Уходя, не уходи

– Пап, прости меня. Я совсем из ума выжила и действительно сделала непростительную ошибку. Прости меня, родной. Я не думала, что будет так трудно. Я так от всего устала, – говорила Рита, вытирая слёзы.

– Терпи, моё чудо. Женька станет старше и будет легче. Ты можешь завтра не ходить на занятия и просто выспаться, но я не уверен, что дочь даст тебе эту возможность.

– Пап, завтра суббота, – улыбнулась сквозь слёзы дочь. – Я тебе обещаю справиться. Отпуск у мамы заканчивается, а бабушка приедет из деревни через три дня. Ты не против присутствия тёщи? Борис не сердится, что его переселили окончательно?

– Пусть попробует высказать недовольство. Пусть школу окончит, чтобы диктовать условия, – строго сказал отец.

Рита взяла себя в руки и с приездом бабушки начала посещать занятия регулярно. Бабушке было пятьдесят восемь лет, и она сама справлялась с правнучкой, оставляя всю домашнюю работу на дочь и внучку. К началу третьего курса Жене исполнилось полтора года и в сентябре восемьдесят третьего её отдали в детский сад. Чем старше становилась девочка, тем сильнее было её сходство с отцом. Рита была шатенкой с серо-голубыми глазами, а у Евгении волосы и глаза были цвета тёмного шоколада. Женя росла любознательной девочкой. К полутора годам знала много слов, сносно «щебетала», а в четыре года уже читала по слогам. Дед, Виктор Иванович Орлов, внучку не забывал, но старался приходить в отсутствии родителей Маргариты. Они договорились с Ритой, что будут встречаться с Женей каждый второй выходной месяца, если не получается в субботу, ждут воскресенья. Когда Евгении Сергеевне исполнилось пять лет, Маргарита окончила институт, а через год стала узким специалистом, окончив интернатуру. В восемьдесят восьмом она устроилась на работу в районную больницу, а через год получила однокомнатную квартиру в новом доме, площадью двадцать четыре квадратных метра. В этом же году Женя пошла в первый класс. Борис Борисович, брат Риты, окончив финансовый факультет университета в восемьдесят восьмом году, работал в банке экономистом. Через шесть лет он стал заместителем управляющего небольшого филиала коммерческого банка. Именно он посоветовал сестре обменять свою однокомнатную квартиру на трёхкомнатную.

– Рита, разница в пять миллионов рублей, при теперешних ценах, такой пустяк. Я возьму ссуду без процентов, и мы выплатим этот долг лет за пять. А нули на купюрах либо добавят, либо уберут, – говорил он уверено.

– Борис, у тебя семья, двое детей и жена, которая меня не очень жалует. Что она на это скажет? – сомневалась сестра.

– Ты добро мне дай, а остальное мои проблемы, – ответил он. Борис не мог не помочь сестре, имея возможность. Рита всегда ему помогала и морально и материально. Могла отдать последнее, если он в этом нуждался, и никогда не напоминала о долгах.

Маргарита, при непосредственном участии брата, сумела обменять свою квартиру на трёхкомнатную квартиру. Квартира располагалась в этом же доме. Теперь у неё и у дочери были свои отдельные комнаты.

