я был не прав, – ответил я ей.

– Лучше признать свои ошибки, чем не признавать их вообще, – она поцеловала меня в губы, – а теперь спи. Тебе еще идти на работу сегодня.

– Да, надо поспать…

Ириша закрыла глаза и снова задремала. Еще пару минут я посмотрел в ее спящее милое лицо. Ее нога лежала на мне. Как бы окутанный теплом, я тоже закрыл глаза и отправился в цепкие лапы бога Морфея.

***

Хоть и запланировал вечеринку в марте, готовиться к ней я начал за два дня до нее. Подготовка к подобным мероприятиям требует от человека, подобного мне, сноровки, решительности и некой смекалки (хотя смекалка и сноровка здесь практически одно и тоже). Так как список гостей был написан мной еще за недели две до дня «Х», оставались нерешенные вопросы: где всех разместить в однокомнатной квартире при наличии одного дивана, кушетки и матраса, если ожидаемое количество гостей в пределах двух десятков? Второй вопрос, не менее прозаичный и риторический: сколько денег, а главное алкоголя надо для этого всего? Один бы я никогда не решил на все это без моего лучшего друга Вилена.

– Как думаешь, как всех разместить? – спросил я его, когда за день до, утром, мы сидели у меня на кухне.

– Честно, я не знаю. Слишком много людей. А кто собственно будет?

– Давай считать, – я начал мысленно перебирать в голове людей и их имена, – ты, – я начал загибать пальцы, Вилен синхронно со мной начал их загибать тоже, – Костя и Ника, ты с ними познакомишься, мои друзья, раньше жили на пять этажей ниже меня, Костю я знаю еще со школьной поры, Ника – его жена…

– Так, допустим, дальше, – сказал Вилен, отпивая кофе.

– Иисус, его ты должен помнить, он учился со мной в школе…

– Да, помню, – кивнул Вилен.

– Иисус будет со своей девушкой Ритой, – я загнул еще один палец, – Даша и Света – мои подруги и одногруппницы по Сече, – я продолжал загибать пальцы, – Василь, мой однопотокник; Игорь – мой старый товарищ из РНИМУ, сейчас тоже учится в Сече; Красная, Белая и Галия – мои подруги из второго меда, – я не мог уже загибать пальцы, поэтому начал разгибать их.

– Уже 12 человек получается…

– Это не все, – я продолжил перебирать в своей голове людей дальше, – Самсонов и Энди, естественно. Еще я позвал Лину, тоже моя одногруппница. Ну и конечно, я и моя девушка Ириша. Того нас получается…

– 17 человек.

– Да, 17 человек.

– Понадобится очень много еды и алкоголя.

– Как в воду смотришь, – отвечал я Вилену.

– И сколько на данный момент денег у нас есть? – посмотрел на меня Вилен с легким прищуром во взгляде.

– У меня из свободных есть шесть тысяч, потом как мы договаривались с тобой, от тебя в виде презента еще две. Того восемь. Ребят я попросил вместо подарков приносить либо алкоголь, либо еду, – я сделал глоток кофе, – мама мне посоветовала приготовить блины…

– Вань, какие к черту блины? Сейчас не масленица.

– А что? Дешево и сердито. Можно блины с любым наполнением сделать.

– Ну, не знаю.

– Сегодня поедем закупать продукты?

– Да, мне только надо съездить в парикмахерскую.

– Во сколько тогда встретимся?

– Давай часов в 6-7 вечера. Сегодня еще в 11 вечера приедет Ириша. Она сказала, что поможет завтра.

– Добро, братко.

Мы допили кофе и вышли на балкон. Вилен достал из кармана пачку «Мальборо», я стрельнул у него сигарету. Небо слегка затянутое и весеннее создавало во мне уверенность лучшей вечеринки. Я выдохнул сизый дым, предвкушая грядущее веселье. Пахло дождем.

***

Ревность – это то, что дается нам при рождении. Я так считаю. Одни дети ревнивы, как только у них появляется первое осознание нашего мира, как только выстраиваются их первые ассоциативные нейронные связи. Другие же дети абсолютно этому чужды. Ревность – это та штука, которую невозможно привить, воспитать, взрастить. Ее можно считать как и достоинством определенного человека, так и серьезнейшим недостатком. Все зависит от того, как это конкретное лицо воспринимает данное свойство своего характера. Что до меня, то с уверенностью, где бы она не была: в руке, голосе или жопе – каждый может сказать: «Иван Востоков – гребанный неисправимый патологический ревнивец.» К сожалению, пик этого свойства характера пришелся на момент разгара вечеринки, которая шла полным ходом.

