Там ее, конечно, много, рыбы, но на залив прямехонько глядят окна замка Властелина Зимы. Там он, за морем, у самого горизонта обосновался во льдах. И лучше ему на глаза не попадаться.
Особенно таким, как Вита.
Дед и бабушка из дома почти не выходили и не знали, что снег занес все побережье так, что до другой воды не дойти. Один дальний залив и остался. К нему через лес тонкая дорожка протоптана: по ней ведьма ходит. У залива дорожка видна, но только деревенским. Чужак не заметит ее, пропустит, сольется она со снегом, ослепит глаза белыми искрами. А в самом лесу только ведьмин путь и даже от деревенских он надежно спрятан.
– Не ходи, – посоветовал дедушка Кай.
Вита промолчала, а он понял – пойдет. Именно туда, куда нельзя ходить.
– Надо, дед, – подтвердила догадку Вита.
– Будь осторожна. Там в воде Ган.
– Ган – щенок! – сердито бросила внучка, натянула варежки, убрала волосы под бушлат и исчезла за дверью.
– Ган – уже дракон, – с тревогой произнес ей вслед дед.
Вита услышала последнюю фразу, нахмурилась. Тоже мне, дракон. Обычный леопард – леопардовый тюлень. И пусть внешностью он действительно больше походит на дракона, чем на тюленя, суть остается сутью.
– Глупый Ган мне не страшен, – шепнула Вита начинающейся вьюге и пошла к заливу, кутаясь в старый тулупчик, прижимая к груди скомканный мешок.
У кромки залива белая круговерть успокоилась, улеглась, словно покорная собака у ног хозяина. Снег, частый, крупный, стал падать ровно сверху вниз, хоть линии к земле по нему черти.
Такой же смирный, спокойный снег приходил к Вите этой ночью во сне, и в нем прятался корабль. Огромный и железный. Весь в огнях…
На берегу Вита встала и осмотрелась. За снежинками темным гребнем тянулся лес, и не было в нем никакого движения. Кроны мертвы, остры, натянуты к холодной бледной выси.
У пары больших камней нашлось укромное местечко, чтобы скинуть одежду и, ежась, прыгнуть босыми ступнями на снег. Пройти несколько шагов и замереть на обледенелом песке, там, где земля смыкается с водой…
…и с разбегу броситься в воду.
Птицей.
Говорят, птицам место в небесах, но Витина птица была особенной. Она не могла оторваться от земли, но с легкостью парила под водой, опускаясь до самых глубин.
Иногда она ныряла так глубоко, что из зеленоватого подводного мрака поднимались навстречу крыши древнего города, что утонул много тысяч лет назад. Ниже крыш Вита обычно не спускалась – страшно было.
И теперь, обернувшись черной, коротколапой и короткокрылой птицей, Вита понеслась через холодную морскую мглу, отыскивая и выхватывая на лету мелких рыбешек, чтобы вернуться с добычей на берег и сбросить ее, серебрящуюся, в раззявленную пасть холщового мешка.
Она носилась так около часа, пока мешок не наполнился до краев. Хотела зайти в воду еще один, крайний, раз, но передумала. На далекой льдине метрах в трехстах от берега вырисовался черный змееголовый силуэт: длинные челюсти, гибкая шея. Глаз блеснул алым – даже отсюда видно. Будто уголь, раздутый ветром, вспыхнул и погас…
Ган.
Точно Ган!
Будь там другой леопард, не светил бы досюда глазами. Да и не в них дело, не в глазах. Вита сердцем чувствовала тревогу.
Опасность.
Сегодня в море больше нельзя.
В подтверждение мысли выступили из далекой, что у самого горизонта лежит, дымки мутные очертания замка Властелина Зимы…
Вита села на снег и нахмурилась. Замок чем-то мешал. И злил. Он будто загораживал нечто важное.
Нечто…
А прошлой ночью ей снился чудесный корабль.
Будто плыл он в черных, полнящихся огнями волнах сквозь вечную ночную бурю. Шторм качал его, бился о крутые борта, но корабль было не остановить. И когда порывы ветра стали особенно сильными, когда волны начали перехлестывать через палубу, корабль вдруг оторвался от воды и улетел в небеса…
– Эй, деревенская! Ну, привет, – сказал кто-то за спиной.
Вита вздрогнула, подскочила на месте – благо, уже успела человеком перекинуться, – и повернулась. Вот только одежду еще не надела всю до конца. Слава солнцу, хоть нательную рубаху и штаны натянуть успела.
В паре метров от нее стоял высокий юноша в ладном полушубке, дорого расшитом по краю бирюзовым. В бушлате, из-под которого торчали соломой не по-зимнему солнечные, желтые волосы. Зеленые глаза смотрели оценивающе и хитро.
– А ну отвернись сейчас же, негодяй! – грозно вскрикнула Вита и, подхватив из мешка скользкую рыбину, швырнула ее незнакомцу в лицо.
Ловко получилось. Рыбина ударилась боком о его щеку и кувыркнулась в снег. Парень понял, отвернулся и заявил примирительно:
– Да ладно тебе. Я не специально. Сам на ручей ходил, туда, где в море с обрыва сток. Вижу, кто-то у камней возится. Дай, думаю, посмотрю.
– Посмотрел? – нахмурилась Вита. – Вот и иди-проваливай.
Она злилась. Первый раз так не повезло. Попасться у самой воды, и неизвестно еще, только в исподнем ее этот любопытный видел, или… Про «или» не хотелось и думать. Если увидел ее этот парень в птичьем облике – все! Конец тайне. И спокойной жизни. Если в Игривице проведают, что она оборотень, изгонят навсегда. И деда Кая с бабушкой Гердой тоже. За ложь, за страшную утайку, коей не должны были совершать самые уважаемые люди деревни.
Парень вроде бы не сильно удивлялся, значит, тайну узнать не успел. Сейчас его, кажется, больше заботили Витино одиночество и ее же расхлябанный вид. Еще бы, не каждый день на пути полуголые девицы встречаются. Да еще и зимой.
Вита парня не боялась. Постоять за себя она умела – дед научил. Да и сила у оборотней в любом случае поболе человечьей имеется. Ненамного, но на такого соперника с легкостью хватит.
Парень вел себя мирно. Он не пытался пугать, наоборот, хотел понравиться и вывести разговор на добрую сторону.
– Ты из Игривицы же, верно? Я видел тебя…
– А я тебя у нас не видала. – Вита сурово оборвала начатую собеседником фразу.
– Так я ведь… не у вас. Я ведь в большом селе на ярмарке… – попытался оправдаться парень.
– Понятно. – Вита сдержанно качнула головой и оценивающе оглядела собеседника с головы до ног. – Как зовут-то тебя?
– Данияр. А тебя?
– Вита.
– Злая ты, Вита. Отчего? – Данияр дурашливо склонил к плечу голову, став похожим на молодого глуповатого пса.
– Дел много. Рыбу надо домой снести, приготовить. Еще коза заболела, лечить надо.
