Территория заблуждения
– Тебе стоит спросить, как быстро я размажу её по стенке. Вот и всё.
Самолётов медленно выдохнул и, уходя, бросил через плечо:
– До того как поднимется шумиха, осталось меньше суток, в конце концов, она личность публичная, фотограф с мировым именем. Не стоит затягивать…
– Я никого не боюсь, – Амелин улыбнулся и похабно облизнул губы, бросив короткий взгляд на так и стоящую у зеркала Аню. Пропуская Самолётова в дверях, он подошёл к стеклу, останавливаясь точно напротив неё.
Пожалуй, на убийцу Ковалёва, действительно, походила меньше всего. Или у девчонки должен быть какой-то очень серьёзный повод. Пока о мотивах говорить было рано, о выгоде тем более, но и ждать не получалось. Он и сам не понял, как оказался перед дверью допросной. В одно мгновение принял решение и вошёл, а она будто испугалась, шарахнулась в сторону и прищурилась, разглядывая его. Амелин понял, что «поплыла», но не успел поймать – девушка сползла по стене прямо на пол и обхватила голову руками с обеих сторон. Замерла в таком положении, пытаясь проморгаться, что-то тихо бормотала себе под нос.
– Воды принеси, – кивнул Амелин конвоиру, который вошёл вместе с ним, и не позволил сослаться на должностную инструкцию, одним взглядом заставляя заткнуться.
Он посматривал на Ковалёву со стороны, но попыток помочь подняться не предпринимал. Не мог сказать определённо, что так задело, но к ней, действительно, относился предвзято. Возможно, это пресловутое чутьё. Возможно, но не факт… И плевать на улики, которые указывают прямо на неё, даже на возможных свидетелей плевать! Просто знал, что она это, но чутьё к делу не пришьёшь, потому этим вопросом придётся заниматься.
Ковалёва тем временем пришла в себя, приблизилась к столу и, болезненно скривившись, осторожно присела на стул. Она опустила лицо в ладони и снова застыла, будто ждала его действий. Амелин вдруг разозлился на себя за эти мысли, прекрасно понимая, что ничего она не ждёт, и всё это домыслы. Он выхватил графин и стакан из рук подоспевшего конвоира, хлопнул дверью, закрываясь от посторонних взглядов. Зеркальную стену перекрыл специальным холстом, скрученным у потолка. Не мог объяснить, зачем понадобилось это уединение, но в тот момент это показалось важным.
– Воды? – спросил вроде и бесстрастно, но уже тогда понимал: что-то идёт не так.
Не дожидаясь ответа, наполнил пластиковый стакан и поставил его перед Ковалёвой. Вдруг показалось, что она только сейчас заметила постороннее присутствие, так дёрнулась. Правда, не глядя на него, воду выпила, а, опустошив стакан, уставилась на графин перед собой.
– Ещё?
– Нет, нет, спасибо. Я могу умыться? – вскинула она взгляд и приоткрыла рот, словно в испуге. Неловко улыбнулась, растёрла грудь раскрытой ладонью и раскраснелась. – Я могу умыться? – повторила, но теперь более сдержанно.
– Здесь? – не понял Амелин и отступился.
– Из-под крана в камере вода течёт со специфическим цветом и запахом, а при взгляде на чистую воду в графине желание умыться было главенствующим. Так, вы не против? – уточнила она и, проявив инициативу, подтянула ближе урну с непроницаемым пакетом для сбора мусора. – Полейте, – кивнула на графин и привстала, собирая ладони в пригоршню.
Амелина заинтересовало странное поведение, и отказать в подобной просьбе не получилось, а спустя секунду на него уставилась совсем другая, с ясным взглядом и ярким румянцем девушка. Она осторожно улыбнулась, будто спрашивая разрешения на эту улыбку, и смутилась, его получив.
Хватанула воздух ртом и засуетилась, расправляя волосы, стряхивая с лица и ладоней капли воды. Она кусала губы и снова краснела под настойчивым взглядом.