Погруженный в тяжелые раздумья, я пьяный курил на лестнице. В момент, когда мысли о ревности прокручивались в моей голове, открылась дверь. На площадку зашла Ириша.

– Вань, что происходит?

– Может ты мне скажешь: «Что происходит?» – я посмотрел на нее с вызовом, – что у тебя с Виленом? Между вами что-то есть?

– Востоков, ты – долбоеб. Между нами ничего нет, – ответила Ириша, – ты что, ревнуешь меня к Вили?

– Да, ревную, – я затушил окурок в баночке из под икры, – у вас просто прекрасные взаимоотношения.

– Востоков, чертов мудила. Между нами ничего нет, – Ириша подошла ко мне вплотную, что я мог разглядеть узор ее глаз.

– Ладно… Просто понимаешь… – я продолжал разглядывать ее глаза, – Вили мне как брат. Но, он лучше меня, во многом. Он более контактный, хорошо выглядит, – я достал новую сигарету, – поэтому я прекрасно бы понял, если у вас что-то было.

– Иван, – она взяла из моих пальцев сигарету и положила ее в карман, – я тебя люблю. Не будь дебилом и извинись перед Вили. Твое поведение его задело.

– Хорошо, – мы продолжали стоять друг к другу вплотную. От Ириши чувствовался легкий запах алкоголя. Ее лицо было в моих руках, – я тоже тебя люблю.

Через окно в подъезде послышался звук проезжающей электрички. Маленькие точки огней города пробивались сквозь черное небо, проникая в окно на лестничной клетке. Я прижал Иришу к стене. Она страстно целовала и кусала мои губы. Желтый свет подъездной лампы освещал стены, покрашенные желтой масляной краской. Лучи, такие равномерные и однотонные, падали на серую каменную лестницу и белый кафель, которым был отделан пол этажа. Калейдоскоп эмоций и ощущений и всего того, что я видел перед собой, захватывал и вырывал из реальности. Я целовал ее шею, моя рука расстегнула пуговицу ее джинсов. Она опустилась ниже в трусики. Пальцы прошли по гладкой коже лобка, спускаясь ниже к половым губам. Мягким и мокрым. Ириша закрыла глаза, слегка поддавшись на меня. Подушками пальцев я совершал круговые движения в области клитора. Ее губы, обсохшие от частого дыхания, зацепили мои, будто она искала еще большей влаги, чтобы отдать ее там. Пальцы зашли в нее. Она закусила мою губу, издав легкий стон.

– Я тебя хочу, – прошептала Ириша, вдыхая через губы воздух.

– Я тоже тебя хочу, – ответил я, покрывая поцелуями шею миллиметр за миллиметром.

Возбужденные до безобразия, мы оторвались от стены. Алкоголь во мне продолжал действовать. Переместившись к двери, что была напротив, Ириша встала ко мне спиной. Руками приспустив ее джинсы, отодвинув ткань трусиков, я вошел в нее. Своими ладонями она упиралась в армированное клетчатое стекло двери. Правой рукой я слегка подтянул ее к себе, другая рука спускалась вниз, в самое жаркое место.

В подъезд открылась тамбурная дверь. Судя по шагам, кто-то двигался в сторону лестничной клетки. Надо отдать ему должное, он шел крайне медленно. Адреналин взял верх над алкоголем. Ириша быстро натянула джинсы, застегнув их одной рукой. Аналогично быстро я натянул на себя свои штаны. Одним махом мы оказались на следующем межлестничном промежутке. На лестницу зашел Костя.

– Вань? У вас все в порядке? Вы пропали надолго… – спросил Костя, стоя возле двери, – мы не могли вас найти.

– Костя, все хорошо. Мы скоро придем, – ответил я, посмотрев на Иришу. Она быстро дышала.

– Да, Кость… Мы… это… скоро, – сказала Ириша.

– Хорошо. Давайте. Мы вас там ждем, – сказал Костя и вышел обратно в подъезд, закрыв за собой дверь.

Мы стояли плечом к плечу с Иришей, пытаясь отдышаться. Возбуждение ушло. Вынув сигарету из пачки, я закурил.

– Это было… – Ириша посмотрела мне в глаза, – горячо. Мне понравилось.

– Это было круто, – подтвердил я, выпустив дым из своих легких.

– Пойдем обратно?

– Я тебя люблю, – я поцеловал ее в губы, – да, сейчас докурю, и пойдем.

– Хорошо, – она выдержала небольшую паузу, продолжая смотреть мне в глаза, – а я тебя.