Женя училась не просто хорошо, а отлично. Подруг ей заменяли книги. Она читала много и обо всём. На лето её отвозили в деревню, к многочисленным родственникам бабушки. Это были русские немцы, говорящие на двух языках. Именно общение с ними вызвало интерес к английскому языку, который она учила в школе. Рано приученная к самостоятельности, она быстро схватывала бабушкины уроки и умела готовить простые блюда. Женя нашла себе друга в лице соседа милиционера. Общий тамбур, который объединил две квартиры, помог им подружиться. Павел Иванович Яковлев был почти на тридцать лет старше девочки. У него была жена Зинаида Филипповна и взрослая дочь Анжелика. Она жила отдельно и в другом городе. Женя оставалась одна, когда у мамы были ночные дежурства в учебный период, или ехала к бабушке на каникулах. На ней были свои определённые обязанности, которые она старалась выполнять добросовестно. Мама для Жени была не просто мамой, а близкой подругой. Она доверяла ей свои секреты и хотела, чтобы её мама была счастливой, при этом ей не доводилось видеть в своей квартире ни одного мужчины, даже в качестве гостей. Маргарита не махнула на себя рукой. Она всегда была собрана и аккуратна. Её уважали коллеги, любили пациенты, и не любило начальство. Жене было пятнадцать лет, когда мама познакомила её со своим интерном Соколовым Станиславом. Стас был на десять лет моложе матери и на восемь лет старше Жени. Молодой человек был ростом сантиметров сто восемьдесят пять и весом килограммов девяносто. Светлый шатен, с голубыми глазами и небольшим прищуром. Мама очень смущалась, когда начала разговор о совместном проживании с ним.

– Жень, прости меня. Я влюбилась как девчонка. Он совсем не похож на твоего отца, но я потеряла голову – говорила, слегка покраснев, мать.

– Мам, а его родители не придут к тебе выяснять отношения? Если его родители против вашего союза, можно ждать чего угодно от сплетен до неприятностей. Пусть он сам решит этот вопрос с ними, он не мальчик, – говорила Женя, обнимая мать. – Я буду только рада. Ты у меня молодая и красивая.

– Мне нравится, что его не смущает ни разница в возрасте, ни твоё присутствие в моей жизни. У нас одни интересы, одна профессия. Знаю, что всё это может продлиться недолго, но я такая счастливая, что не хочется думать о далёком будущем. Мне важно, чтобы он тебя не обидел, – говорила мама Евгении.

– Мам, ты же не смотришь сериалы. Откуда уверенность, что отчим обязательно совратит падчерицу? – смеялась Женя. – Стас мне нравится. Он умный, симпатичный, а главное не мнит из себя хозяина в доме и не поучает. Андрей в его возрасте будет гораздо интереснее.

– Давай поговорим об Андрее. Мне нравится твой друг, Женя. Парень самостоятельный, знает, чего хочет, не избалованный, одно плохо – я почти не знаю его родителей. Он у них единственный сын, а значит, они будут стараться обеспечить ему достойное будущее и найдут достойную партию. Исходя, Женька, из своего жизненного опыта и их статуса, думаю, им нужна невестка с хорошим приданым, а ты у нас «бесприданница».

– Мам, а без денег нельзя? – улыбнулась Женя.

– Можно, дочка. Только пословица «С милым рай в шалаше» не работает. Видишь ли, когда человека любишь, его материальное положение не так и важно, но если ты при этом лишаешься тех удобств и комфорта, к которым привык – это переживает без потерь не каждый. Думаешь, я за все эти годы не влюблялась или мне не хотелось иметь полноценную семью? Только не всегда наши желания и возможности совпадают. Одному не нравилась моя профессия, и я должна была оставить работу и сменить наше место жительства. Я не собиралась быть содержанкой, я к этому была не готова, а уговаривать меня и не собирались. Другому, мешало твоё присутствие рядом со мной. Он бы предпочёл содержать тебя, но при условии, что ты живёшь с бабушкой. Как ты думаешь, на таких условиях, моя любовь к ним долго продлилась? Так мы с тобой вдвоём и остались, но я, ни о чём не жалею, – обнимая дочь, говорила Маргарита.