– Даже понятия не имела, что могу выглядеть настолько убого, – сделала Ковалёва попытку рассмеяться, но сама же её пресекла. – Вы извините, – всё же рассмеялась. – Неловко себя чувствую, стоя рядом с вами, – смех резко оборвался, и Аня насторожилась. – Вы ведь не следователь Генеральной прокуратуры Филатов? – вскинула она взгляд и отступила, понимая, что воспоминания о лысоватом мужичке могли быть обманом зрения.
– А похож?
– Нет, – легко ответила она и опустилась на стул. – Но и на адвоката тоже непохож. По крайней мере, пришли сюда не для того, чтобы мне помочь, – стрельнула она глазами.
– Так, я и не адвокат, – Амелин оскалился, но оскал быстро превратился в простецкую улыбку. – Андрей Амелин, – громко представился он и, что-то отрицая, качнул головой.
Только сейчас понял, что Ковалёва была из тех женщин, суть которых нельзя разгадать из личного дела, по фотографии или основывая выводы на суждениях других людей. Она была из тех, кто обладает внутренним светом, и уловить его можно только вот так, глядя глаза в глаза. Окутывала этим взглядом, одурманивала. Из обычной симпатичной девушки мгновенно превращалась в своеобразный идеал. Не для него и не сейчас, но это сути дела не меняло. Она согревала, привлекала, заставляла верить себе и своим эмоциям.
Вчера, в разговоре с Филатовым, была другой, даже не пыталась себя проявить. А сейчас, словно сорвала защитную оболочку, под которой пряталась. И расслабилась. Это стало заметно, как только Амелин устроился напротив неё. Она смотрела с интересом, пусть и пыталась это скрыть. Вскоре к интересу присоединился азарт, и Ковалёва поёрзала на стуле: видимо, в её голове созрела определённая модель поведение, которую она готова была представить. Именно так Андрей себе это объяснял, а на деле упивался странной реакцией. Она улыбалась, и Амелин улыбался ей в ответ. Ничего не мог с собой поделать.
– Вы новый следователь, да? Я угадала? – усмехнулась Ковалёва и будто ждала только положительного ответа, так задержала дыхание. Она нетерпеливо облизывала губы и бросала на него короткие взволнованные взгляды.
– Это вас порадовало, не так ли?
– Что скрывать, общаться с вами гораздо приятнее, чем с тем же Филатовым, – развела она руками и тут же сцепила пальцы вместе, будто боясь потерять поддержку. – Даже понимая, что роль, по сути, каждый из вас выполняет одинаковую, – пояснила и округлила глаза. – Вы хотите меня в чём-то обвинить или тоже будете рассказывать о праве задержания на семьдесят два часа? Кстати, они скоро истекут?
– Обвинение вам будет предъявлено быстрее, – пресёк Амелин попытку, как он понял, флирта, и этим остался доволен. Аня же к сказанному оказалась безучастна.
– Как печально… – наигранно вздохнула она. – А я бы хотела успеть выспаться, привести себя в порядок и принять удар достойно. Здешняя обстановка, знаете ли, не способствует положительному настрою. – Ковалёва не отрывала взгляд, как сейчас понял, просчитывала его реакцию. Даже моргнуть лишний раз боялась, чтобы ничего не упустить.
– Сегодня вы нравитесь мне больше, Анна Сергеевна.
– Можно просто Аня, – отмахнулась она и улыбнулась шире. Нервно. Теперь казалось, что сдерживает себя, пытаясь не сорваться на откровенную истерику. – И что это значит: «нравлюсь больше»?..
– Вчера вы на любой вопрос пытались дерзить и хамить, сегодня улыбаетесь. Я могу принять подобные перемены на свой счёт?
– Легко. Вы вдохновляете воображение. Таких, как вы, легко можно назвать музой. Смотрю сейчас на вас, и будто нет ничего этого, – закусила она губу, в одномоментной панике округлив глаза, но поборола себя и расслабилась. – Вам совершенно не идёт эта обстановка.