***

В 18:30 Вилен зашел в квартиру. Было видно, что он обновил свою прическу, которая ему явно шла. Выбритые виски и затылок, густые темные волосы верхней части головы слегка отдающие рыжиной идеально гармонировали со смугловатой немного бронзовой кожей лица и темными глазами. Он был идеально выбрит, что заостряло такие черты лица его как прямой нос, подбородок и скулы. Вили был неизменно одет в полувоенном стиле, а серые кроссовки удачно дополняли общую картину.

– Здорова, ну че? – мы пожали друг другу руки и обнялись.

– Ну все, сейчас едем, только брюки натяну и деньги возьму. Мы как? На маршрутке?

– Да ладно, поехали на такси?

– Ну, хорошо. Поехали.

– Пока ты заканчиваешь собираться, я покурю у тебя на балконе? Заодно такси вызову.

– Да, конечно, какие вопросы.

В моем беспорядке бывает трудно найти все (кроме денег), даже если этот предмет используется достаточно часто. Пять минут поиска принесли свои плоды: я нашел свои джинсы. Я умудрился их повесить на самое видное место в квартире – стремянку, но из-за завала на ней они выглядели так неприметно, что найти их визуально не представлялось возможным. Вилен стоял на балконе в клубах сизого сигаретного дыма, открыв фрамугу окна. Он вглядывался в первые появившиеся огни города, делая редкие затяжки. Рядом с ним лежала пачка, так небрежно открытая, она отблескивала белым матовым цветом, явно выделяясь на фоне пыльного подоконника. Я взял деньги из конверта и пошел в сторону балкона.

– Ну усе. Я готов. Ты вызвал такси?

– Да, – ответил Вилен, сделав последнюю затяжку, он выбросил окурок в окно, – через 7 минут к нам подъедет белый «солярис».

– А, ну, пойдем обуваться.

– Да, – Вилен закрыл фрамугу окна, и мы вышли с балкона.

У подъезда нас ждал автомобиль. Смеркалось, загорались первые огни придомовых фонарей, освещавших своим теплым оранжевым светом двор, детскую площадку, машины, которые стояли вплотную к тротуару, отделявшему подъезды от проезжей части двора. Мы прыгнули в белый «солярис».

– Вам в «глобус»? – спросил водитель.

– Да, – ответил я с заднего сидения. Автомобиль тронулся.

Конец апреля, несмотря на дожди, был теплым. Открыв окна мы ехали по практически пустым улицам города. Складывалось ощущение, будто на дворе середина мая. Казалось, люди прогуливались, не замечая времени. Жизнь текла в своем спокойном русле в ожидании грядущего выходного дня.

– Познакомился с одной девушкой. Очень сочная, – Вилен передал мне телефон с переднего сидения, – ну как?

– Она ничего, – согласился я, листая фотографии, – Вили, ей хоть есть 18?

– Да, ей как раз 18, – он протянул руку. Я вернул ему телефон, – у вас можно курить?

– Да, пожалуйста, – ответил водитель, – ой, а можно у вас сигаретку взять?

– Конечно, – Вилен протянул ему пачку.

– Спасибо, – водитель достал сигарету.

– Вили, ты когда уезжаешь в Ростов? – спросил я.

– На свой день рожденье. Отец говорит, там сейчас невыносимая жара. Как раз приеду… – он мечтательно затянулся, – в хуторе на лошадях покатаюсь, родня, а пиво там какое! В каждом районе есть своя пивоварня. У меня еще дядька гонит такой самогон, по вкусу от вискаря никогда не отличишь.

– Привезешь?

– Да, еще и рыбы привезу копченой. Через неделю нас с бабушкой повезет брат.

– Звучит прекрасно! Я вот не знаю, когда выберусь к себе в Пензу. Да и особого желания у меня нет, но съездить туда тоже надо.

– Скатайся обязательно, может что и хорошее будет?

– Эт верно.

Такси довезло нас до магазина за считанные минуты. Расплатившись, мы вышли на улицу. Людей в «глобусе» как всегда было навалом.

– Так вот куда они все делись, – сказал Вилен.

– Они просто решили закупиться перед выходными.

Мы взяли тележку и вошли в гипермаркет. Меню планировалось быть простым: шашлыки, салатики, крепкий алкоголь и газировка. Первом делом мы пошли за алкоголем. Ассортимент в отделе пестрел всевозможными этикетками и оттенками напитков.

– А что ты планировал из алкоголя?

– Ром, джин, вино.

– И все?

– Ну, не знаю… Народ же еще что-то принесет.

– Нужна еще водка, – сказал Вилен положив в тележку две бутылки водки.