Стас переехал в квартиру Риты в конце девяносто седьмого года, а в феврале Жене исполнилось шестнадцать лет. Женя была ростом метр шестьдесят пять и весила пятьдесят пять килограммов. Короткая стрижка её густых тёмных волос, делали её похожей на подростка, если бы не тонкие девичьи черты лица с большими глазами и грудь второго размера. Одевалась Женя просто, но со вкусом. На дорогую одежду денег не хватало, но очень выручала бабушка, которая умела хорошо шить и вязать. Летом это были сарафаны и платья, а зимой жилеты и жакеты, джемпера и кофты. Они жили втроём дружно. Стас, проходя интернатуру, работал в одну смену с Ритой, и Женя виделась с ними за завтраком или ужином. В выходной она уезжала к бабушке с дедушкой. С появлением Стаса в их с мамой жизни, для Жени ничего не изменилось, кроме разговоров в школе. Полянская Евгения девять лет проучилась в этой школе. Она была умной, коммуникабельной, ответственной, самостоятельной, улыбчивой и жизнерадостной девочкой. У неё были приятели даже в параллельном классе. Она никогда и никому не отказывала в помощи, особо не дружила, но приятельствовала. Дружила она с Андреем, который уже был студентом. Жене Андрей нравился, но не настолько, чтобы страдать, а ещё больше ей нравилось, что многие девчонки ей завидовали. Полянские и Платовы жили в соседних домах, а Женя и Андрей учились в одной школе. Правда, Андрей был старше Жени на два года. Студент второго курса мединститута ростом под метр девяносто и весом в соответствии с ростом, был тёмным шатеном с синими глазами. Он занимался каратэ еще со школы и был слегка накачан и спортивен. Может и слухи о связи со Стасом появились из-за зависти одноклассниц? Она никогда не думала, что у некоторых одноклассников к ней такое негативное отношение. Кто-то распустил слух, что сожитель матери Жени спит не только с матерью, но и с дочерью. В начале шушукались за её спиной, позже насмехались в открытую. Женя знала, начни она оправдываться – будет ещё хуже. Она перед первым уроком, который вела классная руководитель, попросила слово, выйдя к доске.

– Оправдываться я перед вами не буду, как и рассказывать о своей интимной жизни. Займитесь каждый своей. Я знаю, кто из вас распустил эти слухи. А теперь, подумайте, что будет, если я расскажу о некоторых эпизодах из личной жизни многих из вас? Так, между делом, ради прикола и в отместку, – говорила она, обводя взглядом класс. – Я хорошо воспитана и пока промолчу, но не долго. С сегодняшнего дня я прекращаю с вами всякое общение. Поверьте на слово – я проживу без вашего общества. Нам недолго придётся терпеть друг друга, ведь класс у нас выпускной.

Треть класса извинились сразу, треть приняла позицию ожидания, остальные продолжали тихую травлю, но на неё уже не реагировали две третьих. Казалось бы, проблема решена, но теперь она появилась дома. Женя случайно услышала разговор матери со Стасом, который произошёл в конце девяносто восьмого года.

– Стас, что у тебя с Женей? Я вижу, как ты на неё смотришь. Если решил совратить девчонку, то нам лучше с тобой расстаться, – говорила Маргарита, едва сдерживая слёзы.

– Рита, ты сама себя слышишь? – сердился Стас. – Ладно, ты мне не доверяешь, но зачем ты обижаешь своими подозрениями дочь? Она всё делает, чтобы у тебя не было повода для ревности. Вот зачем она уезжает в выходной к бабушке, когда мы можем провести его как семья? Выбрось эту дурь из головы. Я хорошо воспитан, чтобы гадить там, где мне хорошо и где меня принимают.

Женя поговорила с мамой в этот же день.

– Мам, я слышала ваш разговор со Стасом. У нас с тобой почти никогда не было тайн или секретов. Я перееду к бабушке, и у тебя не будет причин для ревности. Возможно, дело не в Стасе, а в тебе. Так будет лучше для всех, – говорила она, глядя на мать.

– Жень, прости меня. Я совсем потеряла голову.