– Не идёт?
– Нет. На фоне этих стен, тусклой лампы, вы теряете немалую долю природного обаяния. Ваш внутренний свет гаснет, не получая поверхности для отражения. Вы и сами это знаете, иначе с чего бы выбрали подобный костюм? Он помогает восполнить пробелы, понять вас как личность, – Ковалёва закусила губу, и сейчас этот жест был ярким представителем озорства и желания выйти за дозволенные рамки. – Он отображает ваш внутренний мир. Дорогой и стильный. Стальной оттенок выдаёт суть характера и прекрасно подходит к голубым глазам. У вас глаза удивительного цвета. Вам стоит срочно поменять род деятельности. Думаю, море, яхта, яркий солнечный свет удачно заиграли бы на вашем фоне и подчеркнули непростое содержимое, – задохнулась она от удовольствия, будто разгадав головоломку. – Вы не женаты, – заявила с уверенностью и своим открытием осталась довольна.
– Это вы разглядели в глазах удивительного цвета или вдруг подумали об этом, представляя меня на фоне яхты?
– Яхта здесь ни при чём. Просто вы, действительно, не женаты. Вам сложно угодить. Идеально выглаженные рубашки… ни одна женщина не сможет сделать этого лучше, чем вы сами. Не так ли?
– Не хочется признавать поражение, но развёлся я, действительно, из-за собственной требовательности.
– Как жаль… Уверена, она идеально дополняла вас.
– Марина была роскошной женщиной, – он не смог не признать правоту, да и сама игра, её подача, впечатляли.
– Вы не хотите говорить со мной о деле, не так ли? – прищурилась Ковалёва, пытаясь уличить, а Амелин засмеялся тому, как ловко попался на уловку и покачал головой, что-то отрицая.
– Я многое потерял за то время, пока не был знаком с вами, Анна Сергеевна.
– Будете исправлять ошибки?
– Расскажи мне всё, – резко сменил он тему и напрягся, пытаясь подавить Аню взглядом, на который она ответила достойно.
– Я не понимаю, о чём вы, – заторможено прошептала, выдавая удачно скрываемый всё это время страх.
Амелин напряжённо выдохнул и выдержал долгий взгляд исподлобья.
– В каких отношениях ты состояла с Крайновым Кириллом? – выдал он на полутоне.
– С Кириллом? – казалось, Ковалёва окончательно запуталась, именно потому хмурилась и будто пыталась отодвинуться от Амелина дальше.
– Кирилл Крайнов. Тебе знакомо это имя?
– Мы друзья, – непонимающе покачала головой.
– Друзья! – вытянув губы, Амелин неприязненно хмыкнул и посмотрел иначе. Именно так, как должен был, как хотел. – А разве дружба между мужчиной и женщиной существует?
Аня шумно вдохнула и осторожно выдохнула. Часто-часто заморгала и подбросила руки вверх, пытаясь помассировать виски, но передумала, перетерпев секундную боль.
– Мы друзья, – повторила она как-то потерянно, поддаваясь на давление со стороны, и поёжилась, закрываясь от Амелина.
– А вот его товарищ, Артём Щеглов, утверждает, что Кирилл был в тебя влюблён и неоднократно, прилюдно делал предложение выйти за него замуж. Включая тот период, когда ты встречалась с его братом, Крайновым Павлом. Что на это скажешь?
– Это было очень давно и сейчас иначе как в шутку не воспринималось, – сдержанно ответила Аня и опустила взгляд, точно зная, что Амелин улыбался. – Вы занимаете высокий пост? – предположила и сама же ответила на заданный вопрос, одобрительно кивая. – Не очень-то похожи на обычного служителя закона, на того же Филатова.
– Выходит, я необычный человек, – руками развёл Амелин, вроде и не соглашаясь, но и не опровергая предположение.