Я взял две бутылки рома и бутылку джина, в дополнение поставив двухлитровую бутылку сангрии. Мы продвинулись дальше в отдел газировки, где взяли пару бутылок тоника, несколько литров колы и обычной воды. Решено было не ломать голову над салатами, поэтому выбор упал на готовый оливье и «московский салат». В мясном отделе мы аналогично долго не задерживались, и взяв пять килограмм шашлыка, мы направились к кассе.

– Стоп. Нам нужны подушки.

– Подушки?

– Ну, у меня всего одна подушка, не считая двух от дивана, – на подходе к кассе я забежал в отдел товаров для дома и взял две самые простые подушки.

Иногда неловко про себя замечать косые взгляды. Понятное дело, людей смущал тот факт, что два взрослых парня, из которых первый – брутальный и внешне жесткий, а второй – юный хипстер в клетчатой рубахе с волосами доходящими до углов нижней челюсти. Они закупают алкоголь и еду, две подушки. Идеальная однополая пара, как может показаться.

– Эта ночь будет самой лучшей, дорогуша, – провел я указательным пальцем по плечу Вилена.

– О да, дорогой! – ответил Вилен под неодобрительные взгляды толпы.

Явное недружелюбие, которое просвечивалось в глазах кассира, прожигало насквозь, словно луч лазера, который прожигает сетчатку случайного зрителя. Мы оплатили покупку, и в считанные секунды убрав продукты в тележку, удалились из магазина под прицелом глаз-лазеров. Часы тикали, совсем скоро мне надо было встречать Иришу. Мы заказали такси и уехали из магазина.

***

Вот уже второй час подряд соседи сверху или снизу колотили в батарею. Мы упорно продолжали орать: «ПЕРЕ-МЕН! ТРЕБУЮТ НАШИ СЕРДЦА!» Заглушая музыку, рвущуюся из колонки Yamaha, я отчаянно бил по струнам гитары. Часть гостей вместе со мной сидела на полу и горланила песни, кто-то стоял поодаль от нас, возле стола, покуривая кальян, другая часть гостей разбрелась по квартире, жуя шашлык и что-то обсуждая. Ириша в окружении девушек сидела на кухне и жаловалась на мою крайнюю и беспочвенную ревность.

Я вышел на кухню, когда закончил играть. Пространство кухни было погружено во мрак, в нем на полу сидела Ириша, окутанная теплыми взглядами Красной и Ники. В комнате Игорь увеличил громкость колонки, а Вилен и Даша пошли провожать Свету, чтобы на обратном пути попробовать купить еще джина.

– Я даже не смогла переодеться! – всхлипнула Ириша. Она явно была пьяна.

– Что происходит? Что случилось? – я посмотрел в их сторону, наливая в пластиковые стаканчики ром, частично проливая его на столешницу из-за собственного нетрезвого состояния.

– Вань, не сейчас, иди в комнату. Тебя ждут, – сказала Ириша.

– Да, конечно… Но… Коктейль? – главное было сохранить внутреннюю флегматичность и пьяную невозмутимость в тот моменты.

– Айв, нам надо еще поговорить, – во взгляде Красной, когда она это сказала, чувствовалось легкое трудноуловимое волнение, которое на долю секунды передалось мне и вышло в виде небольшой лужицы пепси.

– Ладно… Как скажите… – я взял три пластиковых стаканчика с громыхающим льдом и вышел вон из этого мрака.

Хлопнула входная дверь. Даша и Вилен зашли в квартиру. В руках у Даши была бутылка джина.

– Мы купили еще, – сказала Даша.

– Где? Магазины же закрыты.

– В пивной, – ответил Вилен, передавая мне бутылку.

– Света успела на элку? – спросил я у Вилена.

– Все в порядке, бро.

– Добрэ, – я обнял Вили.

Свет погас, а народ продолжал общаться, есть и пить. Опрокинув в себя содержимое стакана, я пошел гулять по квартире, периодически общаясь то с одними ребятами, то с другими. Вилен и Даша пригубили напитки в след за мной. Две тени носились по квартире: Игорь, которого очень быстро разнесло (странное явление, ибо он всегда может пить и не пьянеть) и Костя. Костя пролетал по квартире, а в руках у него был его собственный авторский коктейль налитый в колбу от кальяна. Красная пробежала в ванную. Я остановился напротив приоткрытой двери, из которой сочился свет, проливаясь на пол коридора. Она жестом позвала меня к себе.

