– Дарья! Выдай кандидатке тестовые задания. Всё, как всегда. На время. Доложишь о выполнении. Сводные таблицы мне. И страницы презентации.
Глянул на меня нетерпеливо:
– Идите, выполняйте.
Я кивнула с улыбкой, а на самом деле во мне всё вскипело: действительно невыносимый! По-моему, все его знания об этикете ограничиваются завязыванием галстука. Очень хотелось сказать об этом вслух, но я сдержалась.
– Закройте за собой дверь, – понеслось вдогонку.
Похоже, улыбки на него не действуют. Я плотно закрыла дверь и закатила глаза перед сидящей, как на иголках, Дахой.
– Ну как? Ну что?
– Штирлиц. Тот, что выстрелил в упор, – ответила я, забирая из её рук служебный ноутбук. – Упор упал. А я пока держусь.
Даха глянула на мои туфли и округлила глаза в ужасе:
– Ты чего красные туфли напялила?!
– Так на низком же каблуке, – зашептала я в ответ, – других на низком у меня нет, все высокие. А ты чего не предупредила, что он такой красивый и молодой?
– Красивый? – озадачилась Даха. – Не знаю, я его иначе как монстра не воспринимаю. Ты тоже через день забудешь про его внешность. И потом мне вообще блондины нравятся. Ещё не передумала?
– О нет, – во мне кипел азарт, – Приключение «здравствуй, тиран» только начинается!
Интересно, сколько я выдержу, и действует ли на подобные каменные изваяния моя харизма? Вопрос ценой в новую стиралку и Дахино счастье…
* * *
Я собралась тестироваться изо всех сил, но Даха достала из ящика распечатанные файлы и вставила в ноутбук флэшку. В ответ на мой изумлённый взгляд шепнула:
– Тут всё уже готово. Пусть задушится от счастья. Изучай, он спрашивать будет.
Из коридора в дверь постучали. Даха подошла с видом «я тут мимо пробегала» к стеллажу и взяла первую попавшуюся папку. В дверь заглянул здоровенный краснолицый мужчина.
– У себя? – он показал глазами на дверь.
– Да, но не принимает. У него собеседование.
– Хорошо-хорошо, я попозже, – здоровяк скрылся с выражением облегчения на лице.
Осеннее утро ласкало стены солнечными лучами, высоченный тополь тянул к нему жёлтые листья и шелестел ими, прося ещё тепла. Но, кажется, в кабинет за директорской дверью солнце тоже заглядывало только со стуком и предпочитало прятаться, если там не принимали, как этот краснолицый вождь в костюме. Эх, во что я ввязываюсь?!
Пока я «выполняла» задания, несмотря на субботу, Даха успела пятнадцать раз ответить на звонки, отослать дюжину подчинённых, отнести боссу на подносе литровый французский чайник с десятком чайных пакетиков внутри и чашку.
– Он пьёт только из этой. Береги её пуще глаза.
Я кивнула. Ничего сложного в заданиях не было, кроме того, что в спокойном режиме я бы готовила их часа три, а уже через час Даха заявила:
– Всё! Иначе скажет, что ты слоупок.
Я сглотнула. В кабинет к удаву возвращаться не хотелось, но я встала, одёрнула пиджак и кивнула. Сцена ждёт.
– Объяви меня.
– На тебя вся страна смотрит, любимая, – шепнула мне в ухо подруга. – Даже две страны. И они твой подвиг не забудут!
– Угу.
А что, я б в Париж прокатилась с удовольствием. Всё как-то не складывалось пока.
Даха заглянула к шефу в кабинет и распахнула передо мной дверь.
– Прошу вас, Виктория.
Безупречно красивый удав повернул голову от компьютера и уставился на мои красные туфли. Кажется, что-то в его лице изменилось, словно ветерок пробежал. Но на мгновение, затем зеленоглазое изваяние снова стало непроницаемым. Чёрт, неужели я погорела из-за такого пустяка?!
– Садитесь, – приказал биг-босс и взглянул на протянутые ему Дахой «мои» тесты. – Дарья, свободна.
Михаил рассматривал придирчиво документы, а я в это время пыталась смотреть в сторону. Хотя взгляд всё равно притягивался к нему. Просто магнит на макушке.
«Почему такой внешне красивый человек такой холодный? Как будто все эмоции отключили и тумблер сломался? Или он с детства робот? Интересно, кем он мог быть в прошлой жизни?» – ни к месту подумалось мне. Внутренний голос ответил безапелляционно: «Гестаповец?». А я не согласилась: фашистские офицеры мне немного иначе представлялись, страшнее, что ли…
Сердце моё стучало, как бешеное, а руки порывались обхватить туловище, во-первых, чтобы закрыться от удава, во-вторых, потому что в кабинете и правда было очень холодно. Я обернулась на окна. Они были открыты. Ну да, чтобы не дай бог не потеплеть! Кажется, ледяному красавцу было в этом леднике комфортно.
Я поёжилась и с осознанием вины перед Дахой поняла, что в глубине души мечтаю, чтобы он нашёл ошибку в тестах и прогнал меня прочь. И вдруг Михаил спросил:
– Почему вы не замужем?
Я чуть не поперхнулась воздухом, мыслями и мурашками, но тут же собралась и улыбнулась в ответ:
– Не сложилось.
– Почему?
Напряглась. Угу, сейчас так и начну рассказывать, что моя первая большая любовь после того, как мы начали жить вместе, внезапно понял, что «не может быть мне верным», и честно ушёл в загул. Или про то, что вторая любовь закончилась в кришнаитском монастыре где-то в США, – туда уехал мой второй мужчина, решив посвятить себя религии и служению. Или просто иммигрировать по удачному каналу, потому что «тут нет будущего». После каждого разрыва год с лишним уходил на то, чтобы прийти в себя. С третьим вообще ничего больше секса не сложилось, и тот не очень. Прочих я уже стала отсеивать по остаточному принципу. Иногда для разминки ходила на свидания, иногда друзья пытались меня с кем-то познакомить, но сердце молчало. А на меньшее, чем любовь, взаимную химию и головокружение от счастья я была не согласна. Всё остальное скучно.
Удаву я ответила довольно натянуто:
– Планка слишком высокая.
Он кивнул удовлетворённо и снова углубился в бумаги, словно спросил не о личной жизни, а о том, почему я использовала в таблице эту функцию, а не ту. Чувство такта – тоже не его сильная сторона. Чурбан каменный!
Делать было нечего. Поэтому я решила рассматривать Михаила как потенциального персонажа моей книги. Я, кстати, всё чаще и чаще так смотрю на людей. Немного отстраняешься, отключаешь своё отношение к людям, просто наблюдаешь, и вдруг они становятся объёмными. За телом, лицом, одеждой вырисовывается история, переживания, тайные страхи и надежды. И тогда даже бомж, спящий на скамеечке остановочного комплекса, обретает шанс на то, чтобы о нём рассказали.
Михаил кратко ответил на звонок.
«Интересно, это у него образ или он правда такой – инвалид на чувства? А у него мама есть? А в постели с любовницей или женой он тоже, как каменный истукан?»