– Мам, ты у меня молодая, успешная, замечательная женщина. Ты же не хочешь, чтобы он ушёл из-за твоей глупой ревности? Стасу не нужна наша жилплощадь – он у нас местный. Ты его не содержишь – он всё покупает сам. Возможно, большой и чистой любви между вами и нет, но что-то, же есть, раз он терпит твои истерики и ревность. Было бы ему плохо, он бы давно ушёл. Мне, думаешь, в школе легко? Одни прямо откровенно говорят, что Стас спит с нами по очереди, – говорила Женя, глядя на мать. – Что ты на меня так смотришь? Начни я оправдываться – будет еще хуже. Мне теперь Стаса за это ненавидеть? Поговорят и отстанут. Не обижайся, я буду приезжать в выходные, а ты можешь чаще навещать родителей.

– Я так боюсь его потерять, но попробую держать себя в руках. Ты у меня такая взрослая и такая рассудительная не по годам. Виктор Иванович перестал тебя навещать. Ты не знаешь причины? Может это из-за того, что я живу со Стасом? – спросила Рита.

– Не думаю. Он всегда хотел, чтобы у тебя сложилась семья. С дедом он не общается, живут в другом районе. Откуда им знать, что происходит у нас в семье? Я навестила бы его, но адреса не знаю, да и сомневаюсь в целесообразности визита, – ответила Евгения. – Я соберу вещи, а Стас завтра завезет их на машине к бабушке. После школы я поеду туда. Не волнуйся. Телефон есть тут и там. У нас есть возможность созваниваться.

– Женя, а как же твой Андрей? – вспомнив о друге дочери, спросила Маргарита Борисовна. – Вы будете реже видеться.

– А что Андрей? Мы, мама, с ним не спим, а встречаться мы можем и у него, и у бабушки, и у вас, – улыбаясь, ответила дочь.

Тринадцатого мая во время операции у доктора Полянской Маргариты Борисовны на столе умер пациент. Её отстранила от операций до выяснения всех причин. Вскрытие показало, что у больного оторвался тромб и хирург не виновен в смерти. Но стресс и напряжение последней недели сильно измотали Маргариту, а тут еще звонок. Она подняла трубку рабочего телефона и услышала: «Здравствуй Ритка-маргаритка». «Серёжка?» – спросила она и упала без чувств. Звонок сделал ни кто иной, как Сергей Орлов, погибший семнадцать лет назад в далёком Афганистане, но об этом так никто и не узнал. Всё списали на сильнейший стресс, в результате которого произошёл обширный инфаркт. Хоронили Полянскую Маргариту Борисовну двадцать второго мая. Родственники умершего пациента сняли все свои обвинения с доктора и помогли с похоронами, но семье Полянских такая помощь была в тягость. Для Жени не было последнего звонка в школе. Она тяжело переносила смерть матери, но помнила о том, что на ней родители мамы и им было нелегче. После поминок на девятый день, Женя вместе со Стасом приехала на квартиру, чтобы забрать свои вещи. Стас возвращался к своим родителям, а Женя окончательно переезжала к бабушке. Квартиру решено было сдать до лучших времён.

– Жень, ты готова к экзаменам? – спросил Станислав, доставая сумку и вещи из шкафа.

– Я постараюсь сдать хорошо, – ответила Женя, глядя на вещи мамы. – Скажи, Стас, ты скучаешь по маме? Ты её любил?

– Она мне очень нравилась. Рита была замечательной и умной женщиной. Это была страсть, интерес, влюблённость. Я не знаю, как это можно назвать, но мне её не хватает, – ответил Станислав. Ты с Андреем дружишь, что ты к нему чувствуешь? – спросил он.

– Ничего. Мы с ним просто друзья, дружим больше двух лет. Я тебе сейчас скажу одну вещь, только ты не смейся, – сказала Женя, присаживаясь на диван, и замолчала.

– Говори, обещаю отнестись к этому серьёзно, – ответил Стас.

– Сейчас мы разъедимся по разным адресам и можем больше никогда не увидеться. Скажи, я тебе хотя бы немного нравлюсь?