– Сколько вам? Лет сорок?
– Тридцать девять, – заинтересованно вскинул он взгляд, мазнул кривой ухмылкой и устроил подбородок на скрещенных над столом ладонях.
– Выглядите моложе, – снова утвердительно кивнула Аня и подобралась, будто отступая от прежнего игривого тона, от легкомысленного поведения. – Вы умеете производить впечатление, Андрей Амелин. Почему представились без отчества? Думаю, последние лет двадцать никто, кроме матери, не имеет права вас так называть: Андрей… Присматриваетесь ко мне, не так ли? Какие сделали выводы?
– Ты удивительная женщина. Как такой вывод? – брови он вскинул, но тут же махнул рукой, позволяя не отвечать. – Хочешь обвинить меня в том, чем сама грешила всего пару минут назад: присматриваешься, прислушиваешься, пытаешься угадать идеальную модель поведения. А я, скорее, пытаюсь соответствовать. Ты хотела поговорить о моей личности, и я с радостью поддался, надеясь в результате получить встречное откровение в ответ на свои вопросы.
– Пока ни одного не задал, – осуждая, Ковалёва покачала головой. Браслеты наручников неприятно звякнули глухим металлическим звоном, и Аня поморщилась. – Это обязательная мера? – продемонстрировала она запястья, утяжелённые грубым железом, а Амелин непонимающе на них уставился.
– Если честно, даже не обратил внимания. Дежурный?! – прикрикнул и взглядом указал на повод для вызова. – Так тебе больше нравится?
– А тебе?
– Я поторопился с выводами, – заметил тот вроде бы с сожалением. – Ты вернулась к прежней манере общения. Хочешь вновь встретиться с Филатовым? Почему он тебе так не нравится?
– Он не должен мне нравиться и это, во-первых, а, во-вторых, от запаха его туалетной воды у меня жутко разболелась голова.
– Аромат моего парфюма тебя устраивает?
– Вполне. Знаешь, даже глядя со стороны, я могла быть уверена, что с этим нюансом вопросов не возникнет. Ты лучше остальных знаешь, что сделать, чтобы завершить образ. К этому стремишься, потому в выборе одеколона полагаешься лишь на собственный вкус. А что касается манеры общения… ты провоцируешь, я отвечаю.
– Провоцирую? – Амелин изогнул брови и его взгляд потемнел. – Я веду допрос.
– Странная манера общения для такой официальной процедуры, не находишь? Перешёл на «ты». Так резко, неожиданно, но не с целью меня унизить, как это обычно делается в подобных случаях. Не с целью запугать. Ты хотел создать впечатление, будто мы на равных, а разве это возможно?
– Я бы не отказался услышать твои откровения.
– Извини, но на мою подружку не смахиваешь, – оскалилась Ковалёва и шарахнулась назад, когда Амелин резко подскочил, склоняясь над столом.
Теперь его фразы звучали остро, громко, с вызовом и претензией.
– В каких отношениях ты состояла с Кириллом Крайновым?
– Мы друзья.
– С Павлом Крайновым?
– Мы любовники, – спешно отвечала Ковалёва, не желая делать и намёка на раздумья.
– Крайнова-старшего устраивал тот факт, что брат ухлёстывает за тобой?
– Он не имел привычки отчитываться в своих отношениях с братом.
– А Кирилл?
– Что?
– Как он относился к твоему выбору?
– Что-то подсказывает, что ты и без меня осведомлён достаточно.
– Дежурный! – стиснув зубы, Амелин взглядом проводил Аню до самой двери и с силой хлопнул кулаком по столу, когда эта дверь закрылась с обратной стороны. – Зараза! – выругался, как только в допросную вошёл криминалист.
– Даже не хочу знать, что это сейчас было, – отмахнулся тот и от попытки рассмеяться сдержал только грозный вид Амелина. – Да ладно тебе, всё прошло не так уж и плохо. Ты хотя бы выяснил, с кем она спала, а с кем дружила, – беззлобно поддел, не понимая эмоций друга, обычно скупого на проявление чувств.