Она сидела на краю ванны. Рядом с унитазом на полу сидел Иисус, он только что передал ему, по-видимому, все содержимое своего желудка. Он сидел спиной к стене и смотрел в никуда. Его длинные волосы обычно заплетенные в конский хвост, были растрепаны. Иисус закрыл глаза, так что его мощные и густые брови ровно встали поверх глаз. Прядь волос упала на нос, доходя до подбородка, на котором виднелась отросшая за вечер щетина. Я закрыл за собой дверь, а затем заблокировал ручку, чтобы никто более не мог зайти в ванную. Красная обратила свой взор на меня.

– Айв, – она смотрела мне в глаза, – мне надо с тобой поговорить.

– Хорошо… – я улыбнулся в ответ, – о чем?

– Не проеби ее, Айв!

– Воистину! – сказал Иисус с закрытыми глазами.

– Ириша охуенная, не проеби ее. Не сходись больше с Асей.

– Да я как бы и не собирался.

– Ириша на тебя была обижена за то, что ты ревнуешь ее к Вилену. Айв, между ними ничего нет.

– Я давно успокоился. Все хорошо.

– Айв, я серьезно.

– Красная, я тебя понял, – ответил я ей, посмотрев ей в глаза, – я люблю ее и не собираюсь заканчивать эти отношения. Тем более ты знаешь, что я ревнивый человек. Да, у меня была ревность сегодня, но… Сейчас уже все нормально.

Странная тишина за дверью меня напрягала. «Менты?» – промелькнуло в голове.

– Иван, ты где? – это была Даша.

– Я в туалете, все хорошо. Что-то случилось?

– Выходи! – кто-то постучал в дверь.

– Пять минут.

Красная сидела и смотрела на дверь. Иисус продолжал сидеть с закрытыми глазами.

– Иисус, ты как себя чувствуешь?

– Все заебись, – он с закрытыми глазами поднял вверх большой палец.

– Может церукал?

– Не, не надо, я прихожу в норму, – отвечал Иисус.

– Хорошо, – ответил я.

Красная продолжала сверлить меня взглядом.

– Айв, знаешь, она от тебя в восторге, но ты, конечно, повел себя сегодня не очень красиво… Вот хуево.

– Я понимаю, но мы же с ней решили наш конфликт.

– Да, но Айв… – она выдала паузу, – береги ее.

– Буду беречь.

В дверь снова постучали.

– Ладно. Надо выходить.

– Да, – подтвердил Иисус.

Первая встала Красная, я поднялся следом. Полотенце для ног упало на пол. Иисус встал третьим. Я посмотрел на дверной замок. Он отсвечивал серебристыми лучами, которые, казалось, бьют прямо в черепушку. Замок пискнул при повороте, щелкнул и открылся. Тишина нарастала. Ощущение тишины и присутствия большого количества людей за дверью создавало новое нереальное чувство где-то внутри мышц, нервов, сердца и мозга. Дверь распахнулась.

– С ДНЕМ РОЖДЕНЬЯ!!! С ДНЕМ РОЖДЕНЬЯ!!! С ДНЕЕЕМ… – мои друзья резко замолчали. Я, уже отвыкший от темноты, стоял в свете ванной комнаты, а за спиной стояла Красная. Краем глаза я увидел, как тень Ириши выскользнула из толпы на кухню, – рожденья…

– Фух, – кто-то громко выдохнул, когда Иисус встал между мной и Красной.

– С ДНЕМ РОЖДЕНЬЯ! Загадывай желанье!

Такого я не ожидал. 13 человек стояли с тортом, в который были воткнуты свечи. Они горели, освещая коридор. Все, что было в моей голове, – сумбур. Ни одно желание не лезло в голову, кроме самых банальных, ни одна мысль не могла проскочить бесшумно. Даже пускать «шептуна» получилось бы тише. Зажмурив глаза и выбрав первое желание, которое пришло ко мне более или менее оформленным, я задул свечи. Темнота окутала присутствующих, ибо только свет из щелочки между дверью и косяком пробивался, падая на пол. Сквозь хлопки слышался стук в батарею.

***

С Виленом мы распихали продукты по полкам холодильника. Еще некоторое время стояли напротив окна и вглядывались в ночное небо.

– Думаешь нам хватит этого всего на завтра? – спросил Вилен, глядя в темноту.

– С лихвой.

– Если что, завтра докупим.

– Думаю, нам этого хватит, – я перевел свой взгляд с окна на Вилена.

– Посмотрим.

– Да.

– Ладно, я поеду. Завтра тогда занимаемся приготовлением квартиры?

– Да, именно. Ты во сколько приедешь?

– Где-то в двенадцатом часу, я привезу мангал и угли.