– Нравишься. Через год, когда тебе исполнится восемнадцать, будешь ещё интереснее, – ответил Стас, присаживаясь рядом с ней. – Потерпи. Пройдёт время и станет немного легче, – говорил он, положа свою руку на её ладонь. – Береги Полянских и готовься к экзаменам. Ты должна поступить в университет в память о маме. Мы можем встречаться с тобой по выходным как друзья. Нас с тобой Рита связывает.

– Я не об этом, Стас. Ты мне нравишься. У меня не было ещё мужчин и секса, – тихо сказала Женя и покраснела. – Поцелуй меня.

– Я не могу, Жень. Прости, – ответил Стас, поднимаясь с дивана.

– Не можешь или не хочешь? Чего ты боишься? Даже душа мамы покинула сегодня эту квартиру. Мне не нужно, чтобы ты делал мне одолжение. Я хочу просто почувствовать себя с тобой женщиной, – сказала она и на глазах появились слёзы. – Что я должна сделать, чтобы ты передумал?

– Ничего. Послушай меня внимательно, девочка моя. Ты ждёшь от меня невозможного. Я не мальчик, а взрослый мужчина. То, что ты предлагаешь полное безумие. Для секса нужно хотя бы желание партнёров, а иначе его можно расценивать как насилие. Ты хочешь, чтобы я лишил тебя девственности и не сожалел об этом? Подумай о своем друге Андрее. Извини. Ключи от квартиры на полке. Прости, если я тебя обидел. Пока.

Женя нравилась Стасу не только внешне. Ему нравилось её отношение к матери, в котором не было ни ревности, ни укора. Она относилась и к самому Стасу как к ровеснику матери и отчиму без претензий и упрёков. Он понимал, чего стоило девушке завести этот непростой разговор, как понимал и то, что это они на пару с Ритой подтолкнули девушку к такому решению и вызвали у неё неподдельный интерес. «Ей не просто нужна близость со мной, она хочет испытать те ощущения, которые я давал её матери. Мне нужно это юное создание, но я не могу. Ради неё самой», – думал он, спускаясь к машине.

Стас ушёл, а Женя заплакала. Ей вдруг стало стыдно за свою откровенность. Через пять минут она вытерла слёзы, взяла сумку и вышла из квартиры. У подъезда её ожидал Андрей, оседлавший байк.

– Ты что здесь забыл? – спросила Женя. – Меня караулишь?

– Я видел, что Стас уехал. Не мог тебя подвезти? – спросил он.

– Андрей, ты тоже считаешь, что я спала со Стасом? – глядя на друга, спросила она, вспоминая недавний разговор.

– Я слухам не верю. Вы в этом случае задержались бы в квартире, а вы быстро управились. Не злись. Я просто тебя к нему ревную, – ответил приятель.

– Платов, как ты меня можешь ревновать, если мы с тобой просто друзья, – улыбнулась Женя. – Глупости не говори.

– Это я для тебя друг. Ты дальше своего носа ничего не видишь или не хочешь видеть? Что будешь делать? – спросил он, чтобы сменить тему разговора.

– Отвезу вещи к бабушке, переоденусь и поеду на нашу дачу готовиться к экзаменам, – ответила она.

– Возьми меня с собой, – попросил он.

– Чего ты там забыл? – удивилась Женя. – Работы там пока нет, если только сорняки полоть.

– У меня тоже сессия начинается. Буду, как и ты, готовиться к зачёту. У меня только одна просьба: я предупрежу маму и попрошу собрать на пару дней сухой паёк. Идёт?

– Не понравится – уедешь на своём коне в любое время. Ты не помнишь, твою одежду мы после уборки на даче забирали? – спросила Женя, вспоминая, как на девятое мая приезжали туда всей семьёй и брали с собой Андрея.

– Нашла о чём переживать. Возьму футболку и брюки. Дай мне пять минут. Ты в квартиру поднимешься? – спросил Платов.