– Тоже мне, подружка! – презрительно хмыкнул Амелин и резко дёрнул головой, отмахиваясь от неверных мыслей. – Анна Ковалёва. Анечка… Ковалёва… Ко-ва-лё-ва… – едва не по слогам произнёс он, так растянул, смакуя, но что-то в этом произношении ему очень не нравилось. Было какое-то несоответствие, какая-то вечно ускользающая мысль, пока в глазах не мелькнуло понимание. – Её личное дело у нас есть?
– Обижаешь… У нас всё есть. А… тебе зачем?
– А вот как посмотрю, так и расскажу. Может быть. А, может, и не расскажу, – рассмеялся он, когда напряжение отпустило.
Глава 5. Восемь лет назад. 2003 год
– С тобой хорошо.
Кирилл устроился на смятой траве, раскинув руки в стороны, а голову уложил Ане на колени. Только-только закончился фотомарафон, ежегодно стартующий в пригороде и пока остальные, вдоволь насладившиеся природой, работой, насытившиеся удовольствием и атмосферой всеобщего единения, собирали декорации, складывали в надёжные кофры и футляры аппаратуру, он успешно отвлекал Аню сельской романтикой и мыслями о вечном. Телефонная трель заставила нахмуриться и недовольно выдохнуть.
– Да, – с напряжением выговорил Кир, отвечая на звонок. – Сейчас буду, – рыкнул, но старался заглушить в себе этот позыв, и говорящий с той стороны связи вполне мог интонацию не распознать или с чем-то спутать. – Поехали, Ань, – погладил он её по голому колену, и пришлось признать, что теперь это прикосновение сексуального подтекста не имело.
– Никак не могу представить тебя сидящим в офисе с бесконечной кипой бумаг. Как ты во всё это ввязался? – по-доброму улыбнулась она и погладила Кира по волосам, аккуратно выбирая запутавшиеся в тёмных прядях зёрнышки травы и семена одуванчиков.
– У моего брата мания величия, попутно смешавшаяся с гиперответственностью за всех, кто его окружает. Он сказал, где я буду учиться и кем работать по окончании института. Несмотря на, казалось бы, небольшую разницу в возрасте, мы редко можем найти занятие, которое совпадало бы с интересами обоих.
– Ты никогда не пытался объяснить ему, что у тебя свой путь?
– Не вижу в этом смысла до тех пор, пока этот путь не выделю среди всех остальных. Я до сих пор не определился, а позволить себе находиться в поиске, плотно усевшись на его шею, согласись, будет не по-мужски.
– У тебя есть отец…
– Отец… – Кир вздохнул и прикрыл глаза. – Они с Пашей одного поля ягоды. Понимают друг друга с полуслова. В принципе, мы все осознаём, что я не на своём месте, но пока не найду такое, что покажется идеальным, так и буду болтаться в невесомости, выполняя поручения, указания, предписания. Я прекрасно понимаю, чем и для чего занимаюсь, но не вижу в этом своего будущего.
– А сколько известных и успешных людей начинали так же? И только спустя время соглашались, что все годы заблуждались, и поиски философского камня их ни к чему не приведут? А потом были благодарны родителям и наставникам за полученное образование, за неоценимые знания, за жизненные уроки, которые изменили их и сделали сильнее. Ты настроил себя на ту волну, которая пролегает где-то близко, но всё же не там, где находишься. Неужели никогда не задумывался над тем, что можешь ошибаться?
– Мама говорила, что работа должна приносить удовольствие, и только тогда ты станешь, действительно, счастлив.
– Её слова значили для тебя куда больше, чем слова отца или брата. Но это вовсе не заповеди, по которым тебе стоит жить. Ищи свой смысл.
– Мне с тобой хорошо, – усмехнулся Кир, извернулся и прижался губами к её животу. – Может, смысл моей жизни в бесславном существовании в тени твоего величия?
– Какого ещё величия, что ты такое говоришь? – мягко засмеялась Аня и склонилась над мужским лицом, но не поцеловала, а лишь прижалась губами к глазам, даря частичку себя. Своей нежности, верности.
– Завтра у меня день рождения. Ты придёшь?
– Не знаю. Если получится освободиться пораньше, – пожала плечами Аня, не углубляясь в мысли о завтрашнем дне. – Марк хочет в отпуск, – засмеялась, вспоминая друга. – Нужно подготовить номер к выпуску пораньше.
– Почему он всегда называет меня синицей?
– Поговорка такая: лучше синица в руках, чем журавль в небе. Он считает, что ты для меня та самая синица. И не позволяет мечтать о большем.
– А ты мечтаешь?
– Моя жизнь состоит из мечтаний, мыслей, фантазий. А ты… ты единственное, что удерживает в реальности. Как якорь для летящего корабля. Иногда нужно останавливаться, чтобы посмотреть на свою жизнь. До тебя я плыла в невесомости и после тебя поплыву.
– Тоже в невесомости? Значит, как и я, неопределённая?
– Как и ты, – согласилась Аня с совершенно бессмысленным выражением лица, будто и не слышала его слов, а ответила на автомате. Смотрела в бесконечный простор и щурилась от яркого солнца.
– Забавную роль ты мне отвела, – качнул Кир головой, но не было похоже, что обиделся. – И что? Неужели у тебя за всё время ни разу не мелькнула мысль о том, что я не просто якорь, а настоящий причал?
Грустно улыбаясь, Аня покачала головой. Поймала взгляд карих глаз, обняла лицо Кира обеими руками и прикоснулась губами в трогательном по своей наивности поцелуе.
– Ты ведь меня не любишь, – на мгновение улыбка с её лица исчезла, уступая место задумчивости, но Аня справилась с эмоциями и выдала наиболее положительные из них.
– Может, я ещё не понял, что мне нужно тебя любить? – усмехнулся и раздосадовано засопел Кир. – Может…
– Я не хочу, чтобы ты понял это спустя двадцать лет мучений и скитаний со мной в одной связке.
– Анечка, а тебе не кажется такое поведение аморальным? – засуетился Кир, принимая более выгодную позу.
– Какое «такое»?
– Ну, я, ладно, я – мужчина. Для нас, мужчин, отношения без чувств – один из вариантов нормы, но ведь ты же девушка, ты… художник, в конце концов.
– Художнику важны эмоции, а не только чувства, к тому же с чего ты взял, что я ничего к тебе не испытываю?
– Так, значит, всё-таки любишь, – утвердительно заявил Кир, но озорная улыбка и игривый тон выдавали с головой.
– Думаю, я так и не перешагнула период влюблённости. Мне нравится твоё общество, твои идеи, хоть, порой, они и кажутся безумными. Мне нравится то, как ты пахнешь и как выглядишь по утрам. Даю сто процентов, что пока не готова к расставанию, и впаду в глубокую депрессию, если тебе вздумается меня бросить.
– А-а-а, ясно! Мне стоит подождать, пока ты бросишь меня первой, – понятливо покивал он и рассмеялся.
– Ты же мужчина, ты рождён для того, чтобы преодолевать трудности.
– Мне так не нравится, – Кир прикинул в уме призрачные перспективы и нахмурился. – А, выходи за меня замуж, Анют? Наперекор судьбе, так сказать. Попробуем её обмануть. Как тебе план?
– Глупый и бесперспективный.
– А, как по мне, то лучше и придумать сложно. Никто, даже мы с тобой этого не ожидаем, а тут бац!
– Думаю, подобный «бац» происходит в жизни людей чуть раньше. Мы переросли возраст максимализма и подобного безумства.
– Чёрт! Я уже начинаю сожалеть, что ты никогда мне не достанешься!