– Иди, я здесь подожду, – ответила Женя, вспоминая вновь свой разговор со Стасом. «Он сказал: – « Подумай об Андрее». Что он имел в виду? – думала она. – Что Андрей мне больше подходит? Андрей хороший друг, он внимательный, заботливый, и он мне нравится. Возможно, он влюблён в меня, а я так привыкла к его присутствию, что не замечаю или не хочу замечать этого».

Они через двадцать минут остановились у подъезда дома бабушки.

– Бабуля, держи ключи. Стас вещи забрал, завтра обещал привезти справку для пенсионного фонда. Я поеду на дачу на два дня и вернусь тридцать первого до обеда. На Вас Клара Петровна квартиранты и вещи мамы. Позвони тёте Марине, может, что себе заберёт. Поезжайте с дедом и посмотрите своими глазами, только прошу тебя – не плач, – говорила Женя, обнимая пожилую женщину. – Андрей едет со мной.

– Андрей, ты на скважину за водой для питья поезжай. Вода водопроводная сейчас грязная, мало кто поливает. Будете уезжать – свет выключите. Где что лежит, знаете, с голоду не умрёте, а хлеба купите. Смотри, Андрей, не обижай Женьку, – говорила Клара Петровна.

Они приехали на дачу в начале шестого. Андрей сам заехал по дороге в магазин и купил то, что счёл нужным. Высадив Женю и сняв сумку, он взял канистру и поехал на скважину. Вернувшись, «завёл» железного коня под навес и огляделся по сторонам. Соседей по даче видно не было, дачный сезон только начинался и был будний день. Он хорошо знал это место и бывал здесь с Женей и её семьёй не раз. Так, на девятое мая, они наводили порядок в доме, копали грядки, сажали картофель, а потом вечером жарили шашлыки. Домик на участке в шесть соток был на одну комнату с верандой и мансардой из белого кирпича с шиферной крышей. На мансарде был балкон. Дом не был предназначен для «зимовки». С конца сентября и до апреля все дома пустовали. Участок с трёх сторон окружали такие же небольшие домики. Несколько кустов смородины, вишни. Ряд малины вдоль забора. Грядка клубники, которая цвела. Рядки уже взошедшего картофеля. Под окном росла черёмуха, а перед домом цвели первоцветы. Позади дома была открытая терраса, увитая диким виноградом. Здесь по вечерам ужинали или чаёвничали, приезжая на выходные или в отпуск. Андрей вошёл в дом, где Женя уже успела переодеться, включила старенький холодильник «Саратов» и раскладывала привезённые продукты. Веранда, она же кухня с электрической плиткой на две конфорки, раковиной от летнего водопровода, двумя наборами столов и шкафов, где хранилась кухонная утварь, посуда и запас продуктов первой необходимости. Напротив входной двери была дверь в душ. Летом пользовались водой из бака, нагретой солнцем, а в пасмурные дни мылись по старинке из тазика, подогревая воду в чайнике или кипятильником в кастрюле. Полы в доме были из досок, поверх которых лежали куски деревоплиты, окрашенные охрой, стены побелены. На них висели картины, написанные в юности Маргаритой и помещённые её отцом в рамки. Два дивана вдоль несущих стен, круглый стол в центре с четырьмя венскими стульями, кресло и торшер. Рядом с лестницей на второй этаж стоял старый плательный шкаф с бельём, вещами, одеждой и обувью для работы на даче. На втором этаже стоял топчан, сбитый дедом, на котором лежали два обычных матраса, а на полу лежал ковёр недоеденный молью процентов на семьдесят. Потолок и стены были обшиты тонкой деревоплитой, покрашенной в белый цвет. На балконе стояли два табурета.

– Андрей, ты есть хочешь? У меня по плану пять вопросов, на которые я должна ответить, – говорила Женя, доставая из сумки толстую тетрадь.