– О! Поверь, в твоей жизни будет ещё много прекрасного.
– Почему это прекрасное должно мешать нашей дружбе? – искренне возмутился Кир, чем рассмешил.
– Кирюш, ты на работу собирался, – не желая отвечать на вопрос, Аня напомнила о реальности и отшатнулась в сторону, когда Кирилл резко встал, получив своеобразный тычок в бок.
– Поехали, – нахмурился он и легко подхватил сумку с аппаратурой. Подал Ане руку и потянул её на себя, как только почувствовал пальчики в своей ладони.
– После такой красоты не хочется возвращаться в город, – оглянувшись на Кирилла, Аня лучезарно улыбнулась. – Ты никогда не думала бросить всё и вернуться к истокам?
– Не знаю… Красиво, конечно… Но я всё же не смог бы задержаться здесь дольше, чем на несколько дней. Может, просто не дорос, а, может, не моё это? И полёт фантазии, в отличие от тебя, у меня ограничен и имеет весьма строгий предел.
– Тебя слишком долго выгуливали на коротком поводке, – пожала она плечами, а Кирилл недобро хмыкнул.
– Я до сих пор на нём гуляю, дорогая. И ты не имеешь ни малейшего желания его удлинить.
– Я?
– А кто? При желании ты бы с лёгкостью вдохновила меня на какой-нибудь сумасшедший поступок. Я бы даже был тебе за это благодарен. Но ты не хочешь, – Кир посмотрел с укором, поставил сумку в багажник авто и, ведомый Аниным взглядом, подошёл к водительскому месту. – Тебе это не нужно, – добавил он, будто пытаясь добить, и тем самым окончательно вернуть в реальность.
– Далеко не всем людям нужно это сумасшествие. Если бы у меня был выбор… – Аня закусила губу и до боли зажмурила глаза. – На свой сегодняшний ум, я бы никогда не совершила прежних ошибок, – выдала она скороговоркой и быстро заскочила в машину, пока Кирилл не задал вытекающих из подобных признаний вопросов.
– Не нужно столько трагизма. Тебе всего двадцать два… Какие ошибки ты успела совершить? Выбрала не тот фон для съёмки? – хмыкнул он, говоря таким тоном, который не требовал ответа.
Провернул ключ в замке зажигания, Кир несколько раз нажал на педаль газа, пробуксовывая на месте, не стремясь катиться вперёд. Вроде как хотел продолжить разговор, но посмотрел на Аню, на то, как она извернулась, чтобы избежать его требовательного взгляда, и не стал.
– Можешь поспать. Ты устала, – произнёс он вместо того, чтобы задать очередной нелепый, как ему казалось, вопрос. – Будем подъезжать, разбужу.
***
Несмотря на обещание освободиться пораньше, Аня нарочито медленно и кропотливо оформляла макеты будущих страниц, пытаясь пересилить внутреннее волнение. С Кириллом они встречались три месяца, а тревожное чувство перед каждой новой встречей лишь усиливалось. Боялась она, конечно же, не его самого. Не его, а себя, своих поступков, вытекающих из этих поступков действий. Иногда казалось, что всё идёт так, как и должно, по давно намеченному плану, и каждый раз она становится к цели всё ближе. А иногда не то что поступки, а даже слова считала провальными, неуместными, глупыми. Кирилл этих душевных метаний не замечал… или делал вид, что не замечает. В любом случае, старался держать марку и ничем не выдать своего понимания. А вот вчера заговорил о дне рождения. Вчера. Хотя Аня знала наверняка, что идея отпраздновать это событие появилась не неделю и не месяц назад. Точно помнила, как сразу после знакомства звонила девочка-организатор торжества и договаривалась о каких-то деталях. Понятно, Кир не упомянул об этом тогда, сразу, но что его останавливало потом? И этот странный разговор в их первую ночь… Что он имел в виду? Какой-то взгляд, какой-то смысл…