– Отвечай на свои вопросы, а потом вместе сообразим ужин, – ответил он, поднимаясь на второй этаж. Ему в голову пришла мысль, от которой он никак не мог избавиться. «Я её очень люблю, но это чувство не взаимное. А если я ошибаюсь? Кто сказал, что о любви нужно кричать? Если я сделаю всего один неверный шаг, я могу потерять её навсегда. Мне нельзя этого допустить, – думал он, стоя на балконе и глядя на дачный пейзаж. – Чем она меня так зацепила? Я же не вижу никого вокруг. Женька умная, обаятельная. Мать зря называет её простушкой, а мне не стыдно признаться, что рядом с этой простушкой я чувствую себя Митрофанушкой. Сейчас ей очень тяжело, а как ей помочь я не знаю. Я хочу стать ей ближе, но захочет ли этого она. Как бы мне хотелось обнять её и никогда не отпускать».

Прошло не меньше часа, когда он услышал голос Жени.

– Андрей, иди ужинать. У меня всё готово, – позвала она.

– Ты одолела свои пять вопросов? – спросил он, спускаясь по лестнице вниз. – Чем будешь кормить?

– Я думала, ты спустишься на запах. Чем ты был занят? – спросила она. – Сосиски, кетчуп, салат. На десерт кофе или чай с плюшками.

– Женька, я не хочу сосиски, не хочу десерта, я хочу тебя, – сказал он, обняв и нежно поцеловав девушку.

Она его не оттолкнула, как это бывало, и Андрей повторил поцелуй. Руки сами скользнули по одежде на её теле. Женька не противилась, и это придало ему уверенности. В свои девятнадцать, он давно не был мальчиком, и кое-что понимал в любовной игре, а Женю, он любил. Эти разговоры про её семью и Стаса сводили его с ума. Теперь, наблюдая за реакцией Жени, он был уверен, что все разговоры надуманы. Он сразу почувствовал, а потом и понял, что он у неё первый мужчина…

Когда волна страсти схлынула, они оба минут пять молчали. Андрей прижал Женю к себе и тихо сказал:

– Ничего не бойся. Я всегда буду рядом потому, что люблю тебя, а сейчас лежи смирно. Я включу чайник и выйду на улицу – душ принимать в мае рано, – говорил он, поднимаясь с дивана. – Пожалуйста, малыш, не надо меня стесняться. Это должно было когда-то случиться. В этом нет ничего постыдного. Ты моя и я тебя люблю.

Женя слышала, как отключился чайник. Она взяла свои вещи и направилась в душ, прихватив с собой чайник. Мылась по старинке из эмалированного таза, разведя кипяток из чайника.

– Ужин не отменяется? – спросил Андрей, входя через время в дом и обнимая Женю. – Как ты?

– Нормально. Если ты не будешь задавать мне подобных вопросов, я забуду о своём распутстве быстрее. Тебе к зачёту нужно готовиться, а ты…

– Так я к зачёту по анатомии готов. У меня под рукой был живой экспонат, – перебил Женю улыбающийся Андрей. – Я теперь могу и целую главу по гинекологии сдать. Знала бы ты, какой я счастливый, – обнимая девушку, говорил он. – Скажи, тебе всё, что было неприятно или ты просто стесняешься этого?

– Давай отложим этот разговор до вечера. Мне многое тебе нужно сказать, но не сейчас. Проведёшь для меня ликбез на ночь, может, что и поймешь, – ответила Женя. – Сосиски обжарить? Вид у них какой-то не съедобный.

– Держи, это тебе, – сказал он, протягивая колечко, сделанное из фантика от карамели. – Я обязательно подарю тебе настоящее.

Больше в этот вечер не говорили ни о выпускных экзаменах, ни о сессии. Андрей «выступал» в роли гуру, начав с анатомии мужчины и плавно перейдя к вопросам сексологии, а Евгения с неподдельным интересом слушала учителя, который говорил полушутя, чтобы меньше смущать девушку. От простой, но такой «занимательной» теории, перешли к практическим вопросам…